CC BY
41
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 5 (259).
Филология. Искусствоведение. Вып. 63. С. 34-37.
О. Г. Гунько
ФОРМИРОВАНИЕ И РАЗВИТИЕ КОНФИКСАЦИИ В СФЕРЕ РУССКОГО СУБСТАНТИВНОГО СЛОВООБРАЗОВАНИЯ
В работе рассматриваются пути формирования и развития субстантивной конфиксации в русском языке ХІ-ХУІІ веков как самостоятельного способа морфологического словопроизводства. Исследование проводится с учетом структурных, семантических и стилистических характеристик производных образований.
Ключевые слова: именное историческое словообразование, конфиксация.
Актуальность обращения к истории субстантивной конфиксации в русском языке определяется наличием нерешенных и дискуссионных вопросов, связанных с этим способом словопроизводства, что препятствует не только воссозданию объективной картины эволюции словообразовательной системы русского языка, но и полноценной разработке проблемы слова и его границ.
Древний период русского языка характеризовался тем, что образование новых слов осуществлялось, как говорили издавна русские грамматисты, путём «наращения складов», то есть путём префиксации или суффиксации. В то время отсутствовали и способ нулевой суффиксации (как способ «отсечения складов»), и усечение как морфонологическая особенность русского словообразования, и конфиксация (одновременное осложнение основы слова в преи постпозиции). Для этого нужна была иная, более высокая степень языковой абстракции. Осложнение же суффиксом предложно-падежной формы (ППФ) полностью соответствовало способу «наращения складов», который был связан с господством в языке Х1-Х1У веков синтагматических отношений. Основной единицей текста в условиях языкового синкретизма была синтагма, и многие процессы, в том числе и процессы словопроизводства, развертывались по синтагматической оси (например: по лю-демъ + -ик -> полюдик). Конфиксация как самостоятельный способ образования слов могла возникнуть только в период разрушения семантического синкретизма, в ходе которого происходило укрепление языковой парадигматики.
Чтобы существующее уже слово (полюд-ьк) было переосмыслено (по-люд-ьк), нужно, чтобы в языке произошли определенные изменения, связанные с развитием и сменой типа мышления носителей языка в ходе разрушения языкового синкретизма. В результате воз-
никала возможность сопоставления языковых единиц, замены одной единицы другой в соответствующих условиях, в формировании иерархии языковых форм, что нашло отражение в усилении парадигматики.
Древнерусский период наметил определенные возможности в формировании конфик-сального словопроизводства. Конфиксация сложилась в русском языке во второй половине XIV века, используя для этого ряд языковых возможностей.
Основным путем было исконно славянское формирование конфиксальных структур на базе своеобразного переразложения суффиксальных осложнений ППФ, вызванного усилением роли исходных форм в парадигме в ходе распада древнеславянского семантического синкретизма. В связи с этим следует отметить, что количество конфиксальных типов в древнерусском языке определялось количеством так называемых первичных предлогов, так как источником препозитивных элементов конфикса являются не приставки, а предлоги. Это предлоги ке^ъ, въ^, ^Л> и^ъ, междоу, на, надъ, о, окъ, передъ, по, подъ, при, с(о), оу; реже оформлялись суффиксами ППФ с предлогами отъ, про. Препозитивные части конфик-сальных образований, восходящие к предлогам производящей ППФ, связали их значения с пространственными характеристиками, а их употребление - с определёнными текстами. Совпадение препозитивных элементов рассматриваемых структур с приставками исторически обусловлено и связано с существованием с древнейших времен предложно-приставочного параллелизма в славянских языках.
Ограничено было и число суффиксов, которыми осложнялись в древнерусском языке предложно-падежные формы: -ик/-ьк
(пор#дик, възгорьк), -ьство (ке^чадьство). -ьникъ (нарамьникъ). -ьница (възглавьни-
ца), -ица (завыица), -ина (закраина), -ъкъ (кездомъкъ), -ьщина (Задонщина), -ька (подоушька). Наиболее регулярным является суффикс -ик, причем он активно работает и с книжными, и с разговорными элементами. Древнерусский язык фиксирует около 300 имен, которые с позиций дальнейших отношений могли бы квалифицироваться как конфиксальные, из них 148 образований с конечным -ик. Данный элемент придает существительным, производным от ППФ, значение широкой отвлеченности, значение качества, состояния: попирик - похмельное состояние после застолья: юхъ MHh лихого сего попири голова м# колить и роука с# тепет<ь> Парем 1312-1313, 22 (зап.)1; хотя он может формировать и значение предметности (собирательности: подворик - дом с дворовыми постройками: а на которюмь подворьи стоть немци... Гр.1229 сп. 1270-1277; придавать значение лица: подроужик - друг, супруг: Мънога же л^(т). дароуи къ самому емоу. и... ^еофан^. и ч#домъ ею и подроужиемъ ч#дъ ею Ев.Остр. 1056-1057, 294в.; значение конкретного пространственного объекта: при-морик - побережье: по сихъ же ц(с)рь Дарии во сокравъ разл1чныхъ странъ Соурию и Финикию и приморию вьсю попл^нивъ. ГА XIV, 126а.); или значение времени: ^аоутрик -утро: а на заоутрик окр^тес# кр^(с) ч(с) тныи. ЛН XIII-XIV, 4об. (1096). Как видим, в формировании семантики производных слов важную роль играет характер форманта и значение производящей основы.
Продуктивны при осложнении ППФ и другие указанные выше суффиксы. Важно отметить, что такие книжные суффиксы, как -тие, -ение, -ние, -ость, -тель не участвовали в формировании конфиксации, так как в качестве производящей основы они имели не предложно-падежные формы, а глагольные или адъективные основы.
Мы можем выделить типы, в которых кон-фиксация формировалась по славянскому пути,
- это субстантивы со структурой: кезъ... ик, кезъ ... ьство, кезъ... ъкъ возъ...-ьк, възъ... ьница, за.ик, за... ица, за...ина, изъ.ик, междоу-/меж... ик, на. ьникъ, надъ... ик, не.ьствик, о...ик, о... ъкъ, предъ-/передъ... ик, передъ... ьница, по . ик, по... ька, подъ... ик, подъ... ьникъ, при.ик, при... ица, с(о). ьникъ, съ... ьница, оу.ик, оу.ина.
Образования, которые строятся при помощи отмеченных структур, соотносятся с генетической основой - ППФ существительного.
Начиная с XIII в., мы можем говорить о сформировавшихся конфиксальных структурах, о чем свидетельствует участие этих образований в одном контексте с исходными формами и их соотнесенность с последними: Wлтарь тъкмо попомъ и дьяконъмъ, а четцемъ и п^вцемъ предъюлтарие. Поуч.свящ.Новг.крм. 1280 г 585 (Ср); А розводье кыло в заговение великое; и про1де вода и кысть весна. Никон.л. 6913г. (Ср); Слнце на(ч) погыка(т)... и кы(с) аки м(Оць... и на(ч) оп#ть полнит1(с) и мнози мн#ху мць идущее чресъ нко зане к#шеть ме(ж)м^слмьк то. а друзии мн#хуть слнце идущее въсп#(т). ЛЛ 1377, 157 (1230) (Ср); И отъкмше юстрогъ зажгоша передъго-родье все. и пришедше всею силою сташа юколо города. ЛЛ 1377, 133(1152) (СлДРЯ); И падщерица уко есть ГО иного мужа. дъщи жены мое#. КР 1284, 341 в-г. (СлДРЯ).
При образовании конфиксальных структур факты русского языка взаимодействовали с греческим языковым материалом, поэтому особое внимание при изучении путей появления конфиксации следует уделить калькированию греческих лексем. Итак, второй путь
- калькирование конфиксальных структур с древнегреческого языка.
Калькированные структуры распространялись в книжных текстах, способствуя развитию конфиксального способа морфологического словопроизводства, при этом калькирование давало уже готовые конфиксальные структуры. Е. В. Красильникова справедливо подчеркивает, что «если какой-либо язык заимствует ряд слов, морфологически членимых в языке-источнике и принадлежащих в нем к одному словообразовательному типу, то при определенной типологической близости языков весьма вероятно, что и носителями заимствующего языка эти слова будут осознаны не как монолиты, но как слова, распадающиеся на части»2.
Закрепление в языке слов, имеющих одинаковую структуру, дало возможность выделить структурные типы: кез.ик, кез... ьство, въз.ик, въз...ьствие, съ.ик, по. ик: кездъждик из а^рохга; кезкожьство из аве'ш; възмьздик из ауп^го§1оу, възкрачь-ствие из ауа^'ш; съгласик из au^фovía, породик из уеющата и т. п. В пользу этого утверждения С. П. Обнорским приводится такой довод: большинство образований данного типа встречается в древнерусских памятниках письменности переводного происхождения и имеет греческие соответствия3.
36
О. Г Гунько
Но слепого подражания не было. Переводчик использовал словообразовательные возможности древнерусского языка. Так как калькированные конфиксальные структуры были несвойственны словообразовательной системе древнерусского языка XI-XII веков и не имели на первых порах поддержки в нем, то конфиксальные образования воспринимались как окказиональные. Носители языка стремились осмыслить кальки как суффиксальные, интерпретировать через предложно-падежные формы и через прилагательные: кезъло-кик (áxaxía) - кезълокьнъи - кезъ зъло-кы; ке^правьдик (áSiXía) - кезъ правьды: грустъко согр^шающимъ намъ. кес правьды нлходАть. но вс# правымъ судомь киимь. и кесправьди наша исходатають намъ зла. (ai àôixiai) ПНЧ XIV, 112б.; съродик (auyévsía)
- съродьнъш: Окьща съроди правьда. Ефр. крм. 203. Вас. Вел. (Ср). Калькированные формы оказывались в кругу близких слов, и слово начинало осваиваться в словообразовательном отношении. Вторичная мотивация этих имен прилагательными могла поддерживать в них суффиксацию. «Причиной возникновения такой мотивации явилось развитие субстантивно-адъективных словообразовательных отношений в славянских языках в сторону семантического подчинения субстантивов со значением отвлеченного качества адъективам. Однако это касалось только определенных слов, а не типа в целом»4.
Итак, некоторые существительные и прилагательные, возникнув как кальки, затем переосмысляются в русских памятниках. С другой стороны, калькированные слова, типа породик, созвучьк, соцветьк, «провоцировали» осмысление русских слов, типа подворьк, как конфиксальных, например: а на которюмь подворьи стоть немци... не поставити на томъ двор^ кн#зю. ни татарина. ни иного которого пюсла. Гр. 1229 сп. 1270-1277. Таким образом, они укрепляли не характерную для словообразовательной системы древнерусского языка структуру: городъ - погородьк, дождь - кездождьк, родъ - съродик, мьзда
- възмьздик и т. п. Г. А. Николаев пишет: «Широко распространенные в книжном языке калькированные конфиксальные структуры взаимодействовали с русскими суффигирован-ными предложно-падежными формами и оказывали на них парадигматическое давление. Ср., например, исконно русские образование розводьк, розмирьк, розратьк (на что указы-
вает и характер приставки и рефлексы напряженных редуцированных) и т.п. и кальки типа разгласик (Sia9œvia), различик (5шфор0), растьл^ник (5шф0ор0) и др»5.
Это «давление» выражалось в том, что русские суффиксальные образования сближались с греческими структурами (типа a...la, где a - кезъ-, ía —ик или ст^...т, где ouл - съ-ia —ик) и осмысливались как конфиксальные. Шло активное освоение калек, что приводило и к созданию соответствующих прилагательных типа кезаконьныи. АНо и эти формы воспринимались как производные на базе сочетаний типа кезъ закона, которые (судя по «Материалам» И. И. Срезневского) были в избытке представлены в древнерусском литературном языке.
Так происходило взаимодействие калькирования с теми процессами, которые отличали словообразовательную систему русского языка. В ходе такого взаимодействия калькированное слово переставало отличаться от исконно-русского, и поэтому начинало подчиняться тем же законам, что и русское слово, устанавливать аналогичные словообразовательные связи, последние отражались в соотнесенности с предложно-падежными формами. Кальки осваивались русским языком, в ходе этого освоения они снабжались «производящими» словами и вновь, уже на русской почве, становились конфиксальными. В отдельных случаях трудно точно указать, имеем ли мы дело с суффиксацией предложно-падежной формы или с калькой. В. М. Марков отмечает, что «определение характера соотнесенности в отношении интересующих нас образований в ряде случаев оказывается достаточно сложным и допускающим возможность разноречивых толкований»6.
Таким образом, возникновение субстантивных конфиксальных структур в русском языке подготавливалось двумя важными источниками: 1) восточно-славянским - суффиксацией предложно-падежных форм имен существительных; 2) греческим - калькированием древнегреческих образований. Взаимодействие русского и греческого материала привело к тому, что к концу древнерусского периода появляются образования, в качестве производящей основы использующие исходную форму существительного.
В XV-XVII веках увеличилось число конфиксов (особенно в народно-разговорной сфере, что нашло отражение в деловых памятниках), однако о конфиксе мы можем говорить однозначно только тогда, когда конфикс пред-
ставляет собой цельное значение, т. е. когда произошла идиоматизация морфемного состава. В этом случае утрачивается связь с ППФ и укрепляется связь с исходной формой, например, залавокъ - лавка в виде ящика с подъемной крышкой. Алферка Михайлове с^лъ на залавк^, и Микитка де Семеновъ учалъ его съ залавка скивать. Сл. и д. I, 576. 1648 г.; навечерие - вечер. И стоявшу ми на крез^ [Волги] со вс^ми своими отъ утра и до на-вечерия, и недоум^вающимся, что сотворити. Ч. Серг. Р. Аз., 89. 1654 г.; запояска - пояс. Скрыня а в ней запояски синяя да зеленая. А. Ворон, приказн. избы, оп. 3, № 492, 5. 1691 г.; окраекъ - край чего-л.: Купил кожи окраек, дал
5 алтын. Кн. расх. Корел. м. N943, 15. 1587 г.
Идиоматизация конфиксальной структуры происходила постепенно. Процесс формирования конфикса как форманта базировался первоначально на суффиксальной части, поскольку это был уже готовый аффикс, в отличие от препозитивного элемента, который не сразу сформировался как морфема, так как составлял часть производящей основы. В Х!-ХУП веках происходит превращение его из элемента основы в элемент форманта, в препозитивный элемент конфикса. В ходе этих процессов отмечаются разные проявления структурно-семантических связей:
- постпозитивная часть имеет больший семантический вес в формирующейся конфик-сальной структуре: синонимичные по начальной части образования огорокъ. пригорокъ и т. п. означают что-то меньшее, чем гора, таким образом, семантическая тяжесть падает на элемент -окъ, который восходит к уменьшительному суффиксу;
- препозитивная конфиксальная часть играет роль семной доминанты, например, в образованиях задорожица - место за дорогой: А м^жа Измайлов^ земле... въ задорожице, что у нихъ дорога къ пруду отъ села, что земля за усадомъ. Арз. а., 54. 1592 г. - значение определяется препозитивным элементом за- (классификационная часть: что-то, находящееся за тем, что указано в производящей основе), тем более, что это бывшая часть основы; постпозитивный элемент -ица, близкий по семантике с элементом -ие, привносит лишь значение суб-стантивности; кеспортьк - недостаток одежды: Инии съ студена изомроша кезпортьем. Новг. 1Ул. 6894 г. - финальный элемент -ик даёт общую отвлеченность, а препозитивная часть конкретизирует эту отвлеченность: кезъ- - от-
сутствие или недостаток чего-нибудь, что указано в производящей основе; однако финальная часть -ие тоже играет свою роль в образованиях типа загорье, она конкретный пространственный объект даёт в отвлеченном плане: ср.: загорокъ - место за горой (конкретное место), а загорье - местность за горами (более отвлеченное значение с оттенком собирательности) [см. СРЯ М-ХУЛ веков];
- обе части конфикса семантически уравновешены: подл^сокъ - м. низкорослый, мелкий лесок, примыкающий к большому лесу: Вражком налево к горе ж межою старою подлесок. А.феод.землевл. II, 114. 1532 г. - начальный элемент под- даёт пространственную характеристику (находится у, около того, что названо в производящей основе), финальный элемент -окъ - значение уменьшительности.
Рассмотренные пути приводят нас к пониманию механизма появления русского конфикса как результата своеобразного перераз-ложения прежних суффиксальных образований, возникших на базе предложно-падежных форм, а теперь переориентированных в своей соотнесенности на исходные формы производящего слова.
Примечания
1 Сокращения названий источников даны по словарям И. И. Срезневского, Словарю русского языка Х!-ХУП вв., Словарю древнерусского языка Х^ХГУ вв.
2 Цит. по: Хайдаров, Ф. А К вопросу о развитии словообразовательной синонимии отглагольных имен действия в русском литературном языке ХУШ века // Русское сравнительное и сопоставительное словообразование. Казань : Изд-во Казан. ун-та, 1986. С. 79.
3 См.: Обнорский, С. П. Префикс «без-» в русском языке // Избранные работы по русскому языку. М., 1960. С. 202-203.
4 Николаев, Г. А. Славянская конфиксация // Учен. зап. Казан. гос. ун-та. 2006. Т. 148. Гуманитарные науки. Кн. 3. С. 118.
5 Николаев, Г. А. Лекции по русскому словообразованию : учеб. пособие. Казань : Казан. гос. ун-т, 2009 С. 78.
6 Марков, В. М. Замечания о конфиксальных образованиях в языке поэтических произведений М. В. Ломоносова // Очерки по истории русского языка и литературы ХУШ века (Ломоносовские чтения). Вып. I. Казань : Изд-во Казан. ун-та, 1967. С. 61.
