CC BY
77
УДК 341 ББК 67.9
ФОРМИРОВАНИЕ ПОНЯТИЯ И КОНЦЕПЦИИ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ (ОБВИНЕНИЯ)
ВИКТОР ВИКТОРОВИЧ ПУШКАРЕВ,
доцент кафедры предварительного расследования Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя,
кандидат юридических наук E-mail: vvp77r@rambler.ru Научная специальность 12.00.10 — международное право; европейское право
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Раскрываются результаты правоприменения Европейским Судом по правам человека, Европейской Комиссией по правам человека, Конституционным Судом Российской Федерации, выраженные в соответствующих решениях, которые являются основанием для изменения редакции ряда норм УПК РФ в целях совершенствования механизма правового регулирования досудебного производства, повышения его качества и эффективности.
Ключевые слова: досудебное производство, уголовно-процессуальный статус, уголовное преследование.
Abstract. The article describes the results of enforcement of the European Court of Human Rights, European Commission of Human Rights, the Russian Constitutional Court expressed in the relevant decisions, which are the basis for changes in the editorial board of a number of norms of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation in order to improve the criminal-procedural legislation, to improve the quality and efficiency of pre-trial production.
Keywords: pre-trial proceedings, the criminal-procedural status, the function of criminal prosecution.
Уголовное преследование, как важнейший вид процессуальной деятельности, осуществляемой в уголовном судопроизводстве, направленный на расследование и раскрытие преступлений, на установление и изобличение лиц, их совершивших, на привлечение их к уголовной ответственности всегда оставался в центре внимания общества и государства. Нормы, регламентирующие уголовное преследование, являются системообразующими для уголовного судопроизводства, определяют его форму, сущность правоприменения и его результатов, являются предметом правотворчества на протяжении всего существования уголовно-процессуального права.
Деятельность должностных лиц и органов, осуществляющих уголовное преследование, обладает высокой социальной значимостью и направлена одновременно на защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защиту личности от незаконного и необо-
снованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
Также, в соответствии с ч. 2 ст. 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) установлено, что уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.
В соответствии с п. 55 ст. 5 УПК РФ, под уголовным преследованием понимается процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления, а обвинение, в соответствии с п. 22 ст. 5 УПК РФ, понимается как утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим Кодексом.
При этом, анализ иных положений УПК РФ, например, п. 45 ст. 5 УПК РФ, ч. 1 ст. 20 УПК РФ, подчеркивает стремление законодателя использовать термины обвинение и уголовное преследование как тождественные по смыслу.
В рамках данной нормы очевидна историческая преемственность, поскольку в соответствии со ст.ст. 1-5 Устава уголовного судопроизводства 1864 г функция обвинения (судебного преследования) в Российской империи понималась как обличение обвиняемых пред судом, возбуждаемое потерпевшими от преступных действий частными лицами, прокурорами и их товарищами, а также должностными лицами полицейских и других административных властей (в пределах, установленных законом (ст. 41 п. 2 и 48), в соответствии с порядком, определенным правилами УУС [8], с тем лишь исключением, что судебный следователь данной функцией уголовного судопроизводства наделен не был, а осуществлял судебную власть.
Как подтверждается правоприменительной практикой деятельности Европейского Суда по правам человека (далее — ЕСПЧ) и Европейской Комиссии по правам человека (далее — Комиссия), данным органам свойственно предельно широкое и в то же время четкое понимание термина «уголовное обвинение».
Во-первых, ЕСПЧ, следуя своим соображениям, высказанным в деле Делькур против Бельгии (Delcourt v. Belgium) (1970), постановил, что пункт 1 Статьи 6 содержит такую концепцию термина «уголовное обвинение», которая имеет скорее материальный, чем формальный характер (Де-веер против Бельгии (Deweer v. Belgium) (1980)). Во-вторых, по делу Экле против Федеративной республики Германии (Eckle v. the Federal Republic of Germany) (1982) Суд постановил, что уголовное обвинение может быть определено как «официальное уведомление компетентным органом о том, что оно подозревается в совершении уголовного преступления». В деле Фоти и Другие против Италии (Foti and others v. Italy) (1982) Суд пошел еще дальше и расширил это понятие, включив в него «другие меры, подразумевающие такое подозрение и которые могут серьезно повлиять на положение подозреваемого». Комиссия и Суд сочли, что «серьезно повлиять» могут такие действия как выдача ордера на
арест, обыск жилого помещения или личный обыск. С другой стороны, они установили, что такой критерий отсутствует при возбуждении расследования правоохранительными органами, допроса свидетелей или других действий, которые не оказывают непосредственного влияния на заинтересованное лицо [1, с. 38—39].
Таким образом, ЕСПЧ и Комиссия по сути указывают на то, что функция уголовного преследования и функция обвинения являются семантически тождественными. Именно в таком смысле они используются в действующем уголовно-процессуальном законе, например, в п. 45, п. 55 ст. 5, ч. 1 ст. 20, ст. 21 УПК РФ, в отличие от мнения некоторых авторов, обосновывающих и без того понятное их разное ассоциативное значение [7, с. 16].
Конституционный Суд Российской Федерации также обращался к разрешению вопроса об уголовном преследовании.
В своем Постановлении от 29.06.2004 № 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» он указал, что осуществляя уголовное преследование по уголовным делам прокурор, а также следователь, дознаватель и иные должностные лица, выступающие на стороне обвинения, должны подчиняться предусмотренному УПК РФ порядку уголовного судопроизводства, следуя назначению и принципам уголовного судопроизводства: они обязаны всеми имеющимися в их распоряжении средствами обеспечить охрану прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, исходить в своей профессиональной деятельности из презумпции невиновности, обеспечивать подозреваемому и обвиняемому право на защиту, принимать решения в соответствии с требованиями законности, обоснованности и мотивированности, в силу которых обвинение может быть признано обоснованным только при условии, что все противостоящие ему обстоятельства дела объективно исследованы и опровергнуты стороной обвинения. Каких-либо положений, допускающих освобождение прокурора, следователя, дознавателя от выполнения этих обязанностей УПК РФ не содержит. Таким образом, в процессе уголовного пре-
следования прокурору, следователю, дознавателю необходимо использовать весь комплекс мер, предусмотренных уголовно-процессуальным законом мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. Осуществление указанными лицами своей процессуальной функции именно в таком объеме, гарантируемое особым процессуальным статусом и полномочиями прокурора, следователя, дознавателя, а также наличием судебного контроля в отношении их действий и решений, включая контроль со стороны апелляционной и кассационной инстанций, обеспечивает в рамках уголовного судопроизводства выполнение государством своей обязанности по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина, их обеспечению правосудием.
Принимая во внимание роль и место процессуальных функций в структуре уголовно-процессуального статуса участников уголовного судопроизводства, следует предложить редакцию ряда норм действующего УПК РФ, которая бы позволила полноценно отразить их социальное назначение, а также основное направление их процессуальной деятельности.
В целях совершенствования действующего уголовно-процессуального законодательства требуется, во-первых, включить в ст. 37, ст. 38, ст. 39, ст. 40, ст. 40.1, ст. 40.2 и ст. 41 УПК РФ упоминание о функции уголовного преследования, осуществляемой данными лицами в качестве основного направления их процессуальной деятельности.
Содержание функции уголовного преследования (обвинения) составляют конкретные способы ее реализации, закрепленные в различных нормах действующего уголовно-процессуального закона и составляющие суть процессуальных полномочий данных должностных лиц, предоставляемых законодательством для принятия процессуальных решений и совершения процессуальных действий в интересах других лиц при осуществлении уголовного преследования по уголовному делу.
Правильному пониманию функции уголовного преследования (обвинения), способствовало бы на наш взгляд введение п. 2.2. в ст. 38 УПК РФ и изложение его в следующей редакции: «принимать все меры к всестороннему и полному установлению обстоятельств, существенных для как обвинения, так
и оправдания, осуществлять уголовное преследование лица, в отношении которого собраны достаточные доказательства, указывающие на совершение им преступления».
Данная новелла полностью соответствует ранее озвученной позиции Конституционного Суда Российской Федерации, полагающего, что обвинение может быть признано обоснованным только при условии, что все противостоящие ему обстоятельства дела объективно исследованы и опровергнуты стороной обвинения. Отражение в тексте предлагаемой нормы (п. 2.2. в ст. 38 УПК РФ) конкретных способов реализации следователем функции уголовного преследования (обвинения), как это сделано в ч. 2 ст. 36 УПК Республики Беларусь [9], устанавливающей, что следователь обязан осуществлять уголовное преследование лица, в отношении которого собраны достаточные доказательства, указывающие на совершение им преступления, путем привлечения его в качестве обвиняемого, предъявления обвинения, применения в отношении его меры пресечения, передачи дела прокурору для направления в суд, представляется излишним, поскольку природа обвинения имеет весьма широкий характер и конкретные способы должны быть отражены в иных (специальных) нормах, регламентирующих процессуальную деятельность следователя в данном направлении.
Проведенное исследование показывает, что функция обвинения, реализуемая современным российским следователем никаким образом не диссонирует с принципом правового государства, закрепленным ч. 1 ст. 1 Конституции Российской Федерации, поскольку, реализуя назначение уголовного судопроизводства, следователь должен не только эффективно бороться с преступностью с одной стороны, но и защищать права обвиняемого (подозреваемого), с другой, применять нормы материального и процессуального права, всегда гарантируя конституционные права обвиняемого (подозреваемого).
Осмысленная концепция уголовного преследования, положения о состязательности сторон [6, с. 126—132], которая понимается и фактически сводится ЕСПЧ к принципу равенства средств, то есть когда сторонам защиты и обвинения должна быть предоставлена равная возможность ознакомиться с предоставленными другой стороной доказатель-
ствами и замечаниями, а также и выражением своего мнения по ним1, должны быть положены в основу совершенствования механизма правового регулирования досудебного производства в отечественном уголовно-процессуальном законодательстве.
Литература
1. Гомиен Д. Путеводитель по Европейской Конвенции о защите прав человека. Совет Европы, Служба публикаций и документации. Страсбург: Совет Европы, Служба публикаций и документации, 1994.
2. Гриненко А.В. Решения Европейского Суда по правам человека и российское уголовно-процессуальное законодательство // Международное уголовное право и международная юстиция. 2008. № 2. С. 14—16.
1 Фельбрюгге против Нидерландов (Feldbrugge v. the Netherlands (1986), Брандштеттер против Австрии (Brandstetter v. Austria (1991), Булют против Австрии (Bulut v. Austria) (1996) и Нидерост-Хубер против Швейцарии (Niderost-Huber v. Switzerland) (1997), Кероярви против Финляндии (Kerojarui v. Finland (1995), МакМайкл против Соединенного Королевства (Mc-Michael v. the United Kingdom (1995), Фуше против Франции (Foucher v. France (1997), Де Хас и Гижельс против Бельгии (De Haes and Gijsels v. Belgium (1997), Мантованелли против Франции (Mantovanelli v. France) (1997), Бениш против Австрии (Bonisch v. Austria) (1985), Боргерс против Бельгии (Borgers v. Belgium) (1991), Вермейлен против Бельгии (Vermeulen v. Belgium) (1996), Хиро Балани против Испании (Hiro Balani v. Spain) (1994), Руиз Тория против Испании (Ruiz Torija v. Spain (1994), Ван Орсховен против Бельгии (Van Orshoven v. Belgium) (1997), Вашер против Франции (Vacher v. France) (1997).
3. Гриненко А.В. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации глазами экспертов Совета Европы: прогнозы и результаты // Международное уголовное право и международная юстиция. 2007. № 2. С. 6—9.
4. ИвановД.А. Защита следователем прав и законных интересов юридических лиц, потерпевших от преступлений: Автореф дис. ... к.ю.н. 12.00.09. М., 2007. 25 с.
5. Иванов Д.А. Роль участников уголовного судопроизводства в реализации механизма возмещения вреда, причиненного преступлением в досудебном производстве по уголовным делам // Вестник Московского университета им. С.Ю. Витте. Серия 2: Юридические науки. 2015. № 1 (6). С. 33—36.
6. Пушкарев В.В. Реализация принципа состязательности на досудебных стадиях уголовного процесса // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2016. № 2 (25). С. 126—132.
7. Шагиева З.Х. Функция обвинения в современной модели российского уголовного процесса: автореферат дис. ... к.ю.н.: 12.00.09. Ижевск, 2007. С. 16.
8. Устав уголовного судопроизводства Российской империи. Собр. 2-е. Т. XXXIX (1864): Ч. 2: № 41476. СПб., 1867.
9. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь 16 июля 1999 г. № 295-З // URL:// www.etalonline.by
Научные издания для юристов
Актуальные вопросы теории и практики предъявления лиц для опознания: монография / Д.А. Бурыка, Е.В. Егорова. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2016. 159 с. (Серия «Научные издания для юристов»).
На основе анализа специальной литературы, действующего уголовно процессуального законодательства и практики его применения рассматриваются проблемные, дискуссионные вопросы, связанные с подготовкой и проведением предъявления для опознания живых лиц как по признакам внешности, так и по функционально-динамическому комплексу навыков. Предлагается комплекс рекомендаций по дальнейшему совершенствованию правовых и криминалистических основ данного следственного действия. Значительное внимание уделяется особенностям процессуальной оценки его результатов с учетом обобщения наиболее распространенных ошибок, допускаемых при предъявлении лиц для опознания.
Для сотрудников правоохранительных органов, занимающихся раскрытием и расследованием преступлений, прокуроров, судей, адвокатов, преподавателей, аспирантов, научных работников, студентов, курсантов и слушателей юридических вузов, а также для широкого круга читателей, интересующихся вопросами производства следственных действий и проблемами доказывания в российском уголовном судопроизводстве.
Д.А. Бурыка Е.В. Егорова
Актуальные вопросы
теории и практики предъявления лиц для опознания
Scientific Publications for Lawyers гтттт
