CC BY
82
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ
КУЛЬТУРЫ
Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта РГНФ 12-03004408а «Очерки теории исторической динамики культуры»
Фу
УНДАМЕНТАЛЬНАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ: АКТУАЛЬНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИССЛЕДОВАНИЙ
УДК 008:1-027.21 А. Я. Флие р
Московский гуманитарный университет
В статье анализируются основные направления культурологических исследований в границах профиля фундаментальной культурологии, которые представляются наиболее актуальными в социокультурной ситуации сегодняшнего дня.
Ключевые слова: фундаментальная культурология, границы свободы, специализация в деятельности, влияние культуры на социальную активность, средства культурного влияния.
The article analyzes the main directions of cultural studies within the borders of the profile of the fundamental cultural studies, appear to be the most relevant in the social and cultural situation of the present day.
Keywords: fundamental studies, the limits of freedom, specialization in activities, the influence of culture on social activity, means of cultural influence.
Актуальными направлениями исследований в фундаментальной культурологии нужно считать те, которые занимаются анализом наиболее важных тенденций социокультурного развития.
Здесь следует провести четкое размежевание границ между компетенциями прикладной и фундаментальной культуро-логий, которые еще не вполне демаркированы. Прикладная культурология занимается анализом культурной жизни и наблюдаемых культурных процессов, определяясь в своих интересах реальными практическими возможностями культурной политики или какой-либо иной управленческой практики по регулятивному воздействию на эти культурные объекты. Предмет исследований прикладной культурологии — тот сегмент культуры, динамикой которого можно каким-то образом непосредственно управ-
лять. Такие явления культуры обусловлены актуальными социальными причинами и прямыми запросами населения. А фундаментальная культурология изучает тенденции культурной динамики, имеющие стихийный, исторически обусловленный характер. Эти явления не поддаются непосредственному управленческому регулированию, но их необходимо принимать во внимание и пластично адаптироваться к ним в практическом культурном строительстве, в осуществляемой культурной политике.
В числе таких исторических тенденций, изучаемых фундаментальной культурологией и представляющихся весьма значимыми как в общем процессе культурной динамики, так и для актуальной культурной политики, можно назвать:
1. Наблюдаемое в ходе истории и все более нарастающее в течение последних двух-
46 1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 3 (53) май-июнь 2013 46-51
трех веков расширение границ социальной и культурной свободы человека.
2. Наблюдаемое в ходе истории нарастание дифференциации и специализации направлений человеческой деятельности.
3. Наблюдавшееся на протяжении всего ХХ века и еще более активизировавшееся ныне усиление роли культурных оснований и стимулов социальной активности людей.
4. Последовательная перемена в ходе истории основных средств, с помощью которых осуществляется культурное влияние на человека и общество.
Несмотря на свой стихийный и исторический характер, эти тенденции оказывают определенное воздействие и на параметры актуальной культурной политики, которая должна учитывать их в своих стратегических планах, проектах и прогнозах.
Рассмотрим поподробнее, как сами эти тенденции, так и то, какую практическую значимость имеет их изучение.
Тенденция неуклонного расширения границ социальной и культурной свободы человека в ходе исторического развития сообществ наблюдается на протяжении всей истории человечества.
Индивид первобытной эпохи был полностью подавлен интересами социальной общности (рода, племени) и был обязан лишь исполнять нормативные установки коллективных моделей поведения. Он был опутан бытовыми ритуалами и мифами, предрассудками и многочисленными табу, имевшими совершенно императивный характер. Никакой возможности проявлять себя как личность у него не было (по крайней мере, это не предусматривалось господствующей культурой).
В аграрную эпоху (в Европе это Античность и Средневековье, в Азии такого выраженного разделения на культурные этапы не было) индивид, даже будучи рабом или крепостным, был много более свободен в своих личностных проявлениях, нежели первобытный человек. Тем более был культурно и отчасти социально автономен аристократ или свободный горожанин. Основными ограничивающими челове-
ка рамками были общие нормы «правильного» религиозного и верноподданнического политического поведения, нарушение которых жестко преследовалось.
Переход к индустриальной стадии развития (капитализм и социализм) сопровождался существенным освобождением человека от зависимости от жестких установок религии и подданнического служения. Индивид стал гражданином, обладающим законодательно установленными гражданскими правами и свободами (даже при всех издержках тоталитарных режимов). В индустриальную эпоху появились такие понятия, как «права человека», «социальная справедливость», «свобода мнений», ставшие неотъемлемыми компонентами сознания гражданина. Культурная свобода человека регулировалась интегративными принципами национальной культуры и его лояльностью абстрактным законам.
Сейчас наиболее развитые индустриальные страны вступают (или уже вступили) в стадию перехода к постиндустриальной/информационной эпохе, что также совпало с новым этапом социального и культурного освобождения человека. Это выражается в совершенствовании системы политических свобод, гендерной и сексуальной либерализации, расширении свободы культурных самопроявлений индивида (художественный авангардизм, контркультуры, мультикульту-рализм и пр.). Такие культурные изменения в отдельных проявлениях начались еще с конца XIX века. Сейчас тенденция расширения социальных культурных свобод человека продолжает активно развиваться.
Таким образом, есть все основания полагать, что в ходе исторического развития общества ослабевает социальный контроль над личностью, расширяются границы ее социальной и культурной свободы. Индивид из члена общины, носителя ее общего коллективного лица превращается сначала в поданного какого-то государства, в статусе которого обязанности доминируют над правами, а затем в гражданина (автономную общественную единицу), который обладает неу-
коснительными правами и которому общество доверяет, а контролирует его лишь в самых необходимых вопросах.
На первый взгляд кажется, что эта тенденция, имеющая глубокие исторические корни, представляет лишь академический интерес для науки и знание о ней не может быть эффективно использовано в актуальном культурном строительстве. Но это не так. Постепенное расширение границ социальной и культурной свободы, происходящее с течением времени, имеет самое непосредственное отношение к сегодняшней культурной политике и влияет на ее общую направленность.
В частности, оно свидетельствует о том, что наблюдаемые время от времени подъемы влияния традиционалистских культурных интенций (например, рост востребованности православия в России в наши дни) имеют кратковременный и ситуативный характер. Возрастание влияния религии и связанных с ней неизбежных ограничений социальной самодостаточности человека спровоцировано резким усилением социальной дифференциации населения России (экономическим неравенством), по сравнению с советским периодом, и поиском психологической компенсации теми людьми, кто оказался за порогом устойчивой социальной конкурентоспособности. Но это, в принципе, не может продолжаться бесконечно долго. Выстраивать стратегию национальной культурной политики, которая будет ориентироваться на устойчивость процессов клерикализации культурного поля России в обозримом будущем, по меньшей мере, недальновидно.
Помимо того, тенденция расширения границ социокультурной свободы человека свидетельствует о том, что в обозримом будущем будет наблюдаться нарастающее дробление и умножение номенклатуры культурных запросов и потребностей населения. Основными потребителями культурного продукта во все большей мере будут становиться малые социальные группы любителей и поклонников (культурные кластеры) со своей локальной культурной ориентацией,
число которых и число объектов культурного внимания которых будет множиться. В соответствии с этим перспективная культурная политика должна содержать в себе большой потенциал диверсификации, ризом-ности, носить сетевой, а не иерархический характер.
Это только некоторые примеры того, как понимание тенденции расширения масштабов социокультурной свободы человека воздействует на осмысленный выбор параметров перспективной культурной политики. Основные системные исследования в этой области еще впереди.
Тенденция нарастающей дифференциации и специализации в направлениях человеческой деятельности проявляет себя в следующем.
В первобытную эпоху какая-либо дифференциация в деятельности людей имела место только по половозрастному признаку. В неолите с началом производящего хозяйства наметилась дифференциация людей на охотников, земледельцев и животноводов. Но такая дифференциация носила лишь относительный характер. В целом, каждый первобытный человек был способен осуществлять любую деятельность, потребную в рамках господствующего тогда образа жизни.
В аграрную эпоху сформировалась основная номенклатура направлений деятельности, которая имеет место и сейчас (за исключением тех направлений, которые были вызваны к жизни научно-техническим прогрессом последних веков). Но эта дифференциация была ограничена только основными специальностями, без какой-либо дробной специализации. Последняя имела место только ситуативно: воин по ситуации становился то пехотинцем, то кавалеристом, крестьянин — то земледельцем, то животноводом, лекарь — то терапевтом, то хирургом, чиновник — то администратором, то военачальником и т.п.
В индустриальную эпоху произошел некоторый рост числа основных специальностей, но основные базовые направления дея-
тельности раздробились на множество более узких специализаций. Только научных профилей по медицине, согласно Номенклатуре специальностей научных работников ВАК, насчитывается 51, по сельскохозяйственным наукам — 21, по строительству и архитектуре — 14 и т.д. А ведь это только научные направления; практико-технических специализаций на практике гораздо больше.
Пока трудно сказать уверенно, какой характер примет дальнейшая дифференциация основных сфер деятельности на постиндустриальной/ информационной стадии технологического развития. При безусловном дальнейшем возрастании общего числа специальностей и специализаций, по всей видимости, качественные изменения можно ожидать в более дробной дифференциации квалификаций работников, уровней их подготовки и профессиональных возможностей, которая в большей мере будет учитывать врожденные способности каждого человека, а также специфику его образовательной подготовки.
Все это имеет самое прямое отношение к перспективным разработкам культурной политики. Номенклатура специальностей и специализаций в отрасли культуры и искусства будет расширяться, развитие пойдет и по линии большей дифференциации квалификаций работников. К связанному с этим усложнению кадровой работы в органах управления культурой нужно загодя готовиться. Но этот процесс будет тесно связан и с расширением сферы социальных запросов на виды и типы культурного обеспечения интересов населения, и с созданием специализированных площадок для новых типов культурных мероприятий.
Тенденция усиливающегося влияния культуры на социальную активность людей активно обсуждается в научной литературе. По мнению современных ученых-обществоведов, в течение ХХ века наблюдались последовательное возрастание влияния культуры на социальную жизнь общества, усиление роли культуры как стимула соци-
альной деятельности человека, опора людей на культуру как на основание и причину социальной активности. Речь идет как о той культуре, которая заполняет свободное время человека, так и об общей социальной культуре общества.
Нужно сказать, что социальная востребованность культурного заполнения свободного времени (досуга) в течение минувшего века выросла необычайно. Наблюдаемая исключительная популярность спорта, кино и поп-музыки говорит сама за себя. По существу, такое явление, как массовая культура, в наиболее существенной своей части является культурой заполнения досуга, что исполняется ею достаточно эффективно. Но одновременно речь идет и обо всей социальной культуре общества, регулирующей формы социальной активности людей, о той области культурного самосознания населения, которая определяет идентичность людей, гуманитарную ориентированность их мировоззрения и адекватность их социального поведения и взаимодействия.
Эта тенденция в последние полвека заметно усилилась. В отличие от «социоцентриче-ского» индустриального мира, чья динамика была связана, в основном, с социальными взаимодействиями и противоречиями, ныне, на переходе к постиндустриальному этапу развития, мы все больше начинаем жить в «культуроцентрическом» мире. В таком мире именно культурные взаимодействия и противоречия начинают определять актуальные модели социальной справедливости, социальную активность людей, становятся основанием для их социальных объединений и пр. В этих новых условиях все больше возрастает роль специалистов по культурным проблемам, процессам и причинно-следственным взаимосвязям, особую значимость приобретают социокультурная экспертиза разрабатываемых социальных программ и принимаемых управленческих решений, научные разработки по проблемам культурных идентичностей, межкультурных коммуникаций и т.п.
Рассматриваемая тенденция возрастания
роли культурных оснований и целей социальной активности населения в наибольшей мере связана с радикальным повышением значимости досуга в структуре социальной жизни населения развитых стран. Сегодня досуговое времяпрепровождение и его культурное обеспечение играют не меньшую роль в жизни человека (особенно, молодого человека), чем его профильная работа. За последние сто лет изменилось и само заполнение досуга. На смену активному досугу — дружеской коммуникации, художественной самодеятельности, застольным играм, занятиям спортом и чтению книг, что было наиболее характерно для первой половины ХХ века, ныне пришел досуг в формах пассивного потребления культурных продуктов: преимущественно в виде просмотра телевизионных программ и кинофильмов, слушания популярной музыки, спортивного «боления», интернет-игр, механических игровых автоматов, общения в интернет-блогосфере, но также и в виде разных соматических практик (спортивных, танцевальных, аэробика и др.). Современный досуг имеет в меньшей мере физически развивающий, но больше эмоционально и психологически релаксиру-ющий характер. Досуговое времяпрепровождение заполняет сегодня очень существенный сегмент социального бытия человека и стимулирует его социальную активность. Многотысячные объединения спортивных болельщиков, поклонников определенных артистов и звезд шоу-бизнеса, участников молодежных субкультурных группировок и пр. представляют собой серьезные социальные объединения людей, основанные именно на их культурных интересах и играющие заметную роль в публичной социальной жизни общества. Сегодня проектировать и проводить социальную политику без учета интересов этих объединений людей по культурным интересам фактически невозможно.
Другой аспект социально стимулирующей роли культурных интересов связан с миграцией значительных масс населения Азии, Африки, Латинской Америки и Восточной Европы в Западную Европу, США, Канаду и
Австралию, меньше в Россию. Первое (а порой и второе) поколение мигрантов, еще чувствующих себя чужаками в принимающей стране, стремится самоутвердиться, в том числе и в манифестации своей иной культурной принадлежности, заявить о себе как о «культурных Других». Господствующая в западноевропейских и североамериканских странах стратегия мультикультурализма в большой мере способствует подобному культурному самоутверждению приезжих. Такие культурные манифестации становятся существенной составляющей жизни приезжих в Европе и Америке. И социальная политика стан, принимающих мигрантов, не может не учитывать важность, высокую активность, а порой и агрессивность этих манифестаций.
Эта тенденция возрастания роли культурных оснований и целей социальной активности населения самым существенным образом должна учитываться общей социальной политикой современного государства.
Тенденция последовательной перемены основных средств культурного влияния на общественное сознание осуществляет себя следующим образом.
В первобытную эпоху сознанием родовых и племенных сообществ управляли обычаи, определявшие весь процесс жизни людей, начиная с детства и первичной инициации, затем через жизнеобеспечивающую и репродуктивную деятельность на протяжении всей жизни, и так до смерти и посмертного обращения с телом. Все акции жизни и смерти человека жестко регулировались установленными нормативными формами обычая и сопровождались соответствующими обрядами. Никакая жизнедеятельность вне обычая и обряда была практически не возможна.
В аграрную эпоху функцию основных культурных регуляторов жизни и деятельности человека исполняли религия и политическое служение. В Европе в античную эпоху доминантным было политическое служение человека своему государству (государю), а в Средневековье возобладало религиозное культурное (а с ним и социальное) ре-
гулирование социальной жизни. На Востоке не наблюдалось такого поэтапного деления: и религия, и политическое служение регулировали социальное поведение человека параллельно. Но представить себе феномен атеиста или «гражданина мира» в эту эпоху практически невозможно. Это было культурно немыслимо для человека того времени.
На индустриальной стадии технологического развития (начавшейся с Ренессанса, а далее Реформация, Просвещение, капитализм и социализм) в странах Европы и Америки, в основном, и в некоторых других странах частично наблюдалось преобладающее культурное регулирование жизни населения с помощью образования, художественной литературы и искусства. Разумеется, религия и политическое служение отступали в своем культурном влиянии постепенно, но уже в XIX веке абсолютный приоритет образования, литературы и разных видов искусства в культурном влиянии на человека (по мере урбанизации и возрастания грамотности основной массы населения) стали очевидными.
В начинающуюся постиндустриальную/информационную стадию развития наблюдается постепенный переход основных рычагов культурного влияния на население и регулирования его социального поведения в руки средств массовой информации. Конечно, в своих отдельных проявлениях этот процесс начался раньше: со второй половины XIX века начали серьезно влиять на социокультурное сознание населения газеты и журналы, в первой половине ХХ века — радио, со второй полвины ХХ века — телевидение, а в начале XXI века начинается эра преобладания Интернета. Можно сказать, что с переходом на постиндустриальные технологии развития с конца ХХ века значимость СМИ как источника социокультурного влияния на общество уже превысила значимость образования, литературы и искусства.
Нельзя сказать, что эта новая ситуация вообще не учитывается нашей культурной политикой, но, вместе с тем, никакого системно-
го внимания к этой особенности культурного влияния на жизнь общества не видно. Усилия культурной политики направлены в первую очередь на развитие культуры как отрасли и менее всего на экспансию культуры в качестве социально-регулятивной силы. Вопросы о социальной эффективности осуществляемой культурной политики и о степени ее влияния на динамику общественного сознания в России сейчас вообще не стоят. Отсюда и отсутствие внимания к основным средствам такого влияния.
Следует отметить, что определенную долю ответственности за такое положение дел несет и фундаментальная культурологическая наука, которая ограничивает свои функции только наращиванием академического знания о культуре и содержательным обеспечением культурологического образования и не пытается влиять на актуальную культурную политику. Разумеется, влияние фундаментальной культурологии на культурную политику должно иметь специфический характер, не затрагивая вопросы ситуативного управления текущими культурными процессами, а касаясь лишь вопросов стратегии социокультурного развития в целом. Но в разработке подобной стратегии, ее серьезном научном обосновании и экспертном обеспечении фундаментальная культурология может и должна принимать участие.
Другое дело, что органы управления культурой не проявляют интереса к сотрудничеству с наукой, ограничивая свои функции только ситуативным управлением отраслью, что, естественно, в фундаментальном научном обеспечении не нуждается. Задача основательной и системной научной разработки основных направлений культурной политики вполне решаема, однако на такое обеспечение нет заказа от органов управления культурой.
Остается только надеяться, что когда-нибудь к руководству отраслью культуры в России придут люди, достаточно компетентные для понимания всего этого.
