CC BY
33
УДК 811.51
С. И. Буркова
ФОРМЫ С СЕМАНТИКОЙ ИРРЕАЛЬНОЙ МОДАЛЬНОСТИ В НЕНЕЦКОМ ЯЗЫКЕ
Рассматриваются показатели, служащие в ненецком языке для выражения ирреальной модальности: их функционально-семантическая дистрибуция в современном ненецком языке и возможная семантическая эволюция в диахронии.
Ключевые слова: ненецкий язык, морфология глагола, модальность.
Введение
Ненецкий язык располагает довольно большим арсеналом морфологических показателей, употребляющихся в составе словоформы финитного глагола и служащих для передачи различных модальных значений. Семантика трех из них, аффиксов -/ (т), -]И-Ш-ёг (л) и -га^а/-га (т), -1ата/-Ш (л), а также циркумфикса, представляющего собой сочетание аффиксов будущего и прошедшего времени -щи/-СУ/-ХУ ... -5 (т), -пУ/-У ... -/ (л), между которыми располагается лично-числовой показатель, связана с выражением ирреальной модальности, т. е. с указанием на то, что описываемая ситуация, с точки зрения говорящего, не имеет места в реальном мире1. Функционально-семантическим особенностям трех названных форм2 и посвящена данная статья. В первой ее части обсуждается то, как отражались данные показатели в разное время в описаниях ненецкого языка. Это позволяет проследить их семантическую эволюцию и глубже понять их функционально-семантическую дистрибуцию в современном ненецком языке. Во второй части рассматривается функционирование рассматриваемых форм в современном ненецком языке.
Отражение форм -//, -гаАа и -ygu ... -к в существующих описаниях ненецкого языка
На протяжении истории изучения ненецкого языка, насчитывающей уже почти 170 лет, начиная с первой экспедиции М. Кастрена в 1842 г., только показатель / достаточно регулярно отмечался исследователями. Две другие формы - -qgu ... -5 и -га^а - представлены лишь в единичных работах. Тем не менее существующие грамматические описания и текстовые материалы тундрового и лесного диалектов ненецкого языка все же позволяют предполагать, как функционировали
рассматриваемые показатели в прошлом и как они эволюционировали, перераспределяя между собой функции выражения различных значений, принадлежащих к сфере ирреальной модальности.
В материалах М. Кастрена зафиксированы два из названных показателей: -ji и -räßa. Оба они интерпретировались как показатели наклонений. Форму -ji М. Кастрен назвал конъюнктивом. Судя по приводимым автором примерам и их переводам, эта форма выражает собственно контрфактическое значение, см., например, (1). Форму -räßa, которая из всех самодийских языков была засвидетельствована М. Кастреном только в ненецком языке, он назвал показателем оптатива [2, с. 368]. Однако, судя по переводам примеров, аффикс -räßa мог выражать как желание говорящего, т. е. собственно оптативную семантику, так и желание субъекта описываемой ситуации, т. е. семантику дезидератива (2).
(1т) mada-ji3
перерезать-ji: SUBJ/3Sg «er würde geschnitten» (он срубил бы) [2, с. 391]. (2т) to-rawa
прийти-гаВа: SUBJ/3Sg «er möchte (würde) kommen» (он хотел бы прийти/пришел бы) [2, с. 370].
В фольклорных материалах, собранных Т. Лех-тисало спустя примерно 70 лет после экспедиций М. Кастрена, фиксируется форма -ji, преимущественно в оптативных употреблениях (3), реже она кодирует собственно контрфактические ситуации без указания на желание говорящего (4).
(3л) man manni”-jl-mmae -§’ ?’ft’
я смотреть-ji-SUBJ/lSg-PAST тебя
tö”orx a-j” qamml mannl э-f ti e
похожий-POSS/lDu что видеть-FUT: SUBJ/3Sg
1 В работах, посвященных исследованию модальности, термин ирреальность/ирреальная модальность имеет разный содержательный объем. Например, достаточно широко распространено истолкование потенциальных ситуаций как ирреальных. В данной статье, вслед за автором [1], различаются модальные значения реальности, ирреальности потенциальности. В значении реальности главным компонентом является указание на то, что описываемая ситуация, с точки зрения говорящего, имеет место в действительности. В значении ирреальности - указание на то, что описываемая ситуация не имеет места в реальном мире. В модальном значении потенциальности главным компонентом является указание на возможность, с точки зрения говорящего, превращения ирреального в реальное.
2 В дальнейшем для удобства изложения рассматриваемые формы обозначаются по их базовым алломорфам в тундровом диалекте ненецкого языка: -¡¡, -га&а и-цди... 4.
3 Здесь и далее примеры приводятся в оригинальной транскрипции цитируемого источника.
«Hätte ich geträumt, (aber) was sieht so einer wie du!» (Лучше бы я смотрел [этот сон]. Что увидит такой, как ты!) [3, с. 71].
(4 т) t’ s’ikki щ t’ sek kl -m” ni-ßßi/
тот ребенок-ACC/Sg NEG-PRprf
qäe-p-tü” X^Sa-” t’ 5'5d”
быть-COND-3Pl убить-CONNEG тот.дальний ja-n t’5 er nennef$’ a-”
земля-GEN/Sg содержимое человек-NOM/Pl mal-” §aßß o jil’ le-ßß i qä^ -jTjT-s’
жить-PR,
prf
быть -ji-
весь-PL хороший
SUBJ/3Pl:PAST
«Hätten sie das Kind nicht erschlagens, so hätten jetzt die auf der Erde wohnenden Menschen alle gut gelebt» (Если бы они не убили ребенка, то люди, живущие на земле, все жили бы хорошо) [3, с. 16].
В очерках тундрового диалекта Г Н. Прокофьева и Н. М. Терещенко, основанных на материалах, собранных в 1920-40-х гг., в составе форм наклонений указывается форма -ji. Оба исследователя интерпретировали ее как показатель сослагательного наклонения и подчеркивали, что помимо значения «сослагательного наклонения в собственном смысле этого слова» она способна выражать побуждение, обращенное говорящим к адресату или к самому себе [4, с. 43; 5, с. 220; 6, с. 386]. Другими словами, аффикс -ji способен кодировать как собственно контрфактические ситуации, так и ситуации, желательные с точки зрения говорящего. В работе [5] приводятся также примеры и с показателем -jgu ... -s, см. (5), но не в списке наклонений, а в разделе «Образование глагольных видов». Данную форму Н. М. Терещенко интерпретировала как сочетание аффикса несовершенного вида
-jgu, находящего в стадии превращения его в показатель будущего времени, с аффиксом прошедшего времени [5, с. 187]. Семантика, выражаемая в результате такой сочетаемости, в указанной работе не поясняется, однако, как можно увидеть из приводимых примеров, сочетание -jgu ... -s используется тогда, когда речь идет о собственно контрфактической ситуации.
(5т) нгани’ юрка-нггу-ць
опять BCTaTb-FUT-REFL/3Sg:PAST
лэнду-ця-р павэ-н
топор-DlM-NOM/Sg: POSS/2Sg затылок-DAT/Sg нгани’ лада-да
опять ударить-OBJ/3Sg
«Опять хотел он было встать, топор ударил его по затылку» [5, с. 187].
В материалах Г. Д. Вербова по лесному диалекту, собранных в 1934-1935 гг., отмечаются две формы - аффиксы -тра (-läma у Г Д. Вербова) и -ji [7, с. 98-99]. Исследователь интерпретировал их как две формы сослагательного наклонения: первое с показателем -ji (6) и второе с показателем
-rafia (7). Различия в их семантике Г Д. Вербов не пояснял, однако отмечал, что форма -ji «иногда используется в значении повелительного наклонения» [8, с. 99].
(6л) p’ a-m mata-jl-1
дерево-ACC/Sg cpy6mb-ji-OBJ/2Sg «Дерево срубил бы ты» [7, с. 98].
(7л) p’ a-m mata-lama-1
дерево-ACC/Sg срубить-lama-OBJ^Sg «Дерево срубил бы ты» [8, с. 98-99].
А. М. Щербакова в состав показателей наклонений впервые включила форму -jgu ... -s [9]. Она считала ее второй формой сослагательного наклонения. В качестве первой формы сослагательного наклонения А. М. Щербакова рассматривала аффикс -ji. Различий в семантике между формами -ji и -jgu ... -s в указанной работе не поясняется.
В 1993 г. вышла статья К. Лабанаускаса [7], специально посвященная анализу показателя -jgu ...
-s. К. Лабанаускас рассматривал этот показатель как смешанную темпорально-модальную форму, которую невозможно отнести ни к индикативу, ни к конъюнктиву, однако по своим функциям существующую параллельно с конъюнктивом на -ji и с трудом отличимым от последнего. К. Лабанаус-касом также было высказано предположение, что форма -jgu ... -s имеет в ненецком языке относительно позднее происхождение, а ее появление «связано, возможно, с необходимостью компенсировать какие-то потери в сфере конъюнктива на -ji ... s, поскольку последний явно находится в стадии превращения в желательное наклонение» [7, с. 141].
Т. Салминен в работе [10], основанной как на материалах современного ненецкого языка, так и на данных, представленных в работах предшествующих исследователей, приводит в перечне наклонений тундрового диалекта формы -rafia и -ji. Форму -ji Т. Салминен называет конъюнктивом, хотя, судя по приводимому автором переводу примера, форма на -ji выражает, скорее, желание говорящего (8). Форму -rafia Т. Салминен обозначает термином дезидератив. Однако, судя по данному автором переводу примера, -rafia в данном случае обозначает скорее не дезидеративную, а оптативную ситуацию (9). Т. Салминен также отмечает, что этот показатель известен главным образом по материалам М. Кастрена и в современном ненецком языке, по-видимому, уже вышел из употребления [10, с. 98].
(8т) пй-yi
стоять-ji: SUBJ/3 Sg «He will stand (request)» [10, с. 98].
(9т) пй-rVa
стоять-raBа:SUBJ/3Sg «He is encouraged to stand» [10, с. 98].
Формы -ji, -rafia и -qgu ... -s в современном ненецком языке
1. Тундровый диалект
Сплошная выборка примеров употребления показателя -ji в текстах, записанных начиная примерно с 1950-х гг., показывает, что в последнее время он функционирует как форма с оптативной семантикой. В основном он употребляется в собственно оптативных предложениях (10), реже - в контрфактических условных или уступительных конструкциях, см., например, (11). Однако и в последнем случае показатель -ji кодирует ситуацию, желательную с точки зрения говорящего.
(10т) мер нарэй-цэ хэ-и-ва
скоро весна-АВУ^ craTb-ji:SUBJ/3Sg-CL
«Скорей бы уж весна наступила!» [ЛСА].
(11т) иб” хэ-вы цэ-и-сь
хоть уйти-PRpj-f 6biTb-ji:SUBJ/3Sg-PAST ика-н-да тяхана
шея-GEN/Sg-POSS/3Sg дальше нися-на” солотой
отец-GEN/Sg:POSS/1Pl золотой хэхэ-да таня-сь
идол-NOM/Sg:POSS/3Sg иметься-SUBJ/3Sg: PAST
«Пусть бы наш отец ушел, но у него на шее был золотой образок (который нам нужен)» [Я-2001, с. 142].
Форма -ijgu ... -s употребляется в контрфактических условных или уступительных конструкциях (12). В отличие от формы -ji, в семантике показателя -jgu ... -s отсутствует указание на желание говорящего осуществления описываемой ситуации.
(12т) та-’ мальнггана
тот-GEN/Sg во. время вэнеко-ча-р сидя сядэй-м’
собака-DIM-NOM/Sg:POSS/2Sg два идол-ACC/Sg ня-вы нгэ-б-та нгэдара-”
NEG-PRprf быть-COND-3Sg упустить-CONNEG
чеда’ ненэча-” ни-чь
теперь человек-NOM/Pl NEG-SUBJ/3P1: PAST
хангга-нггу-”
умирать-FUT-CONNEG
«Если бы в то время собачонка не упустила двух идолов, может, теперь люди не умирали бы вовсе» [НФ-95, с. 13].
Форма -rafia, по нашим данным, продуктивна, она встречается не только в фольклорных текстах, где возможно сохранение архаичных показателей, но и в живой речи. В современном тундровом диалекте ненецкого языка данный показатель уже определенно грамматикализован как форма, выражающая желание говорящего, а не субъекта описываемой ситуации, т. е. форма, выражающая только оптативную семантику. В отличие от оптатива на -ji, форма -rafia выражает эмфатическую оптативность, значение «хоть бы произошло P!»,
ср. (13, 14), что подтверждается анкетными данными и интервьюированием носителей.
(13т) мани’ цэ-рва-ни-ма
мы:Ои быть-гаВа-8иВ^Ши-СЬ
«(Наша сестра такого хорошего мужа нашла.) Были бы мы на её месте!» [П-2003, с. 233].
(14т) хэй автобуса-н’
Ши автобус-ЭАТ^ нё-рва янолара
NEG-rаBа:SUBJ/3Sg опоздать
«Ох, хоть бы он не опоздал на автобус!» [ВЭБ].
2. Лесной диалект
В лесном диалекте функции трех рассматриваемых показателей распределены несколько иначе. В отличие от тундрового диалекта, где аффикс -¡і уже специализирован как показатель оптатива, форма на -¡і в лесном диалекте употребляется как в оптативных контекстах (15), так и для выражения контрфактических ситуаций без указания на желание говорящего (16). Это обусловлено тем, что показатель -Jgu ... -5, который в тундровом диалекте взял на себя функцию выражения собственно контрфактических, неоптативных ситуаций, в лесном диалекте имеет ограниченное распространение. По нашим данным, он употребляется только в северном ареале распространения лесного диалекта, т. е. в контактной зоне лесного и тундрового диалектов.
(15л) пы’т нянат хомана-й
ты около-POSS/2Sg хорошо-РОББ/^ каа-мы ци-ти-ш
стать-РЯргГ быть-ji-SUBJ/3Sg:PAST
«Хоть бы у тебя все было хорошо» [АНК].
(16 л) шиий ни-мэ-н цэ-в
меня КЕО-РЯргГБиВ.Г^ быть-СЬ ты’сытаай-” ни-мэ-т
толкнуть-СОККЕО КЕО-РЯргГБиВМ^
ци-ти-ш манты-”
быть-ji-PAST упасть-СОККЕО
«Если бы ты меня не толкнул, я бы не упал» [ПИК].
Форма -га^а функционирует в лесном диалекте так же, как в тундровом, выражая семантику эмфатической оптативности (19).
(17л) мань-шту-т
сказать-ИАВ-БиВ.Т/^ немя-й мань-дя-ш
мать-ЫОМ^/РОББ/^ сказать-lа-SUBJ/3Sg:PAST неша-^ цы-” ни-0
отец-ШМ^/РОББ^ быть-СОККЕО КЕО-БиВІ^
«Я все думала: хоть бы мама сказала: „Это, наверное, твой отец“» [ААК].
Заключение
В ненецком языке имеются три показателя, служащие для выражения ирреальной модально-
сти - указания на то, что описываемая ситуация, чал модальность желания участника описываемом
с точки зрения говорящего, не имеет места в ре- ситуации «Xхочет P», так и оптативную, т. е. обо-
альном мире: -ji, -jgu ... -s и -räßа. При этом каж- значал модальность желания говорящего. Показа-
дый из них в той или иной степени специализиро- тель -ji использовался для обозначения собствен-
ван для кодирования определенного типа ирре- но контрфактических ситуаций. В дальнейшем
альных ситуаций. Кроме того, данные формы име- аффикс -ji стал использоваться и для обозначения
ют разную степень распространенности в диалек- оптативных ситуаций и, таким образом, конкури-
тах ненецкого языка, соответственно и функции ровать с формой -räßа. В результате этой конку-
рассматриваемых форм в тундровом и лесном ди- ренции семантика формы -räßа могла эволюцио-
алектах несколько различаются. нировать в сторону эмфатической оптативности.
Основываясь на имеющихся описаниях ненец- Функцию же обозначения собственно ирреаль-
кого языка, созданных за последние 170 лет, а так- ных ситуаций взял на себя показатель -jgu ... -s.
же текстовых материалах, собранных исследова- В лесном диалекте, по-видимому, наблюдается
телями в разные годы, можно сделать некоторые промежуточная стадия описанного процесса.
предположения по поводу диахронической эво- Форма -jgu ... -s пока используется ограниченно,
люции рассмотренных форм. По-видимому, в то только в контактной зоне лесного и тундрового
время, когда с материалами ненецкого языка ра- диалектов, и показатель -ji еще не специализиро-
ботал М. Кастрен, в нем функционировало два вался для кодирования оптативных ситуаций. Он
показателя: -räßа и -ji. Показатель -räßа кодиро- часто обозначает и собственно контрфактические
вал как дезидеративную семантику, т. е. обозна- ситуации.
Список сокращений
Т - тундровый диалект; л - лесной диалект; ACC - аккузатив; ADVtrans - аффикс наречия с превра-тительной или собирательной семантикой; CL - клитика; COND - условная форма глагола; CONNEG -коннегатив; DAT - датив; DIM - диминутив; Du - двойственное число; FUT - будущее время; GEN -генитив; HAB - хабитуалис; INTJ - междометие; NEG - отрицательный глагол; NOM - номинатив; OBJ - объектное спряжение; PRprf - перфектное причастие; PAST - прошедшее время; Pl - множественное число; POSS - притяжательный аффикс; REFL - рефлексивное спряжение; Sg - единственное число; SUBJ - субъектное спряжение.
Условные сокращения текстовых источников и имен информантов
ААК - Айваседа Айты Кольчевна (п. Варьеган Нижневартовского р-на Тюменской обл.); АНК - Ай-васеда Нёню Кольчевна (п. Варьеган Нижневартовского р-на Тюменской обл.); ВЭБ - Вануйто Эмма Борисовна (п. Антипаюта Тазовского р-на ЯНАО); ЛСА - Ламдо Светлана Алексеевна (п. Лаборовая Приуральского р-на ЯНАО); НФ-95 - Лабанаускас К. И. (сост.). Ненецкий фольклор: Мифы, сказки, исторические предания. Вып. 5. Красноярск, 1995; П-2003 - Пушкарева Е. Т. Историческая типология и этническая специфика ненецких мифов-сказок. М., 2003; ПИК - Пяк Ирина Кайлевна (стойбище Ва-енто, Пуровский р-н Ямало-Ненецкого АО); Я-2001 - Янгасова Н. М. (сост.). Ненэцие «лаханако», «сюд-бабц», « ярабц» (Ненецкие сказки и эпические песни «сюдбабц», « ярабц»). Томск, 2001.
Список литературы
1. Бондарко А. В. Реальность/ирреальность и потенциальность // Теория функциональной грамматики: Темпоральность, модальность. Л., 1990. С. 72-79.
2. Castrén M. A. Grammatik der samojedischen Sprachen. SPb.: Buchdruckerei der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften, 1854.
3. Lehtisalo T. Juraksamojedische Volksdichtung. Mémoires de la Société Finno-Ougrienne 90. Helsinki, 1947.
4. Прокофьев Г. Н. Ненецкий (юрако-самоедский) язык // Языки и письменность народов Севера. М.-Л., 1937. Ч. 1. С. 5-52.
5. Терещенко Н. М. Очерк грамматики ненецкого (юрако-самоедского) языка. Л.: Учпедгиз, 1947.
6. Терещенко Н. М. Краткий грамматический очерк ненецкого литературного языка // Русско-ненецкий словарь / А. П. Пырерка, Н. М. Терещенко. М.: ОГИЗ, 1948. С. 315-405.
7. Labanauskas K. Zur Erforschung des nenzischen Konjinktivs // Linguisica Uralica. 29. Tallinn, 1993. № 2. P. 132-141.
8. Вербов Г. Д. Диалект лесных ненцев // Самодийский сборник. Новосибирск, 1973. С. 3-190.
9. Щербакова А. М. Формы отрицания в ненецком языке // Уч. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена. Л., 1954. Т. 101. С. 181-231.
10. Salminen T. Tundra Nenets linflection. Suomalais-Ugrilaisen Seuran Toimituksia. Mémoires de la Société Finno-Ougrienne. 227. Helsinki: Vammalan Kirjapaino Oy, 1997.
Буркова С. И., кандидат филологических наук, доцент.
Новосибирский государственный технический университет.
Пр. К. Маркса, 20, Новосибирск, Россия, 630092.
E-mail: [email protected]
Материал поступил в редакцию 25.11.2011.
S. I. Burkova
THE FORMS EXPRESSING UNREAL MODALITY IN NENETS
The paper deals with morphological means of expression of unreal modality in Nenets, their functional distribution in modern Nenets and their probable diachronic evolution.
Key words: Nenets, verb morphology, modality.
Novosibirsk State Technical University.
Pr. K. Marksa, 20, Novosibirsk, Russia, 630092.
E-mail: [email protected]
