Философема «Русская душа» в музыке XX века Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

УДК 008 (47) (091) "19"

Т. П. Самсонова Философема «русская душа» в музыке XX века

В статье рассматривается символ-понятие «русская душа» как философская категория, присущая русскому менталитету и культуре. В творчестве Г. В. Свиридова философема «русская душа» обрела высокий художественный смысл и историческую связь с традиционными основами русской музыки. Произведения Свиридова обращены к современному человеку и призваны формировать в нём широкий аспект духовных качеств: нравственных, эстетических, патриотических. Так, абстрактная философская категория «душа» (см. Платон, Аристотель и другие философские течения) наполняется в музыке Свиридова конкретным содержанием и имеет большое воспитательное значение в современной русской культуре.

The article discusses the concept of the conceptual symbol «the Russian soul» as a philosophical category, inherent in Russian mentality and culture. In creative work by G. V. Sviridov the philosopheme "the Russian soul" has gained high artistic sense and historical relationship with the traditional foundation of Russian music. Sviridov's works are addressed to modern man and designed to generate in him a dimension of spiritual qualities, moral, aesthetic and patriotic. So in Sviridov's music an abstract philosophical category of "soul" (see Plato, Aristotle and other philosophical schools) is filled with some specific content and has great educational value in contemporary Russian culture.

Ключевые слова: философема, «русская душа», музыка, творчество, духовность, современность, воспитание.

Key words: philosopheme, «Russian soul», music, creativity, spirituality, contemporary, education.

Философема «русская душа» относится к вполне устойчивым символам-понятиям, наряду с «русской идеей» и «русским характером», которыми описывается в контексте философской антропологии совокупность специфических черт, присущих русской культуре и отечественному менталитету [6, с. 454-455]. К рассмотрению этой философемы сквозь призму музыкальной культуры автор уже обращался в одной из монографий1. В данной статье попробуем уточнить и развить высказанные представления на примере творчества Г. В. Свиридова.

© Самсонова Т. П., 2016

1 См.: Самсонова Т. П. Феномен человека в музыкальной культуре. СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2007. С. 66-85.

Как известно, язык музыки - особая звуковая система, со своим богатым арсеналом воздействия на эмоциональную сферу духовной жизни человека. Воспитательное воздействие музыки на становление человеческой личности известно с древнейших времен - это аксиома. Однако особенности развития русской культуры, философии, литературы, поэзии и музыки создали свой «строительный материал» для русской духовности.

Как отразилась «русская душа» в отечественной культуре? Что использовала музыка в «строительстве» «русской души» помимо музыкального звука и звукового потока (континуума)? Какую роль играло «слово» в русской музыке? Как соотносится диалектика развития «русской души» с музыкально-историческим процессом? Вот ближний круг вопросов, на которые прямо или косвенно можно найти ответы в музыке Г. В. Свиридова, в использованных им поэтических и духовных текстах, в общем смысловом звучании, обращенном к «русской душе». Своим видением и слышанием русской истории композитор создал удивительный мир, вбирающий в себя прошлое и настоящее, неповторимое и особенное, имеющее непосредственное отношение к «русской душе».

Русская музыкальная культура, как часть духовной культуры народа, дает возможность проследить диалектику развития «русской души» на достаточно широком историческом поле: от принятия христианства на Руси по настоящее время. Размышляя над процессом христианиации Руси в Х-Х1 вв., академик Д. С. Лихачев писал:

«Русский язык оказался способным выразить все тонкости отвлеченной богословской мысли, воплотить в себе изощренное ораторское искусство церковной проповеди, передать сложное историческое содержание всемирной русской истории, воспринять в переводах лучшие произведения общеевропейской литературы» [3, с. 29-30].

Евангельское «В начале было Слово...» - ключевое понятие в духовном развитии Древней Руси. Обращение к «слову» происходило и во время богослужения, и при толковании Священного писания и жития святых, и в проповедях с христианской интерпретацией мироздания. На этой основе складывались особенности миросозерцания, сознания и состояния души древнерусского человека.

«Слово» (Логос) дает понимание «всеобщего закона», основы миропорядка: Логос «вечен, всеобщ и необходим» (Гераклит); Логос, как совокупность платоновских идей, посредник между Богом и сотворенным миром (Филон). В христианстве «Слово» несло вербальный ряд, а в невербальном аспекте - образ христианского понимания мира, возможность выражения внешних смыслов. Именно «слово» давало в храме раскрытие положений христианского учения, оно, постоянно звучащее,

произносимое по-разному, обладало как бы различными «интонационными облачениями» [1, с. 15], имело прямую силу воздействия.

Музыка, как часть синкретического единства, входила в целостное художественное восприятие архитектуры собора или маленькой церкви, иконописи и иконостаса, церковного пения, ритуальных движений. От момента рождения и до смерти древнерусский человек находился под воздействием этой системы на сознательном и бессознательном уровне. Весь церковный ритуал направлял его к созерцательному углублению в трансцендентные идеи христианского учения. Церковный ритуал - доминанта духовной жизни древнерусского человека. При этом бытовало и чисто внешнее благочестие - иконопо-читание, пост, литургия, псалмы, что составляло ежедневную «работу» души. На специфическую особенность «слова» в древнерусском сознании указывают отечественные ученые (М. Н. Громов, В. В. Мильков), отмечая «преимущественное развитие образно-поэтического миропонимания, что опиралось на весь предшествующий человеческий опыт. Древнерусское «слово-образ» стало хорошо приспособленным для художественного выражения мира идей после крещения Руси» [2, с. 30]. Помимо образного наполнения, «слово» в древнерусском языке отмечено особой распевностью, что связано с фонетической особенностью русской речи. Как отмечал Д. С. Лихачев:

«.. .преобладание в Древней Руси обиходных, "обрядовых", "деловых" жанров сказалось между прочим на одной их особенности, резко обозначившейся в их стиле: все они рассчитаны для произнесения вслух. Это сказывается в ритме, рассчитанном для пения или чтения вслух.» [4, с. 66].

Музыка Г. В. Свиридова - явление громадного масштаба, где органично впитана фонетическая особенность русской речи, её распевность. Свиридов продолжил многовековую традицию русского вокально-хорового искусства. Связь с народным искусством ощущается и в эстетической позиции композитора, опирающейся на ясное гармоническое восприятие мира, и в тематике произведений, обращенных к русской земле, русскому человеку, и в образном строе и эмоциональной атмосфере музыки, глубоко эпической по своему существу. Внутренняя суть музыки Свиридова глубоко русская, в ней отразился богатый духовный мир человека. Как справедливо отмечала Е. А. Ручьевская:

«Ценность музыки Свиридова не только в многообразии тем, не только в обращении к широкому кругу жанров, к разным областям поэзии, но, прежде всего, в богатстве и сложности содержания самой музыки. Хрупкая нежность и мощь природы, ликование, дрожь восторга и душевное сокру-

шение, одиночество, ностальгическая грусть, вечное и сиюминутное, заоблачные дали и вещественные атрибуты бытия, горькая радость последнего свидания, мысль о безжалостной необратимости времени вместе с мыслью о непреходящем, вечном, о бессмертии народа - всё это не только в разных произведениях (иногда значительно удалённых друг от друга по времени создания), но и в одном цикле, и в одной его части может быть слито воедино. Это и создаёт поле напряжения в музыке Свиридова, здесь основа её интонационного богатства» [5, с. 215].

В своих раздумьях о прошлом и настоящем Свиридов раскрывает то, что объединяет разные эпохи и мировоззрения. В его творчестве находим необыкновенное разнообразие тем и сюжетов, ощущаем огромную роль слова, дополняющего эмоциональную стихию музыки понятийным началом. Музыка Свиридова в союзе со словом учит, каким должен быть человек, зовёт не поддаваться соблазнам мещанства, потребительству, цинизму, утилитаризму; композитор противопоставляет этому «негативу» возвышенный строй поэтических, романтических чувств и мыслей.

Мудрость и ясность Пушкина, романтизм Блока, интеллектуализм Пастернака, социальная конфликтность Есенина, благородство Бернса, философия Тютчева, народная песня и духовный стих - весь этот поэтический мир привлекает Свиридов к союзу с музыкой, чтобы воспитывать душу человека на возвышенных и прекрасных началах. Время в музыке Свиридова необычайно насыщенно и значительно -композитор избирает предметом своего искусства наиболее важные процессы в природе, социальной жизни и душе человека. В его искусстве есть что-то космическое, недаром он так любит медленные темпы, торжественные звучности. В мелодиях его нет легких, скользящих нот - каждая нота подчеркнута и весома. Если же Свиридов создаёт быструю музыку, то это - стихия необыкновенной силы, размаха и безудержной энергии, как будто много ее, этой энергии, скапливается в медленных состояниях и потом стремительно вырывается наружу.

В 1956 г. Свиридов создал вокально-симфоническую «Поэму памяти Сергея Есенина» - знаковое произведение для своего времени. Здесь смысл исторических событий выражен с временной дистанции, что сообщило произведению особую глубину. Впервые в русской культуре великий поэт России обрел полновесное звучание в музыке. Эта грандиозная фреска, воспевающая гимн природе с бескрайними российскими просторами («Край ты мой заброшенный»), где природа олицетворяет стихийные народные силы («Поет зима, аукает») и революционный вихрь грандиозного напряжения чувств («Небо - как

колокол, месяц - язык»). Русская природа, народ и революция обретают вселенское звучание в этом произведении. В последующих произведениях композитор, не теряя присущего ему чувства величия, значительности и эпичности, обращается к темам более сложным по смысловому содержанию. Проблемы усложняются, но нравственный ориентир, точка отсчета остаются незыблемыми. Таков вокально-хоровой цикл на стихи С. Есенина «Деревянная Русь» (1964). Это небольшое четырехчастное произведение глубоко символично: юный герой уходит в странствие, как и целое поколение молодёжи после революции и гражданской войны. Годы странствий имели разные пути: путь смирения и веры («Я странник убогий») и путь бунтарства («Не ищи меня ты в Боге»). Герой вместе со всей страной выбирает второй путь - бунтарства и строительства новой жизни.

В разных произведениях композитор стремился выразить основные начала русской души, её углублённую созерцательность. В маленькой трёхчастной кантате «Снег идёт» (1957) на стихи Б. Пастернака (первое обращение в русской музыке к поэзии Б. Пастернака) одна часть имеет название «Душа». Этот музыкальный образ-символ глубокой внутренней сосредоточенности, отрешённости от земной суеты полон тягостных размышлений: «Душа моя, печальница, / О всех в кругу моём, / Ты стала усыпальницей / Замученных живьём...».

Достаточно частым было обращение композитора к религиозной тематике. Среди первых в этом направлении назовем «Маленький триптих» (1964) - одно из немногих произведений Свиридова, написанное только для симфонического оркестра. Это пример музыки нового типа, образовавшейся в результате перенесения в оркестровую область идей и принципов, найденных композитором в вокальной и хоровой области. Оркестр в этом произведении звучит как хор без слов. В музыкальном стиле «Маленького триптиха» духовное и светское начало скрещиваются в виде двух потоков ассоциаций: культового хорала и народной песни; скрещиваясь, они выражают обширную гамму чувств - любовь и смирение, раздумье и гордость. Во многих сочинениях Свиридов использует конкретные духовные тексты и жанры религиозного искусства.

Могучий многовековой пласт древнерусской хоровой музыки издавна привлекал Свиридова и питал своими истоками многие его вокальные и хоровые произведения. Уникальны в этом отношении «Три хора из музыки к трагедии А. К. Толстого "Царь Федор Иоаннович"» (1973). В первом из них - «Покаянный стих» - используется текст, датируемый XV в. Покаянный стих делится на три смысловые части (темы смерти, страшного суда и загробной жизни). Композитор оста-

новил свое внимание лишь на первой части этого стиха: «Окаянные и убогие человече, век твой кончается, и конец приближается, а суд страшный готовится». Главным и единственным становится общечеловеческий мотив «memento mori». Музыкальной первоосновой «Покаянного стиха» послужил напев выдающегося русского распев-щика ХУ1 в. Федора Крестьянина. Начальная мелодическая строка -цитата - определила и дальнейший стиль музыкальной речи. Переход от цитаты к авторскому развитию материала почти незаметен. Во втором хоре - «Молитва» использованы слова тропаря «Богородич-на» (гимнографическое произведение, посвященное Богородице), возраст которого теряется в глубине тысячелетней истории славянской гимнографии. Музыка, созданная композитором на этот текст, вызывает в памяти суровый аскетизм русских средневековых песнопений, выраженный в сумрачном, приглушенном тембре низких мужских голосов. Для третьего хора - «Любовь святая» композитор взял текст канонического стиха более позднего происхождения (Х1Х в.). Музыкальная тема стилистически соответствует интонациям и попевкам знаменного роспева. Строгое хоральное многоголосие, на фоне которого парит чистейший высокий звук солирующего сопрано, излучает ровный тихий свет. Последнее опубликованное произведение Свиридова в этом жанре - «Песнопения и молитвы» (1994). Многочисленные неопубликованные рукописи композитора, оставшиеся после его смерти, свидетельствуют о постоянном и глубоком погружении в религиозную Вселенную «русской души».

Музыка Свиридова - искусство добрых начал. В ней много светлого и тихого. Среди произведений Свиридова нет ни одного, где специально изображалось бы зло. И хотя есть скорбные, горькие, трагические моменты, драматизм, накал, отчаяние, но и они устремлены к высокому предназначению человеческой души и гармонии с миром.

Сквозная тема творчества Свиридова - тема обновления России, которая присутствует во многих произведениях: в «Поэме памяти Сергея Есенина», в «Патетической оратории» (1959) на стихи В. Маяковского, в поэме «Деревянная Русь» (1964) и в поэме «Отчалившая Русь» (1977) для голоса и фортепиано на стихи С. Есенина. В музыке и словах в обобщённо-философском плане находит выражение тема судьбы Поэта и неразрывной его связи с Родиной, народом, его высокое предназначение («Поэт-Солнце») и органичная связь с природой («Небо - как колокол»).

В музыкальной поэме «Отчалившая Русь» достигло особой концентрации тяготение Свиридова к высокой символике народного образного мышления, к притче, иносказанию. Парящая в небе птичья

стая - это главный символ «Отчалившей Руси», светлый и одновременно трагичный образ, заполняющий пространство всей музыки. Эта поэма - сложное, многоплановое, многослойное произведение, обра-щённое к библейской символике, где образы Христа и Иуды символизируют свет и тьму, добро и зло, где с образом Христа сливается образ святой Руси, света, солнца и грядущего обновления России. Ассоциации с колокольным звоном - традиционная черта русской классической музыки (М. Мусоргский, Н. Римский-Корсаков, С. Рахманинов). В поэме «Отчалившая Русь» «колокольность» присутствует в большом смысловом диапазоне, носителем которого выступает фортепианная партия, аккомпанирующая певцу-вокалисту. Здесь «олицетворять» колокол может и один фортепианный звук («По осеннему кычет сова...»), и интервал («Симоне, Пётр...Где ты? Приди...»), и аккордовое трезвучие («Где ты, где ты, отчий дом, гревший спину за бугром?»), и септаккорд с побочными тонами («О, Родина, счастливый и неисходный час!»), когда мощное многозвучие фортепианной партии ассоциируется с радостным колокольным перезвоном в широком звуковом пространстве.

В поэме «Отчалившая Русь» весьма важна философская составляющая содержания, которая может быть понята как мистерия о вечном мифе русского сознания - мифе о граде Китеже. Смысловыми нитями «Отчалившая Русь» ассоциируется с ушедшим в иное пространство Китежем в мистической опере Н. А. Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» (1907). Мотивы религиозные, мотивы безумия и предательства, мотивы вознесения и преображения, трагическое пламя гибели-спасения - вот что объединяет эти два шедевра. Миф о граде Китеже рождён был страшной и часто не оставляющей надежды историей России, но музыка Свиридова сохраняет ощущение надежды даже в апокалиптической перспективе: «О, верю, верю, счастье есть! Ещё и солнце не погасло!».

В музыке Свиридова простая внешне гармония переливается таинственными красками, аккорды, широко расположенные в пространстве, создают по определению музыковедов так называемый «синьаккорд», который рождает ощущение бездонного, уходящего ввысь пространства. Во многих произведениях Свиридова звучит этот чистый, «небесный», умиротворяющий аккорд, словно душа человека устремляется к Богу. Оркестровая ткань у Свиридова всегда красочна. Чарующая мягкость струнных дополняется активным использованием звенящих инструментов и регистров, духовые не составляют плотной непрерывной гармонии, а вторгаются для индивидуальной зарисовки

того или иного образа. По праву музыка Свиридова к пушкинской «Метели» - «Вальс» и «Романс» - вошла в русскую классику XX в.

Органическая принадлежность Свиридова к русской культуре ясна и очевидна. Исток музыки Свиридова, ее сила - в глубинном течении духовного бытия композитора. Свою творческую позицию композитор выразил не только музыкой, но и следующими словами:

«Художник призван служить, по мере своих сил, раскрытию Истины Мира. В синтезе Музыки и Слова может быть заключена эта истина. Музыка - искусство бессознательного. Я отрицаю за музыкой мысль... На своих волнах (бессознательного) она - музыка - несет Слово и раскрывает сокровенный тайный смысл этого Слова. Слово несет в себе Мысль о Мире (ибо оно предназначено для выражения Мысли). Музыка же несет Чувство, Ощущение, Душу Мира. Все они образуют Истину Мира» [7, с. 125].

Весь строй творчества Г. В. Свиридова - это как бы музыкальное воплощение философемы «русская душа». В качестве «строительного материала» Г. В. Свиридов использовал богатый духовный арсенал русской культуры, который направлял композиторское вдохновение и мастерство по определённому руслу. Глубина и многоплановость музыки Г. В. Свиридова дают основание полагать, что каждое новое поколение найдёт в ней созвучные для себя мысли и чувства, ибо возвышенная красота и захватывающая эмоциональная сила этой музыки - неисчерпаемый эстетический ресурс, в котором человеческая душа может черпать утешение, поддержку и веру.

Список литературы

1. Герасимова-Персидская Н. А. Русская музыка XVII в. Встреча двух эпох. - М.: Музыка, 1994. - 125 с.

2. Громов М. Н., Мильков В. В. Идейные течения древнерусской мысли. -СПб.: Русский православный институт, 2001. - 959 с.

3. Лихачев Д. С. Вступительная статья // Повесть временных лет. - М.: РАН, 1950. - 624 с.

4. Лихачев Д. С. Исследования по древнерусской литературе. - Л.: Наука,1986. - 401 с.

5. Ручьевская Е. А. Работы разных лет. Т. 2. О вокальной музыке. - СПб.: Композитор, 2011. - 503 с.

6. Сапов В. Русская идея // Русская философия. Малый энциклопедический словарь. - М.: Наука, 1995. - 624 с.

7. Свиридов Г. В. Музыка как судьба (мемуары) / сост., автор пред. и комм. А. С. Белоненко. - М.: Молодая Гвардия, 2002. - 798 с.