CC BY
269
УДК 24.04.14
ФЕНОМЕН ЦИВИЛИЗАЦИИ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ НАУЧНЫХ ВОЗЗРЕНИЙ П.А. СОРОКИНА
В.Н. Алалыкин-Извеков
Международное общество сравнительного изучения цивилизаций (ISCSC), США, Вашингтон. e-mail: vlad_ai@yahoo.com
В процессе анализа наиболее значительных работ великого российско-американского социолога, философа, психолога и педагога Питирима Александровича Сорокина выявляется знаменательная эволюция его научных воззрений на феномен цивилизации. Несмотря на ошибочное определение феномена цивилизации только лишь как культурного феномена, П.А. Сорокин решительно вводит его в научную парадигму и тем самым в значительной степени способствует становлению новой фундаментальной области - «цивилизационики».
Ключевые слова: цивилизация, цивилизационная теория, теория цивилизаций, цивилизационика
Сорокин завершил конференцию несколькими автобиографичными, церемониальными и поздравительными по своему характеру замечаниями. Он отметил свою первоначальную неохоту посетить конференцию, а также свой пессимизм относительно её качества. Однако, к счастью, он был удивлён превосходным качеством и сфокусированностью дискуссий. Качество возрастало с каждым днём. Сейчас он оставляет конференцию убеждённым в необходимости и важности цивилизационного анализа, в необходимости конгрессов подобных данному, который он рассматривает как уникальный. Он характеризует изучение цивилизаций как миссию.
М. Паленсия-Рот. «На плечах гигантов: Встреча в Зальцбурге в 1961 г.»
На протяжении своей уникальной академической карьеры российско-американский педагог, философ и социолог П.А. Сорокин опубликовал около сорока книг и около пятисот статей и эссе [5, с. 25; 8, с. 6], анализируя феномен цивилизации в самых важных своих работах [9, 12, 13]. Из-за стремительной глобализации и связанной с нею глубокой и многосторонней трансформации мира интерес к макроуровневым социокультурным образованиям, а также к долговременным социокультурным процессам в настоящее время возрастает, стимулируя более системные, а также, что наиболее важно, более научные исследования данного многостороннего, а следовательно, «трудноуловимого» феномена.
Данная публикация представляет весьма знаменательную эволюцию взглядов П.А. Со-
рокина на данную тему путем анализа нескольких значительных работ ученого, опубликованных в течение почти 30 лет. В них входят «Социальная и культурная динамика» (1937), «Общество, культура, личность: их структура и динамика. Система общей социологии» (1947), «Современные исторические и социальные философии» (1963) и «Социологические теории сегодняшнего дня» (1966). В своих фундаментальных работах ученый применил в отношении цивили-зационных теоретических исследований сложный научный аналитический аппарат, достигнув в результате цель более системного понимания данного сложного феномена, однако не сумел распознать тот факт, что феномен цивилизации не принадлежит исключительно к сфере культуры, а следовательно, всестороннее научное исследование его должно производиться в рамках значительно более обширной научной области, чем культурология.
В наших предыдущих публикациях мы высказали предположение, что данная область науки о цивилизации в настоящее время находится в стадии своего становления, предложили ее теоретико-методологическое обоснование, а также проиллюстрировали предлагаемый нами подход при помощи определенного числа концептуальных моделей [1, 3]. В некотором смысле мы продолжаем с той точки, где остановился П.А. Сорокин, а потому в данной публикации мы признаем и высоко оцениваем роль П.А. Сорокина в развитии цивилизационной теории.
Социальная и культурная динамика (1937).
В ранние годы своей научной карьеры П.А. Сорокин исповедовал позитивистский подход к социокультурному динамизму истории, пока разрушительные катаклизмы Первой мировой войны (1914-1918), российской революции (1917) и гражданской войны (1917-1923) не изменили радикальным образом его мировоззрение. Результаты 10-летних усилий ученого объяснить динамику социокультурных процессов ныне известны как четырехтомный «opus magnum» «Социальная и культурная динамика» (далее упоминаемая как «Динамика»).
Ученый пристально анализирует свой опыт во введении к этому монументальному труду: «Данная работа явилась результатом моих усилий понять хотя бы часть того, что происходило в социальном и культурном мире вокруг меня. Я не стыжусь признать, что мировая война (Первая мировая война, A.-И.) и большая часть того, что произошло после нее, было ужасающим для тех, кто, в согласии с превалирующими течениями социальной мысли начала двадцатого столетия, верил в прогресс, революцию, социализм, демократию, научный позитивизм и многие другие «измы» того же сорта. К счастью или к несчастью, я сражался за эти ценности, за что тяжко поплатился. Я ожидал прогресс мира, а не войны; бескровную реконструкцию общества, а не кровавые революции; гуманность в благородном обличии, а не массовые убиения, все более совершенную форму демократии, а не автократические диктатуры; прогресс науки, а не пропаганду и авторитарные тирады вместо правды; всестороннее развитие человека, а не впадение в варварство. Война была первым ударом по этим концепциям. Мрачные реалии российской революции явились вторым. Если бы кто-либо серьезно предсказал в 1913 г. даже небольшую долю того, что с тех пор произошло в действительности, он был бы объявлен сумасшедшим. И, тем не менее, то, что тогда казалось абсолютно невозможным, произошло в действительности». [7, с. 9].
Сорокин продолжает свою мысль относительно эволюции концепции: «Все это, естественно, привело к постоянной постановке вопросов. Каковы были причины, поводы и
смысл этих неожиданностей? Изученные мною ведущие принципы социальной науки не слишком помогли в моих умственных усилиях. Безмолвно, искренне, только для себя, я начал размышлять, исследовать и искать ответ. Это личный поиск продолжался ряд лет. В течение долгого времени я нащупывал свой путь во тьме. Я выдвигал и находил неадекватными различные гипотезы. После многих проб и ошибок вырисовалась центральная идея данной работы. Шаг за шагом она разваливалась и выкристаллизовалась. После предварительных проб на истинность, я предпринял ее систематическую разработку... Результатом является данный комплект томов» [7, с. 9].
Работая над своим монументальным трудом, ученый обнаружил, что «неизведанная территория», куда его привел поиск «истины в последней инстанции», является «игровой площадкой» других гигантов и, желая того или нет, обнаружил себя в обществе выдающихся философов истории. Он размышляет о научной области, которую он «возделывает»: «Из всех полуисторических дисциплин, которые она напоминает, она ближе всего к тому, что часто называют философией истории. Поскольку почти все великие социологические системы являются частью философии истории и поскольку большинство великих философий истории представляют собой что-то вроде социологии культурных перемен, у меня не было никаких возражений по поводу использования данного названия теми, кто заинтересован в определении данной работы» [7, ^ 9].
Осознав, что его собственная «философия истории» представляет собой всего лишь одну из макротеорий, которые пытаются объяснить эволюцию «социокультурного мира» с различных перспектив и точек зрения, П.А. Сорокин никогда не устает анализировать научные и творческие достижения своих предшественников, а также предпринимать попытки увязать свои концепции с другими теориями великих социокультурных явлений и систем. Одними из самых влиятельных, а также сравнимых по масштабу с сорокинскими работами в области философии истории, в то время были труды по происхождению и эволюции цивилизаций Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера и А. Тойнби.
Поначалу П.А. Сорокин находит их концепции цивилизации неопределенными, несистемными, а следовательно, «не-научны-ми». Цивилизация как предмет исследования отсутствует в индексе «Динамики», а читатель отсылается к «культуре». [7, с. 713]. Вместо цивилизации ученый предлагает концепцию «культурной суперсистемы», теорию которой он блестяще и глубоко разрабатывает. Мишел Ричард напоминает нам основные положения данной теории в своем Предисловии к «Динамике».
«Данные Сорокина относительно греко-римской и западной цивилизаций демонстрируют конфигурацию колебания между тем, что он называет «сенсуальными» и «идеальными» системами ценностей. В «сенсуальный» период все аспекты жизни доми-нируются материалистическим мировоззрением, и, особенно во время «активной» сенсуальной фазы, процветают экономические и научные виды деятельности. В период «пассивной» фазы превалируют гедонистические ценности, а в последней, «циничной» стадии «сенсуальная» ментальность отрицает все, даже самое себя. Идеальные периоды, напротив, духовно ориентированы и социальные отношения являются скорее семейственными, чем контрактными. Идеальные периоды прогрессируют от «аскетичных» к «активным» (экспансионистским) менталитетам, однако в конечном итоге деградируют в «фидеизм» (отчаянное желание верить).
Когда цивилизация cменяет одну из данных «суперсистем» на другую, она проходит через штормовой транзитный период, обозначенный подъемом в интенсивности и масштабах войн и революций, а также общей социальной дезорганизацией (с возрастанием коэффициента криминальности и психических заболеваний, проблемами в семейных отношениях и т.д.). «Закон поляризации» Сорокина гласит, что хотя в такие периоды возрастает насильственное и эгоистическое поведение, тем не менее, существует уравновешивающий рост альтруистического поведения (любовь, самопожертвование и взаимопомощь). В то же время в данные периоды все более принудительными становятся формы властного управления. Иногда впрочем возникает гармоническое сочетание наилучших элементов обеих суперсистем; слияние
веры, разума и эмпиризма. Хотя такие «идеалистические» периоды, видимо, короче по времени по сравнению с двумя другими суперсистемами, однако в любом случае временная протяженность переменна для всех трех. История повторяется не в деталях (как у Ницше), а только лишь в общих контурах.
Что же, однако, служит причиной данных сдвигов? С целями объяснения перемен Сорокин предлагает два принципа. Первым является принцип «имманентного детерминизма»; социокультурная система, подобно биологической системе, развивается согласно присущим ей потенциальным возможностям. Внешние факторы могут лишь ускорить либо замедлить развитие системы, однако они не могут изменить природу самой системы... Вторым является «принцип лимитов», который гласит, что число основных культурных форм является небольшим и что бесконечное продолжение развития в одном направлении невозможно. И сенсуальный, и идеальный принципы являются односторонними и неполными; чем более исключительным и доминантным становится принцип, тем более возрастают его ограничения. В конце концов он истощает свой творческий потенциал и начинает ослабевать, позволяя противоположному дополняющему принципу в очередной раз взять верх [8, а 8-11].
Согласно «раннему» Сорокину, таково решение проблемы «философии истории», которая, согласно мнению ученого, является величественной, даже если временами ужасающей, процессией гигантских «культурных суперсистем», без конца сменяющих одна другую в процессе социокультурной эволюции. В других своих работах мы подробно анализируем данный подход, а также иллюстрируем его определенным числом концептуальных моделей [3].
Общество, культура, личность. Их структура и динамика: система общей социологии (1947).
В этом энциклопедического формата томе П.А. Сорокин анализирует современные ему цивилизационные теории, в основном Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера и А. Тойнби. Ученый также продолжает развивать свою теорию «культурных суперсистем», по сути,
не принимая анализируемые теории и посвящая всей теме «цивилизаций» в массивном 742-страничном фолианте всего несколько страниц.
Классификация современных ученому теорий цивилизаций может быть найдена в главе 35, именуемой «Концепция культурных систем», которая входит в часть 7, носящую название «Динамика культурных процессов». П.А. Сорокин вкратце представляет классификации Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби и А. Крёбера, а также подчеркивает исключительную важность культурных систем в противоположность культурной эклектике для выживания и процветания социальных групп [9, с. 539-540].
Более детальный анализ вышеупомянутых теорий мы обнаруживаем в главе 43, носящей название «Модусы изменения систем, 'цивилизаций' и 'скоплений'» и входящей в состав части 7 «Динамика культурных процессов» [9, с. 638-643]. Ученый предлагает нам рассмотреть следующую триаду взаимозависимых вопросов: 1) являются ли цивилизации ОаткеШ («едиными целостностями»), причинно-следственными объединениями либо просто свалкой социальных и культурных «скоплений»; 2) каков модус их изменений; 3) отражает ли «одновариантная» модель развитие всех «цивилизаций».
Вначале П.А. Сорокин анализирует «природу цивилизаций». Рассматривая теории своих оппонентов, ученый задается следующим вопросом: «Если их цивилизации не являются значимыми системами, что же они тогда собой представляют?» Почему и как эти мыслители пришли к заключению, что они являются единствами? Ответ на второй вопрос есть - они спутали два различных явления: «организованную» и «как бы организованную» группу и культурную систему. Сама их классификация «цивилизаций», египетской либо сумерской, греческой или римской, арабской либо иранской, китайской или индийской, является в действительности классификацией социальных групп, а не культурных систем.
Даже в качестве классификации социальных групп это не совсем последовательно. Большинство их «цивилизаций» в действительности представляют собой языковые группы, подобно односвязным государст-
венным группам либо нациям в нашем понимании; трехсвязным группам, объединенным связями общего языка, государства либо территории; другие же представляют собой частично территориальные и частично религиозные группы. Такая «цивилизация», как греческая, является прежде всего греческой языковой группой, поскольку Греция едва ли когда-либо была объединена в одну нацию либо одно государство. Такие «цивилизации», как римская, спартанская либо оттоманская, являются, в основном, государственными группами, поскольку Спарта отличалась от других греческих государств не языком, а тем, что являлась независимым государством.
То же является справедливым относительно Оттоманской империи, с ее множеством покоренных языковых групп, обладающих различными религиями и обычаями и так и не амальгамированных в единую нацию. Такие «цивилизации», как «российская», «китайская» или «иранская», в основном идентифицируют нации. Такие «цивилизации», как описанные Тойнби «буддийская китайская», «исламская», «индийская» либо «ближневосточная христианская», являются в основном религиозными или территориальными группами.
Наконец, такие «цивилизации», как «эллинистическая», даже не представляют собой какую-либо организованную группу; во время кратковременного покорения Александром Македонским, эллинистический мир представлял собой конгломерат групп, не объединенных ни государством, ни языком, ни религией, ни территорией, ни какой-либо другой связью. Еще менее того она представляла собой даже отдаленно объединенную культуру. Если исключить присутствие разрозненных греческих колонистов, эллинизированных варваров, а также поверхностное распространение различных фрагментов греческой и римской культуры, социального либо культурного единства не существовало. Словом, эллинистический мир представлял собой колоссальную «свалку» самых разнородных социальных групп, культурных систем и конгломератов [9, с. 640].
Заключив, что ни одна из «цивилизаций» в ее совокупности не может считаться «закрытой причинно-следственной системой»,
П.А. Сорокин обращается ко второму вопросу, а именно, модуса цивилизационной эволюции: «Противоположно утверждениям Данилевского, Шпенглера и Тойнби, ни одна из взятых в своей совокупности «цивилизаций» не способна изменяться в том значимом и причинно-следственном единстве, в каком изменяются реальные системы и суперсистемы. Ни одна из «цивилизаций» не способна изменяться как единая причинно-следственная система. Не будучи значимым и причинно-следственным либо даже просто причинно-следственным единством, ни одна из цивилизаций не может возникнуть как единая система; они не могут расти, проходить стадии детства и зрелости и затем угасать, поскольку социальные и культурные свалки не способны рождаться, органически расти, а затем умирать.
То, что не представляло собой единства, не может расти как единство и оно не может быть дезинтегрировано, поскольку оно никогда не было интегрировано. Все сделанные их авторами на неправильной основе общие заключения относительно единства таковых «цивилизаций» являются несостоятельными. Для того, чтобы это проиллюстрировать, проанализируем «смерть цивилизаций», так категорично констатируемую сторонниками рассматриваемой теории. Во-первых, едва ли какая-либо из их «цивилизаций» когда-либо угасла т ^о(о, как единый организм. В действительности, значительная часть тотальной суммы их культуры, многие системы и подсистемы были унаследованы другими культурами и до сих пор живут даже в современной западной культуре. Возьмем в качестве примера самую древнюю «цивилизацию», египетскую.
Многие египетские религиозные и этические системы и подсистемы были унаследованы культурами других групп, в частности, еврейской культурой; через Библию и через ранние культы Исиды и Осириса они пришли в христианство; они живы сейчас в христианстве, а также других, более близких египетской, религиях. Аналогично египетская политическая система и египетские законодательные нормы были унаследованы культурами эллинистического мира, через их посредство - Римской империей, а также большинством европейских государств. То
же относится к египетскому искусству; даже современное западное искусство носит следы египетского влияния, в характере, стиле и даже содержании. Многие другие системы, подсистемы и конгломераты общей суммы египетской культуры существуют до сих пор. Не обязательно разделять радикальные теории Г.Э. Смита и В.Дж. Перри для того, чтобы убедиться, что значительная часть древней египетской цивилизации вообще никогда не прекращала своего существования и до сих пор представляет собой элемент других культурных систем в качестве отличимой египетской системы или подсистемы [9, с. 641-642].
Анализируя эволюцию цивилизаций, а также процесс их взаимодействия, П.А. Сорокин добавляет: «То, что действительно угасло в тотальной сумме египетской цивилизации, так это язык, независимое египетское государство, а также некоторые другие системы и конгломераты. Поскольку египетская «цивилизация» в теориях Данилевского, Шпенглера и Тойнби представляет собой тотальную культуру египетского языка, территориальной и государственной группы (египетской нации), исчезновение египетского языка и государства привело данных авторов к выводу, что вся египетская культура и цивилизация исчезла. Необоснованно сотворив из тотальной суммы египетской культуры единую систему, они не менее необоснованно заключили, что с исчезновением некоторых из многих систем и конгломератов данной цивилизации исчезла вся египетская цивилизация. Еще более ясной является ситуация с более юной греко-римской цивилизацией, которая также гораздо ближе к нашей собственной. Значительная часть этой «цивилизации» никогда не исчезала и благополучно здравствует до сих пор.
Греческие и латинские языковые системы; греческое и римское животрепещущее искусство, которое послужило образцом и оказало влияние на современные архитектуру и скульптуру, живопись и драму; римские и греческие философские и этические системы; римское право, в особенности Corpus juris civilis (Кодекс Юстиниана, А-И.); греческая и римская политическая и военная организация, а также многие другие масштабные культурные системы и подсистемы живы и функциональны как в cвоих греческих и
римских манифестациях, так и в качестве формирующих элементов многих западных культурных систем. Создания Фидия и Прак-сителя, Гомера, Софокла, Аристофана, Фу-кидида, Геродота, Сократа, Платона, Аристотеля, а также Цицерона, Горация, Вирги-лия, Лукреция - их творения, а также сотни других греко-римских культурных систем продолжают жить полной жизнью.
Представление о смерти всей суммы греко-римской «цивилизации» происходит в основном из факта исчезновения греческой и римской государственных систем как существующих реалий, а также передачи латыни христианскому духовенству, ученым, а также тем, кто получил классическое образование. Однако исчезновение этих групп не равно исчезновению цивилизации. Напротив, почти все великие греко-римские культурные системы живут весьма активной жизнью. Они составляют значительную часть западной «цивилизации». С некоторыми изменениями то же самое можно сказать о практически всех других «цивилизациях».
Китайская, российская, исламская, арабская, индийская и еврейская цивилизации продолжают существовать даже в качестве языка, государства, территориальных групп, и это не считая их экстраполирования в качестве социокультурных реалий. Языки и государственные системы некоторых из них исчезли, однако основная сумма их религиозных, философских, этических, правовых, эстетических и других систем и конгломератов, представленных всеми тремя компонентами - членами общества, смыслами-ценностями-нормами, а также обширным ассортиментом носителей - продолжают функционировать. Более того, некоторые из них, например, индийская, китайская и арабская, даже демонстрируют явные признаки политического возрождения. Возможно, лишь небольшое количество либо малых, либо очень древних «цивилизаций», таких как хеттская, шумерская и майя в основе своей вымерли, однако даже они выжили в качестве по крайней мере немногих систем и скоплений» [9, с. 642].
Затем ученый предпринимает анализ третьей проблемы, а именно может ли «единая» модель быть применена к эволюции всех цивилизаций. Он замечает: «Основная
разница между этими и моей теориями заключается в их фундаментальных основаниях. Они рассматривают их «цивилизацию» как реальное единство; я рассматриваю ее как конгломерат различных систем и скоплений, лишь в своей малой части причинно-следственно интегрированных, по большей части объединенных посредством косвенной причинной связи, однако в еще большей степени часть не-интегрированого скопления систем и скоплений. Они рассматривают каждую цивилизацию в качестве организма либо «вида», следующего состоящему из стадий детства, юности, зрелости, старости и смерти биологическому жизненному циклу. По моему мнению, такой жизненный цикл не выдерживает критики ни с точки зрения логики, ни фактически. Не-интегрированные культуры не могут расти, стариться либо приходить в упадок; они не нуждаются в идентичных жизненных циклах, которые случаются лишь только один раз и всегда заканчиваются смертью. Они не могут обладать единой жизненной судьбой [9, с. 643].
Ученый затем веско заключает: «В моих работах, вместо этих ошибочных предпосылок, проведено более обоснованное и точное различие между культурными системами и суперсистемами и культурными скоплениями и конгломератами скоплений, с необходимой дифференциацией между значимыми объединениями, значимыми причинно-следственными, непосредственными и опосредованными причинно-следственными объединениями, и наконец, пространственно смежными скоплениями. Значимые причинно-следственные системы и суперсистемы изменяются как единое целое, скопления не как единое целое; несомненные причинно-следственные объединения изменяются как единое целое в том случае, если они близко объединены, однако данное объединение является чисто каузальным, весьма отличающимся от значимых причинно-следственных объединений.
Тотальные, слабо интегрированные культуры изменяются, в основном, подобно скоплениям. Тотальные культуры, которые интегрированы в высокой степени до максимально обширного уровня сенсуальных, идеалистических и идеациональных суперсистем, изменяются в данных суперсистемах
как значимые причинно-следственные объединения. Меняясь данным образом, такие тотальные культуры переходят от одной суперсистемы к другой и, завершив через свой цикл, повторяют его, не умирая и не «оцепе-невая» на период в тысячу или более лет. В остальных таких тотальных культурах некоторые из их малых суперсистем и систем могут изменяться в каузальной зависимости от изменения доминирующей суперсистемы, однако это каузальная зависимость не превращает их в значимую часть доминирующей суперсистемы.
Наконец, часть тотальной культуры, которая представляет собой по отношению к доминирующей суперсистеме настоящие скопления, изменяется подобно скоплениям. Реальная картина изменения так называемых тотальных культур или цивилизаций, таким образом, является гораздо более сложной, чем утверждают сторонники их так называемого единства. И вряд ли существуют сомнения, что предлагаемая концептуальная конструкция является гораздо более верной, чем слишком простые теории единства цивилизаций». [9, с. 644].
Легко заметить, что анализируя в монографии «Общество, культура, личность» теории Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера и А. Тойнби, П.А. Сорокин делает заключение о том, что большинство их «цивилизаций» представляют собой не более, чем культурные и социальные «скопления» c редкими включениями реальных социокультурных систем среди них. Примечательно, что ученый, в основном, использует слово «цивилизация» в кавычках, как бы маркируя «ненаучность» этого термина, а также употребляет такие «нелестные» выражения, как «неверная система координат», «ошибочные основания» и «не соответствующие действительности заключения» [9, с. 643]. Хотя и признавая «выдающееся значение и научную важность» обсуждаемых подходов [13, с. 240], ученый продолжит критику теорий Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера и А. Тойнби, которые он позже назовет «тоталитарными» в своих будущих работах [12, с. 205-243; 13, а 214-240].
Итак, в цивилизационном анализе образца 1947 г. П.А. Сорокин представляет свою теоретическую парадигму в качестве единст-
венно правильной и способной выдержать экзамен времени. Тем не менее, несмотря на нелестное суждение относительно «тоталитарных» теорий цивилизации, его строгий и проницательный анализ (возможно, даже незаметно для самого ученого) открывает внимательному читателю весьма важные качества «протейской» природы феномена цивилизации, а именно, что она может принимать бесконечное множество манифестаций, некоторые из которых к тому же могут быть совершенно неявными.
Много лет спустя, как бы интуитивно предчувствуя «истину в последней инстанции» о природе цивилизаций, П.А. Сорокин высказался касательно других, столь же неуловимых социокультурных феноменов: «термин отражает, скорее всего, серию различных феноменов» [13, с. 84] и «многие обширные, объединенные целостности являются дискретными и не имеют перцептивной конкретности». [13, с. 41]. Тем временем, однако, поиску ученого суждено было продолжаться.
Современные исторические и социальные философии (1963)
Показательно, что первоначальное название данной книги (которая далее упоминается как «Философии») было «Социальные философии эпохи кризиса» [10, 11]. Напоминая нам о своем бурном опыте в деле «творения истории» в качестве известного революционера, выдающегося социолога, известного политика и крупного политического «изгнанника», П.А. Сорокин сразу же отмечает, что «философии истории» всегда являлись характерной чертой эпохи перемен, переходного периода и кризиса - проницательное наблюдение, которое выглядит как никогда актуальным для XXI века.
Ученый начинает свой анализ с обзора «философий истории» в главе под названием «Рефлексия человечества в периоды кризиса на свою участь». Она предоставляет краткий, однако всесторонний обзор таковых рефлексий, начиная с давних времен и включая такие выдающиеся произведения, как «Речения Ипувера», «Пролегомена» Ибн Халдуна и «Новая наука» Джамбаттиста Вико. В последующих главах автор анализирует теории гигантов современной ему цивилизационной
мысли, таких например, как Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, В. Шубарт, Н.А. Бердяев, Ф. Нортроп, А. Кребер и А. Швейцер.
Легко видеть, что в «Философиях» П.А. Сорокин анализирует социокультурные теории в менее категоричной, вместо этого, в более примирительной манере описывая своего рода эпический, подобный поиску Святого Грааля, поиск истины. Ученый замечает: «Похоже, что все эти авторы смутно ощущают и частично осознают, что существует что-то вроде обширного культурного образования либо глубокого культурного подводного течения, которое, в основном, определяет большую часть волнистости на поверхности социокультурного океана. Авторы пытаются осмыслить его свойства, очертить его курс и местонахождение, а также прояснить его влияние на поверхность культурных феноменов. Они, похоже, иногда находят, а иногда не находят точек соприкосновения; однако, в основе всей дискуссии лежит фундаментальное соглашение, что определенного рода обширные культурные системы живут и функционируют в социокультурном океане [12, с. 276].
Уже в предисловии к книге П.А. Сорокин замечает, что одна из анализированных им ранее «тоталитарных» теорий подверглась (возможно, не без его влияния) значительной трансформации. Демонстрируя корреляцию идей в некоторых «пунктах согласия», он комментирует эволюционирующий характер цивилизационной мысли А. Тойн-би: «В двенадцатом томе своего «Постижения истории. Переосмысленное», опубликованном в 1961 г., этот выдающийся историк и философ истории внес несколько важных изменений в свою разработанную в предыдущих томах теорию истории. Среди этих изменений наиболее важным явилась замена теории одновариантного жизненного цикла для всех цивилизаций многовариантным жизненным циклом.
П.А. Сорокин цитирует собственное «признание» британского макро-историка: «Я ошибался, будучи удовлетворен использованием только лишь эллинской модели. Хотя данный ключ открыл множество дверей, он не оказался универсальным. Например, он не открыл дверь к пониманию струк-
туры египетской истории». Затем П.А. Сорокин торжествующе заключает: «Соответственно, его одновариантная модель жизненного цикла всех цивилизаций сейчас заменена по крайней мере тремя различными моделями жизненного курса цивилизаций, примерами которых могут служить эллинская, китайская и еврейская цивилизации. В своем настоящем виде теория Тойнби об исторических закономерностях, присущих жизненному курсу ИосккиЬигеп, находится в большем согласии с моей собственной теории изменения культурных и социальных систем, с теориями А. Кребера, Ф. Нортропа.., а также с философиями истории, предлагаемыми Х. Ортега-и-Гассет, Ф. Коуэлом и др. [12].
Предвосхищая свои заключения относительно большинства значительных «философий истории», П.А. Сорокин затем делает акцент на определенном числе закономерностей, демонстрируемых некоторыми концепциями эволюции искусства. Он отмечает: «Одно из ранних и наиболее стимулирующих течений в недавнем всплеске «постижимых прочтений исторических событий» появилось в работах, имеющих дело с феноменами искусства. Либо ранее, чем большинство последующих философов истории (за исключением Н.Я. Данилевского), либо одновременно с ними, определенное число внимательных исследователей феноменов искусства обнаружили определенное число закономерностей в изменении, развитии и циклах феноменов искусства, а также социокультурных процессов в целом. Значительная часть этих обобщений содержала в себе суть многих сделанных позднее различными философами истории формулировок [12, с. 11].
Затем снова, несколькими страницами позже: «Представленная там (в «Динамике», А-И.) теория не является несовместимой с другими, упомянутыми выше теориями. По определенным пунктам она согласуется с лучшими из других теорий; в тех пунктах, где они расходятся, разница существует, в основном, из-за разных целей различных исследований феноменов искусства» [12, с. 45]. А также немного далее: «Многим общим теориям культуры или цивилизации ... предшествовали схожие теории о типах и динамике развития феноменов искусства. Суммарный вклад данных теорий искусства
в недавнее «постижимое прочтение исторических событий» является огромным» [12, с. 48].
Мыслитель также прекращает брать слово цивилизация в кавычки, как бы обозначая, что вместо того, чтобы считать данный феномен неким «псевдо-единством», он сейчас признает его в качестве правомерного научного термина. Вместо этого ученый начинает использовать термин цивилизация привычно, как эффективный научный инструмент, например, в процессе анализа теории Н.Я. Данилевского об «историко-культурных типах: «Значит ли это, что Данилевский отрицает, что одна цивилизация имеет какое-либо влияние на другую? Что он отрицает любое «взаимопроникновение» элементов одной цивилизации в другую? Нет, ибо его третий закон относится лишь к цивилизации, взятой как целое, во всей ее сущностной индивидуальности. Данный закон не относится к элементам цивилизации. Таковые могут переноситься и проникать из одной цивилизации в другую» [12, с. 63].
И, наконец, в качестве последнего, но не менее важного обстоятельства, ученый вводит шесть (позже увеличившихся до тринадцати) вкратце перечисленных ниже «пунктов согласия» между анализируемыми «историческими и социальными философиями»:
1) цивилизации действительно существуют в качестве и наряду с другими обширными культурными образованиями и системами;
2) число их всегда было чрезвычайно малым;
3) каждый из данных базовых типов культурных прототипов отличается друг от друга;
4) каждая из обширных культурных систем основывается на некоторой «основной посылке» или «философской гипотезе» или «первичном символе» или «абсолютной ценности», которые суперсистема или цивилизация артикулирует, развивает и реализует во всех своих основных компонентах или частях на протяжении своей жизненной карьеры; 5) каждая из этих суперсистем, после ее объективизации и социализации в эмпирический реальности, становится значимым причинно-следственным единством; 6) цивилизации и другие обширные культурные образования и суперсистемы разделяют определенные общие свойства [12, с. 276-279].
Соответственно, П.А. Сорокин заканчивает рассмотрение «современных историче-
ских и социальных философий» следующим достаточно инклюзивным выводом: «Данные систематически изученные в моих работах общие характеристики эксплицитно или имплицитно присутствуют во всех обсуждаемых теориях. В случае некоторых из данных характеристик авторы несколько расходятся относительно деталей; однако эти незначительные разногласия не нарушают основного согласия в отношении упомянутых характеристик» [12, с. 279].
Современные социологические теории (1966).
Эта книга (далее упоминаемая как «Теории») завершает долгую, яркую и во многих отношениях уникальную научную карьеру. В ней ученый суммирует свой анализ структуры и эволюции психосоциальной и социокультурной вселенной. Примечательно, что он посвящает 254 страницы 676-страничного тома анализу цивилизаций и других обширных культурных образований и макросистем, прибавив при этом некоторое число теорий к тем, которые он уже проанализировал в «Философиях». Ученый также предпринимает попытку поместить изучение феномена цивилизации в научные рамки культурологии (культурной морфологии) [13, с. 204207] и отсылая нас к основным ее положениям, изложенным Отмаром Андерле: «Смертельная опасность, которой Запад подвергся начиная с конца Второй мировой войны, пробудил осознание среди народов Западного мира, что они представляют собой сообщество с будущностью. Выражение данного единства было обнаружено в концепции цивилизации (НосЬки11иг), которая, начиная с шпенглеровского «Заката Западного мира», была у всех на языке, а также стала содержательно насыщенной. Концепция цивилизации стала для нас доминантной историко-социологической категорией, подобной более ранней концепции нации, являвшейся прежде преобладающей историко-социоло-гической категорией. 'Мышление в терминах цивилизаций заместило мышление в терминах наций.' Это стало очевидным также в науке, где акцент сместился с народов и наций на более существенные структуры и процессы в цивилизациях. Начиная со Шпенглера, мы называем науку, которая имеет дело
с тем, что является формальным в структурных аспектах культурных феноменов «культурной морфологией». [13, с. 94-95].
П.А. Сорокин затем вводит основанную на строгих критериях классификацию культурологических теорий, в которой они одновременно мирно «сосуществуют» и в то же время дополняют друг друга в смысле рефлексии, анализа и объяснения различных аспектов социокультурной вселенной:
1. «Тоталитарные» теории полной интеграции тотальной культуры личности; малых групп либо дописьменных и цивилизованных культурных ареалов (мы можем назвать эти теории макросоциологическими тоталитарными); а также обширных культурных континентов, цивилизаций, высокоразвитых культур, национальных культур, культур Востока и Запада, а также других (тех, которые могут быть названы макросоциологиче-скими тоталитарными).
2. Промежуточные теории культурной интеграции, которые утверждают, что только часть любой тотальной культуры - индивидуумов, малых и крупных социальных групп, малых и обширных культурных ареалов, включая цивилизации, высокоразвитые культуры и т.д., - интегрирована во множество малых и крупных культурных - причинно-следственных и значимых - систем. В великих цивилизациях и высокоразвитых культурах интегрированная часть может быть объединена в некоторое число обширных суперсистем, однако ни одна из тотальных культур даже отдельного индивидуума, даже наименьшего культурного ареала, и в еще меньшей степени любой социальной группы, культурного континента, цивилизации либо высокоразвитой культуры, полностью не интегрирована в одну - причинно-следственную или значимую - систему. В любой тотальной культуре всегда присутствует сосуществование некоторого числа различных субординированных, нейтральных и противоположных друг другу культурных систем, а также сосуществование внутри и снаружи их множества культурных скоплений. В вы-сокоинтегрированных тотальных культурах могут существовать одна или две доминантных или основных суперсистем, несколько других систем либо малых суперсистем, а также множество скоплений.
3. Теории идеальных, либо высших, либо «нормативных», либо истинных, в сравнении с ложными, культурных систем, каковые присваивают имя культуры или цивилизации не всем причинно-следственным или значимым культурным системам, а лишь тем, которые они определяют как системы истинных либо высших интегрированных культурных ценностей.
4. Полуноминальные теории культурных систем представляют собой формальную классификацию культурных феноменов по некоторому числу искусственных разделов. Некоторые из этих теорий неприметно сливаются либо с чисто номинальными, либо с сингуляристически-атомистическими теориями [13, с. 157-158].
Ученый комментирует свой системный подход: «Недавний урожай макросоциологий культуры не исчерпывается тоталитарными теориями, ... поскольку существуют также определенные не-тоталитарные теории. Таковые не разделяют основное предположение тоталитарных теорий о том, что тотальная культура любого индивидуума, любой группы или любого ареала и, в особенности, обширных «культурных континентов», называемых цивилизациями, представляют собой полностью объединенную причинно-следственную либо значимую причинно-следственную систему.
Как указывают эти теоретики, таковое допущение не оправдано логически, а также не поддержано соответствующими эмпирическими доказательствами; в основном оно основано на расплывчатых и неопределенных критериях единства или интеграции, выраженных в таких неясных терминах, как «взаимозависимость», «согласованность», «регулировка», «основной символ», «стиль», «функция» и т.п. Как только мы применяем более строгие критерии единства, мы осознаем, что тотальные культуры или цивилизации только частично объединены во многие культурные системы и скопления, которые сосуществуют с доминантной системой, если таковая присутствует в данной тотальной культуре или цивилизациях.
Это сделанное многими исследователями культуры заключение побудило их подойти к изучению проблем цивилизационно-го, либо культурного Ganzheiten, с другой
стороны. Вместо допущения тотальной интеграции целых цивилизаций либо любой другой тотальной культуры, эти ученые избрали менее аксиоматический и более индуктивный путь в исследовании культурных цело-стностей» [13, с. 241].
П.А. Сорокин далее перечисляет кратко суммированные ниже двенадцать критериев своего культурологического аналитического аппарата:
1) эти «культурологи» строго определили природу и критерии цивилизаций либо культурной целостности;
2) оснащенные строгими критериями культурного Ganzheiten, они принялись за исследование и изучение различных культурных систем, малых и больших, которые присутствуют в тотальном культурном мире личности;
3) они обнаружили существование огромного числа различных причинно-следственных и значимых причинно-следственных культурных систем в тотальной культуре человечества, а также в таковой любого населения, любой социальной группы, любого культурного ареала, любого индивидуума;
4) дальнейшее изучение культурного Ganzheiten показало, что большинство данных малых культурных систем комбинировалось, создавая более обширные и значимые причинно-следственные культуры, каковые, в свою очередь, формировали еще более обширные культурные Ganzheiten, и так вплоть до наиболее обширных культурных суперсистем;
5) многие культурологи сконцентрировались на изучении таких обширных культурных систем, как язык, наука, философия, религия, законодательство, этика, изящные искусства, политика и экономика (опять -таки, в их идеологической, поведенческой и материальной формах). Из такого рода исследований возникли специальные культурные социологии: социология языка, науки, религии, философского Weltanschauungen, законодательства, изящных искусств, этики, политических, экономических и других культурных систем;
6) некоторые культурные социологи пошли даже дальше и обнаружили существование и функционирование - не во всех, но в некоторых тотальных культурах - еще бо-
лее обширных суперсистем, которые объединяют в себе большую часть многих культурных единств. Теории «материального» и «не-материального», «сакрального» и «светского», «реальной культуры» и «ценностной культуры», «идеационального, интегрального и сенсуального» культурного Ganzheiten являются примерами обширнейших суперсистем, которые были верно или неверно открыты некоторыми культурологами;
7) в большинстве исследований обширных культурных систем и суперсистем культурологи имеют дело с реальными Ganzheiten, чьи важные компоненты артикулируют последовательный и комплементарный набор значений-ценностей-норм в идеологической-поведенческой-материальной формах и связаны вместе тройной причинно-следственной зависимостью каждого важного компонента с другими важными компонентами, всех значительных компонентов на систему либо суперсистему в целом, а также системы либо суперсистемы в целом на ее важные компоненты;
8) из этих открытий следует, что тотальные культуры индивидуумов, групп либо культурных ареалов, по всей видимости, причинно-следственно и значимо объединены именно в тех частях тотальной культуры, в которой присутствуют культурные системы и суперсистемы. Это означает, что любая такая тотальная культура, по крайней мере частично, объединена;
9) многие из этих систем и суперсистем не привязаны территориально к какой-либо определенной сопредельной территории;
10) совокупность этих взаимно гармонирующих систем, объединенных в одну суперсистему, придает каждой (достигшей данного уровня интеграции) тотальной культуре ее доминантный характер, стиль либо индивидуальность;
11) не все тотальные культуры индивидуумов, групп либо культурных ареалов достигают такой высокой степени объединения. Многие из них содержат лишь множество малых систем, наряду с определенным числом обширных систем, которые значимо нейтральны либо противоположны друг другу, а также причинно-следственно независимы друг от друга ... В терминах Н.Я. Данилевского таковые тотальные культуры пред-
ставляют собой в основном «этнографический материал» в тотальной культурной вселенной человечества;
12) даже в высокоинтегрированных тотальных культурах культурные феномены никогда не интегрированы на 100 процентов, поскольку в них всегда сосуществуют несколько обширных систем и множество значимо нейтральных либо противоположных суперсистеме и причинно-значимо независимых от нее малых систем и скоплений» [13, с. 241-244].
Имея в своем научном арсенале данный систематический подход, а также основанную на нем строгую классификацию культурологических теорий, П.А. Сорокин затем представляет нашему вниманию вкратце перечисленные ниже тринадцать «пунктов соприкосновения» между ними:
1. В необозримом океане социокультурных феноменов существуют обширные культурные системы, суперсистемы или цивилизации, которые живут и функционируют как реальные целостности. Данилевский называет эти суперсистемы «культурно-историческими типами», Шпенглер зовет их «высокоразвитыми культурами», Тойнби характеризует их как «цивилизации», Кребер - как «структуры высокой ценности», Шубарт -как «культурные прототипы», Нортроп - как «мировые культуры», Бердяев - как «великие культуры», Сорокин называет их «культурными суперсистемами».
2. Благодаря тройной взаимозависимости всей системы и ее компонентов данные обширные суперсистемы осязаемо обусловливают большинство поверхностной волнистости социокультурного океана.
3. Без адекватного знания суперсистемы мы вряд ли сможем понять структурные и динамические свойства всех ее важных компонентов, так же как без достаточного знания целого организма, его общей анатомии и общей физиологии его органов, тканей и клеток.
4. Макросоциологические теории предоставляют нам, фигурально говоря, общую анатомию и физиологию всей культурной вселенной.
5. Теории сходятся в том, что общее число обширных культурных суперсистем во всей человеческой культуре было малым.
Общее число «цивилизаций» Данилевского-Шпенглера-Тойнби не превышает цифру 30; в списке, предоставляемом Р. Уэскоттом, их содержится около 300, однако данный список включает не только мировые цивилизации, но и континентальные, национальные, провинциальные и локальные цивилизации. Число мировых цивилизаций в этом списке не превышает 15. Если мы возьмем самые обширные культурные суперсистемы или прототипы, большинство анализируемых теорий предлагает нам лишь две их разновидности: эстетически-теоретическая теория Нортропа; сакрально-светская теория Бекке-ра; теория классового кризиса Ортеги; дихо-томистские теории материального-нематериального, цивилизации-культуры, технологии-идеологии; теория реальной и ценностной культуры Кребера; теория идеациональ-ной, идеалистической и сенсуальной (плюс эклектической) культур Сорокина; а также гармонической, героической, аскетической и мессианской культур Шубарта. Если вместо этого мы возьмем другие классификации обширных культурных формаций, такие, например, как палеолитические-неолитические-бронзовые-железные-машинные или охотничьи-пасторальные-агрикультурные-индустриальные или «аграрные-городские» цивилизации, либо любую другую классификацию, основанную либо на основных типах религии или экономики, или на типе семьи и родства, либо управления или солидарности (Gemeinschaft-Gesellschaft, «механико-органическую») или критико-органическую цивилизацию Сен-Симона, или теологически-метафизически-позитивную цивилизацию Конта, или цивилизации «эпох богов, героев и людей» Вико, число основных типов продолжает оставаться крайне малым.
6. Каждая из обширных культурных систем основывается на некоторой основной посылке, или философской гипотезе, или первичном символе, или абсолютной ценности, которые данная суперсистема или цивилизация артикулирует, развивает и реализует в процессе своей жизненной карьеры во всех своих основных компонентах или частях.
7. Каждая из этих суперсистем, после ее объективизации и социализации в эмпирической реальности, становится значимым причинно-следственным единством.
8. Теории сходятся между собой относительно общих характеристик систем, суперсистем и цивилизаций. Эксплицитно или имплицитно практически все анализируемые теории предписывают им следующие свойства: реальность, отличаюшаяся от простой суммы их компонентов; индивидуальность; тройная (общая и дифференциальная) взаимозависимость компонентов друг от друга и от системы в целом, а также системы в целом от ее компонентов; сохранение ее индивидуальности или ее «тождества», несмотря на изменение ее компонентов; совместное изменение важных компонентов; саморегулирующее (имманентное) изменение и самоопределение ее жизненной карьеры с внешними силами, либо ускоряющими, либо замедляющими, содействующими либо затрудняющими раскрытие и реализацию потенциальных возможностей системы или суперсистемы, иногда даже разрушающими ее, однако едва ли когда-либо трансформирующими ее в нечто радикально отличное от ее внутренних потенциальных возможностей; селективность системы или суперсистемы в принятии или отвержении неприемлемых элементов внешнего мира; а также ограниченную изменчивость системы или суперсистемы.
9. Все теории сходятся в отвержении линейной концепции жизненного курса систем и суперсистем, а также в соответствии большинства исторических процессов концепциям циклического, или ритмического, или постоянно варьирующегося развития.
10. Все теории имеют осязаемое сходство «фаз» или «прототипов» рассматриваемых культурных суперсистем или цивилизаций. Фаза роста или «весны» цивилизаций Дани-левского-Шпенглера-Тойнби сходна в некоторых чертах с идеациональным прототипом Сорокина, аскетически-мессианским прототипом Шубарта, «религиозно-доминантным» прототипом Крёбера, эстетически-доминантным прототипом Нортропа, варварски-религиозным прототипом Бердяева и сакральным прототипом Беккера. Фаза заката цивилизаций в теории Данилевского-Шпенглера-Тойнби-Конечного схожа с перезрелой сенсуальной фазой Сорокина, героической фазой Шубарта, теоретической фазой Нортро-па, светской фазой Крёбера, гуманистически-
светской фазой Бердяева, закатом цивилизаций Швейцера, а также кризисом цивилизации Ортеги.
11. Сходство под номером одиннадцать состоит в утверждении многими анализируемыми теориями (за исключением таковых Данилевского и Шпенглера), что весь жизненный процесс различных цивилизаций, суперсистем либо прототипов следует несхожим курсом в своем генезисе, росте, стилях и протяженности жизни, расцвете и увядании, закате и возрождении.
12. Анализируемые теории единогласно диагностируют наше время как время величайшего кризиса, как конец эпохи доминирования на протяжении последних четырех или пяти столетий сенсуальной-теоретиче-ской-светской-Прометейской-научной-техно-логической культуры и как переходный период в направлении развивающегося в настоящее время мессианского-интегрального-нового средневекового-эстетического-теоретического прототипа цивилизации или культуры.
13. Все теории подчеркивают грядущую переоценку доминантных ранее ценностей, включая коренной пересмотр методов и путей познания. Практически все теории предсказывают воссоединение в будущей культуре высших ценностей Правды, Красоты и Добродетели - до тех пор отделенных друг от друга - в одну «ssummum bonum» [13, c. 378-382].
Ученый заключает свой анализ аналогий и закономерностей анализируемых культурологических теорий следующими примечательно примирительными и компромиссными замечаниями: «Согласие по данным тринадцати пунктам явно предполагает достаточную обоснованность данных заключений. В противном случае, согласие вряд ли могло быть достигнуто выдающимися учеными, в такой степени отличающимися друг от друга по своим философским воззрениям и методам, в отправных пунктах и материалах исследований, по своим менталитетам, персональным предпочтениям, а также биографиям. Несмотря на несовершенства данных теорий, каждая из них обращает внимание на один или несколько важных аспектов культурных реалий; каждая из них обогащает наше понимание структуры и природы,
взаимоотношений и процессов в макро-культурных единствах и тем самым всей культурной вселенной, включая наши собственные индивидуальность и поведение [13, с. 378-382].
Критики П.А. Сорокина.
Вне сомнений, у ученого были свои критики. Например, его книга «Голод как фактор. Влияние голода на поведение людей, социальную организацию и общественную жизнь» (1921) была незамедлительно конфискована и уничтожена ленинским правительством [4, с. 273].
На Западе его порой называли «татарином, который заключил соглашение с неотомизмом» [5, с. 114], «Блаженным Августином современной социологии» [5, с. 148], «утопическим философом» [5, с. 187], а также «теоретиком в кресле» [5, с. 213]. Современные западные социологи и другие представители социальных наук, например, имели следующие претензии к «опус магнум» ученого «Социальная и культурная динамика».
«Среди критиков было широко распространено мнение, что Сорокин был предубежден в пользу идеациональной и идеалистической культур; ненаучен, метафизически пристрастен и зачастую авторитарен в своем анализе; грешен в реификации; теоретически поверхностен в разработке концепций и использовании идеальных типов; статистически наивен и эмпирически неудовлетворителен; исторически не безошибочен и зачастую неточен в представлении работ своих предшественников; виновен в посредственном стиле, чрезмерном использовании неологизмов и многословии; а также чрезмерной увлеченности своими идеями и презрении по отношению к науке [5, с. 125].
Признавая, что вышесказанное может быть справедливым до той или иной степени, основной оппонент ученого, выдающийся британский теоретик цивилизации Арнольд Тойнби, однако, видит главный вклад П.А. Сорокина в сокровищницу человеческого знания в качестве первопроходца: «Однако именно в качестве интеллектуального первооткрывателя Сорокин оставил свой след в истории мысли о человеческих свершениях. Первооткрыватель обречен на то, что его уточнят и превзойдут. Первооткры-
ватель знает, что его ожидает, поскольку в интеллектуальных сферах не обязательно быть первооткрывателем, если только он сам не выбирает данный путь. По крайней мере, он не обязан обнародовать свои результаты и тем самым вызывать огонь на себя (а Сорокин, к счастью, обстоятельным образом обнародовал свои результаты).
Контурная карта первооткрывателя будет исправлена его менее предприимчивыми последователями, топографами; его тропа будет постепенно спрямлена, вымощена, заасфальтирована и разделена на дорожные полосы; метки его топора на стволах деревьев будут заменены на неоновые знаки. Все эти усовершенствования скроют его новаторский труд; и чем скорее это произойдет, тем более красноречивым предстанет свидетельство его свершению. Последующие поколения не тратят время и энергию на усовершенствование первооткрывательских троп, которые никуда не ведут.
Тропа, над которой они трудятся, всегда та, что подтвердила свою ценность; и, при всех своих последующих ее усовершенствованиях, они не смогут превзойти ее первооткрывателя в одном отношении. Они не смогут опередить его. Даже когда его труд будет полностью скрыт, он все же невидимо останется на карте. Например, тропа Даниэля Буна до сих пор существует сегодня в виде луча радара, которому, пилотируя самолет из Вашингтона (Округ Колумбия) в Сент-Луис, пилот благодарно следует [4, с. 68-69].
Автор научной биографии П.А. Сорокина Барри В. Джонстон согласен: «Сорокин являлся одним из наиболее вдохновляющих и противоречивых деятелей в социологии. На протяжении шестидесятилетней карьеры его работы открыли новые области и расширили традиционные социологические проблемы. Сорокин внес существенный вклад в исследования социальной мобильности, войны и революции, альтруизма, социальных изменений, аграрной социологии, социологии науки и знания, а также в социологическую теорию» [5, с. 9].
П.А. Сорокин как предшественник «цивилизационики».
Подвигнутый уникальными профессиональными и личными обстоятельствами сво-
ей необыкновенной жизни П.А. Сорокин разработал и представил в «Динамике» обстоятельно поддержанную убедительными данными грандиозную теорию эволюции социокультурной вселенной. В процессе работы над своим монументальным трудом ученый осознал, что его теория является одной из «философий истории», и с тех пор никогда не переставал тщательно изучать другие социокультурные теории, в особенности касающиеся феномена цивилизации.
С публикацией книг «Общество. Культура. Личность», «Социальные философии периода кризиса» (позже переименованной в «Современные исторические и социальные философии») и «Социологические теории современности» П.А. Сорокин активно продолжает свой поиск «истины в последней инстанции» о социокультурной вселенной.
В результате предварительного анализа ученый заключил, что «тоталитарные» теории Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера и А. Тойнби основаны на «неверных основаниях», поскольку их цивилизации не: а) представляют собой причинно-следственные и/или значимые единства; б) изменяются (появляются, развиваются и исчезают) как системы и/или значимые единства; в) эволюционируют идентичным образом. Одновременно П.А. Сорокин сделал чрезвычайно проницательное наблюдение о том, что анализируемые теории «скорее всего, охватывают серию различных феноменов», однако не разработал свое дальновидное наблюдение в концепцию новой междисциплинарной научной области.
Продолжая анализ различных концепций от теорий эволюции искусства до «тоталитарных», «не-тоталитарных», «культурологических», «идеализированных» и заканчивая обширными «дихотомическими» концепциями, П.А. Сорокин заметил в них представляющие несомненный интерес сходности и закономерности. Вначале интуитивно, а затем применяя основанную на строгих и системных критериях классификацию культурологических теорий, ученый заключил, что данные концепции в значительной степени обогащают и дополняют друг друга, а также сформулировал вначале шесть, а затем тринадцать «точек соприкосновения» между ними и своей собственной теорией.
Ученый затем поместил цивилизации
в сферу проходившей в то время становление
*
культурологии , возвысив их от уровня «культурных и социальных скоплений» до статуса «обширных культурных образований» и «культурных суперсистем», а также введя считавшиеся эзотерическими теории цивилизации в системную, даже если при этом и «культурологически-предвзятую» научную парадигму.
Соглашаясь со многими положениями тщательного, глубокого и изощренного анализа П.А. Сорокина, мы, однако, расходимся с ним относительно двух важных положений:
1. Феномен цивилизации, по-нашему мнению, должен изучаться не культурологией, а «макрокультурологией», и по очевидной причине. Никто не подчеркнул важность макроуровневого анализа лучше, чем сам П.А. Сорокин: «Существенное знание всех основных культурных систем и суперсистем вооружает нас знанием всех макроскопических аспектов всего культурного космоса. Это знание в значительной степени дополняет знание микроскопических культурных феноменов, полученных в результате микросоциологических исследований. По самой своей натуре микросоциологические исследования не способны успешно изучать макро-культурные реалии: те слишком велики для того, чтобы быть изучены микроскопически -для их изучения необходимы не микроскопы, а мощные телескопы. Для получения всестороннего знания социокультурных реалий незаменимы и макросоциологические, и микросоциологические исследования» [13, с. 379].
2. В дополнение к «макрокультурологии», феномен цивилизации следует изучать другими макродисциплинами «цивилизацио-ники» [1, 3].
В «Теориях», своей последней значительной работе, П.А. Сорокин прозорливо вопрошает: «Следует ли рассматривать социологическое теоретизирование и «построение систем» в качестве ненужных и безнадежно устаревших, либо мы должны глубоко сожалеть о немногочисленности та-
Знаменательно, что в России, из которой П.А. Сорокин был изгнан в сентябре 1922 г., в настоящее время не только широко публикуется его научное Oeuvre, но и были введены обязательные курсы культурологии, содержащие обширный цивилизационный анализ, на всех уровнях образовательной системы. [2, с. 26].
ковых систем и их создателей среди нового поколения социологов, а также возобновить наши усилия по созданию даже лучших и более грандиозных научных систем?» [13, с. 45]. Разработав научные и методологические основы «цивилизационики», мы ответили вдохновленным «да» на призыв ученого открывать новые научные горизонты и создавать новые научные парадигмы.
Выводы
1. Разработав грандиозную теорию структуры и динамики развития культурных суперсистем, П.А. Сорокин совершил выдающийся вклад в изучение макроуровневых социокультурных феноменов и долговременных социокультурных процессов.
2. В течение почти 30-летнего периода воззрения П.А. Сорокина на феномен цивилизации претерпели значительную эволюцию, в результате которой ученый «возвысил» цивилизации от статуса «культурных и социальных скоплений» до уровня «обширных культурных образований» и «культурных суперсистем».
3. Тщательно проанализировав современные ему теории цивилизации и других крупномасштабных культурных образований и систем, поместив их в сферу культурологии, а также разработав системную классификацию культурологических теорий, П.А. Сорокин решительно ввел считавшиеся эзотерическими теории цивилизации в системную, даже если при этом и «культурологически-предвзятую» научную парадигму.
4. Хотя ученый рассматривал цивилизации как обширные культурные образования и никогда не предполагал, что данный многоаспектный феномен может исследоваться в контексте новой междисциплинарной области, П.А. Сорокин в значительной степени содействовал разработке теоретико-методологических оснований «цивилизацио-ники».
References
1. Alalykin-Izvekov, V. Civilizational Science: The
Evolution of a New Field. - The Comparative
Civilizations Review, 2011. P. 64.
2. Alalykin-Izvekov, V. A Status Report on the
Society's European, Russian and Eurasian Liai-
sons. The ISCSC Newsletter. 2011b. Vol. 50, No. 1.
3. Alalykin-Izvekov, V. From Sorokin to Huntington and Beyond - Civilizations in Times of Change, Transition and Crisis. - 2009 ISCSC Kalamazoo Conference Proceedings, International Society for the Comparative Study of Civilizations, ISCSC Press. 2009.
4. Allen, P. Ed. Pitirim A. Sorokin in Review. Durham, N.C.: Duke University Press, 1963.
5. Johnston, B. Pitirim A. Sorokin on Order, Change and the Reconstruction of Society: An Integral Perspective. The Comparative Civilizations Review, 1999. P. 41.
6. Palencia-Roth, M. «On Giants' Shoulders: The 1961 Salzburg Meeting of the ISCSC». - Civilizations in Times of Change, Transition and Crisis. - 2009 ISCSC Kalamazoo Conference Proceedings, International Society for the Comparative Study of Civilizations, ISCSC Press. 2009.
7. Sorokin, P. Social and Cultural Dynamics. (In 4 volumes). American Book Company. 1937.
8. Sorokin, P. Social and Cultural Dynamics. New Brunswick, New Jersey: Transaction Publishers. 1991.
9. Sorokin, P. Society, Culture, Personality. Their Structure and Dynamics: A System of General Sociology. N. Y. & London: Harper & Brothers Publishers. 1947
10. Sorokin, P. Social Philosophies of an Age of Crisis. The Beacon Press. 1950.
11. Sorokin, P. Social Philosophies of an Age of Crisis. Adam & Charles Black. 1952.
12. Sorokin, P. Modern Historical and Social Philosophies. N. Y.: Dover Publications, 1963.
13. Sorokin, P. Sociological Theories of Today. N. Y. and London: Harper & Row, Publishers, 1966.
PHENOMENON OF CIVILIZATION THROUGH THE LENSE OF SCIENTIFIC VIEWS OF P.A. SOROKIN
V.N. Alalykin-Izvekov
International Society of Comparative Study of Civilization (ISCSC), USA, Washington, e-mail: vlad_ai@yahoo.com
During the analysis of the most significant works of the great Russian-American sociologist, philosopher, psychologist and educator Pitirim Aleksandrovich Sorokin remarkable evolution of his scientific views on the phenomenon of civilization is revealed. Despite misidentification of the phenomenon of civilization just as a cultural phenomenon, P.A. Sorokin brings it into scientific paradigm, thus encourages formation of the new fundamental field -«civilizational science».
Key words: civilization, civilization theory, theory of civilizations, civilizational science.
