CC BY
107
ФОРМИРОВАНИЕ КУЛЬТУРНОЙ КОМПЕТЕНЦИИ КАК НЕОБХОДИМОЕ УСЛОВИЕ СОХРАНЕНИЯ ЦЕЛОСТНОСТИ КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА И ЕГО КРЕАТИВНОГО ПОТЕНЦИАЛА
Михаил Яковлевич САРАФ,
доктор философских наук, профессор кафедры теории культуры, этики и эстетики социально-гуманитарного факультета Московского государственного института культуры, г. Москва, Россия
e-mail: [email protected]
В статье анализируется понятие культурной компетенции. В её структуре выделяются четыре уровня: информационный, технологический, эвристический и аксиологический. Формирование культурной компетенции обеспечивает целостность культурного пространства. Особое внимание уделяется культурной инновации как главному механизму динамики культуры. Снижение уровня культурной компетенции может вызвать процессы инволюции, что представляет собой большую опасность для общественного производства. Компетентность субъекта деятельности означает наличие у него необходимого уровня знаний, сведений и владения деятельностными технологиями в этой области, что даёт ему право и возможности по своим познаниям или полномочиям ставить и решать актуальные задачи её функционирования и развития, объективно оценивать результаты.
В настоящее время появляются обнадёживающие новые формы социальной и культурной самодеятельности (например, сетевые структуры), способные противостоять процессам манипулятивизма и дегуманизации, хотя ещё немного рано судить об их культуротворческом потенциале.
Ключевые слова: культурная компетенция, культурное пространство, культурная инновация, инволюция.
FORMATION OF THE CULTURAL COMPETENCE AS THE NECESSARY CONDITION OF PRESERVATION OF INTEGRITY OF CULTURAL SPACE AND ITS CREATIVE POTENTIAL
M. Ya. Saraf, Full Doctor of Philosophy, Professor, Head of Department of the theory of culture, ethics and aesthetics, Faculty of Social Sciences and Humanities, Moscow State Institute of Culture, Moscow, Russia
e-mail: [email protected]
The article examines the notion of cultural competence. In its structure there are four levels: information, technological, heuristic and axiological. The development of cultural competence ensures the integrity of the cultural space. Special attention is
paid to cultural innovation as the main engine of the dynamics of culture. The decrease in the level of cultural competence can cause the process of involution that represent a great danger to social production.
Competence of the subject of activity means the presence of the required level of knowledge, information and possession dejatelnostnyj technologies in the field, giving him the right and opportunities according to their knowledge or authority to formulate and solve actual problems of its functioning and development, to objectively assess the results.
There are encouraging new forms of social and cultural performances (e.g., network structure), able to resist the processes of dehumanization and manipulative, although it's a bit early to judge their cultural and creative potential.
Key words: the cultural competence, cultural space, a cultural innovation, involution.
Понятие «компетенция», как известно, выражает круг вопросов или дел, порученных определённому учреждению или лицу, наделяемому соответствующими полномочиями для их решения. Соответственно, компетентность субъекта деятельности означает наличие у него необходимого уровня знаний, сведений и владения деятельностными технологиями в этой области, что даёт ему право и возможности по своим познаниям или полномочиям ставить и решать актуальные задачи её функционирования и развития, объективно оценивать результаты.
В этом плане понятие культурной компетенции выражает способность субъекта строить свою деятельности таким образом, чтобы независимо от её предметной области и от её объёма получать результаты, объективно способствующие такому воспроизводству социума, при котором расширяются возможности сотрудничества его членов и институтов как самодеятельных, свободных и творческих субъектов.
Компетентность субъекта деятельности определяется характером и качеством его образования, опытом работы в данной области, общей восприимчивостью к инновациям. Показателем компетентности является стабильность в получении положительных результатов, а её мерой выступают высшие достижения субъекта на избранном поприще.
В структуре феномена компетенции можно выделить, по крайней мере, три уровня.
Первый, легко различимый и понимаемый - информационный. Он представляет собой систему прямых и опосредованных знаний о сущности объекта целенаправленной деятельности. Что касается культурной компетентности, то в её структуре этот уровень обеспечивается, прежде всего, образованием и сформированным интересом к расширению информационного поля (изучение языков, чтение, интерес к художественному и научному творчеству, расширение сфер собственной положительной активности и т.п.).
В силу чрезвычайного разнообразия составляющих этот уровень элементов и структурных уровней, трудностей различения в них случай-
ного и необходимого, бесконечного множества возможных толкований и интерпретаций этот уровень зачастую понимается как совокупность его составляющих.
Такое понимание является существенной методологической ошибкой, ибо совокупность означает внешнюю механическую рядоположенность. Следствием становится формирование мнемотехнического многозна-ния, которое может выглядеть весьма эффектно, но представляет собой не более как информационный пузырь. Поэтому информационный уровень компетентности весьма легко фальсифицируется, распространяется, внедряется и закрепляется в структуре деятельности всякого рода дипломами, сертификатами и прочими правовыми документами, давно ставшими рыночным товаром.
Системность же предполагает фундаментальное знание о причинно-следственных связях, то есть о законах функционирования и развития определённой предметной области деятельности. В культурной компетенции - это знание об объективных законах истории, об истории культур и цивилизаций, о системном характере культуры и её интегративных функциях. Здесь кстати заметить, что нынешний характер образования, особенно гуманитарного, больше толкует о законах развития, в то время как законы функционирования зачастую оставляет в тени или вовсе не раскрывает.
А это содержание как раз и является сутью второго уровня компетентности, который назовём технологическим. На этом уровне информация (знания и сведения) преобразуется в материальные формы и результаты деятельности. В философии и науковедении эта проблема давно и хорошо известна как проблема соотношения теории и практики. Но новейшая история, и не только российская, просто вопиет от полного пренебрежения технологическим уровнем компетентности. Здесь массовой ошибкой становится абсолютизация такого элемента компетенции, как право субъекта решать и делать, когда оно выводится и вводится совсем не из понимания объективной необходимости развития системы, а скорее, по предвзятым представлениям. Культурная компетенция при таком подходе подменяется злобой дня, нетворческим традиционализмом или субъективистским произволом, в основе которых лежит механическая комбинаторика.
Третий уровень структуры компетенции я бы назвал эвристическим. Его важнейшей функцией является моделирование будущих потребных состояний предмета деятельности. Основная трудность здесь состоит в том, что эвристичность, то есть построение виртуальной модели нужного решения, может подменяться и фальсифицироваться комбинаторикой, что прекрасно показано концепциями семиотического постмодернизма (деконструкции, симулякра, семиотической равнозначности и т.п.). При всех успехах современной философии и психологии творчества, меха-
низмы инновационного мышления всё ещё остаются понятными, хотя условия, его обеспечивающие или, по крайней мере, необходимо способствующие, вполне известны - это актуальная социальная и гносеологическая потребность, высокий уровень образования, творческая среда и высокая личностная мотивация.
Четвёртый уровень структуры компетенции понимается, осознаётся и востребуется далеко не всегда и далеко не всеми. Более того, этот уровень зачастую приглушается, а то и вовсе элиминируется из структуры деятельности и, что особенно опасно и тревожно, из деятельности профессиональной, поскольку она в настоящее время является ведущей и определяющей в системе общественного воспроизводства.
Это уровень - аксиологический, в сути своей, нравственный. Этим уровнем определяются границы предметной области деятельности. Не её возможностей, а её целеполагающих смыслов и содержания. Эта сторона дела в настоящее время достаточно широко обсуждается, поскольку составляет основное содержание того феномена, который называют культурологическим поворотом в науке и который вызван сильным преувеличением значения техницистского мышления, приведшего и в теории, и в практике к значительному ослаблению гуманитарного фактора в общественном воспроизводстве. Нравственные основания компетентности составляют меру социокультурной ответственности её субъекта.
Именно это обстоятельство даёт нам возможность говорить об актуальности задачи целенаправленного формирования культурной компетенции, поскольку нравственность является фундаментом культуры. Разумеется, решение этой задачи всегда входило в функции общественного воспроизводства, но до последнего времени осуществлялось стихийно. Констатируемый кризис современной культуры и цивилизации в целом, собственно говоря, и возник вследствие глубокого противоречия между способами управления современными социоэкономическими, социо-политическими и социокультурными процессами и их стихийностью. Стремительный научно-технический прогресс прошлого века привёл к гипертрофии техницистского мышления и поведения, а массовое распространение информационных технологий, и особенно их внедрение в быт, вызвало неожиданную и всё усиливающуюся тенденцию к предпочтению виртуальной реальности, а не сложной, не всегда понятной и потому пугающей реальности человеческого мира.
Техногенная цивилизация, с её культом индивидуального успеха и престижности, сделала средства их достижения главным мотивом поведения и регулятором социальных связей. Сбитая система ценностей и критериев оценок, ориентированная на потребительство, выдвинула в качестве ведущего мотива произвольные, субъективные (а чаще корпоративист-ские) представления о благе. Это приводит не только к разрушению куль-
турной традиции и даже отказу от неё, но и к разрушению общественной нравственности, в которой благо выступает как высшая ценность.
Культура, если понимать её как способ бытия человека, главной своей функцией имеет воспроизводство человека как общественного существа, способного не только к воспроизводству достигнутых содержательных форм, но и, что принципиально важно, к культурной инновации.
Поскольку общепризнанно, что культура выполняет интегративную функцию, то содержание понятия культурной инновации сопряжено со всяким изменением в способах и формах общественного воспроизводства. Прежде всего это относится к изменениям в духовной сфере, что более или менее быстро проявляется в изменении образа жизни, в сфере социальных отношений и социальных структур. В традиционном обществе механизм этот действовал весьма медленно и даже незаметно для многих сменявших друг друга поколений.
Цивилизационные же формы культуры резко усилили, ускорили и до чрезвычайности усложнили их действие. Более того, культурная инновация, будучи осознанной и обретя высокий ценностный статус, по этой же причине оказалась трудноразличимой и легко фальсифицируемой. Это произошло вследствие существенного опережения скорости культурных процессов скоростью процессов социальных, или, другими словами, вследствие подчинения динамики культуры динамике социальной. Но именно из-за единства социального и культурного всякий дисбаланс между ними выступает и как причинение взаимных изменений: в социальных процессах выявляются и материализуются культурные смыслы, проходя, так сказать, проверку на действительную воспроизводственную пригодность и ценность; в процессах же культурных изменение социального опыта побуждает изменение ментальности и её новые конструкции.
Действие культурной инновации может быть скрытым, а её последствия выступать несколько неожиданными и не всегда желаемыми и принимаемыми существующим конкретным сообществом. В качестве культурной инновации может выступать явление, внешне с ней сходное, но не совпадающее с ней содержательно и структурно, однако воспринимаемое и внедряемое как культурная инновация.
Подобная социокультурная ситуация возникает в двух случаях: или как проявление стихийности в движении культуры, или как целенаправленно организованное.
В первом случае причиной того, что общество обманывается в распознании культурной инновации, является нечёткость, размытость ценностных представлений, увлечение чисто внешней стороной явления и упрощённым применением методов сравнения.
Во втором случае мы встречаемся с сознательной фальсификацией культурной инновации, которая производится или в утилитарных, мер-
кантильных целях сбыта определённой продукции, или в целях идеологических и пропагандистских - для манипулирования общественным сознанием и поведением.
Культурная компетенция обеспечивает воспроизводственный потенциал культуры. В локальных социумах (в этносах и нациях) она форсируется системами общественного воспитания и образования стихийно, но более или менее надёжно. Но при внешних столкновениях разный уровень потенциалов может приводить в одних случаях к взаимообогащению культур, в других - к взаимному (иногда тотальному для одной стороны) разрушению. Таких случаев в истории предостаточно. Социокультурные противоречия современности, вызванные процессами глобализации и сопряжённой с нею массовой миграцией населения, послужили основанием для выдвижения концепции мультикультурализма, основной идеей которой было требование толерантности. Кризис, который нынче переживает эта теоретическая концепция и основанная на ней социально-политическая практика, связан как раз с отсутствием механизмов приведения в соответствие разности потенциалов культурной компетентности оказавшихся в новых и неожиданных условиях существования значительных социальных контингентов. Пресловутая толерантность, означающая прежде всего терпимость, но расширительно толкуемая как сотрудничество, оказалась не механизмом интеграции и сотрудничества, а скорее - механизмом формирования анклавности и вытеснения чужого. Стала разрушаться целостность исторически сложившихся национальных культурных пространств, что привело к сильным социальным напряжённостям.
Снижение уровня культурной компетенции субъектов деятельности чрезвычайно опасно для общества и чревато его инволюцией. Инволюция есть процесс затухания воспроизводственных функций того или иного структурообразующего элемента культуры, снижения его информационной значимости и инновационной потенции. Или, по-другому сказать, инволюция есть процесс свёртывания некоторой части культурного пространства или всего культурного пространства, если дело доходит до социокультурного (этнического или национального) коллапса.
Можно выделить объективные и субъективные предпосылки и факторы, запускающие инволюцию.
К объективным предпосылкам следует отнести те изменения, которые происходят в природе и по её законам. Это такие объективные обстоятельства, масштаб противодействия которых бытию сообщества намного превосходит его креативные и деятельностные возможности и относительно быстро исчерпывает их.
Куда более значительными являются предпосылки инволюции, создаваемые социальностью. К таковым можно отнести изменения численности сообщества, его половозрастной и поселенческой структуры, уровня
безопасности существования сообщества, которые своей масштабностью подавляют воспроизводственные возможности.
К субъективным факторам, способным вызывать инволюцию, можно отнести изменения интересов и способностей субъектов культурного процесса, возникающие на основе изменения содержания и структуры потребностей. Ключевым фактором инволюции, по моему мнению, является снижение мотивации и интереса к определённой части социокультурной деятельности. Оно может выражаться двояким образом - или как снижение общей активности в том или ином направлении воспроизводства культуры, или как существенное сокращение социального объёма субъектов деятельности при любой степени активности каждого из них. В первом случае процесс воспроизводства всё больше и больше сводится к самым рутинным и упрощённым формам, насколько они сохраняют свою необходимость, инновационная составляющая становится крайне слабой, практически исчезает. Во втором случае формы культурного воспроизводства или продолжают утратившую социальную значимость традицию и тем самым омертвляются, или же представляют некоторую сферу духовной элитарности, всё более и более замыкающуюся на себя самое и, возможно, становящуюся маргинальной.
Система образования, в его нынешнем процессе реформирования, значительно сократила свои возможности воспитания и развития креативности мышления. Сложилась весьма парадоксальная ситуация, когда жизненный успех практически стал не зависеть от уровня и качества образования. Разумеется, не в абсолютном смысле, однако с тревожной масштабностью. Образовательные дипломы и сертификаты стали карточками на предъявителя, и при их громадном количестве предъявители, во-первых, избыточны, а во-вторых - неквалифицированны.
Сфера образования давно больна флюсом, производя специалистов не по принципу нужности, а по коммерческому принципу наименьшей затратности и наибольшей прибыли. Не нужно проводить специальных экономических и социологических анализов, чтобы понять, что это - путь к исчерпанию интеллектуального ресурса. Добавим к этому тот факт, что в настоящее время студентов едва ли не в полтора раза больше, чем выпускников средней школы, и что высшая школа давно уже дублирует методику школы средней. Это заставляет беспокоиться о достаточности творческого потенциала, создаваемого высшей школой, которая всё более формализуется, особенно с введением кредитной системы.
Когда-то одним из аргументов советской пропаганды было утверждение (кстати, подкреплённое статистикой), что у нас самое большое число граждан с высшим образованием, и это тот творческий потенциал, который с неизбежностью выведет нас в авангард общественного прогресса. Сегодня к подобным аргументам никто не прибегает, ибо пустота его
содержания стала очевидной. И если в системе образования, а значит, и в системе науки - в этих ключевых элементах структуры социокультурного пространства, нарастают нивелировочные и редукционистские тенденции, следовательно, инволюционность составляет его существенный момент.
Универсализм культуры всё более и более ограничивается утилитарностью интересов и узким горизонтом форм анклавного, кланового, сословного бытия. Показательно, что мультикультурализм, который ещё совсем недавно представлялся как новая и, может быть, прорывная форма социальной организации, сегодня оказался одним из самых деструктивных факторов, и не только в Европе. Потребительский подход, утилитаризм и прикладность разрушают важнейшие отрасли культуры: образование, науку, искусство, спорт. Сегодня уже всерьёз говорят не просто о кризисе гуманизма, но о постчеловеческом этапе истории.
Инволюционные тенденции и процессы сопровождают существование каждого сообщества, но их место и роль очень различны. Собственно, то, что называется мудростью народа, и состоит в умении сдерживать и ослаблять такие тенденции. Ту же функцию выполняет и социальное управление, если оно, конечно, социальное, то есть направлено на достижение общенационального интереса. Однако не всегда дело обстоит таким благополучным образом. Инволюционные тенденции высосали громадный социально-творческий потенциал советского периода нашей истории, и августовская революция 1991 года зафиксировала этот факт. Но вопреки обещаниям и надеждам эта революция отнюдь не стала «локомотивом истории». На протяжении двух десятилетий наблюдаются процессы усиления инволюционных тенденций в социокультурной сфере, в сфере духовного производства, которые проявляют себя в постоянном понижении качества жизни большей части населения, общего уровня образования, уровня инновационности, доли фундаментальных научных работ (соответственно, признания в виде премий и цитирований). Нельзя также сказать, что заметный импульс к расцвету творчества мы наблюдаем в сфере искусства и спорта. На почве весьма вялой общественной психологии импульс к открывающей перспективу национальной идее может возникнуть совсем не оттуда, откуда его ожидают. Если у нации ещё достанет сил на такой импульс.
Что позволяет надеяться на возможность решения сложных задач устойчивого общественного воспроизводства?
Во-первых, формирование специальных инструментов обеспечения безопасности целостного национального культурного пространства, поскольку, как мы старались показать, исторически выработанные культурой механизмы самозащиты уже недостаточны для её воспроизводства.
Во-вторых, разработка и внедрение инновационных систем образования и образовательных технологий.
В-третьих, продолжение и развитие международного, межрегионального, межэтнического культурного сотрудничества.
В-четвёртых, формирование стойкого иммунитета против идей изоляционизма, национально-культурной обособленности, равно как и нивелирующего космополитизма.
Появляются обнадёживающие новые формы социальной и культурной самодеятельности (например, сетевые структуры), способные противостоять процессам манипулятивизма и дегуманизации, хотя ещё немного рано судить об их культуротворческом потенциале.
