CC BY
19
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ
2018.02.001. ДУНАЕВА Ю.В. ФОРУМ: НОВЫЕ БИОГРАФИИ ВО ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ: ПО МАТЕРИАЛАМ ЖУРНАЛА «WORLD HISTORY CONNECTED». (Обзор).
Ключевые слова: биография; всемирная история; биография как жанр исторического исследования; «новая биография».
Отношение историков к биографии как одному из жанров исторического исследования сложное и неоднозначное. На разных этапах, в зависимости от трендов исторической науки, биография то выходила на первый план, то отодвигалась на второй. В последние десятилетия в связи с появлением и развитием «новых историй» - культурной, социальной, гендерной, феминистской, постколониальных исследований - возникла так называемая «новая биография». В отличие от традиционной биографии, нацеленной на изучение жизни выдающегося человека, как правило мужчины, «новая биография» обращена к тем, чьи жизненные истории забыты или замалчивались. Это истории «простого человека», или «человека второго плана», а также представителей тех социальных слоев, которые стали предметом изучения новых исторических направлений.
В обзоре рассматриваются материалы Форума, опубликованные в авторитетном электронном журнале «World history connected». В предисловии «Расширение списка "обычных подозреваемых"»1 (2) Л. Митчелл и А. Селигман отмечают, что материалы
1 В названии «Introduction: Moving beyond the "usual suspects"» обыгрыва-ется фраза из культового фильма «Касабланка»: «Round up the usual suspicious characters and search them for stolen document» - «Задерживайте обычных подозреваемых лиц и обыскивайте в поисках украденных документов». Один из персонажей фильма поясняет: «Это обычная облава в поисках беженцев, либералов и, конечно, красавиц для месье Рено, префекта полиции». - Прим. авт.
Форума иллюстрируют возможности биографии для освещения процессов мировой истории, в том числе и малоизученных. Представленные биографии созданы в рамках региональных исследований и показывают жизнь людей из разных стран и на разных континентах - Бразилии, России, Африки, островов Индийского океана. Хронологические рамки исследований охватывают период с XVII в. до первой половины XX в. Авторы материалов особое внимание уделяют мобильности людей и идей в те годы и опровергают мнение, что подобная активная мобильность присуща лишь более поздним временам, пишут Л. Митчелл и А. Селигман. К тому же, продолжают они, интересно, что герои исследований не поддаются простой классификации по профессии, национальности или социальному статусу, их социальные роли и места проживания изменялись на протяжении жизни. Пересечение границ государственных, интеллектуальных, культурная адаптация и мобильность -эти темы ярко проявились в их жизненных историях. Авторы показывают, что тщательное изучение жизни даже простого человека может помочь нам лучше понять масштабные исторические процессы и явления, будь то рабство, строительство империи, культурное развитие и т.п.
Открывается Форум биографической статьей Лауры Митчелл, посвященной необычной жизни Луи Франсуа Григуара Лафита де Брассира (1). Он родился в 1740 г. в Руссильоне (Франция). Его отец был солдатом, и в 15 лет юноша также поступил на военную службу. Большую часть жизни он провел в армии. Вместе с полком Луи Лафит был направлен в Ост-Индию. С 1756 по 1760 г. он участвовал более чем в 12 сражениях. За период службы Луи Лафит дважды побывал в рейсах в Индию, по крайней мере один раз посещал мыс Доброй Надежды, был на Цейлоне и в Кейптауне. В 1761 г. он был захвачен в плен в Пондичерри - форпосте на восточном побережье Индии. Англичане продержали его в плену в Бомбее до 1765 г.
Вернувшись во Францию в 1766 г. Луи Лафит присоединился к полку. Спустя какое-то время он вступил в Легион «1 'Isle de France» и был назначен руководить общественными работами на Иль-де-Франс (в настоящее время - Маврикий). Уже через год Лафит стал офицером в корпусе инженеров. На этой службе Луи Лафит внес заметный вклад в развитие империи, подчеркивает автор
статьи. Обладая талантом рисовальщика, он выполнял картографические работы. Ему было приказано отплыть на Сейшельские острова, чтобы отобразить на карте архипелаг.
Между 1776 и 1782 гг. Лафит выпускает серии карт портовых городов на территориях, расположенных в Индийском океане, как европейских колониальных форпостов, так и городов, управляемых азиатскими правителями. Видимо, предполагает Л. Митчелл, некоторые из этих карт он создал во Франции, используя зарисовки, сделанные в Пондичерри. «Эти изображения показывают размер городского поселения, соотношение размера города и внутренних территорий, соотношение земли и моря. Карты также включают некоторые основные данные лоций: отмели и мелководье, навигационные точки и даже, как, например, на карте Бомбея, зарисовки кораблей разных стран, стоящих на якоре в гавани. Его карты эстетически приятны, видно, что рисовальщик уделял большое внимание композиции. Но карты также и функциональны, на них отмечены данные военной разведки, предназначенные для служебного, а не публичного использования» (1).
На закате карьеры картографа в 1786 г. Луи Лафит был оправлен на контролируемый голландцами мыс Доброй Надежды со шпионской миссией, санкционированной непосредственно французским королевским двором.
Луи Лафиту было, вероятно, около 46 лет, когда он женился. Несмотря на женитьбу и рождение трех детей, образ жизни семьи по-прежнему подчинялся нуждам Французской империи, отмечает Л. Митчелл. Лафит, иногда с женой и детьми, по-прежнему много ездил по свету. На 25 картах, созданных им, представлены порты и города, от Макао до острова Святой Елены, нарисованы две карты и панорама мыса Доброй Надежды. «Этот корпус визуальных данных свидетельствует о широте его путешествий и демонстрирует его профессиональное мастерство» (там же).
Со временем социальный статус Л. Лафита изменился. Л. Митчелл обращает внимание, что оборот одной из карт подписан Лафитом - членом и корреспондентом Парижского музея. Таким образом, предполагает автор, Лафит позиционирует себя как представителя сообщества коллекционеров, исследователей, писателей, мыслителей.
Цепь жизненных событий, которая привела Луи Лафита к мысу Доброй Надежды, замечательна. Рядовой солдат, а затем офицер, выжил, проведя почти 30 лет на военной службе. Он совершил несколько путешествий по Индийскому океану, в то время как две трети путешественников погибали на подобных маршрутах. Перипетии военной службы и семейной жизни Луи Лафита, его путешествия и даже владение недвижимостью - наглядный пример того, как сплетаются и взаимодействуют жизнь человека и цели империи, подводит итог автор статьи.
Если в материале Л. Митчелл выделена именно физическая мобильность субъекта, его многочисленные и зачастую опасные путешествия на дальние расстояния, то Кристина Мартенс (3) основной упор делает на распространение идей.
К. Мартенс задалась вопросом: как индивидуумы могут повлиять на глобальные идеи и адаптировать их к местным условиям? Автор изучила судьбы и творческие биографии двух женщин -профессиональных художниц Аниты Малфатти (1889-1964) и Тар-силы ду Амарал (1886-1973) и их роль в формировании художественной среды в Бразилии.
А. Малфатти и Т. ду Амарал были не только живописцами, но и творческими личностями, выдвигавшими новые творческие идеи. Они сознательно перерабатывали европейский модернизм в живописи так, чтобы отразить бразильские идеологические и живописные настроения и особенности, объясняет свой выбор К. Мартенс.
В связи с историческими и социальными условиями развития страны, местными культурными традициями бразильянкам, рожденным в конце XIX в., было сложно получить образование в медицине, политологии, юриспруденции и т.п. Но в области искусства для них были открыты некоторые возможности. Однако и здесь женщины были вынуждены бороться с мужским доминированием, с предвзятым отношением со стороны публики и критиков, пишет К. Мартенс.
Анита Катарина Малфатти родилась в Сан-Паулу в 1889 г. Ее отец - итальянский инженер - был тесно связан с местным сообществом инженеров и архитекторов. После ранней смерти отца семье помогал крестный отец, тоже влиятельный архитектор. Прежде чем стать художником, Анита должна была преодолеть врож-
денное увечье - ее правая рука не работала. В этом ей помогли не только талант и сила воли, но и поддержка родственников.
Дядя Аниты спонсировал ее первые зарубежные образовательные поездки в Германию и США. Первая художественная выставка Аниты на родине, состоявшаяся в 1917-1918 гг., проходила на фоне Первой мировой войны и первой крупной забастовки рабочих в Бразилии.
Манера письма молодой художницы была неакадемической, нетрадиционной, она сильно отличалась от распространенного тогда европейского ар-деко. Кроме манеры письма неодобрение критиков и публики вызвали необычные сюжеты картин - изображения иммигрантов, бедняков. Дядя Аниты назвал ее картины «дантовыми» (dantesque), а профессиональные критики оценили искусство как «дегенеративное», «нереалистическое», «антинациональное» (3). Но были и другие оценки, так, некоторые критики отметили лиризм изображения, а модернистские настроения связали с меняющейся самобытностью и национальными целями Бразилии - борьбой с нищетой и сложным колониальным наследием.
Выставку 1917-1918 гг. принято расценивать как отправную точку бразильского авангарда, как вершину искусства Аниты Мал-фатти и одновременно закат ее славы, пишет К. Мартенс. Эта точка зрения распространена среди искусствоведов и сегодня. Но, возможно, продолжает она, что критики ошибаются, считая выставку закатом славы художницы. Анита продолжала рисовать и получила пятилетний правительственный грант для поездки в Европу, где стала влиятельным учителем. Существует тенденция, подчеркивает историк, изображать смелого художника и успешного наставника как жертву, неоднократно терпящую неудачи и не получавшую внимания. Но, с точки зрения К. Мартенс, Анита Малфатти - сильная и смелая женщина, преодолевшая свой физический недуг, социальные и интеллектуальные предрассудки. Она зарабатывала себе на жизнь как преподаватель живописи, была мудрым наставником и преданным своему делу художником: «Другими словами, она достигла вершин, следуя своему сложному карьерному пути, как это делают настоящие профессионалы» (там же).
Сегодня первая персональная выставка А. Малфатти считается главным событием того времени в художественной жизни Бразилии, открывшим путь к искусству, понимаемому как свобода вы-
ражения. Хотя, напомним еще раз, некоторые современники осуждали Аниту Малфатти. Более того, даже после других выставок ее долго не признавали профессиональным художником.
В 1920-е годы Анита Малфатти встретилась в художественных классах с Тарсилой ду Амарал (1886-1973), чья судьба профессиональной художницы и проводника новых идей в живописи складывалась иначе. Решение стать профессиональным художником пришло к Тарсиле после развода. Она обучалась живописи в Бразилии и в Европе.
В 1922 г. в Сан-Паулу проходила Неделя современного искусства. Мероприятие совпало со столетием независимости Бразилии. Это событие модернистского искусства, пишет автор, было скандальным и чрезвычайно влиятельным, оно изменило характер искусства в стране. «Воодушевлённые национальной идей модернисты выбирали, интерпретировали и ассимилировали идеи европейского авангарда в поисках того, что значит быть бразильцем... Они отображали двойственность Бразилии, объединившей современный индустриальный мир Сан-Паулу с живописной простотой традиционной сельской жизни» (3). Тарсила ду Амарал присоединилась к этой группе и прониклась ее идеями. Во время расцвета модернизма, материально обеспеченная и художественно одаренная Тарсила воплощала представления о современной женщине. Она сочетала в себе простоту бразильской девушки и шик парижанки. Манера поведения, одежда, весь ее облик, по мнению К. Мартенс, были частью более широких изменений в социальных обычаях, в отношениях между мужчиной и женщиной.
В середине 1920-х годов в творчестве Тарсилы наступает этап, который она сама назвала «антропофагия» - «усвоение бразильским художником иностранного влияния для описания национальных тем» (там же). Иными словами, художница «поедала», «поглощала» зарубежные и местные традиционные и новаторские темы, стили и манеры письма, и на их основе создавала свою, самобытную манеру. В этот период основной темой ее творчества было изображение тропиков, магических существ и других, казалось бы, далеких от современности мотивов. Хотя Тарсила была известна в интеллектуальных кругах, ее работы не пользовались популярностью среди широкой публики. Сегодня же картинами Тарсилы гордятся лучшие мировые коллекции.
В 1930-е годы работы Аниты Малфатти, Тарсилы ду Амарал и других профессиональных художниц стали олицетворением нового национального идеала современности. К этому времени модернизм, прежде называвшийся «вырожденческим искусством», превратился в «праведный модернизм».
К. Мартенс оспаривает принятую манеру описания жизни А. Малфатти как жертвы и неудачницы, а Т. ду Амарал - как проявления героического национализма. Их творчество не представляло собой явного сопротивления или неповиновения устоявшимся порядкам, но вступало в диалог со сложившимися патриархальными устоями. Малфатти и ду Амарал усвоили новаторские взгляды, продемонстрировали зрелость и силу творчества. К. Мартенс обращает внимание на три важных фактора в биографии этих женщин. Они обе - белые женщины, принадлежавшие к среднему городскому классу; обеих материально поддерживали близкие, а значит, они были независимы; Анита и Тарсила стали самодостаточными, относительно независимыми и даже влиятельными по отношению к мужчинам своего социального слоя. Хотя профессиональные жизни Аниты Малфатти и Тарсилы ду Амарал сложилась по-разному, они были исключением среди женщин. Художницам удалось добиться успеха и славы, которые повлияли на судьбы других женщин Бразилии последующих лет.
Статья Марка Сёдерстрёма «Большая империя, маленькие истории: Биография, микроистория, евразийская история» (5) - историографическая, описательная. Он отобрал несколько биографических исследований и на их примере показал, как можно исследовать историю империи через биографию. М. Сёдерстрём -специалист по российской истории, поэтому он выбрал работы по имперскому периоду истории Евразии. Этот термин в статье М. Сёдерстрёма используется неоднократно.
В рассматриваемых историком исследованиях «внимание [авторов] балансирует между особенностями индивидуальной жизни, с одной стороны, и масштабными структурами империи и контурами исторических изменений, с другой стороны. Предлагаются удивительные портреты, обогащающие наше понимание истории Евразии...» (там же).
Книга Д. Островского и М. По «Портреты старой России: Воображаемые жизни обычных людей 1300-1725»1 - коллективная биография. 20 коротких жизненных историй написаны ведущими специалистами по российской истории, хорошо знакомыми с источниками. Авторы постарались охватить разные слои общества: представителей правящей династии, высокопоставленных военных, религиозных деятелей и простых монахов, провинциальных помещиков и горожан, представителей искусства. М. Сёдерстрём обращает внимание на то, что не случайно в заглавии книги используется слово «воображаемые» - дело в том, что «каждая глава представляет собой "воображаемую реконструкцию", будь то вымышленная фигура или собирательный портрет, предназначенный для описания типичной или реальной исторической фигуры. Как объясняют сами авторы, это "исторические фантазии", в которых "художественное воображение и уважение к историческим данным идут рука об руку, создавая нарратив, который привлекает, развлекает и информирует, но не вводит в заблуждение"» (5).
Иначе написана биография Ивана Алексеевича Толчёнова (1724-1854)2 - провинциального купца из Дмитрова. Как видно из заглавия, основным источником стали дневники Толчёнова. Этот купец вел подробные, чуть ли не ежедневные записи о многих аспектах своей жизни: он писал о коммерческой деятельности, о самообразовании, о семейных событиях и т.п. Тщательный анализ дневниковых записей позволил автору - Д. Ранселу - оспорить стереотипное утверждение о русском купечестве как «статичном, невежественном и закрытом» (там же). Автор показал «многогранность роли, которую играл купец в более широком обществе, частью которого он был» (там же). Вдобавок Д. Рансел поместил жизнеописание И. Толчёнова в широкий исторический контекст, показывая взаимодействия между разными социальными слоями и группами. А это малоисследованный аспект истории имперской Евразии, подчеркивает М. Сёдерстрём.
1 Ostrowski D., Poe M. Portraits of old Russia: Imagined lives of ordinary people, 1300-1725. - N.Y.; L., 2011. - 323 р.
2
Ransel D. A merchant's tale: The life and adventures of Ivan Alekseevich Tol-chenov, Based on his diary. - Bloomington (Indianapolis): Indiana univ. press, 2009. -320 p.
В историографическом материале А. Селигман (4) рассмотрены работы, изображающие индивидуальные жизни на фоне широкого контекста истории Атлантики и Индийского океана. Следует отметить, что автор также уделяет внимание особенностям использования биографического материала в преподавании истории, но эта тема выходит за рамки обзора и не рассматривается.
Первые две работы1, пишет А. Селигман, несмотря на разный контекст, тематически похожи, так как уделяют особое внимание конкретной региональной политике социальной мобильности и представляют детальные портреты африканского хилера (целителя) и воина.
Доминго Алварес был успешным хилером в Дагомее. В XVIII в. вокруг таких целителей создавались своего рода альянсы, которые могли оказать влияние на политическую жизнь. Поэтому власть опасалась сильных и влиятельных знахарей, видя в них угрозу. До-минго был продан в рабство на другой континент, в Бразилию. Там талант целителя позволил ему вновь стать свободным и обеспечил успех и широкое признание среди бразильцев, белых и черных. Однако через какое-то время им заинтересовалась инквизиция, и он снова был продан в рабство, на этот раз уже в Европу, в Португалию. В книге о Доминго Алваресе не только восстановлены события его жизни, но и показана трансатлантическая история форм рабства, считает А. Селигман.
Выходец из Эфиопии Малик Амбар был порабощен еще ребенком и отправлен в Южную Индию (территория Декан). Во время местных войн за независимость с империей Великих Моголов молодой раб-солдат отличился в военном деле. Харизма и способность Малика как военного и политика позволили ему стать одним из ключевых политических игроков в регионе. Под его руководством царства Декан объединились в борьбе против Моголов. А сам Малик Амбар стал генералом и ведущим политиком.
Жизнь Малика Амбара побуждает к сравнительному изучению того, как изменения в политике, экономике, идентичности
1 Sweet J., Domingos Älvares, African healing, and the intellectual history of the atlantic world. - Chapel Hill: Univ. of North Carolina, 2013. - 300 р.; Omar H.A. Malik Ambar: Power and slavery across the Indian ocean. - N.Y.; Oxford: Oxford univ. press, 2016. - 176 р.
создавали возможности для социальной мобильности и эмансипации некоторых африканцев, пишет А. Селигман.
Третья книга1 представляет собой новаторский текст, фактически, графический роман, комикс. В нем на основе сохранившихся документальных материалов рассказывается об одном необычном судебном деле 1876 г. Молодая африканская женщина Абина была порабощена и отправлена на плантации, где женщин заставляли работать за одежду и еду как рабынь, а их труд как работников не оплачивался.
Абина смогла не просто сбежать, но и подать в суд на своего поработителя. Это дело освещает так называемое «домашнее рабство». К концу XIX в. усилия по борьбе с рабством заметно сократили продажу рабов через Атлантику. В то же время такие отрасли промышленности, как, например, производство пальмового масла стали источником значительной прибыли. В них были задействованы значительные человеческие ресурсы, проще было заставить работать молодых женщин, «потому что их было легче скрывать, чем мужчин с помощью документов о родстве, браке или покровительстве» (4). Абина частично проиграла суд, по решению которого она стала «свободной» домашней прислугой у своего адвоката.
Жизнь Абины, так же как жизни Малика Амбара и Доминго Алвареса, представляет собой еще один пример мобильности на фоне разных представлений о труде, рабстве и свободе, заключает А. Селигман.
Список литературы
1. Mitchell L. Illustrating Empire: A soldier's life and trans-imperial encounters in the eighteenth century // World history connected [Электронный ресурс]. - 2017. -Vol. 14, N 1. - Mode of access: http://worldhistoryconnected.press.illinois.edu/ 14.1/forum_mitchell.html
2. Mitchell L., Seligman A. Introduction: Moving beyond the «usual suspects» // World history connected [Электронный ресурс]. - 2017. - Vol. 14, N 1. - Mode of access: http://worldhistoryconnected.press.illinois.edu/14.1/forum_mitchell_introdu ction.html
3. Mehrtens C. Gendered metaphors: Historicizing female professionals in early twentieth-century Brazil // World history connected [Электронный ресурс]. - 2017. -
1 Review of Abina and the important men: A graphic history by Getz T., Clarke L. - N.Y.: Oxford univ. press, 2012. - 216 p.
Vol. 14, N 1. - Mode of access: http://worldhistoryconnected.press.illinois.edu/ 14.1/forum_mehrtens.html
4. Seligman A. New biographies for teaching African history // World history connected [Электронный ресурс]. - 2017. - Vol. 14, N 1. - Mode of access: http:// worldhistoryconnected.press.illinois.edu/14.1/forum_seligman.html
5. Soderstrom Mark A. Big empire, little stories: Biography, microhistory, and eurasian history // World history connected [Электронный ресурс]. - 2017. - Vol. 14, N 1. - Mode of access: http://worldhistoryconnected. press.illinois.edu/14.1/forum_ soderstrom.html
ДРЕВНИЙ МИР
2018.02.002. ЕГОРОВ А.Б. РИМ: ОТ РЕСПУБЛИКИ К ИМПЕРИИ. - СПб.: Наука, 2017. - 311 с. - Библиогр.: с. 287-293.
Ключевые слова: Ранняя Римская империя, I-II вв. н.э.; система принципата; государственно-правовая структура.
В монографии профессора Санкт-Петербургского университета, д-ра ист. наук А.Б. Егорова рассматривается комплекс проблем, связанных с возникновением и эволюцией системы принципата в Ранней Римской империи. Основное внимание уделяется изучению специфики римской императорской власти, а также ее соотношению с властью сената и республиканской (квазиреспубликанской) государственно-правовой структурой в целом, которая, как показывает исследователь, оставалась основой политической системы Империи в I в. н.э. и продолжала играть заметную роль во II в. Книга состоит из введения, семи глав и заключения.
Система принципата, отмечает во введении А.Б. Егоров, явилась результатом глубокого социально-политического кризиса Римской республики, вызванного нежеланием и неспособностью сенатской «партии власти» проводить реформы, необходимые для решения наиболее острых вопросов, прежде всего аграрного и союзнического. В отличие от эллинистических царств, римская монархия выросла на основе республиканского строя, и ее особенностью было сохранение определенной преемственности с институтами республики. Впрочем, единоличная власть в Риме имела значительную традицию и глубокие корни. В республиканский период нередко возникали ситуации, когда коллегиальные органы власти должны были уступать место носителям чрезвычайных полномочий. В ус-
