CC BY
27
Франция и Европа. (Реферативный обзор)
France and Europe. (Review)
Франко-германский диалог о политическом устройстве Европы
В начале XXI в. Франция и Германия выступают в числе главных двигателей европейской интеграции. Во французской печати это партнерство нередко называют «мотором» европейского строительства, однако не меньшее внимание (как будет показано ниже) обращают на разногласия между союзниками. И Жак Ширак, и Герхард Шрёдер проявляют солидарность по принципиальному вопросу: франко-германское партнерство в Европе, имеющее богатую историю после Второй мировой войны, должно быть непременно продолжено. В Европе происходит «экономическое, культурное и социальное взаимодействие. Она имеет особую социальную модель, которую следует сохранить. Если расширить Европу, придав ей разумные структуры, она утвердится как эффективное и демократическое политическое целое», - указал в своей речи во Фрайбургском университете 12 апреля 2002 г. Герхард Шрёдер. Для решения этой задачи «франко-германское сотрудничество, пусть в новых своих формах, является обязательным» условием. «Оно было таковым в послевоенный период и таковым останется, поскольку поодиночке
осуществить столь гигантские задачи невозможно. Франция и Германия способны справиться с ними и должны сделать это вместе», - заявил германский канцлер (7, с. 69). Г. Шрёдер напомнил, что Гельмут Шмидт и Валери Жискар д'Эстен вместе в 70-е годы разрабатывали денежную реформу и в этом «исторически важном и справедливом решении» основать единую валюту они желали увенчать валютным союзом союз политический. Сегодня происходит обратный процесс, пишет канцлер, теперь, когда единая валюта евро стала реальностью, требуется укрепить политический союз европейских стран. Шрёдер подчеркнул, что именно франко-германское примирение «заложило фундамент для строительства европейского дома», а в будущем должно оказать содействие его «обустройству и перед лицом риска, что он иначе не сможет функционировать, его расширению», масштабы которого выходят уже за пределы Западной Европы (7, с. 61).
Как отмечают аналитики, в своей страсбургской речи 6 марта 2002 г. Жак Ширак указал, что «франко-германский мотор имеет жизненно важную роль для Европы», а также заявил о намерении предложить германскому канцлеру в 40-ю годовщину подписания Елисейского договора (22 января 2003 г.) заключить «новый основополагающий пакт». Л. Жоспен высказал сходную мысль об особом значении «франко-германского привилегированного партнерства» для будущего Европы (цит. по: 6, с.52).
Однако при этом принципиальном согласии политики двух стран в своих выступлениях и статьях продемонстрировали различные подходы к вопросам политического устройства Европы, законодательства, общей политики обороны и безопасности, аграрной политики. Они исходят из различных приоритетов в политике расширения ЕС, а также выдвигают различные проекты реформирования европейских структур (Европарла-мента, Еврокомиссии, Совета министров ЕС).
Одним из первых на тему устройства объединяющейся Европы высказался Йошка Фишер. В своей речи в Гумбольдтском университетете (Берлин) «От конфедерации к федерации - размышление о цели европейской интеграции» 12 мая 2000 г. он призвал к трансформации Союза в федерацию, действующую на основе принципа субсидиарности, а также разделения компетенций между единой Европой и ее государствами, которое
не ставило бы под сомнение их существование. Прежде выступавший за выделение «гравитационного центра», ядра ЕС, к которому бы подтягивались страны-аутсайдеры, Й. Фишер теперь предложил другую новацию -создание двухпалатного парламента, в одной из палат которого заседали бы депутаты Европарламента (представители национальных парламентов), а в другой - представители государств (по принципу бундесрата или американского сената) (цит. по: 8, с. 45).
В своей речи на конгрессе социал-демократической партии в Нюрнберге 30 апреля 2001 г. ГШрёдер решил закрепить успех Ниццы, когда Германия получила относительное большинство в Европарламенте и убедила союзников дать старт работе Межправительственной конференции по выработке конституции в 2004 г. Германский канцлер выступил за «улучшение транспарентности механизмов принятия решений на европейском уровне», придание Европейской комиссии сильных исполнительных полномочий, усиление власти Европарламента путем увеличения количества депутатов и наделения его правами в области бюджетных средств, а также за придание Совету министров статуса верхней палаты Европарламента. По мысли Шрёдера, таким образом ЕП способен стать передаточным механизмом в контактах между национальными государствами и расширенным ЕС, а национальные государства смогут доводить свои предложения до структур Европейского союза. В своей речи 12 апреля 2002 г. Шрёдер отметил, что оппоненты часто неправильно воспринимали его критику Еврокомиссии как попытку ее ослабления. Напротив, «всякий, кто, с точки зрения создания европейской конституции, размышляет о политической управляемости и поэтому предполагает более интегрированную модель, должен естественным образом желать сильной исполнительной власти» (выделено мной. - Реф.) (7, с. 68). Как полагает политолог Ханс Старк (8), предложения Шрёдера амбивалентны: с одной стороны, они направлены на передачу в ведение Союза (соттип^апБайоп) внешней политики и политики безопасности, с другой - на превращение Комиссии в мощный исполнительный орган.
Размышляя о будущей модели Европы, канцлер отметил, что «Европа, безусловно, так или иначе будет организована на федеральной основе. Но вовсе не обязательно думать, что это будет германская модель» (цит. по: 6, с. 56).
По оценке Х. Старка, за исключением профедералистских сил, большая часть официальных кругов Франции (традиционно обеспокоенных судьбой национального государства в условиях интеграции) негативно отнеслась к выступлениям лидеров Германии. Речь Шрёдера в Нюрнберге повлекла за собой резкую реакцию на Кэ д'Орсэ: Юбер Ведрин открыто раскритиковал предложение канцлера превратить Европейский совет министров в палату государств Европарламента. По мнению Ю. Ведрина, это бы «попирало демократическую легитимность европейских государств и нарушило институциональное равновесие в Европе во вред Союзу и его членам». Газета «Монд» объяснила стремление Германии усилить Европейский парламент тем, что в Германии многочисленное население, а следовательно, она должна быть представлена большим числом депутатов (что вполне соответствовало духу позиции Германии, выраженному на саммите в Ницце).
Бывший премьер Франции Л. Жоспен 28 мая 2001 г. утверждал, что невозможно «выстраивать институциональную архитектуру, не думая о политическом смысле, который следует придать Европе». Кроме того, по мнению политика, в новой Европе следует учитывать и национальные интересы входящих в нее государств: «Следует так создавать новую Европу, чтобы не причинять ущерба Франции» (цит. по: 8, с. 48).
В качестве стратегической цели Европы Жоспен выдвинул лозунг «федерации государств-наций», сходный с проектом Фишера, однако высказался за сохранение институционального треугольника Еврокомиссия -Парламент - Совет ЕС и против германского предложения демонтировать существенные элементы совместной европейской политики. Как отмечает Х. Старк, своим проектом Л. Жоспен внес «серьезный вклад в налаживание франко-германского диалога, наметив четкую перспективу европейской конституции». Вместе с тем далеко не по всем вопросам его взгляды находили поддержку германской стороны; так, возникали разногласия в сфере экономического управления зоной евро, по вопросу о создании фондов конъюнктурного финансирования, выработки общественного договора в Европе (8, с. 48).
Комментаторы во Франции отмечали и противоречие в позиции Германии между стремлением превратить Еврокомиссию в будущее евро-
пейское правительство и требованием «ренационализации» сельского хозяйства и региональной политики за счет их изъятия из ведения ЕК. Последнее было источником франко-германской конфронтации. Французское руководство считало, что от этого предложения, будь оно принято, пострадали бы и французские фермеры. Ж. Ширак выступил против «каких бы то ни было попыток ставить под вопрос два столпа европейского строительства - региональную и общую аграрную политику» - и настаивал на том, что общая аграрная политика «должна больше учитывать требования развития сельского хозяйства и качества продукции» (цит. по: 8, с. 49). Германские же политики высказывались за перенос бремени обслуживания сельского хозяйства ЕС на сами страны-члены ради снижения доли расходов ФРГ на аграрный сектор - самой капиталоемкой статьи бюджета ЕС (до 80%). Германии это позволило бы высвободить больше средств на подъем своих отстающих аграрных районов (прежде всего, восточных земель) и снять с себя почетную, но обременительную роль «главного поставщика» финансов ЕС. Как отмечают эксперты, канцлер обосновывал частичное возвращение функций «общесоюзной» (аграрной и региональной) политики странам-членам принципом субсиди-арности (8, с. 46)1.
Франция и «Конвент будущего Европы»
Идея Конституции для Европы, которая могла бы прийти на смену громоздкой структуре европейских договоров и где были бы четко сформулированы права граждан, подходы к проблемам безопасности, в области единой финансовой и скоординированной внутренней политики, в последнее время увлекла многих европейских политиков - от Х. Соланы до Дж. Стро. Конституция стала очередным пробным камнем для продолжения выяснения франко-германских разногласий.
1 Главы Великобритании, Швеции, Нидерландов, Дании, так же как и руководство ФРГ, полагали, что в связи с расширением ЕС в 2004 г. в рамках переговоров с кандидатами надлежит произвести пересмотр плана финансирования общей аграрной политики на 19992006 гг. в сторону его сокращения (8, с. 46).
Идея «Конвента будущего Европы» получила одобрение в обеих столицах - Берлине и Париже - накануне Лакенского саммита ЕС, состоявшегося 14-15 декабря 2001 г. Она возникла в рамках так называемого «Блэсхеймского процесса» - встреч Ж.Ширака, Л.Жоспена, ГШрёдера и Й.Фишера в поместье к югу от Страсбурга 31 января 2001 г., в ходе которых удалось существенно продвинуть франко-германский диалог и преодолеть разногласия по вопросам европейского строительства (8, с. 43).
Общая декларация Лакенского саммита гласила, что «европейская конституция, которой желают Франция и Германия, будет существенным этапом исторического процесса европейской интеграции». Далее указывалось, что ее цель - «прояснить законодательные и исполнительные функции в рамках Союза» и учредить «организацию, обладающую более внятными и траспарентными функциями». «Конвент будущего Европы», облеченный миссией выработать единую конституцию для континента, стал тем форумом, который позволил наметить пути для примирения франко-германских политических разногласий.
Главы государств и правительств почти сразу согласились, что экс-президент Франции В. Жискар д'Эстен - наиболее подходящая фигура, которая могла бы возглавить Конвент. В вышеупомянутой Фрайбургской речи Г.Шрёдер подчеркнул, что поддержал кандидатуру В. Жискар д'Эстена, поскольку «приверженность его Европе не вызывает сомнений» и он «обладает огромным опытом». Поддерживая назначение столь уважаемого политика, Шрёдер надеялся придать дополнительную гарантию франко-германскому партнерству в Европе, а также продемонстрировать, что «нам [Германии] особо нужна Франция и франко-германское сотрудничество» (7, с. 66).
Задачи, стоящие перед Конвентом, по мнению канцлера, должны «соответствовать одновременно панъевропейскому измерению и требованиям XXI в.»; к его работе следует привлечь как можно больше профессионалов, обеспечить открытость дискуссий, участие граждан, так чтобы решения Конвента «стали вопросом идентичности и политической воли» для всех тех, кто не имеет возможности и не обязан этим заниматься ежедневно и профессионально. «Конкретные последствия всего этого для гражданского общества составляют важный сектор франко-германского сотрудниче-
ства», - подчеркнул канцлер (7, с. 66). Однако единой Европе требуется не только конституция, но и решение проблемы управляемости, отметил Шрёдер. В этой связи он обратил внимание на необходимость в свете готовящегося расширения ЕС повысить степень эффективности Европейского совета, прояснить отношения между «европейским» и национальным эшелонами власти в Европе и ее правовой организации. Введение единой европейской валюты - евро, по мысли канцлера, требует усиления координации национальной политики государств и придания европейской идентичности экономической и финансовой политике (7, с. 67).
Президент Франции Ж. Ширак в своей Страсбургской речи «Мой проект для Европы» (6 марта 2002 г.) поставил перед Конвентом следующие задачи.
1. Упрочить демократическую легитимность Европы, укрепив связи между национальными парламентами, расширив полномочия Европарла-мента по принятию совместных решений (при условии, что выборы 2004 г. во Франции будут проведены на основе крупных региональных избирательных округов), побуждая территориальные образования одной страны к установлению партнерских связей с подобными образованиями другой.
2. Придать транспарентность и внятность европейскому проекту. В то время как в Хартии фундаментальных прав граждан будут зафиксированы общие ценности, следует уточнить компетенцию Европейского союза и стран-членов, никоим образом не ставя под сомнение проведение общей региональной и аграрной политики.
3. Управление Европой будет оптимизировано с помощью сильной Ев-рокомиссии, которая была бы ответственна за общий рынок и проведение совместной политики, однако главам государств и правительств в рамках Европейского совета следует взять на себя глобальную ответственность. Президент Франции предложил избрание Президента ЕС членами Европейского совета на достаточно продолжительный срок. Работой Совета министров, в котором голосование велось бы квалифицированным большинством, по мнению Ж. Ширака, мог бы руководить генеральный секретарь, подчиняющийся Президенту ЕС.
Далее Жак Ширак подчеркнул, что между Францией и Европой не существует «никакого конфликта легитимности: Европа придает Франции
значение и силу, необходимые для ее действий в мире. Франция желает быть в Европе державой, выдвигающей инициативы, а не державой, накладывающей вето».
Кроме того, президент Франции предложил принять «Торжественную декларацию», в которой указывались бы задачи Европы в мировой политике в XXI в. (в области безопасности, окружающей среды, развитии диалога культур), а также предполагалось бы проведение саммита государств, которые желали бы координировать совместную европейскую политику в области вооружений. Ширак также предложил провести референдум по европейской конституции. Как отметил глава делегации Франции при ЕС П. Лекийе, наличие поста Президента Евросоюза дало бы «лицо Европе» и придало бы новую народную легитимность исполнительной власти ЕС, которая, по его мнению, является «непременным условием для углубления европейской демократии». Лекийе считает, что было бы целесообразно введение поста министра иностранных дел ЕС, назначение которого подтверждалось бы Европейским советом. Предполагается, что наделенный мандатом на срок в пять лет министр соединял бы функции комиссара по иностранным делам и представителя по политике безопасности, обеспечивая «когерентность внешней политики и представительства Союза в международных организациях» (5).
Глава Комиссии по международным делам Эдуар Балладюр отметил особую сложность работы Конвента, связанную с насыщенным европейским календарем на период 2003-2004 гг., необходимостью в свете готовящегося расширения Европы учитывать пожелания 28 стран (членов и кандидатов на членство в ЕС), а также с проблемой балансирования между принципами принятия решения большинством голосов и консенсусом. «Конвент представляет собой решающий этап в этом беспрецедентном предприятии - объединении наций, многие из которых относятся к числу самых славных в мире и которым предстоит поделиться частью своих суверенных компетенций», - заявил он (цит. по: 2).
Свой взгляд на создание «Конвента будущего Европы» и перспективы его работы подробно изложил в своем выступлении перед Национальным собранием Франции 27 ноября 2002 г. В. Жискар д'Эстен. Он отметил, что Конвент прошел через несколько этапов. Первая фаза слушаний заверши-
лась летом 2002 г. и позволила членам Конвента завязать личные связи между собой и прислушаться к мнениям гражданского общества. Этот этап позволил констатировать, что необходимо предпринять реальные действия для принятия конституции, идея которой теперь получает одобрение, в то время как в начале 2002 г. она вызывала негативную реакцию. На втором этапе, который должен завершиться к концу января 2003 г., разворачивается работа специалистов по отдельным группам вопросов (экономическая управляемость, «юридическое лицо» ЕС, субсидиарность, а также вопросы внешней политики и политики безопасности). На третьем этапе Конвент должен представить Европейскому совету результаты своей работы - проект конституции. Одна из важных юридических проблем состоит в том, что Римский договор 1957 г. придал международную правосубъектность Европейским сообществам, а Маастрихтский договор сохранил статус-кво, не наделив ею вновь созданный Европейский союз2. Теперь речь идет о придании ЕС правосубъектности путем пересмотра системы существующих европейских договоров, а это предполагает исправления в основной части договоров общим объемом 1045 страниц и полную переработку 75 статей, при сохранении неизменными около 400 статей. Жискар д'Эстен полагает, что если отмена старых договоров встретит лишь приветствие большинства стран - членов ЕС, то новый текст конституции может вызвать неоднозначную реакцию в разных странах.
Утверждение принципа консенсусного голосования в Конвенте, по мнению Жискар д'Эстена, позволит в ходе дебатов вырабатывать принципы, по которым достигнуто согласие большинства представителей, избегая блокирования принятия решений, как это случается в условиях действия принципа единогласия. Исходя из практики, распространенной во Франции, когда парламентарии могут вносить в Законодательный совет предложения по изменению законодательства, Жискар д'Эстен внес предложение вовлечь Европарламент в механизм принятия решений по общеевропейским вопросам. Глава представительства Франции при ЕС
2 Это было связано с тем, что в рамках второй и третьей «опор» Союза государства-члены сохраняли свои суверенные права. См. подробнее: Европа: Вчера, сегодня, завтра. - М.: Экономика, 2002. - С. 321-324.
Пьер Лекийе отметил, что благодаря вышесказанному документы ЕС могли бы стать более понятными для граждан ЕС. Депутат Национального собрания Франсуа Лонкль, впрочем, возразил ему, указав, что этот принцип применялся и прежде Конвентом по выработке европейской Хартии фундаментальных прав, которая может стать преамбулой будущей конституции.
Идея Конгресса народов Европы, предлагаемая многими членами Конвента от Франции, по мнению Жискар д'Эстена, заслуживает глубокого рассмотрения, поскольку «трудно себе представить, чтобы в будущем в Европе не нашлось места, где могли бы встречаться главные политические субъекты из разных европейских стран <...> Она могла бы стать основой доклада о состоянии Союза, который заинтересует национальных парламентариев и будет выполняться как будущим Президентом Совета, так и Председателем Еврокомиссии». Глава Конвента также предложил, чтобы, подобно Европарламенту, имеющему право назначать Председателя Еврокомиссии, Конгресс избирал Президента Европейского совета, который представлял бы входящие в нее государства. Собираясь раз в год, Конгресс мог бы стать ареной для дебатов в области изменения и перераспределения компетенций, по вопросам ведения новых переговоров о расширении ЕС, а также для обсуждения тем, интересующих как ЕС, так и его членов. Жискар д'Эстен убежден, что было бы правильнее, если бы Председатель Еврокомиссии свою речь о положении Союза произносил не перед Европарламентом, а перед Конгрессом.
Жискар д'Эстен также заявил о безальтернативности идеи юридического контроля над соблюдением принципа субсидиарности и предложил учредить особую «юридическую инстанцию», которая бы защищала соблюдение данного принципа. Подобная практика существует во многих демократиях мира, и в частности во Франции, где такими функциями наделен Конституционный совет. Обратив внимание на то, что проблема субсидиарности возникает в тех областях, где общеевропейские структуры не имеют компетенций или же разделяют ее с государствами - членами ЕС, президент Конвента призвал его членов от Франции принять активное участие в выработке пунктов, относящихся к компетенции ЕС. Депутат Национального собрания Елизабет Гигу отметила неизбежность «эволю-
ции контроля за субсидиарностью в сторону юридического контроля», что, однако, не приведет к изменению понятия «субсидиарность» как философской категории.
Касаясь единой внешней и оборонной политики, Жискар д'Эстен подчеркнул, что Амстердамский договор дал ЕС достаточные полномочия в этой сфере и предостерег от их передачи в ведение Комиссии или Евро-парламента, когда речь идет о межгосударственных отношениях. Он указал, что перед Конвентом остро стоят три новых вызова европейской политике, которые впервые были сформулированы в Маастрихтском договоре, - это внешняя политика, обеспечение обороны, пространства свободы и безопасности, а также правосудие во всей Европе (3).
На вопрос Балладюра, не следует ли странам, идущим в авангарде Европейского союза (к которым он причислил Германию, Францию, Италию, Бельгию, Нидерланды, Люксембург и Испанию), предусмотреть какую-либо особую форму координации, Жискар д'Эстен отдал предпочтение «общим рамкам» (cadre commun) взаимодействия государств ЕС, тогда как создание особой структуры могло бы привести к тому, что в Европе возникли бы две группы стран, движущиеся «на разных скоростях». Он также отметил, что среди стран - членов ЕС помимо сотрудничества в рамках общего рынка, объединяющего все страны, консолидирующим фактором становятся «круги» общих интересов государств, таких как валютная, внутренняя, военная политика. Жискар д'Эстен также отметил, что проект европейской конституции должен отвечать следующим критериям: простота, эффективность, транспарентность, демократия (3). Он должен содержать ответ на вопрос: «Что значит быть европейцем?», а также соответствовать требованиям большей эффективности, стабильности общего рынка, внешней политики, обороны и поддержанию пространства свободы, безопасности и справедливости в Европе. Кроме того, конституция должна способствовать расширению ЕС, которое впервые (а это, по мнению Жискар д'Эстена, не удалось ни Римской империи, ни Наполеону) сделает Европу единой. Подчеркнув, что 60% граждан всей Европы желают единой конституции для континента, экс-президент Франции обратился к соотечественникам со следующим словами: «Помогите нам своими размышлениями, вкладом ваших предста-
вителей в Конвенте, сделайте так, чтобы она [конституция] была пронизана четкостью и логикой, характерными для французского духа! Пока я не знаю, одержим ли мы победу, но верю, что мы идем по правильному пути. Прошу вас, привилегированных представителей своих граждан, сопровождать нас на этом последнем этапе: дадим Европе XXI в. конституцию, которая сделает ее могущественной, справедливой, свободной, толерантной, уважающей свои собственные права и права других, по образу и подобию того, чего мы желаем для Франции и того, что Франция предлагает Европе <...> Наша страна могла бы взять инициативу, чтобы после принятия конституции предложить всем своим партнерам, как и она, участвующим во всех формах сотрудничества, регулярно встречаться с целью координации наших усилий и согласования действий с теми, которые предпринимаются Европейским союзом во имя его 25 стран-членов» (3).
Одним из приоритетов единой Европы Жискар д'Эстен назвал ее расширение за счет стран ЦВЕ. В силу отличного от стран - членов ЕС уровня социально-экономического развития, эти страны, по мнению политика, не смогут одновременно участвовать во всех обозначенных им «кругах» взаимодействия. Однако, по мнению главы Конвента, следует, не выделяя особого «круга авангарда», предоставить всем государствам равные возможности и шанс со временем включиться во все формы сотрудничества, которые будут предусмотрены конституцией Европы. Еще более убедительно в пользу расширения ЕС выступил П. Лекийе, указавший на те преимущества, которые открывает этот процесс как для членов ЕС (и Франции в том числе), так и для стран-кандидатов: «Европа переживает исторический период, прежде всего, благодаря расширению, которое я предпочитаю называть объединением Европы <...> Объединенная Европа - это возрастающие гарантии мира, которые бесценны. Европа примирила Францию и Германию. Внутренним рынком она объединила 15 стран». По мысли политика, возвращение в Европу стран восточной части континента уже сейчас служит на благо всем: как им, так и странам ЕС: «.народы востока Европы, которых Копенгаген объединил с нами, освободили нас от Ялты и Берлинской стены <...> Уже сейчас наши соглашения об ассоциированном партнерстве с этими странами выгодны для нашего экспорта. Не сле-
дует разжигать страхи и эгоизм. В 2004 г. нам следует их принять, сказав внятное "да"» (5).
Оборонная политика Франции
По мнению П. Лекийе, внешняя политика и политика безопасности не должны превращаться в предмет исключительной компетенции ЕС. Подобные предложения он квалифицировал как «нереалистичные и несвоевременные». Он указал, что было бы неправильно изъять из эксклюзивной сферы ответственности Франции регулирование порядка направления французских военных с теми или иными общеевропейскими гуманитарными миссиями, как и в ходе операций по кризисному урегулированию. П. Лекийе также предложил группе по международным делам Конвента выработать и принять пакт о соответствии внешней политики и политики безопасности в рамках безопасности ЕС. В области безопасности на море глава французской дипмиссии предложил разработать «амбициозную европейскую политику», которая бы предусматривала четкую тактику реагирования в случае катастроф на море (как в случае с танкерами у берегов Испании), вместо существующей практики реагирования в «авральном» режиме.
В последнее время Франция встала на путь подлинной революции в области своей военной политики, происходящей под знаком согласования интересов страны в военной сфере с интересами ЕС. Военная реформа, рассчитанная на 1997-2008 гг., предусматривает сокращение вооруженных сил с 270 тыс. до 137 тыс. человек за счет отказа от комплектования армии по призыву и перевода ее на профессиональную основу. Как отмечает английский политолог Патрик Бреттон, изменились и приоритеты военной политики Франции - теперь она придерживается тактики усиления обычных вооружений и проведения гуманитарных акций, отказавшись от приоритета ядерного сдерживания и территориальной обороны и - что еще более важно - согласившись с идеей международного сотрудничества в проведении военных операций и развития военной промышленности (1). Эта часть военной программы, однако, вызывает неоднозначную реакцию. Многие военные и ряд политиков
осуждают сокращение численности армии, так как оно грозит увеличением безработицы, и ссылаются на уже сейчас недостаточное комплектование некоторых подразделений гражданским персоналом. Ж.П. Ше-венман осудил отказ от комплектования армии по призыву, поскольку это «приводит к пренебрежению защитой территории и гражданского населения» страны, оставляя «единственную возможность для проецирования силы на внешнюю территорию за подразделениями под оперативным контролем США или в рамках НАТО», что, по его мнению, неприемлемо (4, с. 27).
Накануне президентских выборов 2002 г. журнал «Дефанс насиональ» провел опрос относительно военной политики кандидатов в президенты страны. В своих ответах Лионель Жоспен поддержал предлагавшийся правительством Закон - программу развития вооруженных сил на 2002-2008 гг., отметив, что ее обсуждение позволит «извлечь уроки из недавних международных операций, из кризиса 11 сентября и учесть прогресс в европейском строительстве» (4, с. 15). По мнению экс-премьера, вооруженные силы Франции должны соответствовать трем важнейшим критериям - сдерживания (сил противника), проецирования силы вовне и защиты территории страны. При этом французская армия должна быть готова как к операциям по урегулированию конфликтов (как в Косово, Македонии, Афганистане), так и к устранению последствий стихийных бедствий (подобно ураганам 2000 г.), противостоять вызову терроризма, обеспечить «охрану морских и воздушных подступов к Франции».
Особое внимание Л. Жоспен уделил общеевропейской политике безопасности, указав, что «следует усилить подготовку и совместные учения военных различных европейских армий в Еврокорпусе, лучше скоординировать в рамках ЕС гражданские и военные средства, а также чрезвычайные меры борьбы с терроризмом». С Л. Жоспеном солидарен Франсуа Бэру, который назвал формирование общеевропейской системы обороны «единственным шансом восстановить вес Европы в мировой политике». Для этого, по его мнению, Европе требуется выработать концепцию обороны и организации вооруженных сил, не входящих в НАТО, которые бы состояли из контингентов разных европейских армий, взаимодействующих между
собой. Он высоко оценил потенциал франко-германского военного партнерства и порекомендовал принимать «любые важные решения, касающиеся военной программы и стратегии во Франции и Германии после предварительного согласования с партнером». Таким образом, лишь совместные действия в области европейской оборонной политики и укрепление французской национальной армии позволят Франции соответствовать «задачам нового столетия», - подчеркнул Ф. Бэру (4, с. 20).
* * *
На основании вышесказанного можно предположить, что в ближайшей перспективе франко-германские отношения будут оставаться важным фактором европейской политики. Позиции элит двух стран несомненно будут различаться по основополагающим вопросам - лидеры Германии будут верны курсу на более полную политическую интеграцию с усилением исполнительной власти (Еврокомиссии, Совета министров ЕС) и федеративных элементов европейской политики, в то время как французские политики, очевидно, будут склонны отстаивать национальный суверенитет, сочетаемость («когерентность») национальных приоритетов военной, оборонной и внешней политики с коммунитарной политикой Брюсселя в этих сферах, а также роль Европарламента (и возможность влияния на его решения представителей национальных парламентов). Предложение ввести пост «Президента Европы» можно расценить как идею увенчать вертикаль европейских структур, придать им «лицо», но отнюдь не как результат приверженности жестко федералистскому варианту3. Впрочем, позиции сторон по общеполитическим вопросам, вероятно, еще могут претерпеть изменения, в немалой степени в зависимости от того, насколько успешной будет работа Еврокомиссии, Европарламента и «Конвента будущего Европы».
3 Скорее, французы предлагают конфедерацию, учитывая ответственность президента, в проекте Лекийе, перед всеми европейскими структурами, национальными парламентами и Европарламентом.
Список литературы
1. Bratton P. France and the revolution in military affairs // Contem. security policy. - L., 2002. - Vol. 23, N 2. - P. 87-112.
2. Commission des affaires étrangères: Compte rendu № 17; 27 nov. 2002; sommaire. -P. 33-208. - <http://www.assemblee-nat.fr/ 12/cr-café/02-03/c0203017.asp>.
3. Débat sur l'avenir de l'Europe: Session ordinaire de 2002-2003: 2ème séance, 3 déc. 2002. - <www.assemblée-nat.fr>.
4. Défense et sécurité: Questions aux candidats à la présidence // Défense nat. - P., 2002. - A. 58, N 4. - P. 10-31.
5. Lequiller P. Intervention lors du débat sur l'avenir de l'Europe, 3 déc. 2002. - <www.assemblee-nat.fr>.
6. Ménudier H. Trois discours sur l'Europe: Chirac, Jospin, Schröder // Documents. - P., 2002. - A. 57, N 2. - P. 52-59.
7. Schröder G. La relation franco-allemande dans une Europe élargie: Le discours de Fribourg // Ibid. -P. 60-69.
8. Stark H. Convergences et divergences franco-allemandes sur l'Europe: Où va-t-on? // Ibid. -P. 43-51.
K.r. HennuHU
