CC BY
36
ному человеку, так и человечеству в целом, есть только фрагмент бытия целостного мира. Однако дело не в том, какая часть бытия открыта человеку, а в том, насколько это бытие целостно для человека. Человек обнаруживает целостность бытия такой, какой ее дано обнаружить только ему, на основе его внутреннего опыта, его временной структуры.
Итак, можно предположить, что есть горизонтальная идентификация (гендерная, возрастная, национальная и т.п.), не требующая от индивида обращения к принципиально новым возможностям, и вертикальная, предполагающая открытие новых уровней бытия (и соответственно, достижение новых уровней лично-
стного бытия), т.е. трансценденции. Соответственно, временная структура личностной идентичности имеет горизонтальный (связь с повседневностью, оформление «сердцевины обыденности», соотнесенные с внешним социальным и космическим временем ожидания) и вертикальный («прогонка» информации в памяти, «продолженная» идентичность, поиск предназначения) уровни. Онтологическим центром временной структуры идентичности является процесс порождения самостью бытия, заключающийся в создании личностной сферы возможностей, реализация которых позволяет человеку идентифицировать себя с управляющим миром порядком бытия.
Библиографический список
1. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Работы 20-х годов. Киев: Next, 1994. С.169.
2. Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // Социологическое обозрение. 2002. № 1. Т. 2. С.16.
3. Хайдеггер М. Исследовательская работа В. Дильтея и борьба за историческое мировоззрение в наши дни // Вопросы философии. 1995. № 11. С.123.
4. Элиас Н. Общество индивидов. М.: Праксис, 2001. С.93
5. Марсель Г. Трагическая мудрость философии. Избранные работы. М.: Издательство гуманитарной литературы, 1995. С.33.
6. Юлин Н.С. Философский натурализм: О книге Дэниела Деннета «Свобода эволюционирует». М.: Канон+, Реабилитация, 2007. С.125.
УДК 803.0.318
ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ - ЗООНИМЫ, РЕПРЕЗЕНТИРУЮЩИЕ КОНЦЕПТ ZORN В НЕМЕЦКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ
А.С.Шнайдер1
Иркутский государственный лингвистический университет, 664025, г. Иркутск, ул. Ленина, 8.
С культурологической точки зрения рассматриваются фразеологизмы - зоонимы, представляющие эмоциональный концепт ZORN в немецкой лингвокультуре. Обращение к образной составляющей концепта ZORN позволяет выявить культурно-специфические особенности данного концепта в немецком языке, а также природу внутренних языковых и когнитивных механизмов, свойственных данной языковой общности. Образы животных, положенные в основу идиом, представляющих данный концепт, являются носителями экспрессивности, переходящей в оценку. Образно-экспрессивный компонент значения идиом понимается как семантическая категория, которая является отражением особенностей перехода от сценария мира действий к качественным характеристикам мира ценностей. Библиогр. 11 назв.
Ключевые слова: эмоция; гнев; эмоциональный концепт; культурно-семиотическое пространство; фразеологизм; зоонимы; образ; оценка.
PHRASEOLOGICAL UNITS - NAMES OF ANIMALS, REPRESENTING THE CONCEPT ZORN IN GERMAN LINGUISTIC CULTURE A.S. Schneider
Irkutsk State Linguistic University, 8, Lenin St., Irkutsk, 664025.
The article allows for phraseological units - names of animals that represent the emotional concept ZORN in the German linguistic culture in terms of cultural studies. Addressing to the figurative component of the concept ZORN enables to reveal specific cultural features of this concept in the German language, as well as the nature of the internal linguistic and cognitive mechanisms inherent to the language community. The images of animals that form the base of the idioms representing this concept are the carriers of expressivity, being transformed into assessment. The figurative-expressive component of idiom meaning is understood as a semantic category, which reflects the transition features from the scenario of the world of actions to the quality characteristics of the world of values. 11 sources.
Key words: emotion; anger; emotional concept; cultural and semiotic space; phraseological unit/idiom; names of animals; image; assessment.
1Шнайдер Анна Сергеевна, старший преподаватель кафедры перевода, переводоведения и межкультурной коммуникации, e-mail: anna_mashukova@mail.ru
Schneider Anna, Senior Lecturer of the Department of Translation, Translation Studies and Intercultural Communication, e-mail: anna_mashukova@mail.ru
Эмоции, находясь в ряду свойств, определяющих естество человека, его деятельность и отношения с миром, являясь предметом житейского и научного интереса с момента зарождения человеческого самосознания, продолжают оставаться недостаточно изученными в философских, психологических, лингвистических, социологических и прочих теориях. Эмоции многолики и многогранны. Списки их в научных исследованиях обычно не совпадают ни по числу, ни по набору. Не существует окончательно установленных принципов, по которым базисные эмоции отделяются от смежных с ними явлений или от более сложных феноменов человеческой психики и поведения.
Представление внутренней жизни человека в языке отражает так называемую наивную картину мира, которая довольно существенно отличается от научной. Соответственно и внутреннюю жизнь человека, в том числе эмоциональную, язык трактует своими специфическими средствами и способами. В языке эмоции представлены необычайно разнообразно своими наименованиями, характеристиками и оттенками. И хотя в науке признан факт несоответствия структуры словаря эмоций и эмоциональной структуры человеческой психики, без изучения языковой картины эмоций наши представления о них были бы неизмеримо беднее, если вообще возможны. Поэтому описание и классификация способов изображения эмоциональных состояний в языке составляют особую и весьма сложную задачу.
Изучение эмоциональных состояний с культурологической точки зрения целесообразно проводить в рамках концептуального анализа. На основании различия двух самостоятельных областей - языка и мышления - общепризнанным является факт существования двух картин мира - языковой и концептуальной. Языковая картина мира существует как часть общей концептуальной картины мира, состоящей из образов, представлений, понятий, установок и оценок. Вслед за Д.С. Лихачевым [6], Ю.С. Степановым [8], В.И. Карасиком [3] мы выделяем в структуре концепта следующие аспекты: понятие концепта как набор признаковых характеристик, называющих и раскрывающих аспекты данного концепта в виде дефиниций, описаний, толкований, соотносимых с соответствующими образами; образ (в виде фрейма) и культурные сценарии; ценностные характеристики концепта: эстетические, этические, утилитарные нормы и типичные модели поведения. Эти нормы находят различное выражение в словарных дефинициях, толкованиях фразеологизмов.
Анализ специальной литературы указывает на недостаточную изученность определенных эмоциональных концептов. В частности, номинант эмоции ZORN имеет достаточно узкую дефиницию в психологических и толковых словарях немецкого и русского языков, не- смотря на базисный характер эмоции. Немецкие толковые словари Duden, Wahrig дают следующие толкования понятия эмоции гнева: «Zorn - heftiger Unwille ueber etw, was man als Unrecht empfindet od. was den eigenen Wuenschen zuwiderlaeuft» [9,с.1787]; «Zorn - heftiger Unwille, aufwallender Aerger»
[10,c.1470]. Архисемой в данных толкованиях является не широкозначная, диффузная, а менее генерализованная лексема Unwille (недовольство), которая сама является номинантом эмоции. В качестве видовых семантических характеристик выступают «интенсивность переживания эмоции» (heftiger), «субъективно воспринимаемая причина» (als Unrecht empfindet, den eigenen Wuenschen zuwiderlaeuft) [5].
Обращение к образной составляющей концепта ZORN позволяет расширить представление о культурно-специфических особенностях данного концепта в немецком языке, а также выявить природу внутренних языковых и когнитивных механизмов, свойственных данной языковой общности.
Фиксация общественных трансформаций в семантике номинаций эмоций - важный аспект лингвокуль-турологического исследования концептосферы эмоций в динамике ее исследования. Вовлечение психологического фактора языка в лингвистическое исследование позволяет классифицировать семантическое пространство языка как пространство, «обжитое» человеком, отражающее особенности восприятия, логической и эмоциональной обработки информации о мире человеческим сознанием.
Модели эмоций обычно строятся на основании анализа языковых средств (метафорических и метонимических выражений), имеющихся в языке и используемых для описания соответствующей эмоции. Их применение для анализа эмоциональных концептов целесообразно потому, что «в современных языках <...> метафорические и метонимические переносы формируют особый пласт средств выражения в языке для обозначения внутренних (ментальных и эмоциональных) состояний и процессов»; при этом «перенос значения по модели 'от физического процесса или состояния к внутреннему состоянию' особенно часто наблюдается в языковых средствах, обслуживающих поле эмоциональности, что, возможно, связано с физиологическими проявлениями некоторых базовых эмоций, наследуемых человеком на генетическом уровне» [4,с.41].
Концепты как мыслительные конструкты, размещённые и функционирующие в человеческом сознании, существуют в культурно-семиотическом пространстве и времени. В процессе своего становления эмоциональные концепты, как и все другие концепты, преодолевают сложный и многоэтапный путь смыслового насыщения и превращения из чего-то неопределенного в культурный символ [5,с.68].
Большую роль играет метафорика, связанная с животными, перенос поведения животных на поведение и образ действий человека во фразеологии. По своей когнитивной природе фразеологические единицы представляют собой единицы вторичной (косвенно-производной) номинации. Они утратили первичный смысл, отражающий примарный опыт категоризации мира. В этой связи характеризуемые единицы приобрели вторичный смысл, образованный на основе символьного переноса. Поэтому при описании их значения целесообразно наряду с прочими компонентами плана содержания принимать во внимание и образную
составляющую. Идиомы как своеобразные тексты представляют собой определенные коды культуры, благодаря которым тот или иной эксплицированный концепт объёмно и глубоко рефлексируется его носителями, с одной стороны, и, следовательно, обладает для них в коммуникации большой лингвопсихологиче-ской фасцинацией - с другой.
Еще в глубокой древности, когда анимализм был основой мировоззрения, начали складываться первые обобщения-символы, конкретизируемые в образе того или иного животного. Пожалуй, во всех культурах и во все времена животные, исходя из их поведения, внешнего обличия, их отношения к человеку, рассматриваются как символы культуры. Животные могли символизировать демонов, божественные существа, людей, что-либо сверхъестественное. Символика, связанная с животными, присутствует в различных областях культуры. Еще со времен античности символичный образ отдельных животных в западноевропейской культуре формировали литературные произведения, такие как эпос, басни, сказания, легенды, народные сказки и т.д. Образы многих животных стали носить культурно-смысловую нагрузку благодаря Библии, богословским письменам. Например, Adler, Löwe, Schlange, Wolf и Schaf стали символами Спасителя, пресвятой девы Марии, апостолов и святых мучеников, человеческих добродетели и пороков и т.д. [2].
По мнению Д.О. Добровольского [2], некоторые зоонимы обладают тремя «уровнями» значений, тесно связанными между собой, но все же различными. Первое значение - прямое, то есть именование того или иного животного. Второе значение - мифологическое, оно находит отражение в традиционной народной культуре, фольклорных текстах, мифопоэтических представлениях. На основании этих двух «уровней» формируется третье значение — стереотипный образ.
Концепт ZORN представлен в немецкой лингво-культуре следующими идиомами, в состав которых входят обозначения животных:
J-d ist wütend wie ein angestochener (angeschossener) Eber - быть вне себя от гнева. Кабан - животное, которое легко впадает в ярость. Общеизвестно, что охота на кабанов - опасное занятие. Если кабана не убить с первого выстрела, он может наброситься на охотника. Этот образ легко проецируется на человека, находящегося в состоянии гнева [13,с.589].
Zwischen dem Khane und seinen Leuten gab es nun eine Szene, die kaum zu beschreiben ist. Er tobte wie ein angeschossener Eber, teilte Fußtritte und Faustschläge aus und war nicht eher zu beruhigen, als bis er seine Kräfte erschöpft hatte. Ich hätte diesem Manne eine solche Wut gar nicht zugetraut [12]. Хан, в данном примере, неистовствует, как дикий кабан, бушует, бьет ногами и руками. Успокоился он только тогда, когда иссякли его силы. Для более яркого описания эмоционального состояния хана автор использует идиому wie ein angeschossener Eber toben, в основе которой лежит образ подстреленного животного, которое будет бороться за свою жизнь, пока не иссякнут его силы.
J-m schwillt der Kamm - кто-либо в ярости, испытывает сильный гнев. Мотивировка данного образа
связана с представлением о том, что когда петухи находятся в состоянии возбуждения, их гребешки сильно краснеют и приподнимаются [13,с.799], а также у других птиц во время токования хохолки поднимаются вверх [11,с.394]. Эти реакции петухов и других птиц на состояние возбуждения метафорически переносятся на человека, что подтверждается следующими примерами:
Der Hort des heftigsten Widerstandes gegen den von der CDU-Ministerin Ursula von der Leyen propagierten Ausbau der staatlichen Kinderbetreuung lässt sich ziemlich genau lokalisieren: Er befindet sich in Bayern, wo man noch am stärksten dem traditionellen Familienbild anhängt. Nicht nur sind es in erster Linie Politiker der CSU, denen angesichts einer angeblich drohenden "Zwangserziehung" der Kamm schwillt, es sind auch bayerische Zeitungen, die an diesem Freitag als einzige nicht zur Verteidigung der Familienministerin ansetzen [15]. В статье обсуждается проблема нехватки мест в детских садах Германии. Министр по делам семьи, член Хри-стианско-демократического союза Ursula von der Leyen выступает за создание дополнительных мест в детских садах для маленьких детей, для того чтобы женщины могли продолжать свою профессиональную деятельность. Представители Христианско-социального союза считают, что данные действия принуждают молодых матерей прерывать отпуск по уходу за ребенком. Волна протеста пронеслась, прежде всего, по Баварии, где больше всего сторонников традиционных представлений об устройстве семьи. Метафорический образ борющихся петухов перенесен на представителей политических партий. Ключевым признаком интенциональности здесь выступает борьба. Поэтому прослеживается связка причин и следствий KAMPF-ZORN. Впрочем, можно предложить и альтернативу: партии изначально настроены на борьбу друг с другом, это обязательная часть сценария «деятельность партии». Естественно, эмоциональное отношение одной партии к другой - по меньшей мере, неприязнь. Последняя же, в зависимости от обстоятельств, может градуироваться до гнева и ярости.
Sich wie ein wildgewordener Affe benehmen - бесноваться, безумствовать (от гнева). Понятие обезьяны связывалось с Мировым разумом, а следовательно, с Божеством. Здесь можно указать на два возможных комплекса в индоевропейском языке, соответствующих русскому слову обезьяна: 1) тохарский язык оруас - «разум» + индоарийский праязык *sajana* - «умудренный, мудрый» и 2) индоевропейский праязык ab -«божество, идол» + древнеанглийский язык ass «бог» [7,с.233]. Согласно этому толкованию, становится прозрачным образ, лежащий в основе данной идиомы -лишиться рассудка от гнева.
Например, Guckt euch all die Spieler an die über türkische Fans etwas sagen. Jeder ist begeistert. Und warum? Weil wir halt wie unter Droge sind und auflippen. Fansongs schreien wie wilde und rumhüpfen wie wildgewordene Affen. Das gehört zu uns und das soll immer zu uns gehören [14]. На форуме обсуждается проблема агрессивного поведения турецких футбольных болельщиков. Один из турецких болельщиков описывает
поведение фанатов при помощи идиомы wie wildgewordene Affen rumhüpfen, сранивая их с дикими, взбешенными обезьянами, которые не могут контролировать свое поведение. Усиливая аргументирующую составляющую, турецкий фанат в своем высказывании приводит также сравнение wie unter Droge (как под действием наркотика). Данный пример доказывает, что человек, утративший рациональный стержень поведения, опускается, уподобляясь животному.
Фразеологизмы - зоонимы, представляющие концепт ZORN в немецкой лингвокультуре, обладают отрицательной коннотацией, они негативно маркированы, так как в основе образа находится иррациональное поведение, потеря контроля, самообладания. Животные (der Eber, der Hahn, der Affe) воплощают в себе агрессивность, ярость, потерю рассудка. Эти качества приписываются им в результате наблюдения за поведением этих животных в конкретных ситуациях (петушиные бои, охота на кабана, поведение дикой обезьяны). Следовательно, образы животных, положенные в основу идиом, представляющих концепт ZORN, явля-
ются носителями экспрессивности, переходящей в оценку. Образно-экспрессивный компонент значения идиом, репрезентирующих концепт ZORN в немецкой лингвокультуре, понимается как семантическая категория, которая является отражением особенностей перехода от сценария мира действий, конкретизированного по месту и времени, к качественным характеристикам мира ценностей, независимым от места и времени.
Интенсивность фразеологических единиц, выражающих эмоциональное состояние гнева, связывается не только с количественной характеристикой данного эмоционального состояния, но и демонстрирует отклонение от нормы. Норма традиционно исчисляется от HOMO SAPIENS, а в случае с немецкой культурой -от HOMO RATIENS [1]. Таким образом, в проанализированных примерах контекстного употребления идиом прослеживается не простой перенос поведения животных на поведение человека в гневе, а отсчет в виде образных сценариев отклонения поведения от нормы HOMO SAPIENS.
1. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Ве-бер М. Избранные произведения. М., 1990. 808 с.
2. Добровольский Д.О. Образная составляющая в семантике идиом // Вопр. языкознания. 1996. №1. С.71-93.
3. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты: сб. науч. трудов. Волгоград-Архангельск: Перемена, 1996. С. 3-16.
4. Клобуков П.Е. Метафора как концептуальная модель формирования языка эмоций // Язык. Сознание. Коммуникация. М., 1997. Вып. 2. С.41-47.
5. Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах. М.: Гнозис, 2008. 376 с.
6. Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: Антология /под ред. В.П Нерознака. М.: Academia, 1997. С.280-287.
7. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: образ мира и миры образов. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1996. 416 с.
8. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры: Опыт исследования. М: Шк. "Яз. русской культуры", 1997. 82 с.
Библиографический список
9. Deutsches Universal Woerterbuch. Duden. Mannheim-Wien-Zuerich. 1989.
10. Deutsches Woertebuch. Wahrig G. - Guetersloh-Muenchen, 1992.
11. Duden Redewendungen Wörterbuch der deutschen Idiomatik. 2., neu bearbeitete und aktualisierte Auflage. Herausgegeben vom Wissenschaftlichen Rat der Dudenredaktion: Dr. Matthias Wermke (Vorsitzender), Dr. Kathrin Kunkel-Razum, Dr. Werner Scholze-Stubenrecht. Duden Band 11, Bibliographisches Institut & F.A. Brockhaus AG, Mannheim, 2002, 955 S.
12. Karl May; Band 3; Von Bagdad nach Stambul
13. Röhrich, Lutz Lexikon der sprichwärtlichen Redensarten [Электронный ресурс]. Berlin, 2004. электрон. опт. диск (CD -ROM).
14. URL:http://www.transfermarkt.com.tr/tr/wieso-sind-viele-tuerkische-fans-im-stadion-so-
ggressiv/topic/ansicht_292_16_sayfa2.html (дата обращения: 20.01.2011).
15. Zeit, 16.2.2007.
УДК 801.7; 81.42
КОДИРОВАНИЕ И ДЕКОДИРОВАНИЕ НЕВЕРБАЛЬНОГО ДИСКУРСА В ЛИТЕРАТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ
Е.Д. Ю1
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Статья посвящена изучению практики кодирования и декодирования невербальных средств в художественном тексте. Анализу подвергается невербальный дискурс как неотъемлемый интегральный компонент литературной коммуникации. Репрезентация невербальных действий есть суть кодирования невербалики в контексте художественного моделирования и образования значимых коммуникативных элементов в соответствии с авторскими интенциями эксплицитного и имплицитного содержания. Невербальный дискурс, таким образом, формирует дополнительное коммуникативно-прагматическое семантическое поле. Библиогр. 19 назв.
Ключевые слова: (де-)кодирование; невербальный дискурс; репрезентация; литературная коммуникация.
1Ю Елена Дюнеровна, кандидат филологических наук, доцент кафедры английского языка (для технических специальностей), тел.: (3952) 405203, e-mail elyu@yandex.ru
Yu Elena, Candidate of Philology, Associate Professor of the Department of the English Language (for technical specialities), tel.: (3952) 405203, e-mail elyu@yandex.ru
