CC BY
94
го сельского населения. Возросло число безработных среди молодежи, выпускников вузов, долго не находящих работу по специальности. В столице и других мегаполисах появились маргинальные группы, которые доставляли правительству немало хлопот. Правительство предпринимало робкие попытки вести социальную политику. Социальный лифт не работал, выразителей интересов новых социальных групп не появлялось, партия власти по инерции продолжала политический поединок с «братьями-мусульманами». Снижение динамики власти при неподвластной ей социальной динамике привело к обрыву коммуникативных связей со структурами общества.
В современной социальной практике встречаются феномены традиционалистского характера, особенно в обществах, где живучи стереотипы и традиции. Они препятствуют внедрению модели новых отношений в переструктурированном обществе. В Китае коммунистическое руководство (обновление кадров, внутрипартийная демократия) пользуется доверием многомиллионного населения. Есть динамика власти и в других странах БРИКС. Но картина социальной мобильности в них довольно пестра.
По мнению экспертов, современному российскому обществу присущ динамизм. Но его поступательное развитие не априорно, оно имеет сложный, противоречивый характер, зависящий от ряда факторов: бифуркация общественного сознания, социальная мобильность, конфликт интересов, изменение властеотношений. Показатели динамики власти созвучны с показателями социальной мобильности. Можно утверждать, что динамика власти и социальная мобильность выявляют тенденции дискурса современности, что становится все более очевидным в отеческом дискурсе в постэлекторальный период.
Примечания
1. Парсонс Т. О структуре социального действия. М., 2000. С. 93.
2. Там же. С. 706.
3. Жувенель Б. Власть. Естественная история её возрастания. М., 2019. С. 319.
4. Тоффлер Э. Метаморфоза власти. Знание, богатство и сила на пороге XX века. М., 2003. С. 316.
5. Новейший словарь иностранных слов. М., 2007. С. 181.
6. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 297.
7. См.: Сорокин П. А. Социокультурная динамика и эволюционизм // Американская социологическая мысль. М., 1994.
8. Тихонова Н. Е, Мареева С. В. Средний класс: теория и реальность. М., 2009. С. 225.
9. Там же. С. 226.
10. Тихонова Н. Е., Мареева С. В. Средний класс: теория и реальность. М., 2009. С. 227.
11. Там же. С. 250.
УДК 172.1
А. В. Яшин
ФЕНОМЕН ИДЕНТИЧНОСТИ И ЕГО СОВРЕМЕННАЯ ЭВОЛЮЦИЯ*
В статье обсуждается вопрос эволюции феномена идентичности в XXI веке. Отмечается тенденция к стиранию границ между персональной и социальной идентификацией, а также к доминированию искусственных форм идентичности.
The article is concerned with the evolution of the phenomenon of identity in the XXI century. The author notes the tendency to blur the boundaries between personal and social identification, as well as the dominance of artificial forms of identity.
Ключевые слова: идентичность, идентификация, политическая идентичность, корпоративная идентичность, потребительская идентичность.
Keywords: identity, identification, political identity, corporate identity, consumer identity.
Прежде чем углубляться в исследование политической идентичности, необходимо принципиально определиться собственно с самим понятием идентичности (определение, основные характеристики), а также с тем, что мы будем подразумевать под понятием политической сферы.
Идентичность - это свойство психики человека в совокупном виде выражать представление о его принадлежности к различным социальным, национальным, профессиональным, языковым, политическим, религиозным, расовым и другим группам или иным общностям или отождествлять себя с тем или иным человеком как воплощением присущих этим группам или общностям свойств. Строго говоря, идентичность даже не есть нечто присущее индивиду изначально - не свойство, а отношение. Она формируется, закрепляется, трансформируется только в ходе социального взаимодействия. Идентичность есть не что иное, как самоопределение индивида в процессе социального взаимодействия и соотнесение свойств и характеристик собственного Я со свойствами и характеристиками той или иной социальной группы [1].
Проблема идентичности достаточно широко представлена в современной научной литературе. Большинство исследователей выделяют два уровня идентификации: социальный и персональный. Сам процесс идентификации представляет собой диалектику приобщения и обособления, что и характеризует эти два уровня. «Введение по-
* Материал подготовлен в рамках Проекта № ПСР/ НИР-23 Программы стратегического развития ПГПУ.
© Яшин А. В., 2012
нятий "приобщение" и "обособление" в социальную философию обусловлено необходимостью исследования не только объективных закономерностей, но и закономерностей субъективной интеграции и субъективной разобщенности в различных общественных средах» [2].
Социальный и индивидуальный уровни идентификации, как уже было указано в определении идентичности, формируются в процессе социального взаимодействия субъекта. Социальный уровень отвечает за схожесть в соотнесении субъекта и социальной сферы, то есть за формирование группового сознания. Социальная идентичность - результат идентификации индивида с нормами его социальной среды. Персональная идентичность формирует уникальность индивида, то есть своего рода самоидентификацию, но опять же через соотнесение с его социальной средой. Иногда персональная идентичность носит радикальный характер и приобретает вид своеобразного радикального нонконформизма, однако, как пишет Стивен Льюкс, это одна из современных форм господства над идентичностью, характерная не только для идентификации в политической сфере. «Это то, что можно назвать чрезмерным или нежелательным признанием, когда разными способами и по разным причинам у индивидов отбивают охоту идентифицироваться с какой-либо группой или категорией» [3].
Данная структура идентичности полностью соответствует обострившемуся во всей социальной сфере в XIX в. противостоянию между тенденцией к бессубъектности и стереотипизации и нормой когнитивной субъективности - стремление субъекта к индивидуальности по факту проходит в русле действующего поля стереотипов и контроля общества потребления.
Как правило, все виды идентификации условно делят на естественные и искусственные. Естественные идентичности существуют сами по себе и зависят не от деятельности человека, а от тех признаков, поменять которые человек не способен. То есть естественные идентичности воспроизводят сами себя и участия человека не требуют. Искусственные идентичности требуют организации, обеспечивающей поддержку этой идентичности.
В данном ключе одной из особенностей трансформации идентификации в XIX в. можно назвать процесс исчезновения естественной идентичности как таковой. В условиях глобализации и сопутствующего ей процесса бессубъектности, стереотипизации и массовости сознания большинство людей получают возможность расширить сферу своего социального контакта и таким образом нивелировать границы естественных форм идентичности: этнических, расовых, языковых и
даже гендерных. Кроме того, в силу наибольшей социальной значимости на первый план выходят наиболее актуальные виды искусственных форм идентичности: профессиональные, политические, потребительские.
Теперь необходимо перейти к вопросу о политической сфере. Как упоминалось ранее, данная сфера трактуется нами не в узком смысле, то есть в качестве сферы политического взаимодействия между государственными и политическими организациями, институтами и учреждениями, регулирующими политические отношения в обществе. Сфера непосредственного официального политического взаимодействия, несомненно, тоже рассматривается, однако политическое взаимодействие понимается гораздо шире, - как взаимодействие между субъектом и властью.
Современная политическая реальность - сложная многоуровневая система. Во многом данная система является настолько сложной именно потому, что на современном этапе развития социума, по сути, каждый субъект, каждый индивид включен в систему политического взаимодействия. Власть - гораздо более широкое понятие, чем совокупность политических организаций и институтов, она проникает во все сферы жизни общества и осуществляет тотальный контроль за индивидом. Власть в XIX в. выступает в качестве корпоративного типа господства, который представляет собой взаимозависимую триаду политических сил, корпоративного бизнеса и общества потребления [4].
В процессе изменения социальной структуры общества меняется и понятие идентичности. Также меняются и сами типы идентификации: кроме существовавших ранее этнической, религиозной, политической, языковой, профессиональной и прочих исследователи выделяют виртуальную, корпоративную, потребительскую идентичность, идентичность по стилю жизни [5].
Исходя из того, как мы определяем сферу политики (взаимодействие политических сил, корпоративного бизнеса, общества потребления), представляется логичным рассмотреть политическую идентичность в XIX в. как совокупность трех типов идентификации: политической, корпоративной и потребительской.
Политическая идентичность - это свойство психики человека в совокупном виде выражать представление о его принадлежности к политическим группам или отождествлять себя с тем или иным человеком как воплощением присущих этим группам свойств. Политическая идентичность в узком смысле есть схожесть политических позиций. «Она предстает как общность ори-ентаций и установок политического субъекта и совпадение форм и методов достижения политических целей, возникая из особого эмоциональ-
ного отождествления себя с конкретной политической группой, усвоения политических ролей» [6].
Здесь необходимо определиться с принципом действия. Несмотря на то политическая сфера, в отличие от ряда других, подразумевает непосредственное участие в политической жизни, идентификация субъекта вполне может оставаться на уровне ценностно-идеологических ориентаций и не развиться в прямое политическое действие. Однако на основании когнитивной политической базы и идентификации в политике индивид может менять свое поведение в политической сфере (в широком смысле). В XIX в. субъект получил возможность быть задействованным в политической жизни. Таким образом, представляется логичным выделить следующие уровни политической идентичности, в которых интенсивность проявления данного свойства человеческой психики проявляется через деятельность:
1) пассивный (уровень когнитивно-ценностных установок, включая принципиальное отрицание политической активности; использование формальных инструментов участия в политической жизни - выборы, референдумы и пр.);
2) активный официальный (реализация идентификационных ориентаций через участие в официальных политических партиях, ведение активной политической жизни через призму данных партийных убеждений, в том числе в рамках государственных институтов и СМИ);
3) активный неофициальный (реализация идентификационных ориентаций через участие в неофициальных, неформальных политических движениях, включая молодежные политические объединения).
Кроме того, даже в XXI в. существуют социальные слои населения, которые не включены в процесс политического взаимодействия (в узком смысле) из-за низкого уровня социальной мобильности.
Необходимо определить ключевые отличия политической идентичности XIX в., исходя из разработанной нами концепции соотношения власти и общества.
Во-первых, процесс выборности, если разобраться, протекает сейчас иначе, чем в XX в. Выбор субъект зачастую осуществляет не в силу принадлежности к тому или иному политическому течению или в силу солидарности программе партии, а по принципу потребительской выгоды, также по образу самого кандидата, который вынужден презентовать себя и продать, как любой другой товар. Политика приобретает форму политического маркетинга.
Во-вторых, если мы говорим о выборе потребителя политического товара, то можно отметить одинаковость и зачастую бессодержательность данного товара на политическом рынке. В
силу сформированных либерально-демократической властью и корпоративным бизнесом единых стандартов потребления в обществе более нет необходимости производить серьезную дифференциацию политических сил. Программы партий презентуют единый формат удовлетворения сформированных властью потребностей и по сути имеют вполне формальное различие [7].
В-третьих, можно отметить подъем активности неофициальных политических сил, в том числе молодежных политических движений. Они принимают участие в решении достаточно большой части общественно значимых вопросов. С одной стороны, это говорит о повышении политической активности граждан, с другой стороны, несмотря на активное участие в политической жизни влияние общественных объединений на принятие окончательных решений в спорных вопросах является достаточно условным.
Вторым крупным феноменом - составляющей современной политической идентичности - является корпоративная идентичность. Как уже отмечалось, сфера политики, осуществлявшая на предыдущих стадиях развития власти контроль над деятельностью субъекта, делегирует часть своих функций корпоративному бизнесу, который благодаря более тесному взаимодействию с субъектом занимается формированием у индивида единой структуры мышления, основанной на ценностях потребления.
Корпоративная идентичность - это свойство психики человека в совокупном виде выражать представление о его принадлежности к организации, в которой он работает, или отождествлять себя с тем или иным человеком как воплощением присущих этой организации ценностей. Корпоративная идентичность - феномен, который приобрел в XIX в. особый статус и особенно серьезное влияние на формирование самоидентификации человека. На работе современный человек проводит треть своей жизни. Профессиональные успехи, отношения с руководством и коллегами влияют на его самооценку, на комфортность существования в обществе. Но самое главное - формируют его мировоззрение. По сути, рабочая социальная среда является определяющей в формировании мышления современного человека.
Одной из актуальных задач современного менеджмента является поиск способов формирования у персонала высокой степени отождествления себя с организацией. Выделяют такие признаки развитой корпоративной идентичности, как [8] осознание себя ее членом, переживание тождества с организацией, а также обособления от конкурирующих организаций; высокая степень принятия ценностей организации; личностная значимость целей организации; осознанное соблюдение норм корпоративного поведения.
«Образуемые капиталом и основывающиеся на схематизме "владение - не-владение" организации, в свою очередь, определяют условия приема и выхода своих членов, правила подчинения указаниям руководства, конституируя таким способом собственную автономную власть» [9].
Как уже отмечалось, основной вектор формирования мышления в корпорации - приоритет потребления и всего, что с ним связано. Потребление - идеальный инструмент управления обществом XIX в. При этом ценности общества потребления никогда не навязывались напрямую. Если говорить о корпорации, то ценности потребления здесь проникают в мышление субъекта через образ успешности и связанные с ним атрибуты: развитие, целеустремленность, эффективность, компетентность, готовность брать на себя решение сложных задач. «Капитализм попытался распространить логику vita activa на все прочие сферы человеческой жизнедеятельности, подчинить "прекрасное и невыгодное" "полезному и необходимому". Конечным результатом промышленной революции явилась лейборизация всего западноевропейского общества - порабощение человека трудовой деятельностью» [10].
Потребительская идентичность есть третья составляющая политической идентичности в рассматриваемом нами вопросе соотношения власти и субъекта. Общество потребления - это база, искусственно сформированная усилиями конклава политики и корпорации и позволяющая успешно существовать всей триаде, характеризующей современный тип господства: либерально-демократической власти, корпоративному бизнесу, обществу потребления.
Потребительская идентичность - это свойство психики человека в совокупном виде выражать представление о его принадлежности к группе потребителей определенных товаров и услуг или отождествлять себя с тем или иным человеком как воплощением присущих этой группе свойств.
Потребление связано с ориентацией на обладание. В таком контексте идентичность человека выступает в качестве совокупности вещей, которыми он обладает. Происходит размытие сущности человека, она отчуждается в сторону товаров и услуг, а также сопровождающих их потребительских образов.
Потребление в XIX в. выступает фундаментом построения любого рода социальных практик. Потребление в XIX в. переросло из простого обладания и использования товаров и услуг в мощный инструмент конструирования социальной идентичности. Товары и услуги, потребляемые человеком, являются маркерами, обозначающими его статус в обществе. В обществе потребления субъект не может себе позволить не
идентифицировать себя с потребляемыми им товарами и услугами, иначе он, по сути, потеряет свой социальный облик.
Принципиальным отличием потребительской идентичности от корпоративной является тот факт, что потребитель никаким образом не связан с корпорацией, производящей продукт потребления, кроме как через товары и услуги этой корпорации, однако этого становится достаточно для формирования у потребителя своего рода зависимости в потреблении именно этого продукта и соотнесения себя с сопутствующим образом успешности, пропагандируемым данной корпорацией, соответствующей ей социальной группой, а следовательно, и с системой ценностей.
Навязанная извне необходимость бесконечного потребления заставляет индивида осуществлять трудовую деятельность в рамках определенных корпоративных сообществ, транслирующих свои ценности, которые по факту являются теми же принципами потребления, через образ успешности субъекту. При этом субъект считает происходящее нормой и в зависимости от уровня своей успешности принимает тот или иной уровень политической идентификации, который, по сути, ничего не решает, так как любого рода нонконформизм уже заложен в системе и является лишь ее частным проявлением.
Примечания
1. Новая философская энциклопедия: в 4 т. / под ред. В. С. Стёпина. М.: Мысль, 2001.
2. Калашникова Е. М. Личность и общность (Проблема идентификации). Пермь: Изд-во Перм. у-та, 1997. C. 10.
3. Аьюкс С. Власть: Радикальный взгляд / пер. с англ. А. И. Кырлежева. М.: Изд. дом Гос. ун-та - Высшей школы экономики, 2010. C. 174.
4. Яшин А. В. Власть и общество: формирование нового типа господства // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2012. № 7 (21): в 3 ч. Ч. III. С.223-225.
5. Крылов А. Н. Эволюция идентичностей: кризис индустриального общества и новое самосознание индивида. М.: Изд-во НИБ, 2010.
6. Попова О. В. Функции политической идентичности в трансформирующемся обществе // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2002. Сер. 6. Вып. 2. С. 43.
7. Заверенные копии уставов зарегистрированных политических партий. URL: http://cikrf.ru/news/ relevant/2011/08/03/ustav.html (дата обращения: 11.11.2012).
8. Дагаева Е. А. Корпоративная идентичность: понятие, структура, механизмы формирования // Вестник Таганрогского института управления и экономики. Таганрог. 2008. № 2. С. 46.
9. Ауман Н. Власть / пер. с нем. А. Ю. Антоновского. М.: Праксис, 2001. C. 159.
10. Джохадзе И. Д. Демократия после модерна. М.: Праксис, 2006. C. 43.
