CC BY
31
Библиографический список
1. Керн К., архим. Тема о человеке и современность. Русская религиозная антропология. Москва, 1997; Т. 2: 417 - 418.
2. Богословская антропология. Русско-православный. Римско-католический словарь. Под ред. прот. Андрея Лоргуса. Москва: Паломник; Никея, 2013.
3. Лоргус А. Человек. Богословская антропология. Русско-православный. Римско-католический словарь. Москва: Паломник; Никея, 2013: 46 - 48.
4. Тярк О.А. Послание к Ефесянам. (Церковь - Тело Христово). Available at: http://mbchurch.ru/upload/iblock/339/OA_Tyark_tom1.pdf
5. Иванов А.В. Руководство к изучению книг Священного Писания Нового Завета Ч.1. Санкт-Петербург: Воскресение, 2002.
6. Нисский Г., святитель. Об устроении человека. Available at: http://www.platonizm.ru/content/grigoriy-nisskiy-ob-ustroenii-cheloveka
7. Нисский Г. О божественных именах/Мистическое богословие Восточной Церкви. Пер. с древнегреч. Сост. и предисл. Л.С. Кукушкина. Москва: АСТ, 2001: 386 - 564.
8. Августин Иппонийский. О граде Божьем. Available at: http://krotov.info/library/01_a/avg/ustin_035.htm
9. Флоровский Г. прот. Богословские отрывки. Избранные богословские статьи. Москва: Пробел, 2000: 121 - 140.
10. Лосский В. Богословие и боговидение. Москва: Свято-Владимирское братство, 2000.
11. Евдокимов П. Православие. Москва: Библейско-Богословский институт св. ап. Андрея, 2002.
References
1. Kern K., arhim. Tema o cheloveke i sovremennost'. Russkaya religioznaya antropologiya. Moskva, 1997; T. 2: 417 - 418.
2. Bogoslovskaya antropologiya. Russko-pravoslavnyj. Rimsko-katolicheskij slovar'. Pod red. prot. Andreya Lorgusa. Moskva: Palomnik; Nikeya, 2013.
3. Lorgus A. Chelovek. Bogoslovskaya antropologiya. Russko-pravoslavnyj. Rimsko-katolicheskij slovar'. Moskva: Palomnik; Nikeya, 2013: 46 - 48.
4. Tyark O.A. Poslanie k Efesyanam. (Cerkov'- Telo Hristovo). Available at: http://mbchurch.ru/upload/iblock/339/OA_Tyark_tom1.pdf
5. Ivanov A.V. Rukovodstvo k izucheniyu knig Svyaschennogo Pisaniya Novogo Zaveta Ch.1. Sankt-Peterburg: Voskresenie, 2002.
6. Nisskij G., svyatitel'. Ob ustroeniicheloveka. Available at: http://www.platonizm.ru/content/grigoriy-nisskiy-ob-ustroenii-cheloveka
7. Nisskij G. O bozhestvennyh imenah/ Misticheskoe bogoslovie Vostochnoj Cerkvi. Per. s drevnegrech. Sost. i predisl. L.S. Kukushkina. Moskva: AST, 2001: 386 - 564.
8. Avgustin Ipponijskij. O grade Bozh'em. Available at: http://krotov.info/library/01_a/avg/ustin_035.htm
9. Florovskij G. prot. Bogoslovskie otryvki. Izbrannye bogoslovskie stat'i. Moskva: Probel, 2000: 121 - 140.
10. Losskij V. Bogoslovie ibogovidenie. Moskva: Svyato-Vladimirskoe bratstvo, 2000.
11. Evdokimov P. Pravoslavie. Moskva: Biblejsko-Bogoslovskij institut sv. ap. Andreya, 2002.
Статья поступила в редакцию 05.10.18
УДК 811.35
Magomedov M.I., Doctor of Philology, Professor, G. Tsadasa Institute for Language, Literature and Arts of the Daghestan Scientific Center of the Russian Academy of Science (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected] Magomedov D.M., researcher, G. Tsadasa Institute for Language, Literature and Arts of the Daghestan Scientific Center of the Russian Academy of Science (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
THE FUNCTIONING OF PERSONAL PRONOUNS IN THE AVAR LANGUAGE SENTENCE. The article concerns functional characteristics of personal pronouns in Avar. The use of personal pronouns in the structure of a declarative sentence is largely determined by the peculiarities of the Avar grammar. Personal pronouns produce forms, which can be described as Russian possessive adjectives. The authors conclude that in Avar language in the role of personal pronouns of the third person singular and plural demonstratives are used. Personal pronouns 1 and 2 persons do not have indicators of grammatical classes; harmonization of the verb with them depends on real sex, which indicates the pronoun.
Key words: personal pronouns, inclusive, exclusive, class category, category of number, deixis, imperative, verb, sentence.
М.И. Магомедов, д-р филол. наук, проф., главный научный сотрудник, Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы, Дагестанский научный центр Российской академии наук, г. Махачкала, E-mail: [email protected] Д.М. Магомедов, научный сотрудник, Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы, Дагестанский научный центр Российской академии наук, г. Махачкала, E-mail: [email protected]
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ЛИЧНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ АВАРСКОГО ЯЗЫКА В ПРЕДЛОЖЕНИИ
Статья посвящена исследованию функциональной характеристики личных местоимений в аварском языке. Использование личных местоимений в структуре повествовательного предложения во многом определяется особенностями грамматики аварского языка. От личных местоимений возможны образования, которые можно охарактеризовать как местоименные прилагательные. Авторы делают вывод о том, что в аварском языке в роли личных местоимений третьего лица единственного и множественного числа используются указательные местоимения. Личные местоимения 1 и 2 лица не имеют в своем составе показателей грамматических классов; согласование глагола с ними зависит от реального пола лица, на которое указывает местоимение.
Ключевые слова: личные местоимения, инклюзив, эксклюзив, категория класса, категория числа, дейксис, императив, глагол, предложение.
Как известно, личные местоимения указывают на лица, участвующие или не участвующие в общении, по их отношению к говорящему лицу [1]. Одним из наиболее существенных свойств личных местоимений является их абсолютная референтная самостоятельность, о чем, в частности, пишет Я.Г. Тестелец: «Референтно самостоятельные лексемы чаще бывают существительными, а референтно несамостоятельные - предикативами», причем «наиболее «типичными» существительными по этому признаку являются личные местоимения 1-го и 2-го лица,
обладающие абсолютной референтной самостоятельностью» [2, с. 89].
В аварском языке принято говорить о личных местоимениях только по отношению к 1-му и 2-му лицам: дун «я», нилъ «мы» (инклюзив), ниж «мы» (эксклюзив), мун «ты», нуж «вы». Примеры: Дида (1 л. ед. ч.) Москваялда цо х1инч1 бихьана, х1укумат баркарал бакънал рачунеб [Ц1. XI.] «Я в Москве видел птицу, хвалебные государству песни поющую». Эмен, х1инч1 ятани, йоржине йиччай, ячун дун (1 л. ед. ч.) х1алица чияе кьоге [Р. XI.]
«Отец, если я птица, пусти летать, отдав меня насильно, чужому (человеку) не давай».
Последний пример показывает наличие смыслового согласования глагола с местоимением: поскольку речь идёт о девушке, глагол принимает форму второго класса, несмотря на то, что в предложении налицо слово х1инч1 «птица», относящееся к третьему классу. На это, кстати, в свое время указывал еще П.К. Услар: «Личные местоимения 1-го и 2-го лиц не имеют в своем составе показателей грамматических классов, согласование глагола с ними зависит от реального пола лица, на которое указывает местоимение: Дун вач1ана (1 кл.) «Я пришел», Дун яч1ана (II кл.) «Я пришла»» [3, с. 100].
Характерное для русского языка использование формы множественного числа для передачи вежливого единственного аварскому языку не свойственно. Между тем, «вежливость является одной из самых распространенных категорий, выражаемых в составе систем личных местоимений. Существует целый ряд местоименных систем (свойственных, например, многим австронезийским и австроазиатским языкам), в которых вежливость является единственным (кроме, конечно, лица) семантическим противопоставлением; при этом число выражаемых противопоставлений может быть очень велико и различия между ними весьма тонкими (так, в австронезийском языке ачех местоимения ни во втором, ни в третьем лице не различают граммем числа, зато различают по три степени вежливости)» [4, с. 258]. Ср. пример, передающий слова судьи во время заседания суда, обращенные к подсудимому: Пайибияв Набиев, т1аде вахъа. Бице дурго ц1ар, инсул ц1ар [Г1. З.] «Подсудимый Набиев, встаньте (букв. встань). Назовите (букв. назови) свое (букв. твое) имя, отчество».
Вообще формы множественного числа личных местоимений выделяются своеобразной семантикой, ср.: «Семантические толкования местоимений множественного числа основаны на следующем. В то время как личные местоимения единственного числа обязательно соотносятся с участниками речевого акта, местоимения множественного числа могут называть также людей, в нем не участвующих. Следовательно, толкование местоимений множественного числа должно состоять из двух частей - собственно дейктической, связанной с речевым актом, и факультативно дейктической» [5, с. 6].
Б.М. Атаев, исследуя способы выражения множественности в личных местоимениях аваро-андо-цезских языков, обращал особое внимание на такие особенности этих языков, как лексический характер оппозиции в прономинальной системе, противопоставление инклюзива и эксклюзива [1].
Интересно отметить фиксацию инклюзивного местоимения в пословицах и поговорках, где оно выступает как член оппозиции «свой - чужой»: Нилъер лъимер - гъвет1, лъимадул лъи-мер - пихъ «Свой ребенок - дерево, внуки - плод». Нилъер чехь унтун бук1ин чиядалъалареб«Что у нас живот болит, чужие не знают» [6, с. 241].
Обращает на себя внимание наличие возвратной частицы
-го: Нилъецаго гьабич1ебнилъедаго батулареб «Что мы не сделали, того не найдем».
Примеры с формами эксклюзива: Нижер росулъ доб мехалъ гьединал чуял лъилниги рук1инч1о [М. М.] «В нашем селе в то время таких лошадей ни у кого не было». Херав имамасул г1а-гараб сурат сонаца бук1ана нижер рокъоб бан [Р. XI.] «Старого имама родной портрет годами висел у нас на стене».
В специальной литературе давно замечено, что «как и в ряде других дагестанских языков, в роли личных местоимений третьего лица единственного и множественного числа в аварском языке используются указательные местоимения» [7, с. 84]. Подобное положение имеет, на наш взгляд, достаточно серьезные семантические основания. Дело в том, что местоимения 3-го лица существенно отличаются от своих коррелятов 1-го и 2-го лица тем, что обычно указывают на лицо или предмет, извест-
Библиографический список
ные или названные ранее, в то время как местоимения 1-го и 2-го лица - на участников акта речи (с известными оговорками, о которых см. выше). В этом нас убеждают примеры использования местоимений 3-го лица в обычной для них функции: Дие рух1алдаса хирияв вуго гьев [Ф. Г1.] «Он мне дороже жизни». Гьесда сверухъ руго ч1ух1ун г1одор ч1ун ч1ах1иял михъазул муг1рул г1адамал [Р. XI.] «Вокруг него гордо сидят с большими усами горцы».
Особый интерес представляют случаи употребления местоимений 2-го лица в побудительных предложениях, которые могут эксплицитно выражаться в составе предложения. При этом ограничения на форму падежа отсутствуют, т. е. может употребляться та форма подлежащего, которая диктуется семантикой глагола-сказуемого, например, форма номинатива при непереходных глаголах: Мун а, дир вас, Гьолокьан, Гьоноде щун, Т1е-лекьан, Т1ад вуссуда бегьила Гьидалъан мун вач1ине [Ц1. XI.] «Ты иди, мой сын, через Голотль, побудь (или приди) в Гоноде через Телетль, при возвращении можешь через Гидатль ты прийти» [8, с. 98].
Использование личных местоимений в структуре повествовательного предложения во многом определяется особенностями грамматики аварского языка. Функции личных местоимений третьего лица выполняют субстантивированные формы указательных местоимений, что в целом характерно и для других дагестанских языков. Наиболее часто в этой функции выступают местоимения гьев «он», гьей «она», гьеб «оно» - мн. гьел «они». Надо сказать, что собственно данная функция указания на участника акта речи, отличного от говорящего и слушающего, встречается довольно редко [9, с. 37].
Отмеченная тенденция, по нашему мнению, полностью обусловлена особенностями сферы местоимений третьего лица, которая по типу указания отличается от сферы местоимений первого и второго лица большим разнообразием.
Нельзя не указать также на возможность сочетания личных местоимений множественного числа с собирательными числительными. В таких сочетаниях наблюдается классно-числовое согласование числительного с личным местоимение. Как пишет в связи с этим С.К. Сулейманова, «если в предложении речь идет о предметах различных грамматических классов или же о лицах одинакового пола, то оба компонента словосочетания, как главный, так и зависимый, обычно принимают форму множественного числа: нижункъалго ясал «мы, четверо девушек», нижк1иялго «мы (парень и девушка) оба» [10, с. 118].
От личных местоимений возможны образования, которые можно охарактеризовать как местоименные прилагательные. По их поводу Г.И. Мадиева пишет следующее: «Небезынтересными по образованию являются и формы прилагательных гьебгунияб «всю эту», мунгунисеб «которая была с тобой». Дуцайищ гьабу-раб гьебгунияб х1алт1и? (букв.) «Ты ли сделал всю эту работу?» Гьеб мехалъ тела мунгунисеб рокьи. (букв.) «В то время оставлю любовь, которая была с тобой» [7, с. 79].
Таким образом, в аварском языке в роли личных местоимений третьего лица единственного и множественного числа используются указательные местоимения: гьав (-й, -б) «этот» (рядом с говорящим), гьев «тот» (рядом со слушающим), дов «он, тот» (на далеком расстоянии), дол (мн. число) «те, они». Личные местоимения 1 и 2 лица не имеют в своем составе показателей грамматических классов; согласование глагола с ними зависит от реального пола лица, на которое указывает местоимение.
Условные сокращения П. З. - Пабдулбег Загъалов М. М. - Муса Мух!амадов Р. XI. - Расул Х!амзатов Ф. П. - Фазу Палиева Ц!. XI. - Ц!адаса Х!амзат
1. Атаев Б.М. Сравнительный анализ местоимений аваро-андо-цезских языков. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Махачкала, 1985.
2. Тестелец Я.Г. Наблюдения над семантикой оппозиций «имя / глагол» и «существительное / прилагательное» (к постановке проблемы). Части речи. Теория и типология. Москва, 1990: 77 - 95.
3. Услар П.К. Этнография Кавказа. Языкознание.111. Аварский язык. Тифлис, 1889.
4. Плунгян В.А. Общая морфология: Введение в проблематику: учебное пособие. Москва, 2000.
5. Гулыга О.А. Инклюзив и эксклюзив в дагестанских языках. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 1979.
6. Магомедов Д.М. Структурная характеристика пословиц и поговорок в аварском языке. Ногайцы: XXI век. История. Язык, Культура. От истоков - к грядущему. Материалы Первой Международной научно-практической конференции. Черкесск, 2014: 239 - 243.
7. Мадиева Г.И. Морфология аварского языка. Махачкала, 1981.
8. Магомедов М.И. Побудительные предложения в аварском языке. Тезисы докладов республиканской научной конференции молодых ученых Дагестана по проблемам гуманитарных наук. Махачкала, 1993: 97 - 98.
9. Магомедов М.И. Структура простого предложения в аварском литературном языке и в его диалектах. Дагестанский лингвистический сборник. Выпуск 3. Москва, 1996: 35
10. Сулейманова С.К. Именные словосочетания в аварском языке. Махачкала. 1980.
References
1. Ataev B.M. Sravnitel'nyjanalizmestoimenijavaro-ando-cezskihyazykov. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Mahachkala, 1985.
2. Testelec Ya.G. Nablyudeniya nad semantikoj oppozicij «imya / glagol» i «suschestvitel'noe / prilagatel'noe» (k postanovke problemy). Chasti rechi. Teoriya i tipologiya. Moskva, 1990: 77 - 95.
3. Uslar P.K. 'Etnografiya Kavkaza. Yazykoznanie.III. Avarskijyazyk. Tiflis, 1889.
4. Plungyan V.A. Obschaya morfologiya: Vvedenie vproblematiku: uchebnoe posobie. Moskva, 2000.
5. Gulyga O.A. Inklyuzivi 'eksklyuziv v dagestanskih yazykah. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 1979.
6. Magomedov D.M. Strukturnaya harakteristika poslovic i pogovorok v avarskom yazyke. Nogajcy: XXI vek. Istoriya. Yazyk, Kul'tura. Ot istokov - k gryaduschemu. Materialy Pervoj Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. Cherkessk, 2014: 239 - 243.
7. Madieva G.I. Morfologiya avarskogo yazyka. Mahachkala, 1981.
8. Magomedov M.I. Pobuditel'nye predlozheniya v avarskom yazyke. Tezisy dokladovrespublikanskojnauchnojkonferenciimolodyh uchenyh Dagestana po problemam gumanitarnyh nauk. Mahachkala, 1993: 97 - 98.
9. Magomedov M.I. Struktura prostogo predlozheniya v avarskom literaturnom yazyke i v ego dialektah. Dagestanskij lingvisticheskij sbornik. Vypusk 3. Moskva, 1996: 35
10. Sulejmanova S.K. Imennye slovosochetaniya v avarskom yazyke. Mahachkala. 1980.
Статья поступила в редакцию 29.09.18
УДК 8; 81-119
Malinovskaya T.N., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Barnaul Law Institute of the Ministry of Internal Affairs
of Russia (Barnaul, Russia), E-mail: [email protected]
DERIVATIONAL TRANSFORMATIONS OF THE DOMINANT MEANING EXPRESSED IN THE TITLE OF COGNATE LITTER-ARY TEXTS. The article attempts to study derivational transformations of the formal-semantic structure of a text at the level of the dominant meaning expressed in the title of the work of fiction on the material of the original text and cognate texts. The author proposes a research technique based on the derivational interpretation of the text formation process. Based on the analysis of scientific research of dominant in linguistics, literature and translation studies, it is established that the text dominant is implemented at the level of semantic and linguistic structure of a text. The method of derivational analysis makes it possible to reveal derivational transformations of the dominant idea expressed in the title of cognate texts, which are important for the complex analysis and interpretation of a literary text.
Key words: text derivation, cognate text, text dominant, formal and semantic text structure, derivational meaning.
Т.Н. Малиновская, канд. филол. наук, доц. каф. иностранных языков Барнаульского юридического института
МВД России, г. Барнаул, E-mail: [email protected]
ДЕРИВАЦИОННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ДОМИНАНТНОГО СМЫСЛА НА УРОВНЕ ЗАГЛАВИЯ В РОДСТВЕННЫХ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТАХ
В данной статье предпринята попытка изучения деривационных преобразований формально-семантической структуры текста на уровне доминантного смысла, выраженного в заглавии художественного произведения на материале оригинального текста и родственных ему текстов. Автором предложена методика исследования, базирующаяся на деривационной интерпретации процесса текстообразования. На основании анализа научных исследований доминанты в лингвистике, литературоведении и переводоведении, устанавливается, что текстовая доминанта реализуется на уровне смысловой и языковой структуры текста. Методика деривационного анализа позволяет выявить деривационные преобразования доминантного смысла, выраженного в заглавии родственных текстов, значимые для комплексного анализа и интерпретации художественного текста.
Ключевые слова: деривация текста, родственный текст, текстовая доминанта, формально-семантическая структура текста, деривационное значение.
В статье предполагается рассмотреть проблему деривационных преобразований основной идеи, выраженной в заглавии произведения, на материале родственных художественных текстов. Материалом послужили текст оригинала Gui de Maupassant «Le port» и тексты по мотивам Л. Толстого «Франсуаза» и В. Иванова-Смоленского «Tertium non datur». Теоретическая значимость результатов работы заключается в конкретизации понятия текстовой смысловой доминанты с позиции деривационной текстологии. Практическая ценность исследования выражается в возможности использования полученных результатов для модернизации общих и специальных курсов по переводоведению и теории текста, а также в переводческой деятельности.
Современной лингвистикой текст характеризуется как «сложное речевое произведение, имеющее многослойную и многоуровневую организацию» [1, с. 36]. Интерпретация текста должна основываться как на смысловой стороне текста, так и на его языковой структуре, учитывая что «анализ структуры произведения не самоцель, а средство постижения смысла» [2, с. 97]. При лингвистическом исследовании художественного текста выделяют смысловой, лексический, синтаксический, морфо-
логический, стилистический, композиционно-синтаксический; в литературоведческих работах - мотивный (идейно-образный), стилистический, ритмомелодический (фонический) и др. уровни. Однако в современной филологии в свете представлений о тексте как некоем открытом и неисчерпаемом объекте, в комплексном анализе художественных текстов, являющимся междисциплинарным исследованием, наблюдается тенденция перехода от уровневого к более целостному исследованию текста [1]. Одним из вариантов подобного комплексного подхода к исследованию текста является деривационный анализ, используемый в контексте текстодериватологии.
В данном исследовании использован прием, основанный на изучении формально-семантической структуры родственных художественных текстов в деривационном аспекте. Методика исследования базируется на деривационной интерпретации процесса текстообразования. В данном аспекте деривационные изменения на уровне содержания и формы вызывают разного рода свертывания и развертывания смысла во вторичных текстах [3]. Методика деривационного анализа используется для установления взаимозависимости содержательных (смысло-
