CC BY
61
А.Ю. Шелковников Барнаул
ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ В ПОЭТИЧЕСКОЙ СИМВОЛОГИИ А.С. ПУШКИНА
В художественной системе символов пушкинского текстуального пространства существенны образы, восходящие к алхимическому дискурсу. Интерес Пушкина к алхимии инициирован как литературной традицией (Шекспир, просветители), так и массонским эзотеризмом. В «Сценах из рыцарских времен» один из персонажей, Бертольд, - алхимик. В начале пьесы Бертольд занимает у Мартына полтораста гульденов на алхимический опыт. Оказался ли этот опыт удачным, остается неизвестным. Цель алхимической работы
- приготовление философского камня - универсального вещества, при контакте с которым любая субстанция превращается в золото. Раствор философского камня является эликсиром жизни, панацеей. Философский камень символизирует также благодать, одухотворяющую неорганическую и органическую телесность, психическое и рациональное. Для осуществления великого делания необходимы четыре элемента (земля, вода, воздух, огонь) и три силы (сульфур, меркурий, соль). Сульфур соотносится с мужской интенцией, среди химических элементов ему соответствует сера. Меркурий связан с женской интенцией и ртутью. Соль - начало андрогидное, нейтрализующее.
С алхимической точки зрения, сюжет «Сцен из рыцарских времен» представляет собой сакральную аллегорию алхимического процесса, великого делания. Отец Бертольд связан с нейтрализующим началом, солью (ср. Бертолетова соль). Мартын и Франц (отец и сын)
- две ипостаси мужского, активного сульфура. Именно сульфур дает первый энергетический импульс для приготовления философского камня. Накопительство Мартына в алхимическом контексте выглядит как сохранение энергии, внешний и внутренний аскетизм. За счет такого сохранения образуется энергетический излишек, который может быть использован для трансформации антропологической косности в богочеловеческую духовность. Деньги в этом случае символизируют энергию. Полтораста гульденов - энергетический долг, необходимый для развития алхимического сюжета. Активность сульфура может проявляться двояко - как сдерживание и как
расходование. Ясно, что со второй тенденцией связан Франц. Любовь Франца к Клотильде, аналогичная стремлению сульфура к меркурию, приводит его к изменению онтологического статуса. Проходя через различные стадии существования, соотносимые со ступенями алхимического процесса, Франц оказывается пожизненным пленником. Все это можно рассматривать как продолжение опыта Бертольда. Песня, которую поет Франц перед рыцарями, представляет собой ключевой, кодовый текст для пьесы. Соотнося себя с «рыцарем бедным», Франц предсказывает свое пожизненное заключение:
Возвратясь в свой замок дольный,
Жил он строго заключен;
Все безмолвный, все печальный,
Как безумец умер он (V, 482).
Песня о рыцаре обнаруживает структурное и тематическое сходство с алхимическим браком, алхимической инициацией. Трагический на эмпирическом уровне финал как песни, так и пьесы оборачивается на эзотерическом плане пушкинского текста органичным завершением алхимического делания. Помещение героя в тюрьму, в каменные стены замка соответствует сотворению философского камня. Бертольд говорит о том, что после завершения алхимического опыта он займется изобретением вечного двигателя. На деле это означает использование философского камня для преодоления инерционности, косности, статичности бытия. Вечное заключения Франца в каменных стенах замка делает его «каменным», превращает его в философский камень, который порождает вечную неволю, в то время как вечное движение - абсолютную свободу. Так, через образ каменности, связанный в нашем восприятии в большей мере с инертностью, статичностью, порождаются трансцендентные смыслы, позволяющие смотреть на текстовую реальность сквозь призму эзотерического.
«Сценам из рыцарских времен» очень близок «Скупой рыцарь». Накопительство Барона может быть прочитано как внутреннее делание, духовное собирательство.
Мне все послушно, я же - ничему;
Я выше всех желаний; я спокоен;
Я знаю мощь мою: с меня довольно Сего сознанья... (V, 343)
В алхимической практике внутреннего делания жизненная энергия приобретается за счет полного контроля над телесной, психической и рациональной сферами. Шесть сундуков соответствуют количеству ступеней посвящения, фаз алхимического процесса, а также шести энергетическим центрам. Результатом энергетического накопления является создание самостоятельного живого существа. Таковым является Альбер. Он связан и с энергетическим принципом, который желает добраться до сундуков, т.е. активизировать энергетические центры. Седьмым звеном в этой цепи стадий - центров является сам Барон. Барон - иерархически самое значимое звено, у него находятся ключи от пройденных им уровней. Когда Альбер поднимается до седьмого, ключевого уровня, т.е. до отца (реального и метафизического), он преодолевает собственную природу, что находит выражение в смерти Барона. Герцог (внутренний наблюдатель) фиксирует эти фазы самотрансцендирования. Символическая смерть Барона -исчезновение для мира дольнего, мира «времени и чувств» («Ужасный век, ужасные сердца!»).
Вызов на дуэль - свидетельство реального контакта энергетического импульса с седьмым центром. Нереализация дуэли связана с переходом на принципиально иной, недоступный для нашего восприятия, уровень существования.
В «Каменном госте» философским камнем является Командор. Дон Гуан, пожимая руку Командора, становится подобным ему, и они исчезают с доступного нашему восприятию уровня существования. Дон Гуан сам становится философским камнем. Чтобы это было возможным, он должен был сначала полюбить Дону Анну. Дон Гуан манифестирует принцип сульфура. Дона Анна -наивысшая ипостась меркурия. Алхимики сопоставляли Меркурий с Афродитой, причем выделяли два аспекта - высший и низший. Высшему аспекту соответствовала Афродита
Урания, низшему - Афродита Пандемос. Обращение к высшему аспекту от низшего, связанное и с преодолением собственного низменного начала, выражается в пьесе уходом от Лауры и зарождением подлинного, глубокого чувства к Доне Анне. Дон Гуан не внемлет предостережениям Лепорелло, что связано с преодолением собственной примитивности. Живой Командор (нейтрализующий принцип), переживая своеобразное распятие («Когда за Эскурьялом мы сошлись, / Наткнулся мне на шпагу он изомер, /Как на булавке стрекоза...» V, 390), превращается в
универсальное существо, могущее распространять эту универсальность на достойных, прошедших предварительные стадии совершенствования. В «Медном всаднике» Евгений - сульфур, стремится к Параше - Меркурию. Петр представляет андрогинное начало. Характерно, что путь Евгения к Параше пролегает по разлившейся Неве. Это так называемый «влажный путь» (в терминологии алхимиков). Не случайно и то, что Евгений спасается от наводнения на каменном льве. Лев - один из сульфурических символов. Именно Евгений активизирует неподвижный памятник, что аналогично превращению неблагородного металла (в данном случае -меди) в золото. Важно то, что Медный всадник выполняет змееборческую функцию, а змея - один из символов Меркурия, женского, аттрактивного принципа. Ожившая статуя и здесь функционирует как философский камень. В этой связи следует также отметить и золотого петушка (здесь важно указание на золото как на благородный металл). Царь Дадон - сульфур. Шемаханская царица -меркурий, скопец - соль, золотой петушок - философский камень.
Философский камень тесно связан с таким эзотерическим символом, как чаша Грааля. В розенкрейцерской традиции философский камень - это есть чаша Грааля, которая доступна только благочестивому рыцарю-девственнику.
Чаша Грааля в свою очередь восходит к чаше Христа, из которой Христос и апостолы пили во время Тайной вечери. Чаша также фигурирует как в «маленьких трагедиях», так и в творчестве Пушкина в целом. Роль функционально близкую к философскому камню чаша играет в «Моцарте и Сальери», в «Пире во время чумы». Символика пира опять же восходит к Тайной вечери и может быть интерпретирована как эзотерический союз.
В заключении хотелось бы сказать, что эзотерический союз образуют и сами ключевые символы: философский камень, чаша и пир. И этот союз можно рассматривать как структурный центр, семантическое ядро алхимического яруса пушкинской символики.
