CC BY
105
Е. А. ДЕНИКАЕВА ФОЛЬКЛОР И СЕМАНТИКА
ОРНАМЕНТА И УКРАШЕНИЙ В СВАДЕБНОМ ПЛАТЬЕ МОРДОВСКОЙ НЕВЕСТЫ
Ключевые слова: обряд, фольклор, свадьба, платье невесты, вышивка знак, орнамент, символ, кодирование, семантика, украшения, оберег, сакрально-магическое назначение
Key words: rite, folklore, wedding, bride's dress, embroidery, sign, ornament, symbol, coding, semantics, decorations, averter, sacral magic assignment
Мордовская свадьба представляла собой сложный комплекс обрядов и состояла из различных фольклорных, символических и материальных элементов, среди которых важную роль играла одежда жениха и невесты. Большое место в свадьбе мордвы занимает поэзия, связанная со свадебным костюмом, выполнявшим обрядовые, ритуально-магические и эстетические функции и указывавшим на родоплеменную или семейную принадлежность. Платье невесты символизировало брачный возраст, переход из одной возрастной категории в другую. В его орнаменте, образах, изобразительной пластике нашли отражение богини воды, леса и плодородия, восходящих к языческой древности, культу обожествляемой природы.
У эрзи невеста надевала покай (свадебное платье), у мокши бытовала шуваня щам (подвенечная рубаха). Свадебный фольклор и одежда тесно взаимодействуют в обряде. Например, после того как невеста облачалась в покай или шуваня щам, причеты прекращались. Тип и предназначение одежды давали девушке знак о том, как вести себя на различных этапах, т. е. платье задавало соответствующие ситуации причеты, песни. Так, просватанная девушка по вечерам, за несколько дней до свадьбы, одевала аварь-кшнема руцю (платье для причетов), в котором исполняла
ДЕНИКАЕВА Екатерина Александровна, аспирант кафедры теории и истории культуры Российского государственного социального университета — филиал в г. Дедовске.
плачи, прощаясь с молодостью, девичеством, подругами, родным домом.
Предметно-вещевой мир свадьбы неотделим от словесного и музыкального фольклора свадьбы. Одевая невесту во все подвенечное, мордовские женщины пели о том, что «Оршавтанок лангозот котова таргазь минь паля, // Кумажас путозь минь руця» («Наденем на тебя в шесть полос вышитую рубашку, // До колен вышитый шушпан»). Исключительно важное значение вышивки в костюме невесты объясняется многими причинами. Высока вероятность того, что вышивальщицы использовали сермы (знаки), семиотическую систему для кодирования религиозно-магической информации, поскольку в древности вышивка выполняла функции оберега. Знаки, орнамент на одежде воспринимались как связь человека с его соплеменниками (по ним можно было узнать сородича и защитить его в случае нужды) и невидимой частью рода — предками.
Невеста при расставании с матерью в ответ на ее вопрос о том, как же теперь она будет узнавать родную дочь, причитая, отвечала ей: «Котова таргазь паляван, // Кумажас путозь руцяван... // Конев сермат арсткеван» («По вышитой в шесть полос рубашке, // До колен украшенному шушпану... // Как письмена на бумаге узорам моим»)1.
Невеста в качестве приданого готовила себе несколько рубах. При укладке их в парь родственницы, отмечая предназначение каждой, пели, поднимая первую рубаху: «Те палиненть, дугинем, оршасак, вирьга укшторга якамо» («Эту рубашечку в лесу оденешь гулять»); вторую — «Ятсо нуемстэ, кочкамсто» («У чужих при жнитве и прополке»); третью — «Ятсо мушконь таргамсто» («Когда у чужих пойдешь дергать коноплю»); четвертую — «Ятсо тикшень пурнамсто» («Когда у чужих пойдешь сено согребать»); пятую — «Покш праздникень самсто» («Во время больших праздников»); шестую — «Цислань-мазынь ветямсто» («Когда пойдешь на красивый обряд»)2. Во время укладки сундука невеста рассказывала окружающим о том, как вышивала свои праздничные рубахи: «узор, выведенный через три нитки, она, нежась, покоясь, сделала», а «узор в шесть ниток сонной, утомленной вышивала»3.
Тщательно вышитая свадебная одежда была важной поэтической составляющей обряда. Отправляя подругу за
рубахой, невеста говорила ей: «Азька, мон кучтан // Мако лопат палянь кис, // Мако тветкат юбкань кис» («Дайка, я пошлю тебя / / За рубахою вышитой, словно маков цвет, // За юбкой вышитой, словно маков цвет»)4. Подчеркивая красоту своих рубах, девушка во время укладки «паря» восклицала: «Мако лопат палинень, // Мако цецят арткинень!» («Рубахи мои как маковые лепесточки, // Узоры мои как маковые цветочки!»)5.
Считалось, что невеста нуждалась в особенной защите от порчи, нечистой силы, поэтому ее одежда украшалась всевозможными обереговыми символами, орнаментом, ро-доплеменными и семейными знаками. Вероятно, когда-то их понимание восходило к представлениям о первобытной магии, направленной на защиту от злых стихий и связь с добрыми духами-покровителями. Указанием на то, что в прошлом вышивка, особенно на свадебном платье, имела обереговое значение, служат такие названия, как «гуй» («змея»), «сельмть» («глаза»), «налхт» («стрелы»), «кенжт» («когти»), которые напрямую указывают на их охранительную семантику. Встречается даже такое название, как «шкай-пацяня» («божье крылышко»), отражающее представление о связи с высшими покровителями.
Помимо магического, оберегового, характера, вышивка имела важное эстетическое значение, поэтому молодые соревновались в искусстве вышивания. Этот обычай нашел отражение в свадебных песнях. «В них плохую вышивку сравнивают с порванным лаптем, а хорошая вышивка, напротив, как печать»6. Вышиваемые знаки на праздничных и подвенечных платьях были иными, чем на будничных рубахах.
Костюм невесты включал много украшений. Их значительное количество в одежде волжских финнов, мордвы, марийцев имеет эстетическое и сакрально-магическое значение. Так, мокшанки южных районов Мордовии после сватовства начинали носить большой круглый воротник комбоня. Эту бисерную пелерину, покрывавшую грудь, плечи и спину, молодая также одевала на свадьбу, а затем носила и в праздничные дни7. Женские нагрудные украшения призваны были сохранить способность невесты, молодой женщины, к продолжению рода. Это подтверждается символикой декора платьев, украшений. Они покрыты родовыми и солярными
знаками, изображениями птиц, коней, розеток, треугольников, ромбов, зигзагов. Эти символы космогонических мифов относятся к числу небесно-солярных, дающих покровительство высших сил.
Символом свободы, девичьей воли, беззаботной молодости был накосник — кистючка (с двумя косичками из волос, украшенный бисером и лентами). Невеста передавала ки-стючку матери после того, как распускала волосы перед девичьей баней со словами: «Наятя, авай, наятя // Боя-раваксчим — кистючкам, // Азораваксчим — кистючкам. Путыка, авакай, путыка... // Седей мари потмозот» («На-ка, матушка, на-ка / / Мое девичество — "кистючку", / / Мою волюшку — кистючку. // Положь ты ее, матушка, положь... // К чувствительному сердцу своему»)8.
Важнейшую ритуальную роль играли головные уборы невесты и жениха. Во время венчания на невесту надевали у мокши панчф, у эрзи — живой твет, у терюхан — венец, у шокши — пехтим. Ей было предназначено покрывало вельтявкс, вельхтэрда, которое могло окутывать до пояса или с головы до ног. Наряду с обереговым значением покрывало выполняло продуцирующие, апотропейные функции. На нем близкие подруги вышивали тештинят («звездочки») — знаки-благопожелания на память. В их основе лежали символы, олицетворяющие представления о божествах, окружающем мире.
Особое место в комплексе украшений занимал отличающийся пышностью головной убор невесты, который имел в своей основе кольцо (магический круг, границу миров), которое у финнов ассоциировалось с солнцем9. К солярным символам можно отнести височные кольца и подвески, украшенные двойными спиралями. Предполагается, что они должны напоминать луну, которая особо почиталась (например, марийскими женщинами за то, что она покровительствует зачатию и деторождению), а многочисленные шумящие привески к височным кольцам, венчикам и накосникам — небесную влагу, дарующую плодородие10. Ниспадающие цепочки на затыльной части головного убора невесты служат примером такой символики. Его верх, состоящий из вышитых прямоугольников или ромбов с изображениями зерен посередине, символизировал засеянное поле. Мокшанки Пензенской губернии носили своеобразные серьги лапка пилькст в виде
кольца с пятью подвесками11. Невеста вдевала их в уши после венчания и носила до рождения первого ребенка, а затем передавала по наследству дочерям12.
Важную роль в костюмах мордовской невесты играли пояса с украшениями пулай («набедренники-пояса»), семантически обозначающие границу миров — верхнего, т. е. космоса, и нижнего — земного бытия. Принадлежностью девичьего костюма было лишь набедренное украшение му-корцьок, которое молодые женщины переставали носить вместе с остальным девичьим нарядом после мекев пота-мо — ритуала окончательного прощания с родительским домом13. Отмечено, что право на ношение праздничного набедренника рисьме вельде каркс, или груша марто каркс, эрзянки Заволжья получали после первой брачной ночи14.
Орнамент и украшения в обрядовой культуре были важными символами-кодификаторами окружающего мира, имели сакрально-магическое значение, выполняли обереговую, апотропеическую, продуцирующую и эстетическую функции.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 ЦГА РМ ФР-267. Оп. 1. Д. 67.
2 ЦГА РМ ФР-267. Оп. 1. Д. 66.
3 Там же. Л. 13.
4 РФ НИИГН Л-394. Л. 47.
5 РФ НИИГН Л-371. Л. 4.
6 Heikel A.O. Mordvalaisten Pukuja ja kuo seja. Helsingissa, 1899. Р. 24.
7 См.: Корнишина Г. А. Знаковые функции народной одежды. Саранск, 2002. С. 26.
8 Евсевьев М.Е. Мордовская свадьба // Евсевьев М.Е. Избр. тр.: в 5 т. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1966. Т. 5. С. 143—144.
9 См.: Павлова А.Н. Семантика украшений костюма волжских финнов // Финно-угорский мир: история и современность: материалы II Всерос. науч. конф. финно-угроведов. Саранск: Тип. «Красный Октябрь», 2000. С. 272.
10 Там же.
11 См.: Корнишина М.Е. Мордовская свадьба ... С. 26.
12 См.: Белицер В.Н. Народная одежда мордвы. М.: Наука, 1973. С. 119.
13 См.: Корнишина М.Е. Указ. соч. С. 26.
14 Там же.
Поступила 05.03.12.
