CC BY
50
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №4 (69) 2008
Переселенческое управление Главного управления землеустройства и земледелия, в 1913 г. — Пг., 1914. — 402 с.
8. ГАОО. Ф. 78. Оп. 1. Д.50. Л. 22.
9. Переселение и землеустройство за Уралом: отчёт по переселению и землеустройству за 1912 г. СПб : Переселенческое управление Главного управления землеустройства и земледелия, в 1913 г. - Пг., 1914. - 402 с.; ГАОО. Ф. 78. Оп. 1. Д. 19. Л. 4.
10. Ус, Л. Б. Деятельность Комитета Сибирской железной дороги по организации переселений (сб. ст.) / Л. Б. Ус // Сибир-
ский плавильный котел. — Новосибирск: Сибирский хронограф, 2004. — С. 196 —210.
ГРАЧЕВ Роман Олегович, аспирант кафедры отечественной истории.
Статья поступила в редакцию 07.03.08 г.
© Р. О. Грачев
УДК 947083 О. А. ВЛАСЮК
Омский государственный педагогический университет
ФОРМИРОВАНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ПРОСТРАНСТВЕ В ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СРЕДЕ РУССКИХ ИСТОРИКОВ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX в.___________________________________
В статье устанавливаются особенности и значение интеллектуальной среды русской ис-
ториков второй половины XIX странстве.
Современная исследовательская ситуация характеризуется повышенным вниманием со стороны историков и историографов в изучении условий, факторов, мотивов формирования особого интеллектуального пространства ученых. Интеллектуальный ландшафт выступает как один из факторов формирования представлений о пространстве русских историков второй половины XIX в.
Особенность представлений о пространстве русских историков заключалась в наличии достаточно устойчивой оппозиции «центр» (столица) — «провинция». Она являлась одной из основных координат в определении статуса, смыслового наполнения того или иного пространства. Под «центром» понимается наличие отличного от других полиса «чья особенная культура объективно приобретает более широкое ценностное измерение, чем традиционный «почвенный» уклад всех прочих городов и весей» [1, с. 3]. Емкое и точное определение понятия «провинция» дал
В. Даль в своем Толковом словаре живого великорусского языка. Под провинцией он понимал следующее: «Провинция — губерния, область, округ, уезд; про-винциял — живущий не в столице, житель губернии, уезда, захолустья» [2, с. 472]. Это противопоставление сохраняло свое значение на протяжении всей второй половины XIX в.
Одним из неотъемлемых компонентов «столицы» в представлениях историков являлся университет. В представлениях историков второй половины XIX в., Университет — это не только научное учреждение, центр общественной жизни, но и «научно-воспитательное» учреждение, где происходит образование не только ума, но и души, становление мировоззрения человека» [3, с. 29]. Эту роль университета отмечали почти все рус-
I. как фактора в формировании их представлений о про-
ские историки XIX в., ведь университет был «общим чаянием почти всего, что было мыслящего в России, верховным ареопагом в деле науки...» [4, с. 32]. Без университета пространство теряло свою привлекательность и заманчивость для исторического сообщества. Именно эту мысль высказывал П. Н. Милюков в своих письмах С. Ф. Платонову, он писал, что «Петербург без университета не имеет смысла» [5, с. 102].
В университете читали курсы лучшие специалисты в своей области. Так, в разное время на кафедре отечественной истории в Московском университете читали свои курсы С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, П. Н. Милюков, М. К. Любавский и др. Не менее интересные курсы были представлены и в Петербургском университете. В своих письмах А. Е. Пресняков писал, что в будущем учебном году будет «слушать курс Лаппо-Данилевского «Методы изучения источников и явлений русской истории», по пятницам и, вероятно, по средам Форстена «Историю немецких университетов». Василевский читает византийскую историю последний год» [6, с. 144].
Наличие университета и университетской среды в представлениях русских историков было важным, но не единственным условием для причисления этого пространства к «столице». Так в своем письме
С. Ф. Платонову П. Н. Милюков писал, что «Дерпт слишком захолустен и неудобен для ученой работы» [7, с. 98], хотя там с 1802 г. был открыт университет. В другом письме он заявлял, что «от Дерпта же отказаться мне уже не трудно: я думаю, там отвратительная обстановка и для ученой и для профессорской деятельности» [8, с. 115]. О нежелании ехать в Томский университет заявлял и М. К. Любавский: «Н. А. Попов предложил ехать в Сибирский университет на кафед-
ру русской истории. В Сибирь ехать не хотелось «ибо» — <...> в провинции дальнейшие занятия русской историею немыслимы» [9, л. 7]. Эту же мысль высказывает в своих письмах и К. Н. Бестужев-Рюмин, он заявляет, что «не думаю, чтобы я уехал в провинцию, да и, кажется, дела не так складываются: я, признаться, и рад этому: кроме Петербурга и Москвы ученые занятия почти невозможны в России» [10, с. 16].
Помимо университета для исследовательской деятельности историка были необходимы архивы, библиотеки, музеи, которые располагались только в Москве или Петербурге, именно поэтому туда так стремились попасть русские историки не только столицы, но и провинции. Так в отчете Д.А. Корсакова, командированного в Санкт-Петербург с ученой целью на зимнее вакационное время и 14 дней в 1899—1900 академическом году, выражалась благодарность «г. директору Архива Министерства Народного Просвещения Н. П. Барсукову и помощнику его А. С. Раевскому, а равно директору Императорской Публичной библиотеки Генерал-лейтенанту Н. К. Шильдеру, его помощнику К.Ф. Феттерлейну и библиотекарю Русского отделения той же библиотеки В. П. Ламбину» [11, с. 15]. О посещении московских библиотек писал матери А.Е. Пресняков, где заниматься ему было удобно и спокойно. Помимо библиотек особое значение для историка имел архив. «Для историка архив — особая вселенная, это «кровеносная система» мира историков, а источник — пульс, по которому, по словам П. Н. Милюкова, можно подслушать.биение жизни» [12, с. 94]. А. А. Кизеветтер был полностью согласен с П. Н. Милюковым относительно особого отношения историка к архиву, как значимому «месту» в жизни и деятельности исторического сообщества. В своих воспоминаниях он писал, что «истинное душевное удовлетворение я испытывал только там, в архиве, погружаясь с мыслью в смысл старинных текстов, стараясь не пропустить в них ни малейшего намека, ни малейшей черточки, которые могли бы доставить мне какой-либо блик света на занимавшие меня исторические вопросы» [13, с. 195— 196]. В архивах и библиотеках происходила встреча историков, их совместная работа. Так, А. Е. Пресняков писал матери о своих планах провести «2 недели января в Москве — в архивах с Платоновым, Дьяконовым (это дерптский юрист) и Рождественским (наш магистрант). В конце января вместе с Платоновым вернемся в Питер» [14, с. 124]. Библиотеки и архивы являлись традиционными местами не только исследовательской работы, но также встреч и знакомств историков.
Одной из традиционной форм межличностной коммуникации внутри исторического сообщества было участие в обществах и объединениях. Так, например, В. О. Ключевский и П. Н. Милюков были избраны в действительные члены Общества истории и древностей российских. В. Г. Дружинин принимал участие в деятельности Петербургской Археографической комиссии, П. Н. Милюков участвовал в работе Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, а также являлся членом Общества любителей российской словесности, Е. Ф. Шмурло и Н. И. Кареев входили в состав Исторического общества при Санкт-Петербургском университете и др. На заседаниях Обществ проходило обсуждение докладов молодых историков, рецензий, написанных на поступившие рукописные материалы и статей, решались вопросы опубликования исследований.
Особым местом общения и коммуникаций русских историков второй половины XIX в. являлись
кружки и журфиксы. При Московском университете существовал исторический кружок молодых историков. Среди членов этого кружка были П. Г. Виноградов, П. Н. Милюков, М. К. Любавский, А. А. Кизевет-тер, М. М. Богословский, М. Н. Покровский, М. С. Ко-релин, С. Ф. Фортунатов и др. На заседаниях этого кружка исследователи делились своими открытиями и идеями. Журфиксы отличались от кружков и салонов своей демократичностью и открытостью, на них можно было приходить без приглашения. Так, П. Н. Милюков был завсегдатаем многих журфиксов, например, Н. В. Бугаева, Н. И. Стороженко, Ф. Ф. Фортунатова, И. И.Янжула и др. [15, с. 123]. Постепенно у П. Н. Милюкова начались свои журфиксы, которые проходили по вторникам. В Москве посещал П. Н. Милюкова А. Е. Пресняков, который «просидел часа три — много болтали и очень интересно для меня болтали. Он мне очень нравится» [16, с. 39]. В своих письмах Е. Ф. Шмурло вспоминал о гостеприимстве П. Н. Милюкова и Сергеевича, во время посещения Москвы. Они «вводили меня в круг московской профессуры» [17, л. 4]. С. В. Рождественский пишет о встрече с М.А. Дьяконовым, который свел его с В. Н. Сторожевым, а последний обещал свести с А. А. Ки-зеветтером. В Москве он посещает П. Н. Милюкова, «с особым трепетом — В. О. Ключевского, знакомится с П. Г. Виноградовым и Н. И. Кареевым» [18, с. 96]. Д. А. Корсаков навещал Н. И. Костомарова и С. М. Соловьева. «Чаще всего в это время я встречал уКосто-марова А. Н. Пыпина, Е. А. Белова, Д. А. Мордовцева, Н. П. Барсукова, Д. Е. Кожанчикова» [19, с. 249]. В ходе бесед и общения между историками, выдвигались новые мысли и гипотезы, происходила полемика и диалог между коллегами. Историки отмечали ценность и необходимость неформального общения. Н. И. Кареев отмечал, что «традиция такого рода общения способствует направленному развитию науки, когда вырабатываются определенные навыки исследовательской работы» [20, с. 287]. Свободная атмосфера журфиксов способствовала формированию единого, не только информационного, но и научного пространства «на них процесс научного познания превращался в особую культуру мышления» [21, с. 22]. Такого рода знакомства приводили к установлению личных и деловых взаимоотношений между историками. К. Н. Бестужев-Рюмин читал материалы университетского курса П. Н. Милюкова, П. Н. Милюков писал рецензию на исследование А. С. Лаппо-Данилевского, М. П. Погодин был знаком с сочинением К. Н. Бестужева-Рюмина и др. Помимо этого написание рецензий, отзывов, пересылка рукописей и журналов. Их получение расценивалось как самый дорогой подарок. Так, внимание М. П. Погодина было приковано к историческим работам киевлян и вообще киевским изданиям. «Обозрение Киева» превосходное, и я обрадовался ему как дорогому подарку» [22, с. 5].
Эпистолярное наследие русских историков второй половины XIX в. дает основания делать вывод о наличии интенсивного коммуникативного пространства внутри исторического сообщества. В письмах отражается особый мир историка, его эмоции, переживания, чаяния и надежды. Так, в письме к М. П. Погодину Д. И. Иловайский, заявлял, что он послал отдельный оттиск своей статьи о Варяжском вопросе. «Из нее Вы увидите, что с норманизмом я окончательно расхожусь и клянусь вести с ним войну беспощадную.» [23, л. 1]. В переписке с С. Ф. Платоновым П. Н. Милюков делился новостями, например, по поводу диспутов «диспут Л[аппо] Дан[нилевского] на-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (69) 2008 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №4 (69) 2008
чался поздно, тянулся долго. Кареев возражал ему совсем прилично <...>Диспут был скучным и монотонным, и устали все до крайности. Саша Лаппо защищался остроумно <...> Долго писать о его книге не буду, а поговорить бы хотелось: книга мне очень нравится.» [24, с. 363]. В письмах К. Н. Бестужеву-Рюмину И. М. Гревс, находящийся в Италии, обращается к историку за советом в написании своей диссертации и др.
Межличностные коммуникации историков в рамках университета, архивов, библиотек, журфиксов приводили к формированию особой насыщенной интеллектуальной среды. Наличие такой «плотной» интеллектуальной среды являлось основополагающим признаком «столицы». Остальное пространство русскими историками второй половины XIX в. мыслилось не иначе как «провинция», в которой можно было разве что собрать необходимый материал, осуществить подготовительные работы для научного исследования.
Библиографический список
1. Диденко П.И. Исторические формы оппозиции «центр-провинция» // Центр — провинция: историко-психологические проблемы: материалы Всероссийской научной конференции. — СПб: Нестор, 2001. — 339 с.
2. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. — СПб: Диамант, 1996. Т. III. — 560 с.
3. Краснова Ю.В. Университетская лекция по истории: воплощение идеала (конец XIX — начало XX в.) // Мир ученого в XX веке: корпоративные ценности и интеллектуальная среда: материалы Четвертой Всероссийской конференция «Культура и интеллигенция России: Интеллектуальное пространство (Провинция и центр). XX век: в 2 т. Т. 2. — Омск : Курьер, 2000. — 212 с.
4. Шмурло Е.Ф. Очерк жизни и научной деятельности Константина Николаевича Бестужева-Рюмина (1829—1897). — Юрьев: печатано в типографии К. Маттисена, 1899. — 418 с.
5. Письма русских историков (С.Ф. Платонов, П.Н. Милюков) ; под ред. В.П. Корзун. — Омск : ООО «Памира-фист», 2003. — 306 с.
6. Пресняков А.Е. Письма и дневники. 1889— 1927. — СПб: Санкт-Петербургский институт РАН, 2005. — 968 с.
7. Письма русских историков / Указ. соч.
8. Там же.
9. РГАЛИ (Российский Государственный Архив Литературы и Искусства). Ф. 419. Оп. 1. Д. 527. Л. 7.
10. Малинов В.А. К.Н. Бестужев-Рюмин: очерк теоретико-исторических и философских взглядов. — СПб : Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2005. — 216 с.
11. Ученые записки императорского Казанского университета. Кн. 1. Январь. 1901. — 250 с.
12. Корзун В.П., Мамонтова М.А., Рыженко В.Г. Путешествия русских историков конца XIX — начала XX века как культурная традиция // Мир историка. XX век. -М. : Институт российской истории РАН, 2002. — С. 94. — 476 с.
13. Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий: Воспоминания 1881—1914. — М. : Искусство, 1996. — 395 с.
14. Пресняков А.Е. Указ. соч.
15. Макушин А.В., Трибунский П.А. Павел Николаевич Милюков: труды и дни (1859— 1904). — Рязань, 2001. — 439 с.
16. Пресняков А.Е. Указ. соч.
17. ГАРФ (Государственный Архив Российской Федерации). Ф. Р-5965. Оп.1. Д. 695. Л. 4.
18. Корзун В.П., Мамонтова М.А., Рыженко В.Г. Указ. соч.
19. Корсаков Д. Из воспоминаний о Н.И. Костомарове и С.М. Соловьеве // Вестник Европы. — 1906. Т.У. Сентябрь. — С. 221—272.
20. Кареев Н.И. Прожитое и пережитое. Л.: Изд-во Ленинград. ун-та, 1990. — 384 с.
21. Дорофеева С.С. Роль журфиксов в формировании молодого ученого в конце 1860-х-середине 1890-х годов // Мир ученого в XX веке: корпоративные ценности и интеллектуальная среда: Материалы Четвертой Всероссийской конференция «Культура и интеллигенция России: Интеллектуальное пространство (Провинция и центр). XX век: в 2 т. Т. 2. — Омск Курьер, 2000. — 212 с.
22. Понамарев С. М.П. Погодин в его отношениях к Киеву. — Киев, 1875. — 27 с.
23. РГАЛИ. Ф. 373. Оп. 1. Д. 161. Л. 1.
24. Письма С.Ф. Платонова П.Н. Милюкову // Мир историка. XX век. М.: Институт российской истории РАН, 2002. — 476 с.
ВЛАСЮК Оксана Андреевна, аспирант кафедры отечественной истории.
Статья поступила в редакцию 21.03.08 г.
© О. А. Власюк
Книжная полка
Голиков, А. Г. Источниковедение отечественной истории [Текст] : учеб. пособие для вузов по специальности 030401 «История» и направления подгот. 030400 «История» / А. Г. Голиков, Т. А. Круглова ; под ред. А. Г. Голикова. - М. : Академия, 2007. - 460, [1] с. - (Высшее профессиональное образование). - Библиогр. в середине кн. - ISBN 978-5-7695-3883-4.
Пособие знакомит читателя с основными видами письменных источников по отечественной ис-тории Х — начала XXI в.: летописями, законодательными и частными актами, документами дело-производства, статистическими источниками, материалами личного происхождения, периодической печатью. Читатель найдет в книге систематический обзор важнейших комплексов письменных исторических источников; проследит эволюцию этих источников; ознакомится с конкретными приемами выявления, обработки и анализа зафиксированной в них информации.
Для студентов вузов и преподавателей.
