CC BY
58
Философия
ББК Ю51
И. В. Ви шее
ФИЛОСОФИЯ НАУКИ И ПРОБЛЕМА ЕЕ ГУМАНИЗАЦИИ
Пока еще небольшой опыт преподавания нового аспирантского курса «История и философия науки», тем не менее, убедительно показывает, на мой взгляд, что он знаменует принципиально значимый шаг в нужном направлении совершенствования философской подготовки молодых специалистов в области научных исследований. Прежний курс по философии для аспирантов и соискателей довольно часто во многом дублировал студенческий, подготовку к вступительному экзамену по философии в аспирантуру и содержание самого экзамена. Теперь читается несравненно более специализированный и целенаправленный курс, который во всех своих основных трех разделах — и историческом, и посвященном общим проблемам философии науки, и философским проблемам частных наук — непосредственно служит профессиональной подготовке молодых ученых.
Вместе с тем в связи с этим возникла, по моему убеждению, необходимость обзорного курса по философии для тех, кто готовится к сдаче вступительного экзамена в аспирантуру по этой дисциплине и систематических экскурсов в область общей философии в процессе рассмотрения тех или иных тем по истории и философии науки. Иначе постоянно дают о себе знать, особенно на кандидатском экзамене пробелы в общефилософских знаниях и культуре аспирантов и соискателей. Кроме того, этот небольшой опыт однозначно свидетельствует — остается крайне актуальной задача должной реализации философского потенциала нового аспирантского курса. В данном отношений продолжает существовать немало проблем и организационного, и содержательного характера.
Это прежде всего, по моему мнению, относится к первому, историческому, разделу нового аспирантского курса. В отношении его существует довольно широкий диапазон мнений вплоть до исключающих друг друга. Некоторые преподаватели полагают, что этот раздел вообще не имеет никакого отношения к двум другим — ни к философии науки, ни к философским проблемам частных наук, следствием чего становится отказ кафедр философии от ка-кого-либо участия в работе аспирантов и соискателей над рефератами. Другие, напротив, считают, что реферат по истории науки должен быть в безраздельном ведении философских кафедр как органичный, неразрывно связанный с двумя остальными, компонент курса «Истории и философии науки». В последнем случае, как представляется, скорее всего, произошел бы возврат к прежней практике препо-
давания философии для аспирантов и соискателей, что было бы, разумеется, нежелательным поворотом в развитии событий. Возникает необходимость поиска оптимального решения данной проблемы.
На мой взгляд, принимая во внимание самые разные основания, включая зaинtepecoвaннocть преподавателей кафедр философии в оплате их труда, надо исходить из признания того, что они должны принимать участие и в данном виде педагогической работы. Однако преподавателю кафедры философии приходится проверять рефераты по истории науки в самых различных ее областях, в которых, чаще всего, он не может быть компетентен в необходимой степени. По этому аспекту реферата решающее слово, естественно, должно принадлежать научному руководителю аспиранта или соискателя. Но вместе с тем несомненно, что первый раздел курса не должен быть отделен «каменной стеной» от двух других его разделов.
Более того, я убежден, что необходимо разработать, в той или иной форме, требование, если и не в обязательном, то, по крайней мере, рекомендательном, использовании знаний, полученных по философии науки и философским проблемам частных наук. Характер и степень его выполнения должна будет влиять на оценку реферата по истории науки, которая, в конечном счете, как я полагаю, должна стать дифференцированной. Эта часть реферата и будет находиться в первую очередь в поле зрения преподавателя философии. Кроме того, обладая, как правило, необходимой эрудированностью, он сможет также, хотя бы в самом общем виде, воспринять и оценить историческую составляющую реферата, но главное, естественно, — мировоззренческую и методологическую. Такого рода «синтез» также непосредственно способствовал бы философской и специальной подготовке молодых ученых.
Однако в последнее время создается все более устойчивое впечатление, что научные руководители аспирантов и соискателей уделяют их исторической подготовке совершенно недостаточное внимание. Статистики, естественно, нет, но разного рода косвенные данные вроде содержания и оформления отзыва научного руководителя, сделанного явно непрофессионально, оценка реферата по пятибалльной системе, причем непременно высшим балом, очень далекого от реального качества работы, и т. п. свидетельствуют в пользу такого вывода. Наконец, бывало даже и так, что на прямой вопрос: читал ли Ваш научный руководитель рецензируемый реферат, следовал отрицательный ответ. При таком без-
Философия
ответственном отношении к делу реализовать должным образом несомненно значительный потенциал раздела по истории науки для профессиональной подготовки молодых ученых заведомо невозможно. Необходимо разработать систему мер, в том числе контрольных, чтобы повысить степень ответственности участников учебного процесса и отдачу знаний от изучения молодыми учеными истории тех отраслей науки, в которых они специализируются.
Вместе с тем стоит отметить то немаловажное достоинство нового аспирантского курса по истории и философии науки, что рецензентам-филосо-фам стало интереснее и полезнее готовить свои отзывы на рефераты. Их, естественно, очень разнообразные темы подчас весьма далеки от непосредственных педагогических и научных интересов преподавателей кафедры философии, но необходимость рецензирования рефератов поневоле приобщает их к различным областям знания, обогащая и расширяя эрудицию. И в самом деле, когда бы удалось ознакомиться, например, с историей развития криптографии, значением великих географических открытий для трансформации языков и т. п., если, понятно, преподаватель не работает в близких к ним направлениях. Между тем, очевидно, обретаемые таким образом знания могут быть использованы преподавателями кафедры философии и в педагогической, и в научной их работе. В то же время представляется, что темы аспирантских рефератов, посвященных отдельным ученым и их вкладу в развитие научного познания, каким бы интересным не было их содержание, соответствуют, скорее, серии «Жизнь замечательных людей», нежели требованиям кандидатского экзамена по истории и философии науки.
Что касается двух других разделов нового аспирантского курса, посвященных общим проблемам философии науки и философским проблемам частных наук, то занятия, как правило, проводятся на высоком теоретическом и методическом уровне, хотя и в этом отношении есть свои проблемы, которые регулярно обсуждаются на заседаниях кафедры. Главной же среди них остается посещаемость этих занятий, поскольку их посещение считается делом сугубо добровольным и не подлежащим сколько-нибудь жесткому контролю. Такое положение вещей также не способствует подобающей реализации потенциала нового аспирантского курса «История и философия науки». По мере накопления опыта его преподавания, несомненно, придется вновь и вновь обращаться к обсуждению этого круга вопросов.
Однако необходимо уже сейчас рассмотреть такую актуальную проблему, как гуманизация философии науки. По существу, именно в этой связи Т.Г. Лешкевич задается отнюдь не риторическим вопросом. «А где же нравственность, — вопрошает она, — эстетика, духовность, красота метафизики в
ее свободном смыслопостижении, антропософских устремлениях, ее метафоричность и человекораз-мерность, сапиентность, наконец?» [13, с. 156]. Одним из важнейших направлений решения ее главных аспектов, в том числе и поставленного круга вопросов, по моему убеждению, становится сегодня обоснование научно-оптимистических взглядов на современную ситуацию в стране и мире, а также будущее цивилизации, с одной стороны, и возможность реального достижения личного бессмертия и воскрешения человека — с другой.
Такой подход к происходящему и будущему призван противостоять пессимистическим, т. е. мрачным и унылым, умонастроениям, которые «успешно» нагнетаются средствами массовой информации, которые, по природе своей и техническим возможностям, концентрируют события негативного характера со всех концов мира в одном месте и в одно время, явно пренебрегая при этом положительными. Подобные умонастроения овладевают широчайшими массами людей, становясь нередко основанием, наряду с другими предпосылками, даже предметом философских обобщений вроде «перманентного кризиса», «пределов роста», «конца истории» и т. п.
Своего рода примером этого может служить также состоявшаяся в марте 2006 года в г. Саратове представительная Всероссийская научная конференция «Общество риска и человек в XXI веке: альтернативы и сценарии развития», материалы которой были опубликованы и стали достоянием относительно широкого круга читателей [14], в работе которой (к сожалению, только заочно) мне тоже удалось принять участие [8, с. 289—293].
В обзоре работы этой конференции было подчеркнуто, что ее участники «особое внимание» уделили «назревающему антропологическому кризису и его трем ключевым аспектам: 1) разрушение генофонда; 2) возрастающее воздействие стрессов; 3) генная инженерия как новое направление антропологического риска» [12, с. 24]. Эти точки, или узлы, риска, действительно, вызывают живой интерес и заслуживают самого серьезного обсуждения, в том числе в контексте аспирантского курса истории и философии науки.
Риски жизни человека, угрожающие его безопасности своими драматическими, а подчас и трагическими исходами, чрезвычайно разнообразны и вызывают вполне реальные опасности и понятные тревоги, несмотря, как правило, на незначительную их вероятность. Но вместе с тем нельзя не подчеркнуть, что они выявляют как раз те проблемы, на которых общество и отдельные люди должны сосредоточить свои усилия для их безотлагательного решения, т. е. опять-таки играют немаловажную положительную роль, уже одним этим также способствуя их решению. Естественно, внимание, прежде всего, привлекают к себе проблемы еще нерешенные, особенно волнующие и будоражащие вообра-
жение людей, однако нельзя упускать из поля зрения и не удостаивать упоминания успешно решаемой проблемы, а тем более уже решенные. Иначе картина происходящего невольно искажается. И сегодня есть вполне достаточные основания для оптимистического взгляда на настоящее и будущее, а значит, тем самым, для гуманизации реальной жизни и мировоззрения, включая философию науки.
Но особое значение для гуманизации и жизни, и мировоззрения, и философии науки имеет, на мой взгляд, научно-оптимистический подход к решению проблемы жизни, смерти и бессмертия человека, который поистине вынашивался русской философской мыслью, особенно на протяжении последних полутора столетий [7]. Такой подход>как мне представляется, наиболее полно и последовательно реализуется в современной концепции практического бессмертия человека и его реального воскрешения [4, с. 49—53; 5 и др.]. Примечательно, что до самого недавнего времени эта концепция ограничивалась лишь представлением о возможности достижения практического бессмертия человека, тогда как теперь она дополнена принципиально значимым дополнением и о реальной возможности его воскрешения [3,с. 109-—112; 9, с. 170—173]. Под этим углом зрения рассматривается и будущее цивилизации [10, с.754—755; и др.].
Используемые в данном контексте понятия требуют определенного уточнения. Понятие «бессмертие» применяется не в его абсолютном значении, как, например, в смысле «бессмертия души», а в относительном — именно как «практическое бессмертие», т.е. достижение человеком способности жить неограниченно долго, настолько долго, когда можно будет констатировать — он стал, практически бессмертным. Такого рода относительное бессмертие не исключает возможность смерти от тех или иных преимущественно внешних причин. Вследствие этого с объективной необходимостью возникает проблема восстановления человеческой жизни. Под «реальным воскрешением» и понимается возможность восстановления утраченной человеком жизни из его собственной клетки, из которой он сам как таковой и пришел в этот мир, на этот раз, согласно современным представлениям, посредством его клонирования, решив предварительно целый ряд проблем. Эти понятия, как мне представляется, наиболее адекватно выражают мировоззренческий смысл и альтернативность религиозно-мистическим вероучениям и технократическим решениям.
По моему мнению, эта тема может быть рассмотрена во всех трех разделах нового аспирантского курса «История и философия науки». В первом, историческом, его разделе она может заинтересовать не только биологов и медиков, но и представителей других отраслей научного знания, поскольку имеет также и общемировоззренческое значение. В 6-н теме второго раздела, философия науки, рассматри-
ваемая проблема может быть проанализирована, например, под углом зрения тенденции-смены смер-тнической парадигмы парадигмой бессмертничес-кой и в качестве одной из важнейших характеристик постнеклассического этапа в развитии науки и философии. Но особенно большие возможности для ее рассмотрения открываются в третьем разделе курса, посвященном философским .проблемам частных.наук, когда излагаются философские проблемы биологии, медицины и экологии. Их актуализация вызвана главным образом применением новейших биотехнологий, возможностью «модификации человека»^ обсуждением острых вопросов биоэтики и т. д. [6; 11].
В.С .Степин, говоря о назначении и роли философии, ;В том числе и в первую очередь современной, справедливо подчеркивает, что. «она всегда апеллирует к базисным ценностям социальной жизни. Она их обосновывает. Она способна выработать ядро новых мировоззренческих ориентаций и предложить их культуре» [15, с. 16]. И далее, как бы заключая эту мысль, он отмечает, что «философия призвана ответить на вопрос: в чем заключается система базисных ценностей современной цивилизации и что должно и может измениться в этой системе» [15, с. 16]. Я убежден, что настало время выдвинуть и предложить современной культуре новую базисную ценность социального и личностного бытия — мировоззренческую ориентацию именно на достижение реального личного бессмертия, в смысле практического бессмертия человека, и возможность его воскрешения в случае утраты жизни.
Оптимистический и гуманистический потенциал этого подхода поистине неисчерпаем. Каким бы ни было отношение к данной проблеме, к существующим, сегодня путям и средствам ее решения, философы не вправе игнорировать данный круг вопросов, все более широко обсуждаемых в настоящее время. Рассмотрение этих проблем в научно-опти-мистическом ключе будет прямо содействовать гуманизации философии науки.
Весь этот круг проблем должен рассматриваться под углом зрения тактических и стратегических задач их решения. Разумеется, о ближайших задачах говорить проще и надежнее, но их смысл и вектор нельзя должным образом понять вне связи с осознанием более отдаленных перспектив развития. Непосредственное и обозримое будущее решения проблемы достижения реального личного бессмертия и воскрешения человека наиболее полно и последовательно рассматривается в контексте иммор-тологии — науки о бессмертии. Это понятие было введено мною уже более тридцати лет тому назад [1, с. 155]. С тех пор мне не раз приходилось подчеркивать, что Homo sapiens — Человек разумный может и должен стать Homo immortalis — Человеком бессмертным [2]. Тем самым на смену прежне-
Философия
му, смертническому, гуманизму, который, в лучшем случае, требовал достойной старости и культуры умирания, грядет гуманизм бессмертнический, или иммортогуманизм, утверждающий ювенологичес-кое здоровье человека на уровне оптимальных параметров его телесной и духовной жизнедеятельности, реальное бессмертие и воскрешение.
Более отдаленной перспективой развития гуманизма представляется трансгуманизм. В этой связи Б.Г. Юдин, выступая на Круглом столе, посвященном проблемам модификации человека, отметил как раз, что «все большую силу набирает международное и междисциплинарное движение, которое называет себя трансгуманизмом» [16, с. 54]. Излагая ряд тезисов из его Декларации, он, в частности отметил следующий: «Трансгуманисты считают, что будучи широко открытыми по отношению к новым технологиям и приемля их мы имеем больше шансов обратить их себе на пользу, чем если мы будем пытаться запрещать их или им препятствовать» [16, с. 54]. Юдин тоже еще во многом склонен и к сомнениям, и к колебаниям, но все же создается впечатление, что обстановка для дискуссий по данному кругу вопросов становится все более благоприятной, а главное — конструктивной. И это весьма отрадно.
Сами трансгуманисты прилагают немало усилий для организации и развития Российского трансгуманистического движения (РТД) [17]. Ученый секретарь междисциплинарного семинара по трансгуманизму и научному иммортализму в г. Москве И. Кирилюктак характеризует это движение во вступительном слове к ряду трансгуманистических статей в журнале «Эволюция». «Трансгуманизм, — разъясняет он, — гуманистическая доктрина, провозглашающая возможность и желательность фундаментальных изменений человеческой природы» [17, с. 133]. Согласно этому гуманистическому мировоззрению, отмечает в статье «Влияние интеллекта на эволюцию человека или первая аксиома транс-гуманизма» В. Прайд, член Координационного совета РТД, «современный человек не является вершиной эволюции, но, скорее, началом эволюции вида Homo Sapiens» [17, с. 134].
Ту же мысль подчеркивает и развивает руководитель этого семинара и РТД И. Артюхов в статье «Трансгуманизм в России: исторические корни и современное состояние». «Трансгуманизм, — напоминает он, ■— относительно новая система взглядов, основанная на положении, что человек в его нынешнем состоянии является не конечной вершиной всей эволюции, а, скорее, началом нового ее этапа, который будет происходить не в силу слепого естественного отбора, а осознанно и целенаправленно, под управлением самого же человека» [17, с. 141]. И далее: «Трансгуманисты считают, что природа человека может и должна быть улучшена; одной из первых целей большинство из них видит победу над
старением и достижение неограниченной продолжительности жизни» [17, с. 141]. Наконец, в статье «Распространение в России трансгуманистических взглядов на научно-технический прогресс» Д. Медведев, член Координационного совета РТД, генеральный директор фирмы «КриоРус» [17], развивая этот, по существу, ноосферный подход, подчеркивает, в частности, последовательно научный характер трансгуманистического движения. «Трансгуманистический подход, — убежден он, — может развиваться только на базе рационального высокообразованного общества, поэтому союзниками трансгуманистов должны стать действующие в России движения гуманистической и рационалистической направленности (такие как движения скептиков, атеистов и гуманистов)» [17, с. 145]. Так что трансгуманизм становится все более заметным явлением в научной жизни России.
Очень отрадным также явлением, на мой взгляд, представляет собой пробуждающийся интерес к данному кругу вопросов со стороны политических движений, которые обогащаются новыми идеями и начинают обогащать ими других. Так, И. Герасимов, член МГК КПРФ, руководитель комиссии по науке и инновациям (инновационного отдела) МГК СКМ РФ приходит в статье «Бессмертие и коммунизм», в частности, к следующему принципиальной значимости выводу. «Очень важно, — полагает теперь он, — создать всем людям равные стартовые биологические, а не только социальные, условия, чтобы степень развития «генетического потенциала» путем «рекультивации» генов стала бы для каждого человека равняться ста процентам, а не как сейчас — у кого-то больше, у кого-то меньше» [18]. Такого рода проблемы решить без применения высоких технологий вряд ли возможно. Есть достаточные основания утверждать, что именно такой взгляд является сегодня поистине велением времени.
Жизнь, безусловно, самоценна. Но это утверждение должно перестать быть лишь звонкой декларацией. Жизнь может и должна обрести высокий смысл и долг. Науке, в том числе научной философии и философии науки, принципиально противопоказано тормозить решение, а тем более отказываться решать проблему в данной области исследований. Напротив, именно заинтересованное и активное участие в этой сфере научной деятельности, в том числе и в обсуждении актуальных проблем современности, включая теоретическое и практическое достижение реального личного бессмертия и воскрешения человека, непосредственно способствует формированию оптимистического мировоззрения аспирантов и соискателей.
Литература
1. Вишев, И.В. Геронтология и философия / И.В. Вишев // Философские науки. — 1974. — № 1 —С. 153—155.
2. Вишев, И.В. Гомо Имморталис — Человек Бессмертный / И.В. Вишев. — Челябинск : Изд-во ЮУрГУ, 1999,— 150 с.
3. Вишев, И.В. Достижение практического бессмертия человека и его реального воскрешения — двуединая задача / И.В. Вишев // Вестник Российского философского общества. — 2007. — № 2. — С. 109—112.
4. Вишев, И.В. Концепция практического бессмертия человека и его реального воскрешения / И.В. Вишев // Челябинский гуманитарий: сборник научных трудов членов Челябинского отделения Академии гуманитарных наук. — 2006. -— № 1. — С. 49—53.
5. Вишев, И.В. На пути к практическому бессмертию / И.В. Вишев. — М. : М3 Пресс, 2002. — 324 с.
6. Вишев, И.В. Научные традиции и научные революции. Типы научной рациональности / И.В. Вишев // Философия науки: Методические указания для аспирантов и соискателей. Раздел I, тема 6. — С. 13—16.
7. Вишев, И.В. Проблема жизни, смерти и бессмертия человека в истории русской философской мысли/И.В. Вишев. — М. : Академ. Проект,
2005,—432 с.
8. Вишев, И.В. Проблема реального бессмертия человека и его воскрешения в условиях риска / И.В. Вишев // Общество риска и человек в XXI веке: альтернативы и сценарии развития. — М.; Саратов,
2006. — С. 289—293,
9. Вишев, И.В. Проблема реального воскрешения человека: мировоззренческий и естественнона-
учный аспекты / И.В. Вишев // Вестник Российского философского общества. — 2005. — Ха 2. — С. 170—173.
10. Вишев, И.В. Проблема практического бессмертия и реального воскрешения / И.В. Вишев //Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24—28 мая 2005 г.): в 5 т. Т 4. — М. : Современные тетради, 2005. — С.. ,754—755.
11. Вишев, И.В. Философские,проблемы биологии и медицины / И.В. Вишев // Философия науки: Методические указания для аспирантов и соискателей. Раздел II, тема 1, занятие 3. — С. 23—26.
12. Заров, Д.И. Общество риска и человек в XXI веке / Д.И. Заров, Г.Н. Петрова, В.А. Фриауф // Вестник Российского философского общества. — 2006. — Х°3,— С, 23—36.
13. Лешкевич Т.Г. Парадоксы современной философии науки / Т.Г. Лешкевич // Вестник Российского философского общества. —■ 2007. — Х° 2. —
С. 154—158.
14. Общество риска и человек в XXI веке: альтернативы и сценарии развития. — М.; Саратов,
2006, —402 с.
15. Степин, B.C. Философия и эпоха цивилизационных перемен / B.C. Степин // Вопросы философии. — 2006. — Х° 2. — С. 16—26.
16. Человек. — 2006. — Ха 5. — С. 52—64,
17. Эволюция. — 2006. — X» 3. — С. 133—145.
18. http://www.kprf.ru/npaBfla.info/ (16.01.2007)
19. http://www.transhumanism-russia.ru
