CC BY
134
И. Ф. Кефели
ФИЛОСОФИЯ ГЕОПОЛИТИКИ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОГО ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ
Особенностью развития современного теоретического знания в гуманитарной сфере является возникновение новых областей знания на стыке нескольких сложившихся научных направлений. Так, еще на рубеже XIX-XX вв. геополитика зарождалась как одно из направлений политической географии (Ф. Ратцель, Х. Маккиндер) или же в качестве раздела политологии (Р. Челлен). Мировоззренческим основанием новой науки выступила «философия жизни» (В. Дильтей, Г. Риккерт), в соответствии с которой «государство является живым организмом, укорененным в почве» (Ф. Ратцель). Спустя столетие классическая геополитика трансформируется в глобальную геополитику (ее еще называют цивилизационной геополитикой), опирающуюся на значительно большее число отраслей научного знания. К тому же мировоззренческие и методологические основания глобальная геополитика заимствует из политической и социальной философии, философии культуры. В равной степени это касается расширения понятийного аппарата и разнообразия геополитических концепций. Помимо традиционных понятий территорий, суши, моря, номоса, географической оси истории, почвы, пространства, границы в содержание современного геополитического дискурса включаются новые понятия, например «геоцивилизация», «глобализация», «геополитический код», «геополитическая эпоха», «историко-культурная зона», «виртуальное пространство» и др.
По каким направлениям происходила трансформация классической геополитики в глобальную? Во-первых, это было связано с изменением содержания и направленности геополитических концепций. Во-вторых, с расширением круга акторов геополитических процессов в мире. В-третьих, на становление глобальной геополитики огромное влияние оказали цивилизационные детерминанты: культурная история, цивилизационная и этническая ментальность, принадлежность к историко-культурным зонам. Рассмотрим это подробнее. Для классической геополитики направленность концепций была связана с обоснованием роли и цели государства в геополитическом противоборстве и в связи с этим — с анализом природы государства и его функционирования в политическом пространстве.
Так, К. Виттфогель, исследуя первые шаги становления геополитики, ссылается на журнал “Zeitschrift fur Jeopolitik”, в одном из номеров которого его редакторы (К. Хаусхо-фер, Э. Обст, О. Мауль и Г. Лаутензах) опубликовали нечто вроде программы геополитики. Один из тезисов этой программы звучит так: «Геополитика стремится и должна стать “географической совестью государства”» (Виттгофель, 1929, с. 19). Ф. Ратцель,
© И. Ф. Кефели, 2006
один из основателей геополитики, в работе «О законах пространственного роста государств» (1901 г.) сформулировал семь законов, один из которых определяет зависимость роста государств от роста культуры, а другой выявляет причину экспансии в разнице культур соседних государств. Иначе говоря, в основаниях геополитической мысли изначально присутствовала цивилизационная парадигма, которая обрела свою методологическую значимость в глобальной геополитике. В то время, на рубеже Х1Х-ХХ вв., государство представляло собой исключительного актора международных отношений, порожденного Вестфальской системой мира. В настоящее время многие авторы заявляют об эрозии Вестфальской системы, объясняя это тем, что, наряду с государствами, акторами выступают негосударственные образования — межправительственные организации, транснациональные корпорации, геоцивилизации, которым от государства транслируется ряд геополитических функций. У Ратцеля государство предстает организмом, «в составе которого известная часть земной поверхности играет настолько существенную роль, что все свойства государства определяются свойствами народа и его территории» (Ратцель, 1898, с. 52).
Столь же категоричным в интерпретации государства как исключительного актора международных отношений был другой основатель геополитики — Р. Челлен. Он выделял пять сторон жизни государства — географическое пространство, народ, хозяйство, общество, управление — и назвал геополитикой тот раздел политической науки, или государствоведения, который изучает географические факторы существования и развития государства. Ориентация геополитических концепций на выявление роли государства в современной, глобальной геополитике связана с анализом полярности мира (одно-, би- или многополярности) в исторической динамике и выяснением вопроса о том, какая держава или блок держав будут у руля глобального управления.
Иная направленность геополитического анализа была задана Х. Маккиндером. Это проблема больших пространств, территорий и мирового лидерства над ними. Государство предстает как часть мирового организма, внутри которого появляются претенденты на мировое лидерство, в первую очередь в Евразии. Причем у британского геополитика речь идет о большом пространстве не в географическом, а в политическом смысле. «Баланс геополитического могущества, — заявлял он, — в каждый конкретный момент является, безусловно, с одной стороны, результатом географических, также экономических и стратегических условий, а с другой — относительной численности, мужества, оснащенности и организации конкурирующих народов» (Маккиндер, 2003, с. 29).
Так, на протяжении столетия геополитическая мысль эволюционировала от органи-цистского видения государства, взращенного географической средой и выступающего в качестве единственного актора геополитического противоборства на международной арене, до признания множественности политических акторов, ключевую роль среди которых начинают занимать геоцивилизации (см.: Кефели, 2004). В связи со сказанным вряд ли можно признать конструктивной точку зрения С. Б. Переслегина, который предлагает выделять в современном глобализованном мире четыре основные цивилизации:
Запад, Восток, Юг и Север (русская цивилизация) (см.: Переслегин, 2005, с.123-127). Рисуемая таким образом крупными мазками геополитическая картина современного мира вряд ли может выступить конструктивным основанием для глобального политического прогнозирования и управления. Более того, подобная картина предельно упрощает реальный расклад геополитических сил в утверждающемся многополярном мире.
Глобальная геополитика обретает свои контуры в принципиально новом социокультурном пространстве. Дело в том, что классическая геополитика возникла и получила первоначальное развитие как силовая геополитика, которая исповедовала тезис К. Клаузевица о войне как продолжении политики иными средствами. Таковой геополитика оставалась и на протяжении «холодной войны», которая инициировалась речью У. Черчилля в Фултоне в марте 1946 г. и, как ответ на вызов, — официальной военной стратегией СССР (на Западе ее называли «доктриной Соколовского»). В последней, в частности, отмечалось, что «по своей политической, социальной сущности новая мировая война будет решающим вооружённым столкновением двух противоположных мировых социальных систем» (Военная стратегия,1968, с. 253). На протяжении десяти послевоенных лет развивалась первоначальная фаза противостояния сверхдержав. Необходимо отметить, что военная стратегия, опирающаяся на ядерное оружие, постепенно обрела политическое выражение в концепции мирного сосуществования. Силовая геополитика явилась продуктом прометеевской культуры, получившей развитие и освятившей в своих духовных интенциях индустриальную эпоху. Человек — покоритель природы, всячески исхитряющийся черпать ее ресурсы и аналогично относящийся к социальному миру, что нашло выражение в силовой геополитике. К середине ХХ в. потенциал прометеевской культуры заметно стал угасать. Человечество столкнулось с глобальными проблемами (в первую очередь это была необходимость предотвращения термоядерной войны, разумного использования природных ресурсов и охраны окружающей среды). Рецепты для их решения давала научно-техническая революция. Она же ознаменовала переход от индустриальной к постиндустриальной эпохе. Тогда же стала формироваться новая социокультурная парадигма. Место прометеевской культуры все более заметно, хотя еще далеко не в полном объеме, стала занимать новая культура, ориентирующая человека на выживание в глобальном мире — природном и социальном.
Вектор социокультурной динамики должен, очевидно, быть направлен на утверждение «новой культуры мира», которая исходит из признания многообразия геоцивилизаций, толерантности идеологий, политических культур, конфессий, а также на отказе от логики конфронтации и на утверждении логики компромисса и сотрудничества. В методологическом плане анализ социокультурной динамики создания «новой культуры мира» целесообразно осуществлять на базе цивилизационного, формационного и геополитического подходов (см.: Кефели, 2004, с.171-177). Причем объединяющим началом здесь выступает общий предмет исследования — геополитическая эпоха как конкретно-историческая форма проявления политического времени.
Императивами новой социокультурной парадигмы выступают:
1) постмодерн как ревизия философских оснований модернизма и постмодернизм как пересмотр, переоценка мира искусства модернизма — в духовной жизни. Достаточно четко, на мой взгляд, пограничную ситуацию между модерном и постмодерном обозначил П. Козловски. Задаваясь вопросом, «какие признаки свидетельствуют в пользу того, что мы живем в момент всемирно-исторической смены эпох — модерна постмодерном...», он дает вполне корректный ответ: «Спор модерна и постмодерна идет не столько о констанции факта, сколько о решении вопроса, обрел ли проект модерна свое завершение или, ввиду более важных перспектив, от его полного осуществления можно отказаться» (Козловски, 1997, с. 21). Иначе говоря, определение границ между культурными эпохами геополитическими — это задача выявления конкретного содержания и направления геополитического времени, которое детерминируется константами цивилизационного времени. В равной степени мы должны включить в структуру наших исследований представления о цивилизационном пространстве (это и историкокультурные зоны, и ойкумены, и метрополии и т. д.), которое в сфере взаимодействия политических акторов (государства, межправительственные организации, транснациональные корпорации, геоцивилизации) обретает контуры геополитического пространства;
2) стратегия устойчивого развития — во взаимоотношениях общества и природы. Стратегия устойчивого развития, как известно, была впервые представлена в качестве рабочего документа для конференции ООН по окружающей среде и развитию, которая проходила в Рио-де-Жанейро в 1992 г. В документах, предваряющих работу этой конференции, устойчивое развитие понималось как «развитие, которое удовлетворяет потребности настоящего времени, но не ставит под угрозу способность будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности» (Наше общее будущее, 1989, с. 50). Для осуществления подобной связи настоящего и будущего необходимы новые методы мышления, новые моральные и ценностные критерии оценки взаимоотношения общества и природы. В данном случае смысл философских рассуждений по поводу становления глобальной геополитики заключается в выявлении характера детерминации геостратегии и полярной структуры мира закономерностями развития и функционирования биосферы. Стратегия устойчивого развития и новая парадигма культуры как способа выживания в окружающей среде выступают императивами построения мировой политики и глобального управления;
3) глобальная геополитика — в сфере мировой политики. Надо сказать, что с самого начала глобальных исследований в отечественной социальной науке прослеживалось четкое понимание цивилизационного развития в единстве решения социокультурных, экономических и политических задач. Это отмечал в свое время академик Н. Н. Иноземцев. История мировой цивилизации в контексте глобальных исследований, по его мнению, стала рассматриваться как «история решения, с одной стороны, проблем взаимоотношения человека с природой, с окружающим его миром и, с другой —
проблем развития самого человека как личности, социально-экономического, политического, культурного прогресса общества, а также проблем отношения между государствами и народами» (Глобальные проблемы, 1981, с. 5, 251-255). В начале XXI в., когда в число акторов мировой политики стали включаться геоцивилизации, мировая политика и глобальное управление должны менять свое содержание и назначение: необходимо создание единого цивилизационного пространства, объединяющего геоцивилизации. Глобальная геополитика становится при этом одним из основных средств переустройства мира.
Поначалу у меня было желание назвать философию геополитики как новую область политической философии геофилософией. Но вовремя взял в руки книгу Ж. Де-леза и Ф. Гваттари «Что такое философия», где геофилософия интерпретируется авторами как ретерриториализация в национальном государстве некогда единой философской мысли, идущей от греков и обретающей потому национально выраженный характер. Философское мышление пространственно, поскольку выражает дух конкретного народа в условных и реальных границах национального государства. Поэтому для обозначения новой предметной области философского знания будем пользоваться понятием «философия геополитики». Философия геополитики — это сравнительно новая область политической философии. Теоретический статус философии геополитики в недрах политической философии стал определяться в последнее десятилетие. Пожалуй, достаточно явной предпосылкой философской рефлексии геополитических реалий стала концепция столкновения цивилизаций С. Хантингтона. Ключевым явился его тезис о том, что водораздел основного конфликта между цивилизациями находится в сфере культуры, а не экономики либо идеологии. Признание социокультурной доминанты в межцивилизационных отношениях дало толчок, с одной стороны, отходу от доктрин классической геополитики (географический детерминизм, механистическое противопоставление Суши и Моря, военно-политическое противостояние стран и блоков), а с другой — утверждению новых акторов на мировой политической сцене, в том числе геоцивилизаций. Вместе с тем в контекст современных геополитических исследований довольно активно включаются идеи Н. Я. Данилевского о культурно-исторических типах, «человеческой географии» П. Видаль де ля Блаша, евразийской геополитики П. Н. Савицкого и Г. В. Вернадского, концепции пассионарности Л. Н. Гумилева и др.
Ренессанс геополитической мысли, в частности, в нашей стране, чему во многом содействовал Л. Н. Гумилев, получил воплощение в геополитике с «человеческим лицом». А это говорит о том, что геополитика, некогда оперировавшая понятиями пространства, территории, силы, национального интереса, обратилась и к человеку, осознающему себя геополитической силой, действующим лицом геополитических процессов.
В столь существенных изменениях социогуманитарного знания находит выражение динамика геополитических процессов, определяемая цивилизационными, социокультурными и экономическими факторами. Динамика геополитических процессов получает выражение в смене полюсов силы (вариации многополярного, биполярного и однопо-
лярного миров), что, в свою очередь, обусловлено культурным генофондом, цивилизационной принадлежностью больших и малых государств. А раз речь заходит о динамике геополитических процессов, то философия геополитики получает обоснование в социокультурной методологии, в том числе глобальной истории, одним из направлений которой является историческая геополитика. Иначе говоря, история и философия геополитики предстаёт как новая отрасль теоретического знания, объектом которой выступает диалектика временных и пространственных изменений в жизни геоцивилизаций.
Насыщение геополитической аналитики философской рефлексией продиктовано потребностью выявления места и роли человека в глобальных геополитических процессах. Человек не может и не желает оставаться слепым исполнителем геополитических законов. В пространстве глобальной геополитики человек — это и носитель локального цивилизационного генотипа, и выразитель социокультурной доминанты в хозяйственной деятельности, языке, образе мыслей, и исполнитель политической воли. В глобальной геополитике гуманизм оборачивается к вопрошающему мыслителю новой гранью — это уже не прометеевский гуманизм покорителя природы, а глобальный гуманизм устроителя единого дома на Земле.
Геополитика обрела свое действующее лицо — человека, принадлежащего к той или иной цивилизации, привязанного к определенной историко-культурной зоне, веками пестующей образ жизни и образ мысли. Современные геоцивилизации характеризуются множеством параметров экономического, социокультурного, этноконфессионального порядка. И уже в силу этого философия геополитики имеет право на свое место в системе философского знания. Более того, такое заявление может быть аргументировано тем, что сама геополитика в последние два десятилетия вошла в новую фазу своего развития — фазу глобальной геополитики.
Глобальная геополитика понимается как современный этап развития геополитики, на котором акторами геополитической жизни выступают не только государства, но и транснациональные корпорации, международные и межправительственные организации, геоцивилизации. В данном контексте по-новому прослеживается философско-методологические и теоретические основания геополитики. В частности, речь идет о географическом детерминизме как методологической основе классической геополитики, а философия геополитики предстает как направление политической философии, которое выявляет бытие политического в контексте социокультурной динамики. Особое внимание следует уделять сравнительному анализу современных геополитических школ и идей, которые, отталкиваясь от классических представлений, выражают новые социальные реалии, тенденции развития и цивилизационную память. Это касается, в частности, региональной и цивилизационной геополитики. Предметом тому могут служить исследования России как части Азии в геополитической и цивилизационной динамике на протяжении последних пяти веков.
В оправдание своего первоначального желания отмечу, что философия геополитики в своем русском варианте заключает такие импульсы развития, как естественнонауч-
ная мысль К. И. Арсеньева, Л. И. Мечникова, В. И. Ламанского, Д. И. Менделеева, В. П. Се-менова-Тян-Шанского и др., историософские идеи Ф. И. Тютчева и Н. Я. Данилевского, историцизм С. М. Соловьева и В. О. Ключевского, евразийская геополитика П. Н. Савицкого, Г. В. Вернадского и Л. Н. Гумилева. Не претендуя на полноту охвата воззрений указанных выше ученых, следует выделить те из них, которые наполняли содержанием ключевые понятия геополитики — «пространство», «граница и центр», «территория», «геоцивилизация», «геополитические закономерности» и др. Так, базовые геополитические понятия территорий пространства, границы были детально разработаны еще в середине XIX в. К. И. Арсеньевым в работе «Статистические очерки России». Арсеньев детально описывает западную, южную, восточную и северную границы России, предваряя описание следующим положением: «Границы государства можно и должно рассматривать в различных отношениях: физическом, коммерческом, военном и политическом; и чтобы судить правильно, счастливое или невыгодное местоположение имеет какое-либо государство, надобно рассматривать его во всех сих отношениях. Часть невыгоды в одном отношении вознаграждается или перевешивается преимуществами в другом».
Предпринятое Арсеньевым описание границ дало ему основание для оценки пространства России (он, пожалуй, одним из первых, наряду с Д. А. Милютиным, стал использовать понятие пространства в геополитическом, говоря современным языком, смысле) в указанных выше отношениях. В частности, отмечая уникальность местоположения России в политическом отношении, Арсеньев обращает внимание на то, что ни одно государство не имеет такого влияния на Сушу, как Россия. Поэтому «сопредельная или соседственная важнейшим державам Европы и Азии, Россия ... должна иметь политические отношения ко всем и сильно действовать на судьбу многих народов». По сути, Арсеньев предвосхитил появившуюся в 1904 г. статью Х. Маккиндера «Географическая ось истории», в которой вводится понятие хартленда для обозначения России-Евразии. Наконец, Арсеньев дает характеристику России в военном отношении. Оно, по его мнению, такое, какое «только можно желать, и какое необходимо для сохранения безмерных ее пределов. Если Северный и Восточный (Тихий. - И.К.) океаны и обширные пустынные земли представляют мало выгод для торговли, зато они совершенно обеспечивают внешнию безопасность государства и делают его доступным только с западной и южной стороны» (Арсеньев,1848, с. 2, 23, 24). Опираясь на данные переписи населения Российской империи 1897 г., учитывая особое месторасположение России «между молотом Европы и наковальней Азии» и признавая мессианскую роль России, Менделеев предложил выделить три центра страны: политический центр, центр поверхности и центр народонаселенности. Политический центр связан с местонахождением столицы. Два других центра не совпадают друг с другом вследствие неравномерности расселения жителей. Для развития страны, полагал Менделеев, важно, чтобы центр народонаселенности приближался к центру поверхности, а потому перемещался с севера на юг и с запада на восток. На основании математических расчетов Менделеев
определил местонахождение центра поверхности в Енисейской губернии между Обью и Енисеем в районе г. Туруханска. Центр этот, по суждению ученого, еще долго будет оставаться пустынным, лишь «выработка на Русском Севере минеральных богатств изменит такое течение дел» (Менделеев,1906, с. 130, 141). В свою очередь, центр наро-донаселенности находится в Тамбовской губернии между городами Козлов и Моршанск. В ряду геополитических воззрений концепция Д. И. Менделеева заслуживает пристального внимания, поскольку это не чисто умозрительные построения, а суждения, построенные с учетом количественных и качественных характеристик геополитического статуса России.
В развернутой форме политико-географическую концепцию Семенов-Тян-Шанский изложил в вышедшей в 1928 г. работе «Район и страна». Здесь он предложил рассматривать три территориальных типа могущественных владений, основой классификации которых является опять же географический фактор. Таковых типов три: «1. Кольцеобразная система. 2. Клочкообразная. 3. Система “от моря до моря”, или чрезматерико-вая». Давая характеристику каждой из этих систем, Семенов-Тян-Шанский оценивал преимущества и недостатки каждой из них. Так, «кольцеобразная система» возникала на побережьях «средиземных морей» и со временем расширялась в глубь окружающих материков. Примерами таких систем являлись античные цивилизации Древней Греции и Древнего Рима. Неизбежный распад этих систем, как считал автор, происходил вследствие роста народонаселения на соседних материках и перенесением центра народо-населенности в глубь материковой зоны.
«Клочкообразная система» характерна для островных и полуостровных государств, которые, обладая сильным флотом, реализуют свою геополитическую активность, захватывают другие территории и континенты, налаживают торговые пути, способствующие установлению мировых хозяйственных связей. Примерами такого типа систем ученый называет Испанию, Голландию, Великобританию.
«Чрезматериковая система», по мнению Семенова-Тян-Шанского, является определенного рода антиподом «клочкообразной системы». Здесь каким-либо государством захватывается внутри материка обширная территория, «одним концом упирающаяся в одно из омывающих его морей, а другим — в другое». Геополитическая активность подобного рода государств (в качестве примера автор называет Персию, Россию, США) направлена на строительство и овладение водными и сухопутными коммуникациями и на внутриконтинентальную колонизацию. Как полагает ученый, «чрезматериковая система» отличается от других своей масштабностью, массивностью, континентальной целостностью и имеет все природные «задатки прочности». Главный недостаток подобной системы он усматривал в разности потенциалов освоенности территории, с которой начинается колонизация (для России это ее европейская часть) и где она заканчивается (Дальний Восток). «При столкновении с соседями, — предупреждал Семенов-Тян-Шанский, — “чрезматериковое” государство легче всего подвергается блокаде со стороны соприкасающихся с ним морей и хотя бы временным захватом со стороны их побе-
режий; последнее же обстоятельство уничтожает всю суть системы “от моря до моря” и обессиливает страну». Каков ход разрешения этого геополитического парадокса? Подобно тому, как в свое время Д. И. Менделеев писал о необходимости приближения центра народонаселенности к центру поверхности, Семенов-Тян-Шанский утверждал необходимость доведения географического центра «государственной территории по возможности до одинаковой густоты населения и степени экономического развития». Географический центр территории России отдален от центра народонаселенности на 3 тыс. км. (в США — на 100 км), поэтому «чрезматериковое государство» нуждается в длительных периодах «великого покоя» для сближения трех центров страны. Эти периоды «великого покоя» всегда сопряжены с динамикой колонизации. Если последняя реализуется в клочкообразной системе как «борьба с пространством» посредством мощного морского флота, то для «чрезматерикового государства» победа над пространством достигается значительно большими усилиями. Так, Семенов-Тян-Шанский прогнозировал сооружение «меридиональных чрезматериковых путей», один из которых должен был связать Европу с Африкой. Этот путь, по мнению ученого, должен был начинаться «нашей Мурманской магистралью, направиться через центр Русской равнины на Кавказ, отсюда поперек главного Кавказкого хребта, далее поперек Малой Азии в Сирию, от нее через Суэцкий канал в Египет, из Египта через восточно-африканские территории на Капштадт (Кейптаун. — И. К.)» (Семенов-Тян-Шанский, 1928, с. 160, 162, 193, 194). По сути дела, Семенов-Тян-Шанский, определив политическую географию как науку об установлении пространственных взаимоотношений территориального могущества отдельных человеческих сообществ, дал одно из первых определений геополитики в отечественной науке.
А. Е. Снесарев делает следующий шаг в объяснении сил, определяющих могущество государства. Если Милютин полагал таковыми силами территорию (страну), народонаселение и государственное устройство, то Снесарев определяет могущество государства наличием таких компонент, как территория, силы и средства. Под силами он понимал народонаселение и вооруженные силы государства, а под средствами — естественные богатства страны, т. е. «капитал войны»: промышленность, финансы, железные дороги, технику. Снесарев вплотную подходит к формулировке направлений геополитической стратегии России, исходя из определения предмета военной географии, который состоит в «изучении могущества государства (страны) в его географическом отражении. Под военным могуществом, — уточняет ученый, — в данном случае будем разуметь способность государства вести всякую войну с доведением до победного конца» (Снесарев, 1924, с. 330).
В 20-х годах ХХ в. взлет геополитической мысли в Советском Союзе оборвался последней открытой публикацией статьи А. Радо «Геополитика» в Большой Советской Энциклопедии. В последующие десятилетия само понятие геополитики было изъято из научного оборота в отечественной литературе либо интерпретировалось как одно из проявлений буржуазной науки. Радо определял геополитику как учение о географиче-
ской обусловленности политических явлений. Привлекают интерес указанные им семь универсальных геополитических закономерностей: 1) тяготение континентальных стран к морю; 2) стремление к завоеванию противоположного берега или овладение целым морским бассейном; 3) перерастание через океан; 4) овладение морскими путями и проливами; 5) реки как носители исторического развития; 6) большие реки как национальные или государственные границы; 7) система рек как фактор сохранения государства (см.: Радо, 1929, т. 4, с. 390-391).
Правда, в те же 1920-е годы геополитические сюжеты разрабатывались русскими учеными, которые возглавили евразийское движение в эмиграции. Это были в первую очередь П. Н. Савицкий и Г. В. Вернадский. Само по себе евразийское движение было более представительным. С. Б. Лавров, ссылаясь на еще одного основателя евразийства — Н. С. Трубецкого, пишет о сотне сторонников евразийства (Лавров, 2000, с. 104). Однако П. Н. Савицкий и Г. В. Вернадский были не только основателями евразийства как идеологии «народа России-Евразии», но придали ему четкий геополитический подход. Г. В. Вернадский в «Начертаниях русской истории» осуществил геополитический анализ истории России. Так, комментируя схемы, показывающие «ритмичность государственно-образующего процесса, он писал следующее: «.нынче (Вернадский опубликовал «Начертания» в Праге в 1927 г. — И. К.) Евразия представляет собой такое геополитическое хозяйственное единство, какого ранее она не имела. Поэтому теперь налицо такие условия для всеевразийского государственного единства, каких раньше быть не могло» (Вернадский, 2000, с. 25). П. Н. Савицкий, по признанию ряда авторов, — первый русский геополитик, хотя, как это следует из изложенного выше материала, таковыми можно считать и В. П. Семенова-Тян-Шанского, и Д. А. Милютина, и А. Е. Снесарева (как военных геополитиков).
Однако факт остается фактом: в отечественной науке геополитическая мысль в первой половине ХХ в. находилась на достаточно высоком уровне. Во всяком случае, евразийство в своих исторических начертаниях, с одной стороны, получило мировоззренческие импульсы из русской культуры «серебряного века», а с другой — обусловило российский вариант геополитики. В заключение следует еще раз отметить, что глобальная геополитика и философия геополитики тесно коррелируют друг с другом на современном этапе развития социогуманитарного знания.
Литература
Арсеньев К. И. Статистические очерки России. СПб., 1848.
Вернадский Г. В. Начертания русской истории. СПб., 2000.
Виттгофель К. Геополитика, географический материализм и марксизм // Под знаменем марксизма. 1929. № 2-3.
Военная стратегия. М.,1968.
Глобальные проблемы современности / Под ред. Н. Н. Иноземцева. М., 1981.
Кефели И. Ф. Судьба России в глобальной геополитике. СПб., 2004.
Козловски П. Культура постмодерна. М., 1997.
Лавров С. Б. Лев Гумилев. Судьба и идеи. М., 2000.
Маккиндер X. Дж. Географическая основа истории // Классики геополитики, XX век: Сб. статей / Сост. К. Королев. М., 2003.
Менделеев Д. И. К познанию России. СПб., 1906.
Наше общее будущее: Доклад Международной комиссии по окружающей среде и развитию. М.,
1989.
Переслегин С. Б. Самоучитель игры на мировой шахматной доске. СПб., 2005.
Радо А. Геополитика // Большая Советская Энциклопедия. Т. 4. М., 1929.
Ратцель Ф. Политическая география // Землеведение. 1898. Кн. 1-11.
Семенов-Тян-Шанский В. П. Район и страна. М.; Л., 1928.
Снесарев А. Е. Введение в военную географию. М., 1924.
