CC BY
193
ФРАГМЕНТАЦИЯ СИСТЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ В КЫРГЫЗСТАНЕ
Сейит Али АВДЖУ
кандидат политических наук, доцент факультета международных отношений Университета штата Вирджиния, директор Центра исследований Центральной Азии Кыргызско-Турецкого университета «Манас» (Бишкек, Кыргызстан)
АННОТАЦИЯ
Под «(системой политических партий» понимают характер и взаимоотношения политических пар-
тий в той или иной конкретной политической системе. В основе классификации партийных систем лежат четыре
основные переменные: масштаб проникновения партий в ткань общества, партийные идеологии, отношение партий к легитимности режима и число партий в системе. Это последнее и определяет уровень фрагментации партийной системы. Кыргызская Республика как независимая страна возникла в результате распада Советского Союза. Кыргызстан после двух революций, завершившихся смещением президентов, изменил свою политическую систему, официально заявив об установлении в стране парламентской демократии. После смены режима в октябре 2010 года прошли первые выборы, в ходе которых пяти партиям удалось преодолеть пятипроцентный барьер и получить места в парламенте. Однако ни одна из них не получила большинства голосов, которое позволило бы ей единолично сформировать правительство, и партиям пришлось вступать в коалиции между собой. Последняя такая коалиция включает три партии: Социал-демократическую партию Кыргызстана (СДПК), партии «Ар-Намыс» и «Ата-Мекен». Две другие партии — «Республика» и «Ата-Журт» — остались в оппозиции. Я оценил эффективное число партий на пар-
ламентских выборах 2010 года по доле голосов и по доле мест, а также определил индекс наименьших квадратов для данного случая, используя индекс Майкла Галлахера, применявшего формулу Лааксо — Таагепера. Рассчитанное по распределению мест, эффективное число партий в Кыргызстане для парламентских выборов 2010 года составило 4,90. Однако по доле голосов, полученных партиями, эффективное число партий намного выше: 9,86. С другой стороны, индекс наименьших квадратов, измеряющий нарушение пропорциональности при определении результатов выборов, составляет 13,75. Это говорит о наличии значительного числа мелких партий, не получивших мест в парламенте. Важным источником этой диспропорции был пятипроцентный общенациональный барьер. Делается вывод, что система политических партий Кыргызстана сильно фрагментирована. Эта фрагментация вызвана как институциональными факторами, такими как конституционные нормы, законодательство о политических партиях и избирательная система, так и структурными, такими как социальный и политический расколы в обществе.
Введение
Политическим партиям принадлежит весьма значимое место в современной политической жизни: они играют важнейшую роль не только в демократических государствах, но и в большинстве авторитарных стран: именно через них осуществляется власть. Однако политические партии — явление в политике недавнее: они появились только в девятнадцатом столетии. Партии выдвигают кандидатов на общественные должности, формулируют программы действий для правительств, конкурируют за голоса, и, если им повезет, осуществляют исполнительную власть, пока их не отстранят. Они осуществляют необходимую связь между государством и обществом, между правительством и существующими в обществе группами интересов.
В ходе третьей волны демократизации в 1990-х годах число демократических государств в мире резко выросло. По мере развития этого процесса в возникающих демократических го-
сударствах создавались политические партии. Однако политические партии в этих странах неизменно занимают последние строчки в рейтингах институтов, пользующихся уважением в обществе: они либо слишком коррумпированы, либо слишком слабо связаны с реальной жизнью, чтобы завоевать доверие и поддержку. К тому же в восприятии людей они слишком слабы, слишком тесно связаны с конкретными лицами, вокруг которых формировались, или слишком ограничены в своих действиях авторитарной властью. Делать здесь какие-то обобщения опасно, но похоже, что политические партии, которые постсоветские страны произвели на свет за двадцать лет после распада Советского Союза, являются либо сильными, но авторитарными, либо демократическими, но слабыми.
Кыргызстан как независимая страна возник в результате распада Советского Союза. После двух революций, завершившихся свержением президентов, Кыргызстан изменил политическую систему, официально заявив об установлении парламентской демократии. После смены режима в октябре 2010 года в стране прошли первые выборы, в ходе которых пяти партиям удалось преодолеть пятипроцентный барьер и получить места в парламенте. Однако ни одна из них не получила большинства, которое позволило бы ей единолично сформировать правительство, и партиям пришлось вступать в коалиции между собой. Последняя такая коалиция объединила три партии: Социал-демократическую партию Кыргызстана (СДПК), партии «Ар-Намыс» и «Ата-Мекен». Две другие партии — «Республика» и «Ата-Журт» — остались в оппозиции. Отсюда вывод, что партийно-политическая система Кыргызстана сильно фрагменти-рована. Эта фрагментация вызвана как институциональными факторами, такими как конституционные нормы, законодательство о политических партиях и избирательная система, так и структурными — такими как социальный и политический расколы в обществе. Статья построена следующим образом. Сначала объясняются понятия «система политических партий», фрагментация и «поляризация» партийной системы. Затем анализируются институциональные и структурные причины фрагментации системы политических партий. Далее оценивается уровень партийной фрагментации в Кыргызстане. Наконец, исследуются причины фрагментации партийной системы в Кыргызстане.
1. Партийно-политическая система и ее фрагментация
Под «системой политических партий» понимают характер и взаимоотношения политических партий в той или иной конкретной политической системе. По мнению А. Уэра, любая партийная система характеризуется тремя признаками: эффективное число партий, политический и идеологический характер этих партий и то, как они взаимодействуют и конкурируют между собой. Он утверждает: «[Понятие] партийной системы охватывает как конкуренцию между различными партиями в рамках системы, так и сотрудничество между ними»1. После публикации в 1976 году классической книги Дж. Сартори «Партии и партийные системы» исследование партийных систем стало делом значительно более методически изощренным. Согласно Уэру, классификация партийных систем основывается на четырех критериях: масштабе проникновения партий в ткань общества, их идеологии, отношении партий к легитимности режима и числе партий в системе2. Первый критерий — масштаб проникновения партий в общественную ткань — количественно оценивается такими показателями связи между избирателями и партиями, как число избирателей, отождествляющих себя с той или иной партией,
1 Ware A. Political Parties and Party Systems. Oxford: Oxford University Press, 1996. P. 147.
2 См.: Ibid. P. 149.
численность членов партии, связь партий с гражданским обществом, политическая дееспособность. Недостаточная глубина проникновения может делать голосование более волатильным, а настроения избирателей — более переменчивыми и тем самым облегчить новым партиям вхождение в систему. В Кыргызстане примером такого явления может служить появление партии «Республика» и завоевание ею 19,17% мест в Жогорку Кенеше.
Второй критерий — партийная идеология — определяет место партии в политическом спектре. По своей идеологии партии делятся на группы. Клаус фон Бейме выделяет девять групп, или семейств, партий: либеральные/радикальные; социалистические/рабочие; консервативные; коммунистические; христианские демократы; аграрные; региональные/этнические; крайне правые; экологические3. Характер партийной системы зависит от картины идеологий партий, эту систему образующих.
По третьему критерию — позиции по отношению к режиму — партии могут сильно различаться: одни стремятся защитить и сохранить режим или улучшить его, другие хотят полностью изменить систему. Наличие всякого рода антисистемных партий в составе системы, их число и размер способны породить особые проблемы и даже хаос в случае, если эти партии предпочтут прибегнуть к насильственным или революционным методам — нередкая ситуация для антисистемных партий. Антисистемными могут быть партии с самой разной идеологией: крайне левые, крайне правые, регионалистские/сепаратистские, этнические, религиозные.
Второй и третий критерии определяют поляризацию партийной системы. Поляризацией называют идеологическую дистанцию между партиями. По классификации Сартори, поляризация партийной системы тем сильнее, чем дальше отстоят друг от друга партии по своей идеологии.
Однако чаще всего для характеристики партийных систем используется четвертый критерий — эффективное число партий. Политическая дееспособность и востребованность партии определяется ее способностью формировать правительство или входить в правящую коалицию: партия должна, по крайней мере время от времени, быть востребованной для самостоятельного формирования правительства или для участия в правительстве совместно с другими партиями. Методика измерения эффективного числа партий первоначально была разработана Д. Рэем4 и сегодня является весьма изощренной. Шире всего используется формула Лааксо — Таагепера, хотя существуют и другие формулы. Согласно Лааксо и Таагепера, эффективное число партий рассчитывается по следующей формуле5:
N = 1
Г=1 pi
где N — число партий, получивших как минимум один голос/одно место в парламенте,
а pi — квадрат доли, полученной каждой из партий в общем числе голосов/мест в парламенте.
Число партий в партийной системе определяет уровень ее фрагментации: чем больше партий в системе, тем сильнее та фрагментирована. Другими словами, фрагментация наблюдается в том случае, когда в системе больше двух партий и ни одна из них не получает большинства мест в законодательном органе, так что партии вынуждены вступать в коалицию между собой. Фрагментация партийной системы предполагает существование многопартийной системы. Соответственно, нельзя говорить о фрагментации в тоталитарных/авторитар-
3 Cm.: Von Beyme K. Political Parties in Western Democracies. NewYork: St. Martin's Press, 1985.
4 Cm.: RaeD. The Political Consequences of Electoral Laws. New Haven: Yale University Press, 1967.
5 Cm.: Laakso M., Taagepera R. Effective Number of Parties: A Measure with Application to West Europe // Comparative Political Studies, 1979, Vol. 12, No. 1.
ных режимах. Отсюда можно заключить, что наличие фрагментации партийной системы в какой-то стране может служить показателем или признаком демократического режима или, по крайней мере, усилий по демократизации страны. В конечном счете фрагментация и поляризация — два измерения, которые определяют тип партийной системы. Все партийные системы можно разбить на четыре группы6. Первая — группа с низким уровнем фрагментации и низким уровнем поляризации, которые ведут к формированию двухпартийных систем подобных той, что существует в Великобритании. Вторая группа — системы с высоким уровнем фрагментации и высоким уровнем поляризации — такой тип систем называют поляризованным плюрализмом. В качестве примера такого рода систем можно указать на Турцию 1990-х годов и Чили 1970-х. Третья группа — системы с высоким уровнем фрагментации и низким уровнем поляризации — этот тип называют сегментированным плюрализмом. Отчетливых примеров систем такого типа в мире немного, однако нынешняя партийная система Кыргызстана хорошо укладывается в эту категорию. Четвертая группа — системы с низким уровнем фрагментации и высоким уровнем поляризации. Системы такого типа встречаются чрезвычайно редко. Это Новая Зеландия до 1995 года, Великобритания 1970-х—1980-х годов. В эту же категорию укладывается и нынешняя американская партийная система. До сих пор мы говорили о партийно-политической системе; в следующем разделе мы объясним, какие причины обуславливают существование в стране той или иной партийной системы.
2. Формирование и изменение партийно-политической системы
Как можно объяснить фрагментацию партийных систем в развивающемся мире за последние 20 лет и наблюдающиеся различия между странами по этому показателю? По утверждению К. Хоукинса, один из самых легких ответов на этот вопрос лежит в плоскости культуры: избиратели в развивающемся мире бедны и неискушенны и не имели возможностей приобрести опыт демократии. Поэтому их партии по большей части строятся вокруг конкретных личностей, что не дает развиться партийной идентификации или связям на основе региональной, профессиональной или идеологической общности. Кроме того, культурологическая концепция утверждает, что партийные системы в развивающемся мире всегда будут нестабильны и от выборов до выборов следует ожидать существенного падения доли голосов, полученных той или иной партией7.
Хотя объяснение с позиций культуры позволяет описать ситуацию с партиями и партийными системами в развивающемся мире, этого еще не достаточно: необходимо понимать, что же лежит за слабостью партийных систем в развивающихся странах. Поэтому следует рассмотреть и другие объяснения, исходящие из характера и размера партийных систем. В самом общем виде эти подходы можно разделить на те, что рассматривают процессы формирования партийных систем как «восходящие», то есть идущие «снизу вверх», и те, что рассматривают их как «нисходящие». Подходы, рассматривающие партийные системы как выстраивающиеся «снизу вверх», основываются на идее, что партийные системы формируются снизу, социальными силами, в то время как «нисходящие» подходы базируются на том, что такие системы созданы сверху, то есть институтами и политическими элитами. Основные из «восходящих» подходов — подход с позиций так называемого социального кливажа — расколов общества
6 Cm.: Ware A. Op. cit. P. 169.
7 Cm.: Hawkins K. The Breakdown of Traditional Parties in Latin America // APSA, 2001, No. 10.
по классовым, расовым, религиозным и т.п. основаниям; пространственное моделирование; теория «экономического голосования». «Нисходящие» подходы включают институционализм и концепции, исходящие из теории элит. Ниже будет проанализирован каждый из подходов и его достоинства.
2.1. «Снизу вверх»
Три самых важных «восходящих» подхода — анализ социальных расколов, пространственное моделирование и теория «экономического голосования». Подход, исходящий из анализа социальных расколов, апеллирует к существующим в обществе социальным группам и слоям. Пространственное моделирование основывается на идее, что избиратели выбирают кандидата или партию, чья позиция по тем или иным вопросам ближе всего к той, что представляется им предпочтительной. Модель «экономического голосования» основывается на том, что к фрагментации ведут различия в оценке избирателями экономических достижений партий, которые находятся у власти и претендуют на переизбрание.
2.1.1. Подход с позиции социальных расколов и его критики
В дискуссии о факторах, определяющих характер и размер партийных систем, заметное место занимают работы, подчеркивающие роль социальных расколов в структурировании партийных систем8. В частности, С. Липсет и С. Роккан в своем классическом труде утверждали, что самые важные различия между партийными системами среди стран Западной Европы отражают различие в характере существующих там социальных расколов. Они выделили четыре главных раскола, конфигурация которых задает структуру партийных систем: расколы по религиозному и по классовому признаку, противостояние ядра и периферии и города и деревни. Партийные системы, однажды сформированные под влиянием этих расколов, оставались устойчивыми или замороженными даже в тех случаях, когда структура и линии самих расколов со временем изменялись. Партии, завоевавшие приверженность тех или иных социальных групп, сохраняли ее.
Под линиями социальных расколов понимаются разграничения между организованными социальными и структурными элементами общества — такими, как классы, этнические и религиозные группы, у каждой из которых есть свой особый «комплекс ценностей, верований и убеждений, обеспечивающий ее членам чувство идентичности и отражающий самосознание соответствующей социальной группы»9. На конкуренцию между политическими партиями влияют как несогласия вокруг конкретных проблем или политические разногласия, так и социальные расколы. «Разделения в обществах вызываются не только структурными различиями, вроде этнических и классовых, но и различиями во взглядах и предпочтениях по полити-
8 cm.: Party Systems and Voter Alignments: Cross-National Perspectives / Ed. by S.M. Lipset, S. Rokkan. New York: Free Press, 1967; Bartolini S., Mair P. Identity, Competition, and Electoral Availability: The Stabilization of European Electorates, 1885—1985. Cambridge and New York: Cambridge University Press, 1990; KitscheltH. The Formation of Party Systems in East Central Europe // Politics and Society, March 1992, Vol. 20, No. 1; YasharD.J. Civil War and Social Welfare: The Origins of Costa Rica's Competitive Party System. B kh.: Building Democratic Institutions: Party Systems in Latin America / Ed. by S. Mainwaring, T. Scully. Stanford, CA: Stanford University Press, 1995.
9 Bartolini S., Mair P. Op. cit. P. 215.
ческим, экономическим, культурным, и социальным проблемам», — утверждает Морено10. В большинстве случаев социальные расколы и расколы по конкретным проблемам связаны друг с другом. Постоянно присутствующие спорные проблемы в политической сфере обычно имеют под собой твердые социальные и структурные основания.
Партии и существующие в обществе расколы влияют друг на друга и взаимно друг друга формируют. Социальные расколы определяют появление партий, потому что политиканы выбирают себе в качестве социальной базы несколько социальных групп или группировок. Хоукинс описывает отношения между расколами и изменением системы политических партий таким образом: «.. .партийные системы меняются под влиянием долгосрочных изменений в запросах избирателя, а эти запросы меняются в тех случаях, когда возникают новые социальные расколы, не совпадающие с прежними, или если появляются новые взаимосвязанные комплексы фундаментальных проблем, пересекающие прежние идеологические водораз-делы»11.
Подход с позиций социальных расколов стали критиковать сразу же после того, как он впервые был сформулирован. Прежде всего, как утверждает С. Стоукс, подход этот «никогда не мог удовлетворительным образом объяснить, почему именно возникает тот или иной комплекс расколов и почему он оказывается устойчивее других»12. Вполне возможно, что какие-то важные различия никогда не приобретали политического характера. Предположение, что социальные расколы всегда оформляются политически, упускает из виду проблему коллективного действия. Во-вторых, институционалисты доказывают, что социальные группы не всегда организуются в политические партии, поскольку образование коалиций с другими социальными группами обычно оказывается лучшей стратегией, чем организация своей самостоятельной партии13. В третьих, они подвергают критике тезис, что социальные расколы автоматически находят отражение на политической сцене: такое утверждение игнорирует субъективный фактор, действия конкретных людей. Как утверждает Сартори, именно партии определяют, каким именно социальным расколам следует придавать политическую форму: «Старомодная социология принимала как нечто само собой разумеющееся, что политическая система сама по себе лишь отражает существующие в обществе расколы, но не порождает их. В результате в реальности мы очень мало знаем о том, в какой мере благодаря действиям и действующим лицам политической системы конфликты и расколы могут быть канализованы, направлены в другое русло и разрешены через представительство или же, напротив, возбуждены и усилены»14.
Таким образом, партии не только пассивное отражение существующих социальных расколов; они еще и самостоятельные институты, содействующие оформлению этих расколов. Другими словами, политики имеют возможность самыми разными способами объединять и рекомбинировать те или иные группы для достижения политических целей. В-четвертых, подход с позиций социальных расколов иногда критикуют за то, что он игнорирует воздействие, которое оказывают на партийную систему институты, прежде всего положения избирательной системы.
Под влиянием этой критики некоторые авторы приходят к выводу, что подход с позиций социальных расколов в его традиционной форме, в соответствии с которой партийные систе-
10 Cm.: Moreno A. Political Cleavages: Issues, Parties, and the Consolidation of Democracy. Boulder, CO: Westview Press, 1999. P. 106.
11 Hawkins K. Op. cit.
12 Stokes S.C. Political Parties and Democracy // Annual Review of Political Science, 1999, No. 2. P. 247.
13 Cm.: Neto O.A., Cox G.W. Electoral Institutions, Cleavage Structures, and the Number of Parties // American Journal of Political Science, January 1997, Vol. 41, No. 1. P. 150.
14 Sartori G. Parties and Party Systems: A Framework for Analysis. Cambridge, Ma: Cambridge University Press, 1976. P. 176.
мы лишь пассивно отражают застывшую систему расколов в обществе, больше нельзя считать продуктивным объяснительным инструментом15. Это, однако, не означает, что социальные расколы полностью исчезли или что подход с позиций социальных расколов полностью утратил объяснительную силу. Я здесь утверждаю, что социальные расколы по-прежнему серьезно влияют на формирование партийных систем и в развивающихся странах эти расколы изменяются под влиянием стремительной глобализации. Я утверждаю также, что положение дел в каждой стране следует анализировать особо, выясняя, какие именно социальные расколы в этой стране вышли на поверхность и нашли отражение в ее партийный системе. Поэтому если рассматривать социальные расколы в их динамике, то с их помощью можно объяснить многие изменения в партийной системе.
2.2. «Сверху-вниз»
Сторонники «нисходящих» подходов придерживаются мнения, что фрагментация партийной системы отражает роль политической элиты и более широких институтов политического режима, таких как конституции, нормы избирательной системы, другие барьеры для вхождения в политическую систему, а также является результатом внутренней организации самих партий. Попытки объяснить формирование партийных систем с точки зрения роли политической элиты отражают переход от социетальных трактовок к политическим. Институци-оналистская теория развивает подход к анализу партийных систем, альтернативный по отношению к анализу социальных расколов. Как утверждает Стоукс, для институционалистов важнее объяснить число партий в системе, чем тип этих партий16.
Начало институционалисткой теории было положено работами М. Дюверже17. Как и ряд других исследователей, он подчеркивал влияние, которое характер избирательной системы оказывает на число партий в стране.18 По утверждению Дюверже, система с одномандатными округами, при которой для завоевания места в представительном органе требуется получить простое большинство голосов, обычно гораздо сильнее ограничивает число значимых партий в политической системе, чем система с многомандатными округами и пропорциональным представительством. Говоря точнее, мажоритарная система в один тур способствует формированию двухпартийной системы — это утверждение обычно называют законом Дюверже19, в то время как мажоритарное голосование в два тура и система пропорционального представительства способствуют формированию многопартийной системы — это положение носит название гипотезы Дюверже20. Похоже, что корреляция между избирательными системами с одномандатными округами с победой простым большинством и двухпартийностью и между
15 Cm.: Comparing Party System Change / Ed. by P. Pennings, J.-E. Lane. New York: Routledge, 1998. P. 13.
16 Cm.: Stokes S.C. Op. cit.
17 Cm.: DuvergerM. Political Parties. New York: Wiley, 1951; Idem. Political Parties and Pressure Groups: A Comparative Introduction. New York: Wiley, 1966.
18 Cm.: DuvergerM. Political Parties: Their Organization and Activity in the Modern State. New York: John Wiley and Sons, 1954; Rae D. The Political Consequences of Electoral Laws. New Haven: Yale University Press, 1967; Sartori G. Op. cit.; Riker W.H. Duverger's Law Revisited. B kh.: Electoral Laws and Their Political Consequences / Ed. by B. Grofman, A. Lijphart. New York: Agathon, 1986; Lijphart A. Electoral Systems and Party Systems: A Study of Twenty-Seven Democracies, 1945—1990. Oxford: Oxford University Press, 1994; TaageperaR., ShugartM.S. Seats and Votes: The Effects and Determinants of Electoral Systems. New Haven: Yale University Press, 1989; Cox G. Making Votes Count: Strategic Coordination in the World's Electoral Systems. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.
19 Cm.: Duverger M. Political Parties: Their Organization and Activity in the Modern State. 3rd edition. London: Methuen, 1964. P. 217.
20 Cm.: DuvergerM. Political Parties. P. 239.
системами пропорционального представительства и многопартийностью подтверждается для большинства стран.
Хотя утверждения Дюверже получили статус социологического закона, наличие таких важных исключений, как Канада, Индия и Австралия, породили среди ученых споры о том, действительно ли это отношение носит причинно-следственный характер. Например, У. Рай-кер не уверен в том, какова природа сформулированных Дюверже закономерностей: представляют ли они собой детерминистические законы или вероятностные закономерности. Кроме того, для объяснения контрпримеров Канады и Индии он ввел дополнительные переменные, такие как уровень, на котором соревнуются между собой две партии — местный или общена-циональный21. Сартори внес в этот спор свой вклад, утверждая, что воздействие избирательного законодательства на партийные системы следует рассматривать не как непосредственную причину, а лишь как побочный эффект, иначе говоря, он считает, что избирательное законодательство не создает партийные системы, но лишь поддерживает их22. И Райкер, и Сар-тори утверждают, что с модификацией избирательного законодательства закон Дюверже должен быть признан.
Некоторые приверженцы анализа социальных расколов сохраняют скепсис по отношению к институциональному подходу и утверждают, что институционалисты меняют местами причину и следствие и что на самом деле именно характер партийной системы определяет избирательную систему, и никак не наоборот. Например, К. Бойкс пытается обогатить методологический инструментарий анализа социальных расколов, включив в него учет субъективного фактора, и утверждает, что характер избирательных систем есть следствие стратегических решений, принимаемых правящими партиями с целью минимизировать риски. До тех пор, пока ситуация с голосованием не меняется и действующая система благоприятствует правящим партиям, неизменной остается и избирательная система. Если же в систему вступают новые партии и старые ощущают угрозу, — эти последние начинают выступать за переход от мажоритарной системы к пропорциональному представитель-
ству23.
Еще с одним вызовом утверждения Дюверже столкнулись в 1990-х годах, когда появились новые демократии. Факты, наблюдаемые в новых демократических государствах, не подтверждали закон Дюверже в той его формулировке, которая приводилась выше. Опыт России, Украины и Польши показал, что пропорциональное представительство и выборы по мажоритарной системе могут привести к сильнейшей фрагментации партийной системы24. Р. Мозер исследовал эффект выборов по одномандатным округам в пяти посткоммунистических государствах, чтобы установить воздействие избирательных систем на партийные системы в посткоммунистических условиях. Он обнаружил, что в Польше и Венгрии в ответ на стимулы со стороны избирательных систем спустя какое-то время реализовались стандартные модели партийной консолидации, а в России и Украине этого не произошло. Система выборов по одномандатным округам там не принесла автоматического эффекта, и результатом ее стало образование в России и Украине фрагментированных партийных систем. Но если избирательные системы не являются решающим фактором формирования партийных систем, то, значит, должны существовать другие переменные, влияющие на характер партийной системы.
21 Cm.: Riker W.H. Op. cit.
22 Cm.: Sartori G. The Influence of Electoral Systems: Faulty Laws or Faulty Method. B kh.: Electoral Laws and Their Political Consequences.
23 Cm.: Boix C. Setting the Rules of the Game: The Choice of Electoral Systems in Advanced Democracies // American Political Science Review, 1999, Vol. 93, No. 3. P. 609.
24 Cm.: Jasiewics K. From Solidarity to Fragmentation // Journal of Democracy, April 1992, No. 3; Moser R.G. Electoral Systems and the Number of Parties in Postcommunist States // World Politics, 1999, Vol. 51, No. 3.
Опираясь на аргументацию С. Мэйнуоринга, Мозер объясняет различия в эффектах избирательных систем различиями в уровне партийной институционализации в посткоммунистических государствах25. Институционализацию Мэйнуоринг определяет как процесс, в ходе которого та или иная практика или форма организации если и не принимается всеми без исключения, то, по крайней мере, прочно утверждается и получает широкую известность. Участники процесса основывают свои ожидания, ориентации и поведение на предпосылке, что в обозримом будущем преобладать будет именно эта практика или тип организации. В политике институционализация означает, что у политических акторов имеются ясные и устойчивые ожидания относительно поведения других акторов26.
Критикуя подход к анализу партийных систем, исходящий из социальных расколов и предполагающий, что партийные предпочтения избирателя определяются его социальный статусом, Мэйнуоринг утверждает, что для ситуации Латинской Америки подход с позиций социального раскола имеет лишь весьма ограниченную применимость. Он предполагает, что крайняя неустойчивость избирательного поведения, неукорененность партий в обществе, низкая легитимность и слабость организации партий делает партийную систему плохо организованной. Но хотя все четыре объяснения вполне правомерны, сами они требуют дальнейшего объяснения. Что еще важнее, Мэйнуоринг не пытается объяснить крах хорошо институциали-зированных партийных систем, таких как системы в Перу, Эквадоре, Мексике и Венесуэле. Например, в Венесуэле ранее вполне институциализированная партийная система полностью исчезла, что совпало по времени с экономическими реформами.
Один из выводов Мозера непосредственно касается одного из основных пунктов моих рассуждений. Исследователь утверждает: «Наконец, мы полагаем, что в условиях слабой институционализации партий в некоторых посткоммунистических государствах системы пропорционального представительства с законодательно установленными порогами прохождения могут ограничивать число партий сильнее, чем выборы по одномандатным округам»27.
3. Фрагментация и поляризация партийной системы в Кыргызстане
Как уже отмечалось выше, «фрагментация» означает число партий в системе. Чем больше партий присутствует в системе, тем сильнее она фрагментирована. Партийную систему Кыргызстана можно определить как многопартийную систему без доминирующей или главной партии. Всего в Кыргызстане 184 партии, из которых только десять активно участвуют в политическом процессе28. Партийная система страны весьма фрагментирована. Как видно из таблицы, в парламенте представлены пять партий. Три из них сформировали коалицию, а две находятся в оппозиции. У этих пяти политических партий различаются политические платформы, идеология и представления лидеров о политике и экономике. При наличии пяти партий трудно добиться консенсуса.
25 См.:MoserR.G. Op. cit. P. 361.
26 См.: Mainwaring S. Rethinking party Systems in the Third Wave of Démocratisation. Stanford, CA: Stanford University Press, 1999. P. 25.
27 MoserR.G. Op. cit.
28 См.: Официальный сайт Министерства юстиции [http://minjust.gov.kg/?page_id=6551], 2 мая 2013.
Таблица
Оценка эффективного числа партий по доле полученных голосов и по доле мест и индексам наименьших квадратов на парламентских выборах 2010 года
Н Число голосов1 Число мест Доля полученных голосов, % Доля полученных мест, % Индекс наименьших квадратов2 Эффективное число партий по доле полученных голосов3 ■ Й Эффективное число партий по доле полученных мест4 И
Контрольный показатель 0 0 0,00 0,00 13,75 9,86 4,90
Всего 1 679 710 120 100 100 378,05 0,10 0,20
«Ата-Журт» 257 100 28 15,31 23,33 64,43 0,02 0,05
СДПК 237 634 26 14,15 21,67 56,54 0,02 0,05
«Ар-Намыс» 229 916 25 13,69 20,83 51,06 0,02 0,04
«Республика» 210 594 23 12,54 19,17 43,95 0,02 0,04
«Ата-Мекен» 166 714 18 9,93 15,00 25,75 0,01 0,02
«Бутун Кыргызстан» 139 548 0 8,31 0,00 69,02 0,01 0,00
«Ак-Шумкар» 78 673 0 4,68 0,00 21,94 0,00 0,00
«Замандаш» 55 907 0 3,33 0,00 11,08 0,00 0,00
Партия 95 46 070 0 2,74 0,00 7,52 0,00 0,00 -^
■р»
(г-л 1 1
Эффективное число партий по доле полученных мест4 оо'о ОО'О ОО'О 0,00 ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О
Эффективное число партий по доле полученных голосов3 0,00 ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О
Индекс наименьших квадратов2 4,48 3,71 2,12 0,43 0,43 0,31 0,26 0,22 0,20 0,12 0,11 0,10 0,09 0,07
Доля полученных мест, % ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О ОО'О
Доля полученных голосов, % 2,12 1,93 1,45 0,66 0,65 0,56 0,51 0,47 0,45 0,34 0,33 0,32 0,30 0,27
Число мест 0 о о о о о о о о о о о о о
Число голосов1 35 560 32 355 24 431 11 056 10 960 9 338 8 574 7 818 7 487 5 776 5 484 5 311 5 066 4 475
1 1 Партия 10 Партия 11 Партия 12 Партия 13 Партия 14 Партия 15 Партия 16 Партия 17 Партия 18 Партия 19 Партия 20 Партия 21 Партия 22 3 2 я и т р а П
Таблица (продолжение)
to о>
[- Число голосов1 Число мест Доля полученных голосов, % Доля полученных мест, % Индекс наименьших квадратов2 Эффективное число партий по доле полученных голосов3 1 Эффективное число партий по доле полученных мест4 И
Партия 24 3 937 0 0,23 0,00 0,05 0,00 0,00
Партия 25 1 935 0 0,12 0,00 0,01 0,00 0,00
Партия 26 1 802 0 0,11 0,00 0,01 0,00 0,00
Партия 27 1 784 0 0,11 0,00 0,01 0,00 0,00
Партия 28 939 0 0,06 0,00 0,00 0,00 0,00
Партия 29 671 0 0,04 0,00 0,00 0,00 0,00
Против всех 10 839 0 0,65 0,00 0,42 0,00 0,00
Недействительные бюллетени 61 956 0 3,69 0,00 13,60 0,00 0,00
1 Данные по результатам выборов взяты с сайта Центральной комиссии по выборам и проведению референдумов Кыргызской Республики [http://cec.shailoo.gov.kg/i-election.asp?ElectionlD=137], 2 мая 2013. 2 Индекс наименьших квадратов измеряет нарушения пропорциональности. Он показывает, насколько распределение мест между партиями отличается от распределения голосов. 3 Показатель эффективного числа определяет, насколько фрагментирована по партиям совокупность поданных голосов. 4 Показатель эффективного числа определяет, насколько фрагментирована по партиям совокупность мест в парламенте. 5 В данной таблице приводятся названия только первых восьми партий. Остальные обозначены номерами.
Источник: Оценка автора с использованием индекса М. Галлахера (см.: The Politics of Electoral Systems / Ed. by M. Gallagher, P. Mitchell. Oxford: Oxford University Press, 2006 [http://www.tcd.ie/Political_Science/staff/michael_gallagher/EISystems/index.php], 2 May 2013).
Из таблицы видно, что индекс эффективного числа партий в Кыргызстане, рассчитанный по доле мест в Жогорку Кенеше, по результатам парламентских выборов 2010 года составлял 4,90. А вот эффективное число партий по доле полученных голосов оказалось намного выше — 9,86. С другой стороны, индекс наименьших квадратов, позволяющий оценить диспропорции между результатами голосования и распределением мест, составил 13,75, что указывает на наличие множества мелких партий, не получивших мест. Важную роль в формировании этих диспропорций сыграл общенациональный пятипроцентный порог. Так, разница в числе голосов, полученных партией «Ата-Мекен» и партией «Бутун Кыргызстан», составила всего 27 166 голосов, но при этом «Бутун Кыргызстан» получила 4,6% голосов зарегистрированных избирателей и не преодолела пятипроцентного общенационального барьера. (В таблице приведены данные о доле поданных за партии голосов, в процентах, причем не от общего числа внесенных в списки избирателей, а от числа фактически проголосовавших; эта доля для данной партии составила 8,31%.) Есть и другие партии, не преодолевшие порог, но достаточно влиятельные, такие как «Ак-Шумкар». В следующем разделе я проанализирую возможные источники политической фрагментации партийной системы в Кыргызстане: социальные расколы и институты.
3.1. Институциональные причины фрагментации партийно-политической системы в Кыргызстане
Законодательство Кыргызстана содержит нормы, призванные предотвратить фрагментацию и доминирование одной-единственной партии. Конституция содержит статьи, касающиеся политических партий; согласно Конституции, принятой 27 июня 2010 года, одна партия может получить как максимум 65 из 120 мест в парламенте: «По результатам выборов политической партии может быть предоставлено не более 65 депутатских мандатов в парламенте»29. Эта норма была установлена для того, чтобы предотвратить доминирование президентской партии, как это случалось во время президентства Акаева и Бакиева. Никаких признаков влияния данной нормы на партийную систему не замечено, так как ни одна партия не сумела завоевать больше 28 мест в парламенте, но психологически это могло способствовать фрагментации партийной системы. Члены парламента избираются на пятилетний срок по партийным спискам на основе пропорциональной системы по единому национальному избирательному округу. Как уже говорилось в теоретическом разделе данной статьи, пропорциональное представительство с выборами по единому избирательному округу обеспечивает более справедливое распределение мест, но порождает более сильную фрагментацию, чем система с множеством избирательных округов и выборами по принципу «победитель получает всё».
Однако есть законы, специально предназначенные для того, чтобы предотвратить фрагментацию партийной системы. Согласно Закону о выборах, чтобы получить места в Жогорку Кенеше, партия должна преодолеть пятипроцентный общенациональный барьер и получить не менее 0,5% голосов в каждой из административных областей Кыргызстана и в двух ключевых городах — Бишкеке и Оше. И национальные, и региональные барьеры исчисляются от числа зарегистрированных избирателей, а не тех, кто фактически принял участие в голосовании, так что в действительности порог прохождения в парламент намного выше, как мы по-
29 Действующая Конституция Кыргызской республики, принятая 27 июня 2010 года. Ст. 70, пункт 2.
казали на примере партии «Бутун Кыргызстан»: эта партия не прошла в парламент, несмотря на то что получила 8,31% голосов. Согласно докладу ОБСЕ/БДИПЧ, «установление двойного порога подрывает цели системы пропорционального представительства»30. Национальные и региональные барьеры призваны воспрепятствовать прохождению в парламент партий, не имеющих широкой поддержки по всей стране. И эти нормы сработали: как видно из таблицы, только пять из 29 партий сумели преодолеть пятипроцентный национальный барьер и получить места в парламенте.
3.2. Социальные расколы и их роль во фрагментации системы политических партий
Как уже говорилось выше, социальные расколы формируют партийную систему Кыргызстана и прямо влияют на нее. Можно отметить несколько социальных расколов, которые отразились на облике системы политических партий, такие как межплеменные и межрегиональные (между Севером и Югом) расколы. В литературе часто говорят о расколе между Севером и Югом как об одной из главных разделительных линий, рассекающих Кыргызстан. «.. .Регионализм в Кыргызстане происходит от условного разделения кыргызов как народа на тундук (северян) и туштук (южан); в соответствии с этой линией раздела четыре области: Чуйскую, включая столицу Бишкек, Нарынскую, Таласскую и Иссык-Кульскую — относят к северным, а еще три: Ошскую, Джалал-Абадскую и Баткенскую — к южным»31. На севере в основном пользуются поддержкой СДПК и «Ата-Мекен», а на юге предпочитают главным образом «Ата-Журт» и «Бутун Кыргызстан». «Республика» выглядит несколько более «географически сбалансированной» партией, чем «Ата-Журт».
Племенная структура в Кыргызстане более или менее соответствует разделительной линии «север — юг» и также влияет на партийную систему страны. Для очень многих кыргызов традиционная система родства остается весьма актуальной. К основным родоплеменным группам Кыргызстана относятся саруу и кучу (Талас), саяк (Жумгал, Суусамыр), солто (Чуй), бугу (Иссык-Куль), сары багыш (Кемин), кара багыш (Нарын), и группа кланов ичкилик (юго-западный Кыргызстан)32. Хотя советская система значительно модернизировала страну и изменила многие традиционные формы социальных связей и идентичностей, полностью она их не уничтожила. После распада Советского Союза племенная структура возродилась и стала влиять на оформление политической сцены. Так происходило в ходе схватки между правительством и оппозицией во время правления Акаева в 2002 году. Как отмечал А. Темиркулов, «факт, что многие видные лидеры оппозиции и оппозиционные депутаты связаны с южными кланами, — еще одно подтверждение того, что борьба за власть между правительством и оппозицией — это, отчасти, борьба между северными и южными кланами»33. Однако одно из новейших исследований свидетельствует, что роль клановых связей преувеличена34. Но хотя
30 Kyrgyz Republic Parliamentary Elections, 10 October 2010. OSCE/ODIHR Election Observation Mission Report, Warsaw, 20 December 2010.
31 MomunovaA. Party and Clan Politics in Kyrgyzstan. M.A. thesis. Budapest, Hungary: Central European University, 2012. P. 27.
32 Cm.: Kyrgyzstan at Ten: Trouble in the Island of Democracy, 28 August 2001. ICG Asia Report No. 22. Osh/ Brussels. P. 5.
33 TemirkoulovA. Tribalism, Social Conflict, and State-Building in the Kyrgyz Republic. Berlin: Berliner Osteuropa Info, 2004.
34 Cm.: Momunova A. Op. cit. P. 28.
и нельзя говорить, что племена, племенные связи являются базой действующих политических партий в строгом смысле этого слова, они тем не менее заметно влияют на формирование союзов и привлечение голосов избирателей. Ведь партии в стране относятся больше к лидерскому, а не к идеологическому типу. Например, прежний президент Р. Отунбаева поддержала Бабанова, потому что оба они происходят из племени саруу.
Другой важнейший социальный раскол проходит по линиям этнической принадлежности. Из-за советского наследия Кыргызстан не является гомогенной в этническом отношении страной. По данным Национального статистического комитета, этнический состав населения страны выглядит следующим образом: 72,2% кыргызов, 14,3% узбеков, 6,9% русских и 6,6% представителей других этносов35. Конституция не разрешает учреждать политические партии, основанные на этнической принадлежности: «.запрещается создание политических партий на религиозной, этнической основе, преследование религиозными объединениями политических целей»36. Однако некоторые партии ориентируются на представителей какой-то одной национальности больше, чем на представителей других. Например, «Ата-Журт» и «Бутун Кыргызстан» стремятся привлечь голоса кыргызов, а не представителей других национальностей, в то время как «Ар-Намыс» и СДПК хотят привлекать голоса и представителей меньшинств.
4. Поляризация партийно-политической системы Кыргызстана
Для классификации партийных систем число партий весьма важно, но важна и их идеология. Политическую сцену поделили соответствующие политические партии с различными взглядами, платформами и повесткой дня — иногда очень далекими друг от друга, иногда частично совпадающими. Партийная система Кыргызстана относительно молода, и различия между партиями не слишком очевидны. Все партии говорят о социальных льготах и пособиях, провозглашают социал-демократические ценности, и все они выступают за сохранение близких отношений с Россией. Коммунисты обращаются главным образом к рабочим; «Ата-Журт» и «Бутун Кыргызстан», используя умеренную националистическую риторику, пытаются завоевать голоса кыргызов. СДПК на парламентских выборах 2010 года прибегала к националистической риторике, но на президентских выборах 2011-го выступала более сбалансированно и пыталась представить себя как партию для всех.
Кыргызстан можно считать страной с сильно фрагментированной, но слабо поляризованной партийной системой. В том, что касается идеологии, между партиями нет никаких четких границ: все они по своему типу относятся к универсальным, или всеобъемлющим, партиям (их еще иногда называют «партии — хватай всех»). Поэтому коалиции между различными партиями были вполне возможны. Это не значит, что в Кыргызстане не наблюдается никакой поляризации партийной системы. Только полюсами в этой системе выступают главным образом не идеологии, а личности. Политические партии представляют собой не более чем прототипы их аналогов в развитых демократических государствах: они не выполняют своей роли центров объединения интересов. Отчасти дело здесь
35 См.: Национальный комитет Кыргызской Республики по статистике [http://stat.kg/images/stories/docs/ Yearbook/Demo/demo%209.pdf], 2 мая 2013.
36 Конституция Кыргызской Республики. Ст. 4 п. 4.
в том, что само общество находится в процессе постоянных перемен и «в посткоммунистическом обществе еще не выделились значительные группы с четко осознанными социальными интересами»37.
Страна расколота и по взглядам на некоторые политические проблемы, а партии в Кыргызстане отражают основные политические расколы. Одна из таких проблем — предпочтительность президентской или парламентской системы правления. СДПК, «Ата-Мекен» и «Ак-Шумкар» — главные партии, возглавлявшие свержение режима Бакиева, — отстаивают парламентскую систему. Недавно основанная партия «Республика», образованная выходцами из СДПК, также на стороне парламентской системы. А «Ата-Журт» и «Ар-Намыс» выступили против недавно учрежденной парламентской системы и хотят восстановить существовавшую ранее систему президентского правления. Еще один политический раскол связан с направлением и ориентацией внешней политики страны. Хотя ни одна партия открыто не занимает антироссийской позиции, некоторые, как СДПК и «Республика», предпочли бы более сбалансированную внешнюю политику, в то время как другие, вроде «Ар-Намыс», являются открыто пророссийскими.
Заключение
Несмотря на меры вроде пятипроцентного национального барьера, который необходимо преодолеть, чтобы пройти в парламент, партийная система Кыргызстана фрагменти-рована, поскольку в парламенте представлены пять партий, ни у одной из которых нет большинства мест. Фрагментации способствуют не только институциональные факторы, но также социальные и политические расколы. Хотя пятипроцентный национальный барьер сыграл существенную роль, ограничив фрагментацию в парламенте пятью партиям, фрагментация по доле голосов весьма высока: индекс эффективного числа партий по формуле Лааксо — Таагепера составил 9,86. Однако среди институциональных факторов главная причина фрагментации состоит в системе пропорционального представительства с голосованием по партийным спискам. Законодатели явно отдали предпочтение стабильности перед адекватным представительством. На следующих выборах мелкие партии, получившие меньше 5% голосов на выборах 2010 года, могли бы объединиться или образовать коалиции.
Среди главных социальных расколов, ставших причиной фрагментации, раскол между Севером и Югом, клановая структура, этническое разнообразие, в то время как политические расколы вызваны разногласиями по вопросам о типе правления и внешней политике. Нет никаких признаков того, что социальные и политические расколы исчезнут в обозримом будущем. Вероятно, они будут определять партийную систему в Кыргызстане еще много лет. Поскольку свободные и справедливые выборы в Кыргызстане — вещь относительно новая, пришедшая в страну только с парламентскими выборами 2010 года, — развитие устойчивой и работающей партийной системы потребует многих лет и многих усилий.
Фрагментация партийной системы предполагает наличие многопартийной системы, то есть присутствие в системе не одной-двух партий или какой-то доминирующей партии, но более чем двух партий без какой-либо доминирующей партии. Это явствует из смысла самого термина «фрагментация». Таким образом, в условиях тоталитарных и авторитарных режимов
37 Курманов З. О проблемах партогенеза в Кыргызстане // Центральная Азия и Кавказ, 2004, № 5 (35). С. 7. - 100-
говорить о фрагментации невозможно. Следовательно, можно заключить, что наличие в Кыргызстане фрагментации партийной системы — показатель или признак демократического режима или, по крайней мере, усилий в направлении демократизации.
