CC BY
325
Философия права конца XIX века И.В. Поснов
Гуманитарный факультет МГТУ, кафедра философии
Аннотация. В статье автор делает обзор основных философско-правовых течений конца XIX века. Анализируется философский позитивизм и его влияние на правовую мысль России. Давая краткий анализ правовых теорий Р. Иеринга, Н.М. Коркунова, С.А. Муромцева, автор делает вывод о появлении в правопознании конца XIX в. психологических элементов. Также рассматриваются метафизические философский и религиозный варианты естественного права, предложенные Б.Н. Чичериным и B.C. Соловьевым.
Abstract. The paper contains the review of basic philosophical and legal tendencies of the end of the XIX century. The philosophical positivism and its influence on the Russian philosophers have been analyzed. The author has given the analysis of the legal theories of R. von Jhering, Korkunov, Muromtsev and has come to the conclusion about appearing of psychological elements in legal sciences at the end of the XIX century. The metaphysical philosophical and religious variants of the natural law suggested by Chicherin and Solov'yov have been considered as well.
1. Введение
Спектр направлений теоретико-правовой мысли в конце XIX века был достаточно широк: философский и юридический позитивизм, неокантианская и неогегельянская философско-правовые ветви, а также индивидуалистические, религиозно-этические и отчасти иррационалистические течения. В этот период весьма заметно прослеживается поворот от абстрактно-социальных проблем к изучению внутреннего мира личности. Можно предположить, что это была своеобразная реакция на ускорение технического прогресса, усложнение экономических и социальных связей, следствием которого явилась, по словам H.A. Бердяева, "машинизация" общественной мысли" (Бердяев, 1990). С развитием техники, появлением средств массовой информации, ускорением темпов экономического и социального развития приходит постепенное, но неуклонное превращение человека-личности в человека-функцию. Этому активно способствует все большее отделение человека от естественной среды, углубляющееся разделение труда и резкая специализация производства. Поэтому в качестве своеобразной компенсации быстро складывающихся перекосов в общественном сознании возрастает интерес к внутреннему миру отдельной личности. Происходит бурный рост не только психологических, но и религиозно-мистических, иррационалистических учений. Если учесть при этом господство либерализма, как в экономике, так и в общественной жизни того периода, становится очевидным, что возникновение на рубеже XIX-XX вв. философского подхода к правовым (как и вообще социальным) явлениям -закономерный результат происходящих в общественной жизни процессов. Вполне закономерно поэтому, что соединение правовой науки с философией, попавшее на подготовленную почву, прочно укоренилось, развилось и дало хорошие плоды в виде ряда теорий права.
2. Юридический позитивизм в русской правовой мысли
В русской правовой мысли конца XIX в. формируются два обособленных друг от друга направления - юридический позитивизм и социологическая теория права. Принципы юридического позитивизма воплотились в конце 70-х - начале 80-х годов в юридических исследованиях К.Д. Кавелина, А.Д. Градовского, C.B. Пахмана, А.Х. Гольмстена, В.И. Сергеевича, Н.М. Коркунова. Эта группа юристов, понимающая право как систему норм, сосредоточилась в целом на формулировании юридических понятий, описывающих и поясняющих нормы действующего права. Социологическое направление концептуально было оформлено С.А. Муромцевым.
Юридический позитивизм в России развивался на почве философии позитивизма, существенно потеснившей философские системы Канта и Гегеля.
Позитивная философия декларировала отказ от решения основного вопроса философии и, как следствие, вопросов об отношении сознания и материи, об основополагающих началах бытия, о причинности, о сущности. Сознательный уход от основных вопросов философии провозглашался позитивизмом в качестве нового пути в философии, свободного от метафизики и истинно научного. Отказ представителей этой философии от достижений гегелевской диалектики лишал философский позитивизм объединяющего начала. Была заложена внутренняя статичность, поскольку оставалось
нераскрытым, за счет чего отраслевое знание будет поднято на иную качественную ступень, а не останется лишь механическим расширением добытых итогов.
В глазах русских юристов 70-х - начала 80-х годов философский позитивизм приобретал статус передовой философии. Он был важен как теория метода познания, которую можно приложить к уже накопленным приемам работы с позитивным правом. Н.М. Коркунов утверждал, что переворот в философии, совершенный философским позитивизмом, означал новый момент в развитии науки права: "Вспоенная и вскормленная под кровом метафизических систем, с падением их она очутилась вдруг лицом к лицу с новым философским миросозерцанием, опирающимся на прочное основание положительного знания, допускающим лишь строго научный, положительный метод. Приходится обновлять науку права с самых ее корней" (Коркунов, 1882). Методологической особенностью юридической мысли этого периода, по мнению С.А. Пяткиной (2000), являлось, во-первых, стремление следовать моничестическому воззрению на изучаемые объекты, во-вторых, стремление исключить ценностный аспект познания права как ненаучный, в-третьих, стремление найти для юриспруденции беспредпосылочный эмпирический материал, сходный по фактической безусловной данности с точными науками.
Следствием всего этого явился отказ от существовавшей веками в юридической теории парной категории "естественное право - позитивное право". Естественное право как система разумных идей о праве и в гносеологическом, и в онтологическом смысле объявлялось лишенным научной значимости. Юридическая мысль конца XIX в. занималась правосознанием, исходя только из позитивного права. Научная неверифицированность естественного права в онтологическом плане диктовала отказ от правового дуализма. В гносеологическом плане категория "естественное право" выступала как разновидность философского понятия "ценность", перенесенная на юридическую почву. В этом качестве она объявлялась категорией "субъективной оценки" и потому непригодной в качестве научного инструмента познания.
Методологические принципы позитивистской юриспруденции приводили к разрыву права на юридическое и социальное явления. Изучение права как социального явления объявлялось областью метаюридического. Подобная позиция позволяла рассматривать право изолированно от экономического базиса общества, от политической роли права. "Совершенно справедливо, что юридическая наука не объясняет жизненных основ права... Это вовсе не ее дело... Она заключается в исследовании внутренней природы права и, следовательно, лишь в логической конструкции юридических понятий, она не выходит за переделы этих понятий, имея в виду лишь выяснение внутреннего, логического между ними соотношения", - так сформулировал еще в 80-е годы XIX столетия методологическое кредо юридического позитивизма в России C.B. Пахман (1882). Всякая попытка объяснить право с точки зрения экономической жизни общества, его возникновения и исторического развития объявлялась Пахманом "бытовой теорией права". Все эти вопросы Пахман признавал достойными исследования, но утверждал, что право можно и должно изучать в абсолютной изоляции от них. Он выступал за юридическую теорию, которая была бы освобождена от всех инородных примесей, к которым относил связь права с экономикой, политикой и нравственностью. C.B. Пахман писал о такой теории: "Она подвергает своему исследованию не цели или силы, служащие двигателями в развитии права, а те элементы, из коих слагается содержание права. Она не выходит за пределы права, замыкаясь исключительно в его сфере. Такова, говоря вообще, задача юридической науки, изучающей, так сказать, внутреннюю область права, в отличие от науки, изучающей внешнюю, жизненную сторону права, и потому могущей носить название бытовой теории права" (Пахман, 1882).
Так был оформлен методологический прием отвлечения от сущности и, следовательно, содержания норм права, ибо сущность могла быть раскрыта лишь через содержание. Обращение к общим абстрактным признакам действующих правовых систем привело к формально-нормативной концепции права. Шел поиск абстрактной специфики правовой нормативности.
Исключение из юридической науки сущностных и аксеологических проблем права, а также социальной обусловленности права, отказ от рассмотрения его возникновения, структуры и функционирования в общем потоке социальных взаимосвязей и отношений оставляли для познания права лишь проблему обсуждения операций разума. К этим операциям относились наблюдение, описание, систематизация наблюдаемого объекта, то есть норм права. От этих познавательных операций теория должна была подняться к синтезу. Результатом анализа и синтеза должны были стать юридические понятия, исключающие объяснения смысла существования познаваемого объекта, то есть права.
Теория юридического позитивизма была проникнута духом легальности в смысле следования букве действующей юридической нормы.
Представители юридического позитивизма по отношению к изучаемому ими праву видели свою обязанность в том, чтобы вскрыть истинный смысл отдельных норм, выяснить цель и содержание закона. Логическое значение правовых норм, утверждали они, такое же, какое придается аксиомам в науках теоретических: как и аксиомы, правовые нормы не подлежат обоснованию и доказыванию, они являются
исходным моментом для заключения.
Изъятие из теории проблемы смысла существования самого права дорого обошлось юридическому позитивизму впоследствии. В период кризиса философии права на рубеже Х1Х-ХХ вв. во многом из-за узости своей проблематики он был отброшен новыми течениями в юриспруденции как теория, неадекватная требованиям современности в новом, XX веке.
Проблемы обоснования бытия права, оправдания существования права в истории и современности носили в теории юридического позитивизма периферийный характер. Обоснование и цели права разрабатывались бегло. Сторонники юридического позитивизма указывали "на свободу как результат нормативной защиты свободы действий субъектов права и четкой формализации границ этой свободы" (Пахман, 1882). Как писал Н.М. Коркунов, право делало возможным сосуществование индивидов, совмещение ими свободы (Коркунов, 1898). Поэтому правовая мысль в России с большим интересом встретила идеи немецкого юриста Р. Иеринга. Собственно, его идеи инициировали социологическую теорию права С.А. Муромцева.
3. Философия права Рудольфа Иеринга
В числе юристов, осознавших ограниченность формально-логического метода, оказался Рудольф Иеринг. Он попытался внедрить в юриспруденцию тезис о недостаточности отыскания только формальных признаков права как системы норм. "Вопрос: Что такое право?, - писал он в своем труде "Дух римского права", - предполагает множество ответов, однако сообразно со значениями, которые в нем содержатся, и сообразно с точками зрения, которые в нем заключаются..., ответ на вопрос, что такое право, таков: право - это возможность принуждать, гарантированная законом. И он может показаться вполне достаточным в глазах юриста-позитивиста" (Иеринг, 1875). Однако эта дефиниция описательная. По словам Иеринга, она внешним образом определяет право и не формулирует его внутренней сущности. Метод отыскания формально-определенных признаков права Иеринг предложил назвать анатомическим методом исследования права, в результате которого возникает "юридическое мышление", способное обеспечить понимание механизма правового регулирования.
В теории Иеринга получил новое истолкование вопрос о воле, выражаемой правом, как причине бытия права. Иеринг не задержался на внешних формах проявления воли в праве, то есть нормах обычного права и нормативных актах, а попытался объяснить закономерности, движущие волей в такой форме общественного бытия, как право. Определенные достижения в решении проблемы воли Иеринг усматривал в философских системах Канта, Шопенгауэра, Тренделенбурга. Однако он попытался создать свою философию воли, опирающуюся исключительно на правовой материал. Главным недостатком всех предшествующих истолкований воли Иеринг считал отрыв воли от цели. Воля -целеположена, она всегда движима целью, заключал Иеринг, ибо человеческая воля свободна от механического детерминизма (Иеринг, 1881). Целеположенность, таким образом, являлась для Иеринга выражением внутренней закономерности всех волевых человеческих актов. Конкретизацией цели в волевых человеческих действиях были разнообразные интересы. Воля без цели была, по Иерингу, невозможным явлением, сама же цель была всеобщей формой выражения такого общественного явления, как интерес. Целенаправленная воля как всеобъемлющая форма человеческого бытия проявлялась в разнообразных интересах.
Наличие у действующих индивидов воли, способной избирать цели, по мнению Иеринга, устанавливает резкий качественный рубеж между природой и обществом. В физическом мире природы действуют законы причинности, в человеческом обществе - закон целесообразности. В человеческой воле заложена способность к самопричинности, и в этом Иеринг видел объяснение генезиса и хода истории общественных явлений, в том числе и права (Иеринг, 1875; 1896). Содержанием цели являются интересы людей как волевых существ.
Полагая специфическим волевой мир человека, Иеринг действительно учитывал идеи Канта с его миром практического разума, отличным от мира природы. Эта идея не нова в учении о праве. Уже в XVIII в. воля как интерес была тем объектом исследования, который, начиная с Руссо, был постоянно в центре внимания учений о праве. Именно Руссо и Гегель, рассматривая институты власти и права как волевые явления, определили, что содержанием воли является интерес. Так, Руссо писал: "Общую волю, воплощенную в законе, делает не столько число голосов, сколько общий интерес" (Руссо, 1969). Гегель считал необходимым выявить в праве то, что составляет общую волю, в отличие от индивидуального произвола - потребности отдельного индивида (Гегель, 1934).
Однако Иерингом идеи XVIII - первой четверти XIX века трактовались лишь как устаревшее течение естественного права, не знакомого глубоко с профессиональным юридическим материалом и, прежде всего, с испытательным полигоном юриспруденции XIX века - римским правом.
Последующий ход истории доказал, что именно теория Иеринга поставила проблему ограничения
произвола государства относительно человека и признала человека автономной ценностью в истории.
Считая достаточным юридико-формальное закрепление личных и политических прав, Иеринг особое внимание уделил их гарантиям. Прав нет, если нет возможности защитить их с помощью суда, утверждал этот юрист. Правопорядок обязывает не только индивида, но и государство.
В правоотношениях с индивидом государство обязано подчиняться нормам права и нести правовую ответственность как субъект правопорядка (Иеринг, 1881). Судебную защиту любого права индивида и обязанность государства подобно индивиду соблюдать установленный закон Иеринг назвал "внешними гарантиями", обеспечивающими права. Внутренней гарантией Иеринг назвал народное правосознание в виде "чувства права".
Иеринг утверждал, что личность обретает в нормах права свой легитимированный интерес. Никто не должен мешать осуществлению интереса на почве права. Если личность, право которой нарушено, не дает отпор правонарушителю, не защищает свое право, не борется за него законными средствами, такая личность или народ в целом создают почву для правонарушений. Отстаивать права данные законом - морально (Иеринг, 1901). В борьбе за нарушенное право его обладатель не должен отступать, даже в случае если вступает в конфликт с моралью.
Стремление объяснить право не из самого права, тезис о том, что право - продукт борьбы человеческих интересов в истории, в сравнении с юридическим позитивизмом делало теорию Р. Иеринга в объяснении существующих свойств права более глубокой, более многоплановой. Расширялись перспективы правопознания, поэтому доктрина Иеринга встретила живой интерес в правоведении в России.
Противники внесения "неюридического" материала в теорию права C.B. Пахман, А.Х. Гольмстен, Д.И. Азаревич полагали, что, обращаясь к категории интереса как явлению донормативному, Р. Иеринг - этот "великолепный догматик" - выходит за пределы юриспруденции (Пахман, 1882; Гольмстен, 1894).
4. Психологические элементы в теориях права Н. Коркунова и С. Муромцева
В то же время такие яркие юристы, как Н.М. Коркунов и С.А. Муромцев восприняли новаторские идеи Р. Иеринга, не утратив при этом своей творческой индивидуальности. В определении права как вида социальных норм, разграничивающих интересы, категория интереса фиксировала функцию права, но не включалась, как делал это Иеринг, в само право. Кроме того, термин "разграничение" не раскрывался содержательно в определении права Н.М. Коркуновым. Р. Иеринг, определяя право как интерес, зафиксированный в нормах, указал на такое свойство норм, как защищенность государственным принуждением. Коркунов расширил сферу правопознания, выдвинув тезис о психологической природе любой власти и, следовательно, власти государства. "Власть есть сила, - писал Н.М. Коркунов, - обусловленная сознанием зависимости подвластного. В степени сознания зависимости - мера и граница власти государства. Государственная власть - это сила, обусловленная сознанием зависимости от государства" (Коркунов, 1898). Импульс, исходящий от подвластных и выражающийся в повиновении, объявлялся этим теоретиком столь же важным, как импульс со стороны властвующих. По отношению к факту готовности большинства повиноваться обладание государства средствами принуждения играло вторичную роль. Государство выступило как принудительная общественная власть. Оно объявлялось "монополистом принуждения" (Коркунов, 1882).
Коркунов одним из первых в XIX в. поставил вопрос о значимости для права и государства психологического состояния граждан, их чувства зависимости от власти. Но сам психологический феномен не был описан Н.М. Коркуновым в системе научных понятий. Вариант глубокой разработки психологической основы государственной власти и закона предложил в XX в. Л.И. Петражицкий.
С.А. Муромцев в конце 70-х годов создал социологическую концепцию права (Муромцев, 1877а; 1885). Поддерживая идею о связи теории права с теорией общества, он отходит от нормативной структуры права. С.А. Муромцев осуществил отбор и преобразование элементов различных концептуальных структур с целью интеграции этих элементов в теорию метода правопознания. Эта теория метода имела "ядро" в виде "объясняющих принципов" и свой категориальный строй. Система принципов включала отказ от идеалистической метафизики и следование философскому позитивизму, принцип эволюции, принцип целостности познания, предполагающий исследование права и непрерывной связи "формального" и "содержательного" знания. С.А. Муромцев подчеркивал выделение как объективных сторон процесса правообразования, так и "творческой субъективности", то есть сознательного формулирования правовых норм.
Анализируя отношения внутри общества, С.А. Муромцев пришел к выводу, что антисоциальные действия индивидов против членов своего же общественного организма вызывают специфический род деятельности: общественная власть осуществляет организованную защиту в пользу определенных видов
общественных отношений против их нарушителей. Типология общественных отношений, предложенная Муромцевым, предусматривала защищаемые отношения и защищающие их общественные отношения (.Муромцев, 1877а; 18776). Защищаемые отношения воплощались в отношения собственности, владения, в обязательственных отношениях, а также публичноправовых. Факт защищенности этих отношений государством проявлялся в виде потенциальной защиты, когда воздерживаются от вторжения в область чужих прав. Социологический эффект защиты уже на втором уровне проявляется в том, что отношения, поставленные под организованную защиту, количественно возрастают, крепнут, права, реализуемые в действия участников защищаемых отношений, проникают в жизнь глубже, чем если бы они не имели организованной защиты. Отношения второго уровня возникают между государственными органами в обществе и нарушителями поставленных под защиту прав. Это отношения "защищающие", "вынудительные". Универсальной юридической формой проявления таких отношений С.А. Муромцев называл судебный иск (Муромцев, 1877а; 1886).
Структурировав право как систему общественных отношений, С.А. Муромцев вывел норму за пределы системы права. Норма права была ближайшим к праву правообразующим фактором, но не самим правом (Муромцев, 18776; 1877а).
Сформулировав свою концепцию права, Муромцев оказался перед необходимостью определить свое отношение к пониманию норм как правил поведения, установленных государством. Решая эту проблему, С.А. Муромцев выдвинул ряд положений. Во-первых, созданию нормы как общего правила поведения предшествовали донормативные способы существования права: "владение", конкретные типичные индивидуальные договоры, казусные, говоря юридическим языком, сделки и конкретные решения суда. Поэтому норма как обобщенное правило поведения в форме обычая или нормативного акта появляется позже.
Во-вторых, функция судебной деятельности как "живого процесса юридического творчества" сосуществует с деятельностью других правотворческих государственных органов, особенно в сфере имущественных отношений (Муромцев, 1883). Судебное правотворчество в то же время он ограничивал лишь областью гражданского права, изъяв сферу конституционных норм и уголовного права из свободы судейского усмотрения.
Творчество Р. Иеринга, использовавшего термин "чувство права" в процессе реализации права и самом процессе правообразования, тезис Н.М. Коркунова о "создании зависимости подвластных", идея "творческой субъективности" как фактора правообразования по С.А. Муромцеву свидетельствовали о появлении в правопознании проблемы явно психологического свойства.
Специфику всех этих позиций составляло отсутствие развернутой системы понятий, которые в разработанных психологических терминах могли бы интерпретировать психологический ареал, который обозначился в юридических исследованиях периода 80-х годов XIX века.
Вариант интерпретации обозначающейся психологической проблемы в однородных ей психологических терминах, пронизавших всю историю права, предложил Л.И. Петражицкий, отмежевавшийся от юридического позитивизма и теории Иеринга и заявивший о возрождении естественного права. Метафизические философский и религиозный варианты естественного права, предложенные Б.Н. Чичериным и B.C. Соловьевым, были им отвергнуты.
5. Естественно-правовые концепции в русской правовой мысли: Б. Чичерин, В. Соловьев
Теория естественного права в конце XIX в. отстаивалась, по существу, лишь Б.Н. Чичериным и B.C. Соловьевым. Причем последний отстаивал божественную основу естественных прав.
Идея естественного права Б.Н Чичерина была органической частью его политико-правовых взглядов. Опираясь на идеи Гегеля, он отстаивал тезис о человеке как существе метафизическом. "Свобода составляет самую духовную сущность человека, неотъемлемое его определение как разумного существа" (Чичерин, 1998). Являясь разумным и свободным, человек противопоставлял себя окружающему. Уже в этом проявляется высшая природа личности, считал Чичерин. От личности зависит, что признать своим в этом окружающем мире, сделать волевой выбор сообразно с индивидуальными целями. В факте выбора наличествует момент ограничения свободы определенной целью, мотивом. Однако личность, способная осознать и сохранить свою независимость от внешних определений, самоопределяется на основании собственных, присущих ей разумных побуждений.
"Отрицание всего частного и условного, идущее за всякую данную границу, приводит к понятию безусловно общего и необходимого. Это и есть присущая разуму идея Абсолютного, которая никаким опытом не дается, но которая, тем не менее, всегда существовала и существует в человеческом роде" (Чичерин, 1998). Чичерин в учении о праве никогда не соглашался на отчуждение абсолютного, как всеобщего разумного начала, от личности. По его мнению, только через личность метафизические начала входили как основной элемент во все общественные отношения. Личность является
"краеугольным камнем общественного здания". Индивидуализм служил основным началом всякого человеческого союза; без этого нет истинно человеческой жизни, нет ни права, ни нравственности (Чичерин, 1998).
Свобода интерпретируется Чичериным только как свобода лица. Анализируя доводы современной ему эмпирической психологии, которая в духе позитивизма отрицала само понятие личности, сводя его лишь к ряду психических состояний, связанных законом последовательности, Чичерин пришел к выводу, что позитивизм, как и материализм, ведет к разрушению самой идеи права, так как для него не существует субъекта - носителя безусловной ценности. Признавать за человеческой личностью безусловное достоинство - значит предполагать, что она есть нечто постоянное, нечто такое, что пребывает в потоке явлений. "Если бы личность была только временным, преходящим проявлением общей мировой сущности, - комментировал идеи Чичерина другой выдающийся философ и юрист кн. E.H. Трубецкой (1905), - ей могла бы принадлежать только временная, относительная ценность орудия: она была бы не целью, а только средством, а значит - бесправна... Только признание в человеке духовного начала может положить твердую, незыблемую границу между лицами и вещами". Таким образом, сама идея человеческой свободы оправдывается безусловным достоинством человеческой личности и теряет характер самодовлеющей ценности, какой она имеет в либерализме. Свобода становится орудием безусловного, воплощающегося в человеке. Пока человек стоит на животной ступени развития, он может делать зло не раздумывая, просто по внушению своих естественных влечений. Но как только он осознает себя свободным отрешиться от чувственных влечений и определяться чисто изнутри себя, на основании присущей ему идеи абсолютного, так действие, противное этому внутреннему самоопределению, представляется ему нравственным злом. Поэтому, хотя Чичерин и признавал, что склонность ко злу является прирожденным свойством человека, но все же человек может и должен свои поступки подчинять разумному закону, что и ведет к осуществлению разума во внешнем мире (Трубецкой, 1905).
Свободная воля составляет, таким образом, основное определение человека как разумного существа. В этом же заключается, по мнению Чичерина, и источник права. Сама идея права рождается не из идеи свободы как таковой, а из признания того, что человек является носителем сознания абсолютного, а потому, обладая свободой, может требовать ее признания от других. Важно отметить, что это моральное право является в то же время и моральной обязанностью.
Поскольку каждая личность обладает свободой и стремится расширить ее границы, появляется необходимость сделать это так, чтобы свобода одного не мешала свободе остальных, чтобы сильнейший не превратил других в орудия для осуществления посторонних им целей, чтобы каждая личность могла свободно развиваться, и чтобы были установлены твердые правила для разрешения неизбежных при совместном существовании споров. Именно поэтому, подчеркивал Чичерин, "право, как взаимное ограничение свободы под общим законом, составляет неотъемлемую принадлежность всех человеческих обществ" (Чичерин, 1998).
Изложенные идеи, казалось бы, весьма близки правовому учению И. Канта. Тем не менее, Чичерин никогда к кантианству не примыкал, видя в нем те же недостатки, что и у представителей ортодоксального либерализма в целом. Прежде всего, это отвлеченный схематизм. Поэтому, полагал Чичерин, это учение неприложимо к политическому союзу, где личное право подчиняется общественному началу и ограничивается требованиями последнего (Чичерин, 1897). Вслед за Гегелем Чичерин отвергал понятие естественного права как реального права, существующего вне и помимо государства. Право для него по своей сути позитивно. Это классическое консервативное правопонимание можно проиллюстрировать на примере чичеринской диалектики объективного и субъективного права. Субъективное право он определял как "законную свободу что-либо делать или требовать". Объективное же право есть сам закон, определяющий эту свободу. Задача права заключается в том, утверждал Чичерин, чтобы разграничить области внешней свободы, предоставленной каждому. И субъективное, и объективное право у Чичерина неразрывно связаны, ибо, по его определению, свобода только тогда становится правом, когда она освящена позитивным законом; закон же признает и определяет свободу. Указывая на важную роль субъективного права (так как источник права заключен не в законе, а в метафизической свободе), Чичерин в то же время подчеркивал, что право есть начало формальное и принудительное, чем оно и отличается от нравственности. Юридический закон поддерживается принудительной властью - нравственный закон обращается только к совести. Именно этим двояким отношением, по мысли Чичерина, ограждается человеческая свобода в обоих ее видах, так как если бы юридический закон не был принудительным, то внешняя свобода человека оказалась бы лишенной всякой защиты.
Таким образом, Чичерин понимал под правом определенное самостоятельное начало, не сводимое к нравственности. В то же время мыслителя неоднократно и справедливо упрекали за его
склонность (особенно это проявилось в ходе полемики с B.C. Соловьевым) противопоставлять понятия право и нравственность, даже разводить их по разным углам. Здесь Чичерин не нашел общего языка не только с Соловьевым, но и со всем течением "возрожденного естественного права", столь авторитетным в России в конце XIX - начале XX веков.
"Корень всякого права... есть свобода лица" (Чичерин, 1998). Но, определяя совокупность прав как конкретизацию человеческой свободы, Чичерин настаивал на их формальном характере. "С признанием личности неразрывно связано признание того, что ей принадлежит как последствие или произведение ее свободы. В противоположность этому правилу, определяющему конкретное приложение правды к разнообразию жизненных отношений, равенство остается отвлеченным или формальным началом, во имя которого общий закон одинаково распространяется на всех (Чичерин, 1998). Этот формальный характер определяется Чичериным как юридическая возможность действовать, которая присваивается лицу как таковому. Равенство в правах как отвлеченное и формальное условие не может быть реализовано в действительности. Высшая справедливость состоит в том, чтобы в реальной действительности "каждому воздавалось свое".
Б.Н. Чичерин, конструируя свою идею естественного права как средство проникновения в происхождение и суть действующего права, сделал основой метафизическую субстанцию - личность. Теория первичности идеи естественного права переносила правотворческие факторы в область человеческого сознания. Откровенная ссылка на недоказуемые метафизические начала делала доктрину Чичерина устаревшей в глазах теоретиков, признающих познание, опирающихся на естественные науки.
Параллельно с Чичериным, начиная с 80-х годов XIX века, концепция естественного права отстаивалась религиозным философом B.C. Соловьевым. Выступив в своей первой работе "Критика отвлеченных начал" (Соловьев, 1880) противником философского позитивизма, Соловьев не разделял и позитивистской интерпретации права и государства. В религиозном мировоззрении этого философа естественное право и следующее ему позитивное право были модусами религиозных начал. Концепция естественного права отстаивается этим идеологом, прежде всего, как имеющая методологическое значение для познания и оценки действующего права.
Будучи противником философского позитивизма, B.C. Соловьев видел и в юридическом позитивизме антипода своим правовым взглядам. Он называл односторонним и несоответствующим действительности воззрение, согласно которому "вся деятельность отдельных лиц (законодателей и юристов) должна составлять только в более отчетливом формулировании и систематизации исторических, органически выработанных правовых норм, .такой взгляд должен быть отвергнут, как односторонний и не соответствующий действительности". Соловьев, отыскивая специфические черты права, сочетал религиозные основы мировоззрения с кантианским объяснением сущности права. Этот философ указывал на индивидуалистическое начало как мир человеческой свободы. Каждая личность, по Соловьеву, имеет равноценное значение. Отсюда получается определение права: "Право есть свобода, обусловленная равенством" (Соловьев, 1899; 1880). Методология познания сущности права требовала полного разграничения порядка логического и порядка исторического. А исторический ряд познания права, опиравшийся на признание человека как на ".существо, не исчерпывающееся своим бытием для другого, а существующее как цель в себе и для себя", не мог обойтись без идеи естественного права.
Только через идею естественного права можно было, по мнению B.C. Соловьева, понять рациональную сущность права. "Понятия личности, свободы и равенства составляют сущность так называемого естественного права. Рациональная сущность права различается от его исторического явления или права положительного. В этом смысле естественное право есть та общая алгебраическая формула, под которую история подставляет различные действительные величины положительного права" (Соловьев, 1899).
В соответствии с традициями естественного права, B.C. Соловьев ставил вопрос о совмещении естественных прав личности в человеческом общежитии. Такие права, как власть издавать общеобязательные законы, власть судить по этим законам и власть принуждать к исполнению этих законов человека по закону разума и справедливости он признавал за государственной властью. Источником государственной власти и создаваемых ею законов служило естественное право, как "сверхправовое начало" (Соловьев, 1988). Однако концепция власти в философии B.C. Соловьева была связана с идеей особого рода теократии как государственной власти, признавшей верховенство преображенной церкви.
По мысли B.C. Соловьева, религиозная идея христианской любви должна была объединить людей в мистическое религиозное общество (теократию), тогда как государственная власть и действующее право были подчиненными этой цели средствами.
B.C. Соловьев принадлежал к мыслителям, которые, отрицая идеи социализма, в то же время не принимали современную им действительность. Учение о неизбежности и близости исторических
потрясений было свойственно мировоззрению этого философа. Соловьев обличал современный ему позитивизм (философский и юридический) за пронизывающее это мировоззрение убеждение в том, что "порядок и прогресс" - лозунг позитивизма - способны постепенно улучшить реальную действительность.
Как можно видеть, уже в 80-е годы XIX в. начали намечаться методологические различия в интерпретации естественно-правовых идей. Б.Н. Чичерин встретил критикой не только философские, но и правовые идеи B.C. Соловьева. Б.Н. Чичерин возражал религиозно-мистическим идеям B.C. Соловьева с позиции рационалиста-метафизика, утверждая, что историю человечества и роль права в истории можно познать, не обращаясь к средствам религии (Чичерин, 1880).
Своими прозрениями о близящихся исторических событиях XX века B.C. Соловьев был ближе к пониманию хода истории, чем Б.Н. Чичерин. Однако оба мыслителя называли "человеческое достоинство" неотъемлемым свойством личности, на которое не вправе посягать история.
6. Заключение
Свобода научного исследования является одной из форм утверждения свободы мысли и в процессе самоопределения относительно того или иного направления выступает как определенное предпочтение исходных начал философии и правоведения.
Там, где исследователь включал проблему правопознания в единый поток познания, требовался учет основ бытия (онтология) и принципов его познания (гносеология). В случае открытого методологического предпочтения конкретная правовая теория выступает как опирающаяся на один из исходных вариантов: религиозный, философско-метафизический, эмпирический (эссенциалистский или релятивный). Избрание первых двух вариантов как апостериорной основы облегчает исследователю трудоемкий процесс редукции в изучении новой группы исследований.
Доктрины конца XIX века сегодня можно оценить в свете XX века. Их правота могла быть доказана крахом опыта человеческой истории, однако этого не произошло. XX век показал, что человеческая свобода созидается конкретной историей. Создание жизнеспособных органов человеческого сообщества, плодотворность демократических учреждений без какой-либо идеализации их могут свидетельствовать в пользу живого опыта истории как имеющего основу в себе самом.
Но это не означает, что религиозные доктрины потеряли свою притягательность. Религиозный мистицизм всегда был силен интуицией.
Таким образом, юридический позитивизм, развившийся на почве философии позитивизма в тесной взаимосвязи с социологической теорией права и возрождением принципов естественных прав, привел к появлению в отечественной юридическо-философской мысли нового направления в теории права - психологического или эмоционального.
Невозможно становление права без эмоциональной сплоченности большинства граждан, которая обеспечивается синтезом принципов свободы и справедливости. Причем последний включает в себя также и справедливое распределение материальных благ в обществе. Свобода и справедливость как основополагающие принципы современного общества, нормы права как их определенное воплощение, принуждение и эмоционально-интеллектуальная поддержка как свойство этих норм связываются в единое целое. Подобный подход к пониманию права позволяет раскрыть такой его аспект как массовое добровольное соблюдение.
Литература
Бердяев H.A. Смысл истории. М., Мысль, с.119, 1990.
Гегель Г.В.Ф. Философия права. Соч. в 14 т. Л., Соцэкгиз, т.7, с.63-67, 188-189, 218-220, 1934. Гольмстен А.Х. Юридические исследования и статьи. СПб, тип. М.М. Стасюлевича, с.16-17, 23-24, 33, 1894.
Градовский А.Д. Собрание сочинений. СПб, тип. М.М. Стасюлевича, t.VI, с.413-417, 1901. Иеринг Р. Борьба за право. М, маг. "Книжное дело", с.58-60, 1901.
Иеринг Р. Дух римского права. 4.I. СПб, тип. В. Безобразова и К0, с.40-41, 317-318, 1875. Иеринг Р. Историко-общественные основы этики. СПб, изд. И. Юровского, с.12-21, 1896. Иеринг Р. Цель в праве. СПб, Н.В. Муравьев, т.1, с.16, 276-286, 295-306, 1881. Конт О. Курс положительной философии. СПб, Экон. тип., т.1, с.12, 1900.
Коркунов Н.М. О научном изучении права. Журнал гражданского и уголовного права, кн.4, 1882. Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб, гос. тип., с.24-25, 80-90, 1908-1909. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб, с.228, 260-264, 1898. Коркунов Н.М. Энциклопедия права. СПб, тип. М.М. Стасюлевича, с.386, 1883.
Муромцев С.А Патриции и плебеи в Риме. Юридический вестник, № 12, с.1-12, 1876. Муромцев С.А. Гражданское право Древнего Рима. М, тип. А.И. Мамонтова и К0, с.559, 1883. Муромцев С.А. Определение и основное разделение права. М, с.32-41, 87, 149-151, 1877а. Муромцев С.А. Очерки общей теории гражданского права. М., тип. А.И. Мамонтова и К0, с. 161, 194196, 223-228, 18776. Муромцев С.А. Рецепция римского права на Западе. М, с.116-127, 1886. Муромцев С.А. Что такое догма права. М., тип. А.И. Мамонтова и К0, с.14, 1885.
Пахман C.B. О современном движении в науке права. СПб, тип. Правительствующего сената, с.1, 27,
49, 58, 1882.
Пяткина С.А. Л.И. Петражицкий и его эмоционалистическая школа в системе правовых идей
отечественной юриспруденции. М., Б.И., с.11, 2000. Руссо Ж.Ж. Трактаты. М, Наука, с.173, 1969.
Соловьев B.C. Критика отвлеченных начал. М, Университетская тип., с.147-160, 509-615, 1880. Соловьев B.C. Оправдание добра. Соч. в 2 т. М., Наука, т.1, с.510-512, 620-625, 1988. Соловьев B.C. Право и нравственность. СПб, Я. Канторович, с.4, 10-11, 13, 1899.
Трубецкой E.H. Учение Б.Н. Чичерина о сущности и смысле права. Вопросы философии и психологии, кн.80, с.382-399, 1905.
Чичерин Б.Н. Мистицизм в науке. М, тип. Мартынова и К0, с.60-70, 81-83, 198-212, 1880.
Чичерин Б.Н. Государство и собственность. М., с.85-88, 1882.
Чичерин Б.Н. Политические мыслители древнего и нового мира. М, с.200, 1897.
Чичерин Б.Н. Философия права. М., типо-лит. И.Н. Кушнеров и К0, с.26, 60, 113, 226, 19006.
Чичерин Б.Н. Философия права. В кн.: Избранные труды. СПб, Изд-во С.-Петербургского ун-та, с.42,
50, 53, 73,76-78, 1997.
