319
УДК 811.161.1' 373.46:61
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ МЕДИЦИНСКИХ ТЕРМИНОВ В РАССКАЗАХ А. П. ЧЕХОВА
Ю. Б. Жидкова
Воронежская государственная медицинская академия
Целью данной статьи является рассмотрение функционирования медицинских терминов в рассказах А. П. Чехова. Функционирование медицинских терминов в пределах лексического единства художественного текста автор рассматривает как часть большой и важной работы по описанию лингвистических аспектов русской медицинской терминологии. В рассказах А. П. Чехова термины выполняют не только номинативную функцию, но и становятся изобразительным средством языка художественного произведения.
Вопрос о функционировании медицинских терминов в художественном тексте поставлен уже давно. В данной статье будут рассмотрены медицинские термины в тридцати рассказах А. П. Чехова, объединенных общей «медицинской» тематикой, то есть рассказы о врачах, где описываются их рабочие будни или эпизоды из их жизни («Палата № 6», «Необыкновенный», «Случай из практики», «Враги», «Попрыгунья» и др.), рассказы, где действующими лицами являются заболевшие или умирающие люди («Тиф», «Три года», «Цветы запоздалые», «Мужики», «Горе» и др.), рассказы о душевном здоровье персонажей («Припадок», «Черный монах», «Палата № 6»), а также юмористические рассказы («Сельские эскулапы», «Хирургия», «Симулянты», «Аптекарша», «У постели больного» и др.).
Существует много научных работ, посвященных стилю А. П. Чехова. Это работы И. М. Гейзера, Н. Дмитриевой, Л. Е. Кройчика, Е. А. Покровской, Г. Ф. Татарниковой и др., но исследователи не касаются избранной нами темы [3; 4; 5; 9; 11].
И. М. Гейзер полагает, что знание медицины оказало большое влияние на творчество Чехова. [3, 76]. Но специально «медицинских» рассказов, считает Н. Дмитриева, имеющих целью дать клиническую картину болезней, он не писал никогда. Например, рассказ «Черный монах», сам писатель называл медицинским, объясняя это тем, что в нем изображается клиническая картина мании величия, но содержание не сводится к ней, как в «Палате № 6» — к мании преследования, как в рассказах «Припадок» или «Случай из практики» — к изображению нервического припадка. Симптомы болезни описаны так, как принято в психиатрической науке, но сущность не в них [4,1].
© Жидкова Ю. Б., 2007
Нами исследованы рассказы в основном 80-х годов, когда писатель только вошел в литературу, а также несколько созданных позднее.
Согласно определению энциклопедии «Русский язык» под термином будем понимать «слово или словосочетание, обозначающее понятие специальной области знания или деятельности» [10, 556]. Существует несколько классификаций терминов в лексическом составе языка науки. Г. Н. Аксёнова, Н. Е. Кожухова и А. А. Шарапа, а также Е. В. Панаева в художественных произведениях выделяют широкоупотребительные термины, специальные и узко специальные. Широкоупотребительные термины фиксируются в толковых словарях без помет. Специальные термины представлены в толковых словарях, но имеют при себе помету «специальное». Для установления значения узкоспециальных терминов необходимо обратиться к специальным словарям, так как их значений нет в толковых словарях [1, 12; 8, 99—100].
Всего в рассказах А. П. Чехова выделено 283 медицинских термина. Большую группу составляют широкоупотребительные термины (262 лекс. ед.):рак, инвалид, кровотечение, рецепт, коронка, органическая ткань и др.; специальные термины составляют 16 лекс. ед.: конституция, сигнатура, евстахиевы трубы, апоплексический удар и др.; узкоспециальные термины малочисленны (5 лекс. ед.): аневризма, тракция, гиперестезия, неврит, везикулярное дыхание.
Хотя термины более характерны для книжной речи и не свойственны живому разговорному языку, Чехов насыщает именно терминами речь своих героев. В тех рассказах, где изображается профессиональная деятельность врача, употребление терминов создает определенный колорит места действия. В функции непосредственного изображения действительности термины в рассказах
Чехова становятся основополагающим элементом художественного текста. Это дискуссии, деловые разговоры врачей: «...я просил бы вас обратить внимание на его конституцию...» (У постели больного, 41, 418), «Благодаря антисептике, делают операции, какие великий Пирогов считал невозможными даже іп зре.» (Палата № 6, 3, 125); установление диагноза, констатация причин смерти: «Я сходил с ума, у меня была мания величия. (Черный монах, 3, 184), «Боюсь, что это аневризма...» (Враги, 6, 32), «.труп с диагностикой «злокачественная анемия» (Попрыгунья, 6, 21), «Под вечер Андрей Ефимович умер от апоплексического удара» (Палата № 6, 3, 159).
Медицинские термины присутствуют в описании деловой производственной обстановки, например, оперирования больных, где термины также никакой добавочной нагрузки, кроме основной номинативной функции, не несут: «.уважаемый товарищ Терхарьянц с таким усердием катетеризировал у солдата Иванова евстахиевы трубы...» (Интриги, 4, 362), «.вместо того чтобы вылущить ноготь на большом пальце левой ноги.» (Интриги, 4, 361), «Во вторник у мальчика высасывал через трубочку дифтеритные пленки» (Попрыгунья, 6, 27); или описания врачебных действий при осмотре: «. перевернул больного на живот и опять постукал; с сопеньем выслушал...» (Цветы запоздалые, 7, 398), «Затем ей впрыснули под кожу что-то вроде гофманских капель...» (Драма на охоте, 9, 178); или во врачебных рекомендациях, способах лечения: «Вы разведите его в бутылке и полощите себе горло утром и вечером» (Сельские эскулапы, 4, 233), «Доктор садится за столик и, потерев ладонью лоб, прописывает Лизочке бромистого натрия...» (Страдальцы, 9, 315), «.лечил мужиков гомеопатией и занимался спиритизмом» (Ариадна, 2, 447).
Чехов создает в рассказах достоверный производственный пейзаж с помощью терминов: «За желтой, лоснящейся конторкой, уставленной вазочками с сигнатурами.» (В аптеке, 6, 54), «Тут увидел он резиновые кружочки, шарики, спринцовки, баночки с зубной пастой, капли Пьеро, капли Адельгейма, косметические мыла, мазь для ращения волос.» (В аптеке, 6, 56), «Перед ним замелькали сначала всевозможные «радиксы»: генциана, пимпинелла, торментилла, зедоариа и прочее. За радиксами замелькали тинктуры.» (В аптеке, 6, 56). Данное перечисление приборов и средств,
1 Далее примеры приводятся в соответствии со списком источников языкового материала
выраженных общеупотребительными терминами, а также терминами-эпонимами (капли Пьеро, капли Адельгейма) без объяснения их назначения служит для создания таинственной атмосферы в аптеке, соответствующей зрительному и чувственному восприятию посетителя. Названия радиксов не указаны в словарях. Это транслитерация — передача слов латинского языка средствами русского алфавита [12, 4].
Так как героями чеховских рассказов нередко выступают студенты-медики, то в текстах можно выделить подобные примеры, передающие процесс изучения анатомии: «Processus condyloideus et mus-culus sternocleido-mastoideus. Яремный отросток и грудно-ключичнососковая мышца. (Студент Гвоздиков из рассказа «Свидание хотя и состоялось, но...», 2, 178), «Правое легкое состоит из трех долей. — зубрил Клочков. — Границы! Верхняя доля на передней стенке груди достигает до 4—5 ребер, на боковой поверхности до 4-го ребра.. .назади до spina scapulae.» (Анюта, 5, 340).
Термины на латинском языке характерны для речи врачей: «Всем также известно, что уважаемый коллега Жила у актрисы Семирамидиной принял блуждающую почку за абсцесс и сделал пробный прокол, отчего и последовал вскорости exitus leta-lis» (Интриги, 4, 361). Латинские слова неотъемлемы в прописях рецептов. Чехов дает прямой их перевод в сноске: «Natri bicarbonici» — сода (Сельские эскулапы, 4, 233), «Calomeli grana duo, sac-chari albi grana guingue, numero decem!» — Каломели два грана, сахару пять гран, десять порошков! (В аптеке, 6, 54) или переводит в самом тексте: «Самойленко сел и прописал хину в растворе kalii bromati, ревенной настойки, tincturae gentianae aquae foeniculi — все это в одной микстуре, прибавил розового сиропу, чтобы горько не было, и ушел» (Дуэль, 8, 345).
Итак, медицинские широкоупотребительные, специальные и узкоспециальные термины употребляется в номинативной функции в рассказах Чехова, связанных с профессиональной тематикой. Вместе с номинативной функцией термины являются и стилистическим средством создания медицинской производственной атмосферы.
Как стилистическое средство термины используются для речевой характеристики персонажа. И, конечно, присутствие специальных слов в речи действующего лица выдает его профессию, круг интересов.
Чехов стремится дать более выразительную речевую характеристику героя, вызвать у чита-
теля более яркие представления о нем. Чтобы не давать откровенной оценки личности героя, писатель раскрывает его характер, настроение, образ мыслей посредством его же речи. Кроме того, выражается эмоциональная реакция самого персонажа на поведение и образ жизни других персонажей. В «Дуэли» ярким персонажем является зоолог Фон Корен, выступающий за естественный отбор среди людей в цивилизованных условиях, широко употребляющий в своей речи термины. Он так резко отзывается о другом герое, Лаевском: «.как только вы заговорили о самках и самцах, о том, например, что у пауков самка после оплодотворе-ния.съедает самца, — глаза у него загораются любопытством, лицо проясняется и человек оживает, одним словом . Вредоносность его заключается прежде всего в том, что он имеет успех у женщин и таким образом угрожает иметь потомство, то есть подарить миру дюжину Лаевских, таких же хилых и извращенных, как он сам. Во-вторых, он заразителен в высшей степени. Я уже говорил вам о винте и пиве. Судите же, какое у него широкое поле для заразы!» (Дуэль, 8, 318—319). В его речи явно сравнение Лаевского с микробом, вирусом. Это несоответствие между содержанием высказывания и языковыми средствами порождает тонкую иронию писателя над героем. Или отношение к любви того же Фон Корена: «. любовь к человеку должна находиться не в сердце, не под ложечкой и не в пояснице, а вот здесь! Фон Корен хлопнул себя по лбу» (Дуэль, 8, 350).
Употребление Чеховым общеупотребительных терминов в авторской речи служит созданию психологического портрета героя, указания на интересующую его тему: «.проси публику не смешивать тебя с другими дантистами» (Общее образование, 5, 152). Здесь явно просвечивает самолюбие неопытного врача: «Довольно было пустяка —расстройства желудка, легкого озноба, как бабка уже ложилась на печь, куталась и начинала стонать громко и непрерывно: «Умира-а-ю!» (Мужики, 3, 365), «У него была своя собственная теория кровообращения, своя химия, своя астрономия» (Три года, 3, 226); кроме того, термины участвуют в создании внешнего портрета персонажа: «Он пополнел, раздобрел и неохотно ходил пешком, так как страдал одышкой» (Ионыч, 3, 380), «Старцев еще больше пополнел, ожирел, тяжело дышит и уже ходит, откинув назад голову» (Ионыч, 3, 385), «Правый глаз с бельмом и полузакрыт, на носу бородавка, похожая издали на большую муху» (Хирургия, 4, 34), «Он никогда, даже в
молодые студенческие годы, не производил впечатление здорового. Всегда он был бледен, худ, подвержен простуде, мало ел, дурно спал. От одной рюмки вина у него кружилась голова и делалась истерика» (Палата № 6, 3, 110), «У него на шее небольшая опухоль, которая мешает ему носить жесткие крахмальные воротнички» (Палата № 6, 3, 116).
К медицинской терминологии А. П. Чехов прибегает часто и в целях достижения комического эффекта. Эта лексика выступает как средство юмора, иронии. Комический эффект может возникать вследствие того, что термин попадает в несвойственный ему контекст, противоречащий не столько окружающей его лексике, сколько самой ситуации, например связанной с обсуждением бытовых, семейных проблем. Такой контраст усиливает впечатление. Например, Чехов сталкивает латинские слова с внутренним смысловым содержанием речи героя, который дает характеристику свой невесты и ее матери. «Ее habitus не плох. Рост средний. Окраска накожных покровов и слизистых оболочек нормальна, подкожно-клетчатый слой развит удовлетворительно. Грудь правильная, хрипов нет, дыхание везикулярное. Тоны сердца чисты» (Два романа, 7, 481), «Тем же недостатком страдает и mater feminae — теща (из разряда mammalia) млекопитающих» (Два романа, 7, 481). Следует отметить, что в конкретном случае термины на латинском языке служат не только для усиления комического впечатления, но являются своеобразным средством воспроизведения речи действующего лица.
Таким образом, терминологическая лексика, как и любое другое слово, может выполнять характеристическую функцию. Будучи средством создания портрета героев и частью их речевой характеристики, средством создания комического эффекта терминология соотносится с системой художественного целого, служит целям раскрытия идеи произведения.
Функционирование терминов в неспециальной сфере может привести к изменению функционального назначения терминов. В рассказах Чехова они нередко включаются и в процесс образно-переносного употребления. Преобразования термина у Чехова представлены употреблением уменьшительно-ласкательных суффиксов. В такой преобразованной форме термины функционируют в рассказах Чехова в речи персонажей-медиков: «Вы заметьте: когда при нем поднимаешь какой-нибудь общий вопрос, например, о клеточке или инстин-
кте, он сидит в стороне, молчит и не слушает.» (Дуэль, 8, 317). В повести «Три года» герой Пана-уров, склонный объяснять все научно, но по-своему, разъясняет, что такое влюбленность: «.В коже каждого человека заложены микроскопические железки, которые содержат в себе токи. Если вы встречаетесь с особью, токи которой параллельны вашим, то вот вам и любовь» (Три года, 3, 242). Такая форма терминов характеризует героя, говорит о его деликатности. Но само уменьшение по сути не затрагивает реального содержания термина и по своей семантической соотнесенности тождественно ему. [6, 116].
Вместе с тем термины в уменьшительно-ласкательной форме являются стилистическим средством усиления экспрессии в речи пациентов. «Она у нас, можно сказать, с малолетства была хворенькая» (Случай из практики, 3, 421), «А к тому, как я животом слаб, и по этой самой причине, с вашего позволения, каждый месяц кровь себе пущаю и травку пью.» (Сельские эскулапы, 4, 233).
Название болезни, органа, науки или больного усиливается и благодаря экспрессивно-насыщенным определениям к этому слову: «Тут нужна борьба не на жизнь, а на смерть, а какой я боец? Жалкий неврастеник, белоручка.» (Дуэль, 8, 304), «Похоже на то, как будто у него сильная лихорадка» (Палата № 6, 3, 108), «.отречением от зловредной аллопатии и знанием истины» (Симулянты, 9, 40), «.усматривает один зуб, украшенный зияющим дуплом» (Хирургия, 4, 35).
Используясь для создания образного сравнения, термин у Чехова выступает в качестве обозначаемого, либо в качестве обозначающего. В сравнительных оборотах первого типа научное понятие характеризуется через бытовое: «.бородавка, похожая издали на большую муху» (Хирургия, 4, 34). Специфика научного понятия отодвигается на задний план. В сравнительных оборотах второго типа бытовое понятие характеризуется через научное: «Лаевский безусловно вреден и так же опасен для общества, как холерная микроба» (Дуэль, 8, 315), «У этих сладострастников, должно быть, в мозгу есть особый нарост вроде саркомы, который сдавил мозг и управляет всею психикой» (Дуэль, 8, 317). Или болезненное состояние сравнивается бытовым предметом: «Николай стал дрожать; лицо у него осунулось и, как говорили бабы, сжалось в кулачок; пальцы посинели» (Мужики, 3, 366). «В ухо отдает, извините, словно в нем гвоздик или другой какой предмет .» (Хирургия, 4, 34).
Такой прием художественно оправдан: материалом для сравнения служат привычные и близкие для персонажей рассказов понятия. Героями в данных рассказах являются врачи, владеющие медицинской терминологией.
Термины выступают в качестве художественно-изобразительных средств также в составе метафорических конструкций. «Впрочем, если хочешь уснуть, то, пожалуй, читай: прекрасное снотворное средство» (Черный монах, 3, 168) (здесь помимо скрытого сравнения, имеет место эллипсис: пропуск слова чтение). «Андрей Ефи-мыч вдруг почувствовал, что накипь подходит к горлу; у него страшно забилось сердце» (Палата № 6, 3, 150). Накипь в толковом словаре С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой определяется как «пена, грязь на поверхности кипящей жидкости, а также твердые образования на стенках посуды, емкости, в которой что-нибудь кипело» [7, 383], в контексте рассказа оно выражает эмоциональную реакцию героя на слова доктора о скором выздоровлении и женитьбе.
В художественной прозе Чехова встречаются описания различных болезней. По выразительности, точности передачи ощущений и переживаний больного они превосходят все, о чем мы читаем в научной и учебной литературе, создавая поэтический образ. Нередки случаи олицетворения болезненных процессов и в рассказах Чехова: «Руки и ноги его как-то не укладывались на диване, хотя весь диван был к его услугам, во рту было сухо и липко, в голове стоял тяжелый туман; мысли его, казалось, бродили не только в голове, но и вне черепа.» (Тиф, 2, 65), «.и он чувствовал, что вместе с ним вышли из вагона его жар, жажда и те грозящие образы .» (Тиф, 2, 66), «Во рту у него горело, в ногах и руках стояли тянущие боли, в отяжелевшей голове бродили туманные образы.» (В аптеке, 6, 55).
Термины употребляются у Чехова и как средство метонимии. По мнению Н. Д. Арутюновой, метафора обслуживает предикативную функцию, а метонимия — идентифицирующую [2, 155—156]. В лингвистическом отношении метонимия интересна как необычный вид сравнения, и как необычный вид сочетаемости языковых единиц. Так, необычно сочетание глагола с неодушевленным существительным. «Аптекой пахнет. — говорит тонкий. — Аптека и есть!. Тут еще аптекарь с кислым лицом и с ослиной челюстью. — М-да. — говорит толстый басом. — Спит фармация! И аптекарша спит. Тут, Обтесов, аптекарша хорошень-
кая» (Аптекарша, 9, 232). Под фармацией понимается аптекарь. Или перенос наименования с одного объекта на другой объект, ассоциируемый с данным: «Умному, образованному, гордому, свободолюбивому человеку, подобию божию, нет другого выхода, как идти лекарем в грязный, глупый городишко, и всю жизнь банки, пиявки, горчичники!» (Палата № 6, 3, 156). Здесь банки, пиявки и горчичники ассоциируются с работой врача. «Доктора говорят — нервы, но, когда она была маленькой, доктора ей золотуху внутрь вогнали, так вот, думаю, может, от этого» (Случай из практики, 3, 421) (слово нервы с семой неопределенности вбирает в себя значение всего словосочетания: заболевание нервной системы).
Употребление медицинских терминов является показателем и индивидуальной манерой повествования, и определяется идейным содержанием произведений. В языке Чехова термины используются для создания научного колорита, являются средством речевой и портретной характеристики героев; образное же употребление термина придает повествованию выразительность и оригинальность.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аксёнова Г.Н., Кожухова Н.Е., Шарапа А.А. Особенности лингвистического и логико-понятийного аспектов изучения медицинских терминов / Г. Н. Аксёнова, Н. Е. Кожухова, А. А. Шарапа. — (//http://www.bsmu. Ъу/Ьтт/04.2004/42^т/).
2. АрутюноваН.Д. Языковая метафора: (Синтаксис и лексика) / Н. Д. Арутюнова // Лингвистика и поэтика. — М., 1979. — С. 150—156.
3. Гейзер И.М. Чехов и медицина / И. М. Гейзер — М., 1960. — 150 с.
4. Дмитриева Н. «Черный монах» А. П. Чехова /
Н. Дмитриева // Русский Гуманитарный Интернет — (www.i-u.ru(4)).
5. КройчикЛ.Е. Человек с молоточком. Вступительная статья / А. П. Чехов // Рассказы и повести. — М., 1982. — С. 5—23.
6. Морозова Л.А. Особенности функционирования специальной лексики в неспециальной литературе (на
материале медицинской терминологии) / Л. А. Морозова // Современные проблемы русской терминологии. — М.,1986. — С. 107—122.
7. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. — М., 2004.
8. Панаева Е.В. Функции специальной лексики в художественном тексте. На материале произведений М. А. Булгакова. Кандидатская диссертация / Е. В. Панаева. — М., 2005. — 140 с.
9. Покровская Е.А. Экспрессивность эллиптических конструкций с прямой речью в прозе А. П. Чехова / Е. А. Покровская // Языковое мастерство А. П. Чехова. — Ростов н/Д., 1990 — С. 89—95.
10. Русский язык: Энциклопедия / Под. ред. Ю. Н. Караулова. — М., 1997.
11. Татарникова Г. Ф. Слова чужого словаря как выразительно-изобразительное средство в произведениях А. П. Чехова / Г. Ф. Татарникова // Языковое мастерство А. П. Чехова. — Ростов н/Д., 1990 — С. 103—107.
12. Шкарин В.В., Григорьева Ю.В., Горохова Н.М. О культуре использования научной медицинской лексики (терминологии) / В. В. Шкарин, Ю. В. Григорьева, Н. М. Горохова. — (http://medicum.nnov.ru/ пт|/2004/1/31^р).
13. Энциклопедический словарь медицинских терминов В 3-х т. — М., 1982—1984.
СПИСОК ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА
1. Чехов А.П. Рассказы и фельетоны. — М.: Изд-во «Правда», 1970. — 448 с.
2. Чехов А.П. Избранное. — М., 1975. — 608 с.
3. Чехов А.П. Рассказы и повести. — М.: Изд. ВГУ, 1982. — 480 с.
4. Чехов А.П. Полное собрание сочинений. — М.: Наука, Т. 3, 1983. — 619 с.
5. Чехов А.П. Полное собрание сочинений. — М.: Наука, Т. 4, 1984. — 544 с.
6. Чехов А.П. Полное собрание сочинений. — М.: Наука, Т. 6, 1985. — 733 с.
7. Чехов А.П. Полное собрание сочинений. — М.: Наука, Т. 8, 1985. — 527 с.
8. Дуэль. Повести русских писателей. — М.: Правда, 1990. — 592 с.
9. Чехов А.П. Первый любовник. — М.: Изд-во АСТ, 2003. — 347 с.
