CC BY
49
Н. С. РОЗОВ
ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ ОЦЕНОК И ПРОБЛЕМА ЕДИНОГО УЧЕБНИКА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ
Дискуссия о «едином учебнике» затрагивает философские вопросы соотношения научной объективности, оснований исторических оценок событий и деяний прошлого, выбора и интеграции макросоциологических парадигм в приложении к истории России и целей патриотического, гражданского воспитания подрастающих поколений. В статье представлены социально-философские предпосылки для ответов на эти вопросы, соответствующие принципы преподавания истории.
Ключевые слова: философия истории, преподавание истории, исторические оценки, смысл истории, исторические циклы, модернизация.
Споры относительно истории, интерпретации событий и процессов, оценок деяния лидеров и политических сил, необходимости или пагубности единых учебников национальной истории становятся острее и громче. Появилась даже целая сфера «исторической политики». Большинство споров относительно интерпретаций исторического прошлого не решается с помощью обращения к документам и данным, логики и научного знания. Поскольку практически все споры об истории связаны с оценками и осмыслением, единственным квалифицированным арбитром могла бы выступить философия истории. Однако в своем большинстве современные философы истории остаются в своих «башнях из слоновой кости», изолированных не только от широкого публичного дискурса, но и друг от друга.
Преподавание истории в школе: правдивый рассказ или воспитание?
Учебник отечественной истории - тема, всегда нагруженная идеологией и политикой, особо конфликтная и болезненная в рас-
Философия и общество, № 4, октябрь - декабрь 2013 25-44
колотых обществах с низким уровнем общенациональной солидарности. Таковым является современное российское общество, и неслучайно тема преподавания истории в школе, официальные призывы создания «правильного единого» учебника1, проблемы ценностных и мировоззренческих критериев вызывают бурные, даже ожесточенные споры.
Один слой в этих спорах лежит на поверхности: издавна враждующие идеологические лагери, прежде всего державники (теперь вкупе с «православными коммунистами»), либералы, русские националисты и левые, занимаются «перетягиванием каната», пользуясь всеми доступными ресурсами: идейными, административными, медийными.
Второй слой составляет действительно большая и трудная содержательная проблема, имеющая две стороны - ценностную и когнитивную: можно ли и каким образом, не отступаясь от исторической правды, совместить под одной обложкой, с одной стороны, реальную историю России, полную жестокости, насилия, несправедливости, миллионов разбитых человеческих судеб, с другой стороны, вполне нормальную и оправданную цель - воспитать не ненавистника собственной страны и истории, а полноценного гражданина, любящего свою родину, почитающего ее прошлое, стремящегося не эмигрировать из России, а делать посильный вклад в ее свободное развитие и процветание.
К этой ценностной стороне добавляется еще когнитивная: допустимо ли в учебнике лишь перечислять сухие факты без какого-либо осмысления, толкования, интерпретации? Если же давать интерпретации, то как совладать с имеющимся разнобоем относительно толкований разных периодов, процессов и явлений российской истории, причем не только идеологического, но и теоретического плана?
Так или иначе, историки, политики, журналисты, идеологи в своих спорах касаются обеих этих тем, обычно апеллируя к при-
1 Никогда не считал себя провидцем, но еще в 1994 г. мною были написаны, а в 1998 г. опубликованы такие слова: «Есть реальная опасность того, что бывшие кафедры общественных наук потребуют восстановления простой и ясной вертикали "идеологического воспитания", при которой вновь будет востребована единая для всех школ и вузов идеология, но уже не коммунистического, а православно-государственнического толка» (Розов Н. С. Ценности в проблемном мире: философские основания и социальные приложения конструктивной аксиологии. - Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т, 1998. - С. 194).
вычным штампам, напыщенным и смехотворным фразочкам (типа «духовных скреп»), а также к авторитетам, «зарубежному опыту» или «традициям».
В более широком плане речь идет о так называемой исторической политике. Не может быть сомнений, что вопрос о том, какими могут и должны быть учебники отечественной истории, - это всегда и везде вопрос исторической политики. Она может быть откровенно националистической (в смысле безоглядной апологии прошлых деяний собственного государства и его лидеров), может быть вполне космополитической (как некоторые учебники, созданные в 1990-х гг. на средства зарубежных грантов).
Далее будет представлено рассуждение, направленное на выработку ценностных и теоретических основ исторической политики, соединяющей гуманизм, исторически ответственный патриотизм2, строгие критерии научной истинности в отношении фактов, теоретичность и осознанный плюрализм интерпретаций.
Цели гуманитарного образования и ценностные платформы для преподавания истории
Вопрос о том, как преподавать историю в школе и вузе, является типичным вопросом образовательных требований, тогда как требования к гуманитарному образованию являются классическим предметом философии образования.
Важнейший результат проведенного анализа идей философского обоснования образования в сопоставлении с его успешностью -это выявленная значимость баланса ориентации образования на Общество (с общенациональными ценностями и объективными потребностями), Культуру (систему образцов, воспроизводящихся
2 Патриотизм официозного, верноподданнического, этатистского, шовинистического
типа, который еще Тюрго называл «лакейским», Марк Твен - «идиотическим и разрушительным», Оскар Уайлд - «агрессивным», а Самуэль Джонсон - «последним прибежищем
негодяя», издавна пользовался дурной репутацией и в России; см. красноречивую подборку
цитат П. Вяземского, Пушкина, Гоголя, Белинского, Салтыкова-Щедрина, Л. Толстого (Доброхотов Р. Классики о патриотизме // Эхо Москвы, 11.03.2013 [Электронный ресурс]. URL: http://echo.msk.ru/pda/blog/dobrokhotov/1029162-echo). Далее речь пойдет только о патриотизме живом и деятельном, исключающем всякую международную вражду (Добролюбов), -
об исторически ответственном патриотизме, проявление которого удачно сформулировал Адам Михник: «Патриотизм определяется мерой стыда, который человек испытывает за преступления, совершенные от имени его народа».
при смене поколений людей) и Индивида (совокупность и разнообразие личностных запросов к образованию). Показано, что современные требования к этому балансу выражаются через следующие базовые цели гуманитарного образования3:
• общекультурная компетентность4;
• свободное мировоззренческое самоопределение5;
• ответственность за общезначимые ценности;
• ответственность за общенациональные (в нашем случае -российские) ценности.
Наиболее конфликтными в сфере преподавания отечественной истории являются две последние группы, связанные с ценностями универсального и национального масштабов.
Общезначимые (они же базовые, минимальные, универсальные) ценности, относящиеся к жизни, достоинству, здоровью, свободам и правам индивидов и сообществ, с одной стороны, противопоставлены так называемым этосным ценностям, разным для разных обществ и культур, с другой стороны, определяются через это разнообразие. Общезначимые ценности - это понятийное выражение главных условий, выполнение которых необходимо для сохранения возможности всех людей (индивидов, групп, сообществ) осуществлять свои этосные ценности.
Нетривиальный и тонкий момент: ни в коем случае нельзя смешивать общезначимость (приоритетность в мирных взаимодействиях) и верховенство (высший, абсолютный статус). Ни одна уважающая себя культура, конфессия, национальная идеология никогда не признает какие-либо ценности более высокими, чем собственные.
3 Розов Н. С. Ценности в проблемном мире...
4 «Компетентность включает следующие стороны: а) смысловые аспекты (исторический, теоретический, ценностный, информационный) - адекватное осмысление ситуации в более общем культурном контексте, то есть в контексте имеющихся культурных образцов понимания, оценки такого рода ситуаций; б) проблемно-практический аспект - адекватность распознавания ситуации, постановки и эффективного выполнения целей, задач, норм в данной ситуации; в) коммуникативный аспект — адекватное общение с учетом соответствующих культурных образцов общения и взаимодействия» (Там же. - С. 197-198).
5 «...Назначение образования, и в первую очередь, гуманитарного, состоит также в обеспечении условий для свободного самоопределения каждого человека в пространстве мировоззрений, для принятия им собственных ценностей в форме жизненных целей, ведущих мотивов и интересов, стремлений, потребностей, принципов и т. п.» (Там же. - С. 196).
Важнейшим требованием к гуманитарному образованию, а значит, и к преподаванию истории, является привитие учащимся уважения к современным общезначимым ценностям, в идеале - нравственной ответственности за их осуществление6.
Весьма непростой вопрос касается статуса общенациональных - российских - ценностей. Здесь наиболее известны крайние и враждебные друг другу позиции.
С точки зрения патриотизма великодержавного толка Россия, ее история, народ, культура, прежде всего государство объявляются высшими ценностями, что, например, явно прописано в версии учебника, подготовленного коллективом под руководством С. Сулакшина и под эгидой В. Якунина.
Крайняя космополитическая, либеральная позиция, иногда откровенно прозападная (явно высказываемая разве что отважной В. Новодворской), состоит в том, что действительными являются лишь «общечеловеческие ценности» (главным образом права человека), а любая проповедь сугубо российских ценностей является лишь прикрытием застарелого великодержавного шовинизма с риском впадения в тоталитаризм.
Рискуя оказаться под перекрестным огнем с обеих сторон, предложу следующий «срединный путь». Российские ценности, равно как французские, немецкие, английские, испанские, американские, японские и прочие, являются этосными ценностями. Такие ценности являются значимыми и даже могут считаться обязательными, пропагандироваться через системы образования и СМИ для членов соответствующих обществ. Поэтому в учебнике истории России не только особые российские ценности (например, связанные с православием и другими традиционными конфессиями, с отношением к природе, хлебу, справедливости, семье, служению, ге-
6 «... Человеческие качества могут быть любыми, но общезначимые ценности должны быть защищены. Воспитательную функцию нельзя отменять, однако образовательная ценность в аспекте воспитания должна быть сформулирована по-новому. Ее идея может быть выражена в таком условном обращении Образования к Человеку (вспомним диалог Сократа с Законами): "Будь таким, каким ты сам себя взрастишь в твоем свободном самоопределении. Но общезначимые ценности остаются непреложными. Они нуждаются в защите и поддержке, в том числе и твоей. Ты свободен во всем остальном, но за общезначимые ценности ты в ответе"» (Розов Н. С. Ценности в проблемном мире... - С. 196).
роизму), но также и особые интересы российского государства и российских граждан (территориальная целостность, сохранение и рост влияния, распространение в мире российской культуры) могут и должны учитываться. Однако следование этим ценностям и интересам не может служить оправданием ни в прошлом, ни в настоящем для преступлений против человечности - нарушения общезначимых (базовых, минимальных) ценностей, связанных с жизнью, достоинством, правами и свободами человека.
Здесь во весь рост встает известное противоречие: исторические деятели прошлого руководствовались тогдашними - современными им - ценностями и правилами: допустимо ли оценивать их решения и действия (особенно связанные с насилием, завоеваниями, эксплуатацией и проч.) по нынешним меркам? Крайними позициями являются вневременной ригоризм и релятивизм (в каждом времени - свои критерии), однако в официальных учебниках, как правило, господствует склонность к национально-государственной апологии, родственной «квасному» патриотизму: деяния прежних правителей выставляются в благоприятном свете, о наиболее гнусных преступлениях «своих» исторических личностей стараются умалчивать, оставляя всю меру строгости к противникам и чужакам.
Принципиальное решение этой проблемы состоит в рефлексии релевантных ценностных систем (платформ), по крайней мере четырех:
а) современные общезначимые ценности (с осуждением неправового насилия, агрессии, принудительной эксплуатации, тем более геноцида, рабства, пыток и т. п.);
б) тогдашние доминировавшие в стране цели и идеалы правящей элиты, нормы, заповеди, представления о морали и справедливости; иногда требуется принимать во внимание различия в этом аспекте между конфликтующими группами;
в) того же рода тогдашние регулятивы в других, прежде всего наиболее крупных, влиятельных и продвинутых, обществах и государствах;
г) ценности и интересы современного российского общества (и государства как его части).
Каждая из этих ценностных платформ имеет свою важную функцию. Сопоставление прошлых деяний с сегодняшними общезначимыми ценностями (а) показывает не только реальную жестокость и несправедливость прошлых эпох, но также дает представление о произошедшем общем моральном прогрессе, закрепляет запрет на соблазны оправдывать нынешние жестокости давними историческими прецедентами.
Сопоставление прошлых деяний с господствовавшими в том времени и месте моральными установлениями (б) дает понимание либо об их «нормальности», либо о том, что даже с тогдашней точки зрения они были преступными, недопустимыми, либо, напротив, показывает, что это были поступки, задававшие для того времени новые, более высокие нравственные планки.
Наконец, события и процессы прошлого резонно трактовать и оценивать с позиций, интересов современного российского общества, прежде всего норм, зафиксированных в нашей Конституции (демократия, республиканизм, федерализм, светскость государства, гражданское равенство и т. д.), а также очевидных общенациональных интересов, касающихся сохранения, целостности, социального, экономического и культурного развития, авторитета и влияния страны в мире (детальнее см. ниже).
Разумеется, речь не идет о буквальных фиксациях таких оценок в явном виде на каждой странице или в каждой главе учебника. Следует лишь указать на главные платформы исторических оценок в предисловии, а в самом тексте достаточно сопоставлений исторических фактов, когда упомянутые способы оценки играют роль критериев их отбора, а также спектра оснований для явных или неявных оценок и интерпретаций.
Общенациональные ценности и интересы
Наиболее проблематичными и конфликтными являются ценности современного общества, тем более переживающего столь глубокие расколы, отчужденность между идеологическими лагерями, как это имеет место в сегодняшней России. Попробуем даже в этих жестких условиях найти общий знаменатель.
Сохранение, свободное развитие и процветание страны - главная и очевидная объединяющая платформа национальных ценно-
стей, общая даже для враждебных друг другу сторон. Между прочим, уже отсюда много чего можно извлечь.
Сразу приходим к простейшей конструкции - «народ на своей земле». Общество не может считаться сохраненным, если народ со своей земли изгнан. Народ на новой земле или та же земля с новым, заселившим ее народом - это всегда иные общества.
Народ должен быть способен самостоятельно выживать на своей земле (что не отрицает, разумеется, внешней торговли и прочих геоэкономических отношений). В общем говоря, для такого выживания земля должна быть обустроена (города, села и коммуникации, сельское хозяйство, производство, инфраструктура).
Далее. Народ, подчиненный каким-то внешним силам (другим державам), не составляет самостоятельное общество, его конституция не может быть верховным законом, поскольку социальные (политические, экономические и проч.) взаимодействия подчиняются в конечном счете каким-то внешним, извне установленным правилам. Поэтому непреложными являются также ценности свободы народа и суверенности государства. Для страны с большой территорией и множественными границами (такова Россия) это предполагает самостоятельное обеспечение безопасности (собственная армия и вооружение).
Влияние и авторитет страны на внешней арене всегда были, остаются и будут в дальнейшем важными составляющими успеха общества. Непростой вопрос - какой уровень влияния считать достаточным? Очевидным образом, этот уровень зависит от соответствия амбициям элиты, влиятельных групп и большинства населения, тогда как сами эти амбиции определяются как размерами страны, так и прежней геополитической и геокультурной историей.
Так, огромная территория России, ее имперское и сверхдержавное прошлое детерминируют известный запрос на «величие», поэтому любые предложения «смириться со скромной ролью региональной державы средней руки» никогда не получат широкой и устойчивой популярности. Иными словами, борьба против идеи «величия» изначально обречена на провал, более того, она угрожает национальной идентичности. Запрос на величие должен быть удовлетворен, другое дело, что военное могущество и способность
устрашать, подчинять соседей давно не являются главными или обязательными факторами «величия» в современном мире.
Достоинство, права, свободы и качество жизни граждан, высокий уровень образования и медицины, комфортные города и села, оберегаемая природа, экономическое самообеспечение не столько сырьем, сколько «руками и мозгами», конкурентоспособная продукция на внешних рынках, ответственное государство и справедливые суды, соответствующий авторитет и влияние на внешней арене - вот что делает современную страну великой.
Труден вопрос об измерении влияния и авторитета на внешней арене. Еще до середины XX в. главным критерием, отодвигающим на задний план все остальные, было достижение государством военно-политического могущества. Теперь следует говорить о трех показателях:
• доступ в клуб великих мировых держав;
• характер учета позиции страны этими державами по текущим международным проблемам (остается ли страна в изоляции или, напротив, играет лидирующую роль);
• число и влиятельность государств, поддерживающих ее политику (например, позицию в военных конфликтах или признание независимости чьих-то бывших провинций).
Государство, осуществляя принуждение, должно иметь оправдания, главным из которых является справедливость устанавливаемых порядков (это большая сложная тема, требующая отдельного обсуждения).
Наконец, культура как совокупность передающихся из поколения в поколение образцов сознания, поведения и материального окружения также оказывается необходимым ценностным компонентом сохранения общества. Народ является не только популяцией, но также предполагает свою определенную, оставшуюся от прежних поколений и продолжающую развиваться культуру. Многонациональный, точнее, полиэтнический, как в России, народ, если вообще является народом, то есть неким субъектным единством, всегда включает как минимум два культурных слоя: множество
этнических культур (в том числе языков, диалектов) и общую для всех культуру с общим языком.
В итоге получаем следующую формулу, включающую главные общенациональные и государственные ценности: народ со своей культурой, суверенным влиятельным государством, обеспеченной безопасностью и справедливым социальным порядком, способный самостоятельно существовать на своей обустроенной земле.
Те же ценности можно дать таким развернутым списком:
• территория как ценность (символическое и ресурсное значения);
• человеческие ресурсы (способность защищать страну и обеспечивать ее существование);
• государственный суверенитет - способность осуществлять политику без принуждения со стороны внешних сил;
• ценности материального обустройства жизни всего общества;
• ценности справедливости;
• ценности общенациональной культуры и этнических культур.
«Непрерывность» или целостный смысл российской истории?
Более или менее понятно, что подразумевается под официальным запросом нынешней власти не только к «единообразному», но и «непрерывному» изложению отечественной истории. Прерывность этой истории налицо: разрывы между киевским и московским, доромановским и романовским, московским и петербургским, дореволюционным и послереволюционным, советским и постсоветским периодами - это лишь самые главные разломы государственности. Однако означает ли отвержение непрерывности также отрицание возможности какого-либо целостного осмысления истории России?
Здесь мы вступаем в наиболее спорную область холистических историософских интерпретаций. Очевидно, что каждая из них основывается не только на приоритетном внимании к той или иной грани истории (православию, имперскости, особости русского народа, общинности, соборности, милитаризму, авторитаризму, ми-росистемной периферийности, служивому и раздаточному принципу и т. п.), но и к глубинным установкам, верованиям и святыням, что было названо выше этосными ценностями.
Принцип свободного личностного самоопределения требует ознакомления учащихся хотя бы с основными альтернативными интерпретациями - парадигмальными образами отечественной истории. Есть ли относительно нейтральная понятийная структура, позволяющая их сопоставлять как в целом, так и для каждого исторического периода? Представим три таких возможных каркаса, которые условно можно назвать: «порывы модернизации и их последствия», «циклическая динамика государственного успеха и свободы граждан» и «ряд самоиспытаний в социально-эволюционном контексте».
Порывы модернизации и их последствия
Модернизацию вовсе не обязательно жестко связывать с исторически недавними стремлениями «догонять» развитые западноевропейские и североамериканские общества в плане индустриализации, военных, политических и экономических институтов. Широкое принятие Русью и Московией греческих, болгарских культурных и религиозных образцов, а позже - османских военно-организационных институтов и практик тоже были модернизациями.
Последующая цепь «догоняющих модернизаций» уже в отношении Польши, Швеции, Голландии, Англии, Франции, Австро-Венгрии, Пруссии и Германии, США хорошо известна. Они были в разной мере успешными, но всегда вели к глубокому преобразованию государственных, сословных и классовых структур, к появлению новых социальных групп, к непреднамеренному заимствованию целых систем культурных и социально-политических образцов, перераспределению ресурсов, острым социальным и идейным конфликтам.
Как застойные, так и кризисные периоды являются следствиями прежних государственных попыток и порывов различных социальных групп к модернизации (существенно разной по целям, стилю и средствам в разные исторические периоды). Некоторые порывы модернизации были откровенными заимствованиями, другие претендовали с большими или меньшими основаниями на флагманскую, первопроходческую роль в европейском и даже мировом масштабе.
Иногда модернизация вела к успешной территориальной экспансии, завоеваниям и аннексиям, иногда побочным эффектом модернизации или следствием ее провала была потеря территорий или даже государственный распад. Иногда государственная власть, искренно стремясь к отмене старого и созданию нового, фактически возвращалась к восстановлению в иных формах прежних образцов и институциональных структур (так называемые «контрмодернизация», «псевдомодернизация» и т. д.).
Лежащее в основе этой концептуализации измерение «старое/новое» является предельно широким и фундаментальным для истории, поскольку выражает последовательность темпорально-сти - смены явлений во времени. Разумеется, такая парадигма не исключает изучения и учета в российской истории «естественных», медленных, складывающихся процессов, а также истории индивидуальных судеб - трагических, героических, обычных, «нормальных» или тоскливо-безнадежных, однако можно показать, что подавляющая часть таких явлений происходила в руслах, проложенных цепью прежних, преимущественно государственных, порывов модернизации и территориальной экспансии. Как видим, эта концептуальная рамка весьма широка и вполне нейтральна в идеологическом плане.
Какие еще сквозные инварианты можно «ухватить» в драматичной и прерывистой истории России? Сословия, классы, церковные организации и конфессиональные группы, профессии, уклады, политические структуры - все это течет и меняется. Неизменными остаются две инстанции: государство и личность. С какого «угла» ни посмотреть на их динамику на протяжении российской истории, будет видна крайняя «размашистость» и повторяемость изменений. Поэтому внимание к этой исторической цикличности представляется необходимым для любой трактовки.
Циклическая динамика государственного успеха и свободы граждан
Известно несколько десятков моделей российских циклов (см. обзор7): сугубо нумерологические, мистические, а также относи-
7 Розов Н. С. Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке. - М.: РОССПЭН, 2011. - Гл. 7.
тельно или вполне научные - смутно-гуманитарные8, экосоциальные и демографические9, геополитические10, социально-политические11, административно-мобилизационные12.
Синтетическая модель, представленная в книге13, объединяет наиболее конструктивные модели «революций служилого класса» (Р. Хелли), «долгих циклов модернизации» (Р. Вишневский), циклы реформ и контрреформ (А. Янов, В. Лапкин и В. Пантин).
Если первые две модели относятся к взлетам и падениям российской государственности (что прямо накладывается на порывы модернизации), то модель реформ-контрреформ относится больше к положению индивида: уровням защиты его свобод, прав и собственности.
Очевидным образом эти фундаментальные измерения - успех/неуспех государства, свобода/несвобода подданных и граждан - тесно связаны между собой. Феноменологическая картина динамики по этим измерениям позволяет наглядно «ухватить» данную связь. Это и послужило основанием для выделения основных фаз российских циклов: Успешная мобилизация, Стабилизация -Стагнация, Кризис (с крайней формой Государственного распада), Авторитарный откат (Фаза реакции) и Либерализация («сверху» или «снизу») (рис.).
Разработаны и представлены несколько моделей, отображающих разные грани глубинного механизма, порождающего эти циклы («колею»), а также принципиальные пути преодоления этой цикличности («перевал»)14.
8 Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта. - Т. 1. От прошлого к будущему. - Новосибирск, 1997.
9 Нефедов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. - Екатеринбург, 2005.
10 Цымбурский В. Л. Циклы «похищения Европы» / В. Л. Цымбурский // Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы. - М.: РОССПЭН, 2007. - С. 44-66.
11 Янов А. Л. Тень Грозного царя. Загадки русской истории. - М., 1997; Пантин В. И., Лапкин В. В. Волны политической модернизации в истории России. К обсуждению гипотезы // Проблемы и суждения. - 1998. - № 2. - С. 39-51.
12 Вишневский Р. В. Модернизационные циклы в истории России // Теория предвидения и будущее России. Материалы V Кондратьевских чтений. - М., 1997; Hellie R. The Structure of Russian Imperial History. History and Theory // Studies in the Philosophy of History. - 2005. -Vol. 44. - № 4.
13 Розов Н. С. Колея и перевал... - Гл. 7-12.
14 Там же. - Гл. 10-12; 15-17.
УСПЕШНАЯ МОБИЛИЗАЦИЯ
Гэс. успех
га
СТАБИЛЬНОСТЬ: СТАГНАЦИЯ и/или ИНСТИТУЦИАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ
РАСПАД ГОСУДАРСТВА
ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ
Свобода
Гэс. провал
Рис. «Колея» российских циклов: маятниковые движения, огибающие
достижимый (пока?) квадрант сочетания государственного успеха и высокого уровня свободы (защита прав, достоинства, собственности) граждан. Серым цветом выделены фазы кольцевой модели, наиболее типичной в истории Московии - Российской империи - СССР - РФ
Разумеется, такое толкование повторяемости в истории России является лишь одним из возможных. Однако ни одно сколько-нибудь объективное изложение этой истории не может пройти мимо таких тем, как: внушительные успехи и трагические провалы российской государственности, меняющееся положение подданных и граждан (в плане свобод, защиты прав и собственности, участия в управлении), крупные социальные и политические события, ведущие к сдвигам в этих измерениях.
Ряд самоиспытаний в социально-эволюционном контексте
Третья категориальная рамка позволяет дополнить первые две в плане учета поступательных (в том числе прогрессивных, социально-эволюционных, необратимых) изменений, меняющихся социально-политических ценностей, принципов и идеалов, соотнесения
за последние 450 лет
России с другими крупными как западными, так и незападными обществами.
Мы постоянно и довольно уверенно пользуемся двумя подходами в осмыслении окружающей реальности, более или менее успешно распознавая, что складывается (естественно, без чьего-либо полного контроля), а что конструируется (искусственно, тем или иным субъектом - индивидом, группой или организацией).
При всем этом мы по каким-то причинам гораздо меньшее внимание уделяем третьей категории - испытанию, которой соответствует своя область процессов в человеческом мире.
Если конструирование искусственно, складывание естественно, то испытание гибридно. Испытание - это, с одной стороны, попытка добиться успеха, достичь цели, воплотить в жизнь задуманную идею, цель, проект. С другой стороны, в отличие от конструирования при испытании нет полного контроля над основными ресурсами и условиями. Обстоятельства сложатся так или иначе. Поэтому и испытание может привести к успеху, среднему результату или вовсе провалу.
Что считать успехом и что - провалом исторических испытаний? Как раз для ответа на такого рода вопросы и был приведен целый ряд ценностных платформ. Среди них особое значение имеет пункт (б) - «тогдашние доминировавшие в стране цели и идеалы правящей элиты, нормы, заповеди, представления о морали и справедливости». С этой точки зрения можно выяснить, насколько успешно в разные исторические периоды российское государство (правящая группа, государственный класс и держатели основных ресурсов) проходило испытание по своим же критериям.
Державные цели могли включать такие смыслы, как стать:
• самой большой и могущественной империей;
• ведущей христианской державой;
• одной из великих европейских держав;
• хранительницей вековых монархических устоев;
• покровительницей всех славянских стран и народов;
• прогрессивной индустриальной экономикой;
• флагманом мировой коммунистической революции;
• примером успешного коммунистического строительства;
• лидером постсоветского пространства и т. д.
Каждый раз с большей или меньшей искренностью в официальных речах и документах прокламировалась забота о чаяниях, благополучии подданных, повышении уровня жизни, правах и свободах граждан, их участии в государственном управлении и т. п. Насколько успешно выполнялись заявления - также вопрос исторического испытания.
Связь парадигм модернизаций, цикличности и исторических испытаний
Каждый из представленных вариантов категориальной рамки (априорного целостного образа, парадигмы) осмысления истории России высвечивает вполне определенную ее грань:
• возобновляющиеся попытки преодолеть отсталость и встать вровень с ведущими государствами и обществами эпохи;
• непреднамеренная повторяемость фаз, которые при всех своих особенностях проявляют очевидные сходные черты (ужесточение и послабление режима, рост и падение энтузиазма, сплоченность и ответственность элит, территориальное расширение и потеря территорий и т. д.);
• сменяющиеся цели и идеалы государственного и общественного развития, разные уровни успеха и неуспеха в их достижении.
Нетрудно увидеть, что, несмотря на все различия в фокусе внимания и понятийном аппарате, данные образы вполне совместимы.
Каждая попытка модернизации была своего рода испытанием, при успехе приводила к успешной мобилизации, при неуспехе -к возобновлению стагнации, при провале - к кризису. Иными словами, модернизации и испытания (как попытки сознательного конструирования) в истории России всегда были и до сих пор остаются частью циклической динамики.
Однако эта динамика включает также процессы естественного складывания, что приводит в разных условиях к фазам стагнации, авторитарного отката или либерализации, к формированию условий для новых попыток модернизации, условий успеха и неуспеха соответствующих новых испытаний.
Какая история служит воспитанию гражданина?
Теперь, когда у нас в руках достаточно ясные и надежные ценностные платформы, конструктивные и гибкие концептуальные орудия, можно приступить к решению сформулированной выше проблемы: как преодолеть противоречие между неблаговидностью (мягко говоря) многих периодов, явлений российской истории и действительной необходимостью воспитания любящего свою страну, историю и культуру, патриотически и ответственно настроенного гражданина России?
Отвергаем с порога ложь, существенные искажения и умолчания крупных и значимых трагических фактов (почему? А потому: если это нужно объяснять, то уже не нужно объяснять).
Вся существенная правда об отечественной истории должна быть представлена, но так, чтобы ознакомившийся с ней молодой человек не превратился в циника или ненавистника собственной страны, чтобы боль и досада - вполне нормальные и адекватные человеческие чувства, возникающие при знакомстве со многими моментами нашей истории, - привели не к отчаянию или защитному безразличию, а к деятельной энергии, стремлению к личностному и профессиональному росту, ответственности за положение дел вокруг себя.
Сложность, многозначность оценок действий сторон в острых конфликтах, особенно когда неоправданное насилие совершается между соотечественниками, приводит к риску соскользнуть в релятивизм или даже цинизм («все правы и неправы, а значит, правды и вовсе нет»). Здесь спасительной надежной платформой выступают общезначимые ценности (защита жизни, здоровья, свобод и прав каждого человека). Разумеется, в оценке действий и стратегий, осуществляемых в военное время, на эти ценности невозможно опираться в полной мере, но ведь и для таких ситуаций есть международные правила защиты мирных жителей, правила обращения с пленными, определение «преступлений против человечности» и т. д .
Макросоциальные процессы и личные истории
История страны, втиснутая в одну обложку, может быть написана только «крупными мазками» - с изложением главных истори-
ческих событий, характеристик разных периодов, представлением магистральных процессов. Вместе с тем символы и идентичности школьников, затем юношей и девушек формируются во многом через чувства сопереживания и идентификации, в том числе с теми соотечественниками, о которых они узнают из истории родной страны. Увлекательный, воспитывающий любовь к Родине и гражданскую ответственность учебник должен содержать личные истории: героические, драматические, трагические.
Принципиальным является вопрос о критериях отбора таких индивидуальных историй. И. Прохорова предлагает обратить внимание на ранее незаметных тружеников «кропотливой созидательной деятельности» и «институционального строительства»15. К этому справедливому перечню следует добавить тех, кто «плыл против течения» в эпохи царивших беззаконий, несправедливости, жестокости, кто словом и делом демонстрировал возможность «жить не по лжи» даже в самые подлые и лживые времена.
Именно в таких личных историях соединяются большие испытания для страны и индивидуальные испытания в жизни человека, происходит соотнесение решений, поступков, каждодневных нравственных усилий с окружающим контекстом, который создается потоком макросоциальных процессов. Не нужно обманывать и утверждать, что «хороших людей всегда было больше», нужно просто показывать, что честные и свободные люди были всегда, пусть даже в меньшинстве, откровенно пояснять в предисловии, почему именно их личным историям уделено особое внимание.
С учетом универсальности конфликтной рамки для истории России лучше всего подходит драма (что не исключает актов тра-
15 «Трагическая история России (особенно в XX в.) во многом объясняет преобладание пессимистических настроений, но, с моей точки зрения, необходимо предпринимать волевые усилия, чтобы переломить ситуацию. Наше прошлое пестрит фатальными ошибками и преступлениями, которые нужно честно признать и хотя бы символически покарать виновников злодеяний. С другой стороны, пора отдать должное кропотливой созидательной деятельности многих поколений людей, заложивших в основание российского социума прочный культурный фундамент, благодаря которому общество смогло пережить страшные испытания. Я говорю о той системной работе по институциональному строительству, которую в начале прошлого века дискредитировали, окрестив ее "теорией малых дел". Иными словами, нам нужно создать "другую" историю страны с иным пантеоном героев и их деяний, а не плодить порочные мифологии об особом пути и великой державе (выделено мной. - Н. Р.)» (Прохорова И. Интервью «Наше общество намного лучше, чем оно о себе думает» // Сноб. -2012. - 4 апреля.).
гедии, фарса, комедии, а иногда даже пошлой оперетки). Действительно, настоящая драма всегда содержит конфликт, трудные, противоречивые и меняющиеся характеры, сложные жизненные коллизии. Общим смысловым каркасом вполне могут выступать порывы к обновлению («модернизации»), к новой прекрасной жизни (что и в истории, и в классических русских драмах обычно завершается печально, трагично или «никак»).
В написании драмы отечественной истории не избежать наличия навязчивых повторов (колеи циклов), когда в новых декорациях и новом составе действующих лиц воспроизводятся одни и те же темы и сюжеты: давление государственной машины и полицейщина, печальные судьбы бунтарей, реформаторов и «маленьких людей», победительные держиморды и жулики, гибнущие в застенках праведники. Драма русской истории - это прежде всего циклы возобновляющегося государственного принуждения и попытки (чаще всего неумелые и неудачные) избавиться от него или как-то его «реформировать».
При всем этом безнадежность, присущая метафоре «колеи порочных циклов», может и должна преодолеваться образом исторических испытаний и самоиспытаний. Именно в этом плане на авансцену отечественной истории выступают ее истинные герои - те, кто внес наибольший вклад в российскую культуру, науку, образование, право, кто отстаивал свободу и гуманизм своим словом, делом или всей жизнью даже в самые мрачные трагические периоды. Подвиги праведников в прошлых поколениях, пусть даже не приводившие к победам, - вот что дает историческую надежду.
Разные учебники при единстве базовых требований
Обратимся к практическим вопросам по проблеме школьного учебника истории. Возможен ли, необходим или сколько-нибудь оправдан единый учебник отечественной истории? Нет. Среди учителей школ есть и останется разнообразие предпочтений, причем не только идеологических, но и моральных, стилистических, интеллектуальных. Единый для всей страны, утвержденный на много лет учебник отечественной истории столь же неприемлем, как и единая принудительно навязываемая всему обществу идеоло-
гия16. Нет сомнений, что если такой единый учебник все же будет «продавлен», то он будет лишь сервильным проектом, легитимирующим действующую власть и режим.
Вправе ли общество, государство, местные сообщества, профессиональные историки, философы, обществоведы, педагоги выдвигать какие-либо общие требования к содержанию учебников истории? Да, вправе. Правдивость (согласие с научно установленными фактами, отказ от тенденциозных умолчаний) и направленность на воспитание любви, уважения к родной стране, ее истории и культуре, гражданской ответственности представляются наиболее непреложными общими требованиями.
Дальнейшие уточнения относительно того, как именно согласовывать и конкретизировать эти требования, - предмет будущих дискуссий, своего рода «затравкой» для которых призвана стать данная статья.
Драма отечественной истории не завершена. Историческое самоиспытание нашей страны продолжается. От того, какое представление получат подрастающие поколения о прошлом, как будут относиться к продолжающейся истории и своему месту в ней, во многом будет зависеть дальнейшая судьба России.
16 Статья 13 Конституции РФ: «1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. 2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».
