CC BY
103
УДК 101.1
Науч. спец.: 09.00.01
ФИЛОСОФСКАЯ РЕФЛЕКСИЯ КУЛЬТУРЫ*
В статье представлен опыт осмысления философии как рефлексии культуры. Рассмотрены три аспекта философской рефлексивности: рефлексивная природа философствующего человеческого сознания, авторефлексия культуры в форме философствования и самоопределение философии. Показано, что рефлексия культуры и философское познание мира всегда связаны с философским проектированием различных модусов культуры, моделированием общественных институтов, влиянием на жизнь человека и общества. Устанавливается практическая ориентированность философии, которая является наиболее теоретичной системой знания.
Ключевые слова: философия, культура, рефлексия, философское проектирование, наука.
A. W. Pydu A. Sh. Rudi
PHILOSOPHICAL REFLECTION OF CULTURE*
The article presents experience of understanding philosophy as a reflection of culture. Three aspects of philosophical reflexiv-ity are considered: reflexive nature of philosophizing human consciousness, autoreflexion of culture in the form of philosophizing and self-determination of philosophy. It is emphasized that the reflection of culture and philosophical knowledge of the world are always associated with the philosophical design of different modes of culture, modeling of social institutions, the impact on human life and society. Established practical orientation of philosophy, which is the most theoretical system of knowledge.
Keywords: philosophy, culture, reflection, philosophical design, science.
Философствование непрерывно и неизменно актуализирует проблемы рефлексии. С одной стороны, постигая природу человеческого сознания, философия указывает на его рефлексивность. Человеку свойственно анализировать свое поведение и жизненные установки, особенно когда они не оправдывают себя, требуют интеллектуальных и волевых усилий для своих изменений. С другой стороны, философия идет дальше: она размышляет о результатах и исходных посылках деятельности не одного человека, а всего человечества. Философия рефлексирует таким образом предельные основания человеческой жизнедеятельности вообще и сущности культуры в частности. Философия самоопределяется как рефлексия культуры. При всех ожиданиях от философии ясного и очевидно полезного, напрямую практически применимого объяснения предельного, зачастую получают от нее экспликации ключевых основ человеческого знания о мире - принципов научного знания.
В искомых принципах науки наиболее важными для философской рефлексии традиционно оказываются начальные мировоззренческие установки, привязанные к эпохе и личности ученого, принципы установления истинности знания, методологические позиции. Подобное сужение философских задач лишает признания, но не отменяет интереса философии к другим идеям культуры: смыслу жизни, ценностям, остающимся за границами научного мировоззрения разнообразным взаимодействиям человека с миром.
Использование понятия пользы применительно к философии отвечает утилитарному рыночному укладу современного общества, а не только экономие. Академик А. А. Гусейнов обращает внимание на вменяемую философии в этих обстоятельствах обязанность представить себя как услугу, обосновать необходимость покупки ее «продукции». Не предъявлять себя на рынке, остаться в стороне от
конъюктуры философии тоже объективно непозволительно: тогда ей надо быть формой досуга, которого сейчас нет у тотально занятых людей. Полезность занятий философией ныне подразумевает их оплачиваемость, например, гран-товыми средствами фондов [1]. Разделы философского знания, направления и тематика исследований имеют, как мы понимаем, в этих обстоятельствах разную утилитарную ценность.
Третья сторона проблемы рефлексии заключается в неизбежном самоопределении самой философии и каждого философа в каждом акте философского творчества. Предполагается, что любой человек высокой профессиональной культуры осмысливает суть и назначение своего дела. Рефлексия права желательна для юриста, осмысление роли техники в истории человеческой цивилизации - для инженера. Рискнем предположить, что профессиональное самопознание и осмысление своей области профессиональной культуры напрямую сказывается на эффективности представителей не всех специальностей. Профессиональный философ возможен в качестве профессионального философа только тогда, когда осознает зачем, почему он осуществляет философскую рефлексию и почему делает это именно так. Его труд будто требует оправданий, но дело не в этом. Обоснование необходимости выполнения любых иных профессиональных задач останавливается на некотором уровне, достаточном для исполнителя, таких как: «кому-то надо лечить людей», «кто-то должен определять меру юридической ответственности за преступление», «для разработки модели требуется решение системы уравнений». Предполагается аксиоматическая (и даже догматическая, неосознаваемая в своих корнях) значимость здоровья, социального порядка, научного доказательства. Как размышляет в «Конструировании социальной реальности» Дж. Р. Серл,
* Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 17-33-01033 «Конструирование устойчивой модели социальной реальности».
* The article was prepared with the financial support of the Russian Foundation for Basic Research, project No. 17-3301033 "Designing a Sustainable Model of Social Reality".
мы полагаем, что ключевая ценность для нас - жизнь, отсюда приписываем функцию нашему сердцу «качать кровь». Если исходить из того, что сердечные шумы славят богов, а ключевая ценность для нас - прославление богов, то функция сердца - издавать шумы. Есть очевидные для профессионалов установки, делающие возможным их труд, создающие систему координат для их деятельности. Если переосмысливать эти исходные данные, а значит, сомневаться в их аксиоматичности, то решение конкретных практических профессиональных задач будет невозможно.
Суть философии - в рефлексии, в теоретическом осмыслении основ всего (бытия, культуры) как целостности. Ее исключительная цель - осознавать каждый раз, что есть болезнь, здоровье, люди, ответственность, вина, преступление, модель и математические символы в пространстве бытия человека. Как размышлял, например, Э. Гуссерль, философия не может ограничиться выявлением закономерных связей, объясняющих положение вещей и прогнозирующих дальнейшее существование этих вещей, философия должна выяснить, что такое «вещь» [2]. И мы понимаем, что каждый раз определение вещи или преступления актуально иное. Иное, потому что философия имеет дело с изменчивым миром, и потому что философия не открывает, а изобретает, создает концепты как интенсивную множественность, в которой одни концепты отсылают к другим концептам [3].
Выявляя исходную суть самих вещей, суть мышления, а не предметное содержание этого мышления, философия в процессе познания мира в итоге все время обречена обращаться к самой себе: что есть сама философия? Философия думает о своем предназначении, профессиональной миссии, специфике философского познания мира. Отсюда возможно допущение изменчивости понимания природы философствования у отдельно взятого философа.
В определении ее сущности не обнаруживается недостаток определений. Философия понимается как форма общественного сознания, тип мировоззрения, учение об общих принципах бытия и познания, об отношении человека к миру, о всеобщих законах развития природы, общества и мышления. Философии приписываются разные задачи в зависимости от эпохи и рассуждающих об этом философов. Ее научный статус то отвергается, то утверждается. В качестве науки она видится то наукой наук (Э. Гуссерль), то обычной наукой (О. Конт), то веселой или унылой наукой (М. Монтень, Ф. Ницше), то строгой наукой (Э. Гуссерль).
Философия в исторический момент своего происхождения отмежевалась от познания мира мифической апперцепции [4], обратилась к познанию всеобщего, что ее начало отличать не только от религии и мифологии, но в дальнейшем и от науки, практически ориентированной, привязанной к эмпирической предметной данности. Развитие современной науки, ступившей далеко за пределы возможностей эмпирического познания, вновь философию с наукой сближает. Современные изыскания фундаментальной физики политеоретичны, допускают сосуществование ряда альтернативных решений изучаемых проблем, осуществляются не в лабораториях, а в пространстве чистой мысли. Метафизическая проблематика все чаще звучит в современных математических, физических, биологических, социологических и других частных научных дискуссиях. Для иллюстрации сложившегося
понимании значимости философии в осмыслении научных теорий и культурных явлений В. А. Лекторский ссылается на издание журнала «Метафизика» на физическом факультете МГУ, на консультирование философами политических деятелей [5]. Если философам свойственно взывать к вниманию общества, указывая на кризисность его состояний и вероятные пути выхода из них, то сегодня общественность в лице ученых и деятелей разных сфер социальной жизни обращается к философам за помощью в уяснении происходящего. Анализ этих тенденций позволяет заключить, что «в современной культуре необходимость в критической рефлексии над ее основаниями... не только сохраняется, но приобретает гораздо большее значение» [5, с. 141].
Рефлексия природы философского творчества и роли философии в культуре обусловлена прежде всего особенностями личности философствующего субъекта, его судьбы и индивидуального ракурса взгляда на мир. Личность философа имеет принципиальное значение, отражаясь в сути призывов, с которыми философу свойственно обращаться к современникам. Этот момент интересен в определении родственной связи философии с искусством и наукой. Философствование сродни искусству, безусловно, предполагает влияние субъективности мыслителя на ход и результат профессиональной деятельности, но реабилитация субъективности характерна и для современной науки. Философствованию свойственно родство с творческой деятельностью в сфере искусства. Стилистика, методология, жанры философского дискурса значительно богаче научного творчества. Однако истинное профессиональное философствование от литературного размышления о мире отличает строгость процесса. Философ не дает мысли уводить себя в безграничные, неопределенные выси абстракций, философ управляет мыслью, а не мысль философом [6]. В то время как художник преимущественно понимается как инструмент таланта, его рукой управляют неведомые ему высшие силы, а «устами движет Бог», как признается в своем поэтическом произведении М. В. Ломоносов. Философ, даже разуверившись в мощи разума, предоставляя все воле слепого жизненного порыва, излагает свое иррациональное миропонимание языком логики, опираясь на свое рациональное сознание, так как другое и не предусмотрено для него. Иначе он был бы писателем, оставляя непроясненное, обозначая его легкими штрихами, намеками, полутонами, апеллируя к струнам души, а не разуму другого человека. Философский текст может отличаться яркой образностью и метафоричностью (которая свойственна также и языку науки), но не может быть алогичным, беспредметным, бессистемным, обращенным исключительно к эмоционально-чувственной сфере читателя. При всей субъективности философского процесса его результаты всегда носят объективный характер. Так, подчеркивая значимость человека, наполняя человеческими смыслами наблюдаемые в мире процессы, философия не говорит ни о ком конкретном из людей, но ее положения универсально справедливы для каждого.
Профессиональное философствование как любое научное исследование начинается с ясной постановки проблемы. Эта постановка требует задаться целью не констатации противоречий и печалей, а выработки решения, проблема уже должна содержать в себе указание на перспективы решения.
Мы помним, что философские проблемы вечны, но это значит, что здесь и сейчас человек берет на себя исключительную ответственность творческого выбора из множества вариантов ответов, предложенных за два с половиной тысячелетия существования философской формы культуры. Конечно, философия не связана с практикой столь прочно и очевидно, как наука, достижения которой стремительно внедряются в повседневность индивида и в процессы общественного производства, но она и не манкирует практикой человеческой жизни. Так, В. А. Лекторский, полагая делом философии анализ предельных оснований познания, деятельности и оценки, подчеркивает, что неизменно «этот анализ был весьма специфичным: предельные основания непросто описывались, их выявление и описание всегда сопровождалось рекомендациями по изменению, трансформации налично сущего эмпирического состояния. Иными словами, это всегда был весьма своеобразный сплав теоретических констатаций и нормативных прескрипций (при этом нередко прескрипции выдавались за констатации), сплав исследования и проектирования» [5, с. 141]. Философия не разрабатывает химические формулы фармацевтических препаратов, не повышает КПД технических устройств, ее практическая значимость соответствует масштабу познаваемых объектов: она осмысливает имеющиеся модусы и формы культуры (включая техническую, медицинскую или правовую культуру), критически их анализирует, проектирует новые, моделирует различные социокультурные ситуации, тем самым способствуя изменениям общественно-исторических реалий.
Как любое научное исследование философствование предлагает вслед за актуализированной проблемой гипотезу или ряд гипотез, проверка которых невозможна без взвешенного выбора методики. Ремесленнику или художнику достаточен интуитивный выбор средств воплощения замысла, но ученый, философ самим родом своей деятельности нацелены на осознание интуитивных интенций, на владение методологической культурой, на обоснованный, аргументированный отбор средств, форм, способов и подходов исследования, напрямую определяющих его исход.
Отработка гипотез требует от философа соблюдения принципов всеобщности и доказательности, охвата всех возможных для исследовательского разумения позиций, в том числе полярно противоположных. В то время как в искусстве ценится неповторимость художественного образа, субъективность оформления произведения, в науке и философии принципиально значимо следование оговоренным алгоритмам (достаточно вариативным в современной рациональной культурной традиции), структурная предсказуемость представления результатов, строгая организация коммуникаций, в которых это представление только и допустимо.
Вырабатывая критерии истинности рационального познания мира, принципы организации научного знания, философия определяет, согласно технологиям научных процессов, поле нерешенных проблем и степень фальси-фицируемости полученных результатов. Поднимаясь до абстрактно-теоретического уровня философского мышления, культура (человек) конструирует устойчивый образ себя, социокультурного пространства, «собирая» его по фрагментам из разнородных, множественных, нелинейно и статистически связанных между собой явлений. Это
одна из функций философии - онтологический аспект связи философии с иными типами мировоззрений - моделирование реальности.
Переосмысление задач философии и хода ее развития сопряжено с динамикой культурно-исторических процессов. Философия творится в конкретной эпохе со свойственной данной эпохе спецификой проблем, исторических «вызовов». Предельно абстрактный ракурс зрения на насущную реальность, который только и возможен в философском дискурсе, позволяет ухватить главное в веке, целостное в кажущемся хаосе исторических событий.
Научность философии тоже определяется во многом философствующим субъектом и рефлексируемыми в конкретных культурных условиях объектами. Э. Гуссерль, с одной стороны, отрицает соответствие философии ее претензиям быть строгой наукой, наукой вообще. С другой стороны, видит ее назначение именно в этом - в обнаружении оснований человеческого знания при максимальной строгости, непсихологичности, выверенности анализа возможности научного знания. Сами «великие интересы человеческой культуры требуют образования строго научной философии» [7, с. 191]. Человеку недостаточно просто ориентироваться в мире, размышляет Э. Гуссерль в первом томе «Логических исследований», что обеспечивают ему так называемые «реальные науки» (прежде всего постигающие природу, обнаруживающие в окружающей действительности данные нашей чувственности вещи), человеку необходимо понимать, что находится за пределами эмпирически представленной реальности, что может быть выражено только языком символов или чистой мысли, доступном наукам идеальным. С точки зрения феноменологии Э. Гуссерля важно уяснить не насколько верны наши ощущения вещи, а что есть вещь сама по себе, и под силу это только метафизике [2]. Недостаточная логическая строгость дедуктивных наук о вещах является, по мнению немецкого феноменолога, причиной кризиса этих наук и даже европейского человечества в целом. Требуется радикальная строгость логики, которая позволит феноменологической теории дойти до сути, начал всего знания, избегая психологизма (связывающего основы знания с особенностями психики человека) в исследованиях всего сомнительного и обращаясь к проблемам ценности и смысла, не доступным иным наукам.
Надо отметить, что в современной многоуровневой онтологии предполагается проверка истинности знания при определении той действительности, которая находится в рассмотрении конкретно данного исследования. Квалификация локализованного фрагмента действительности определяет оценку суждения с точки зрения его истинности [8]. Таким образом, можно говорить о множественности, неоднородности, возможной антиномичности оснований знания. Проиллюстрируем это положение примером Н. И. Мартишиной: невозможно однозначно, достоверно и непротиворечиво утверждать или отрицать существование Деда Мороза или Гарри Поттера, а можно лишь говорить об их существовании в определенной (художественной) реальности или существовании в нескольких возможных мирах [8, с. 23-24].
Как бы ни понималась философия в разные периоды своего существования, мы имеем дело в итоге с фиксацией различных ипостасей философии, дополняющих друг друга
и обогащающих наше понимание этой формы общественного сознания. Даже позитивистское видение ее как науки, подобной другим, можно подозревать в узости, но нельзя говорить о неприменимости к природе философствования. Надо отметить, что определения ее как веселой или строгой науки не противоречат друг другу. Антоним «веселой» - «грустная», а не «строгая». Строгость семантически противопоставлена значениям «ласковость». «нежность», а в отношении проблематики научной методологии - неточности, непоследовательности, нарушениям образцов и алгоритмов. Философы, в повседневности, возможно, ироничные и остроумные, справедливо ассоциируются с образом серьезных и даже самоуверенных людей, ведь о юморе не может быть и речи, когда держишь на своих плечах истину бытия [1, с. 120]. Философы, рассуждая о смехе и строгости в философии, отмечают, что веселая философия нужна для обрушения обветшавших зданий устаревших форм культуры и возведения новых, тоже временных культурных проектов [6]. А еще «неудержимый смех отбивает у нее охоту плакать» [3, с. 22].
1. Гусейнов А. А. Все о том же - кому и зачем нужна философия? // Вопросы философии. 2017. № 7. С. 118-122.
2. Гуссерль Э. Логические исследования. Т. I: Пролегомены к чистой логике / пер. с нем. Э. А. Бернштейн под ред.
УДК 130.2:316.75 Науч. спец.: 09.00.13
СТРАННИЧЕСТВО: РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ НЕНОРМАЛЬНОГО В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ
В статье рассматривается странничество как особая черта русской культуры. Странничество для русского человека - это поиск смысла жизни, который становится образом жизни. Понимание этого явления менялось с течением времени, но при этом странничество всегда оставалось репрезентацией ненормального, которое необходимо для выстраивания нормы бытия.
Ключевые слова: ненормальное, образ жизни, духовные поиски, странничество.
Проблема отклонений от нормы достаточно давно является объектом исследования ряда конкретных научных дисциплин, однако до сих пор нет единого подхода ни к определению понятия ненормального, ни к пониманию причин его функционирования в культуре, поэтому обратимся к частному случаю существования ненормального, а именно к образу жизни отдельных людей и групп, особым образом реализующих свои духовные потребности.
Поиски духовных основ жизни являются для многих людей более важными, нежели забота о теле. Эти поиски каждый ведет по-своему, иногда сам поиск превращается в образ жизни, как это происходит, например, у человека, странствующего в поисках смысла, странника.
С. Л. Франка. Новая редакция Р. А. Громова. М. : Академический Проспект, 2011. 253 с.
3. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / пер. с фр. и послесл. С. Н. Зенкина. М. : Ин-т экспериментальной социологии. СПб. : Алетейя, 1998. 288 с.
4. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология // Гуссерль Э. Избранные работы / сост. В. А. Куренной. М. : Издат. дом «Территория будущего», 2005. С. 443-459.
5. Лекторский В. А. Зачем нужна сегодня философия // Вопросы философии. 2017. № 7. С. 140-147.
6. Перцев А. В. Философия как веселая наука // Перцев А. В., Черепанова Е. С. Сова Минервы над муравейником (Очерки жизненной философии). Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2003. С. 190-235.
7. Гуссерль Э. Философия как строгая наука // Гуссерль Э. Избранные работы / сост. В. А. Куренной. М. : Издат. дом «Территория будущего», 2005. С. 185-240.
8. Мартишина Н. И. Проблема Геттиера: онтологический аспект // Вестник Омского государственного педагогического университета. Гуманитарные исследования. 2018. № 2(19). С. 21-24.
© Руди А. Ш., 2019
Н. В. Фёдорова N. V. Fedorova
WANDERING: REPRESENTATION OF ABNORMAL IN RUSSIAN CULTURE
The article considers wandering as a special, characteristic feature of Russian culture. For a Russian person, wandering is a search for the meaning of life, which becomes a way of life. Understanding of the pilgrim has changed in society, while always remaining a representation of the abnormal, and at the same time necessary for the aging of the norm of being. Keywords: abnormal, way of life, spiritual quest, wandering.
Ключевые слова: abnormal, way of life, spiritual quest, wandering.
Феномен странничества особым образом проявлен в России, у него другие смысловые оттенки, отличающиеся от западного странничества. Неоднозначность этого феномена, на наш взгляд, заложена уже в семантике слова «странничество», которая отсылает нас к странности, к странствию, к отстраненности. Странники - это всегда необычные люди, не похожие на других, демонстрирующие собственное отношение к общепринятым нормам и правилам. В русской традиции странничество всегда представляет собой причудливое сочетание нормального и ненормального у людей, скитающихся по российским просторам, оторванным от дома и семьи.
В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля представлен целый ряд значений этого сло-
