CC BY
80
УДК 340.1 ББК 67.0
Шугуров Марк Владимирович Shugurov Mark Vladimirovich
профессор кафедры философии Саратовской государственной юридической академии доктор философских наук, доцент.
Professor, Department of Philosophy, Saratov State Law Academy, Doctor of Philosophy, Associate Professor. Тел.: 8(906) 308-61-58.
ФЕНОМЕН ИДЕИ ПРАВА В ОСМЫСЛЕНИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФИЛОСОФСКО-ПРАВОВОЙ ТРАДИЦИИ
The phenomenon of the idea of law in the interpretation of the domestic philosophical and legal tradition
Статья посвящена анализу направлений концептуализации категориального статуса идеи права в русской философии права. Автор сосредоточивает основное внимание на многообразии подходов отечественных философов права к месту идеи права в правовой реальности в контексте соотношения естественного и позитивного права. Делает вывод о методологической ценности взглядов русских философов права для современной философcко-правовой рефлексии над идеей права.
Ключевые слова: философия права, естественное право, юридический позитивизм, правовые идеи, принципы, правосознание, норма права.
В ситуации значительных изменений, происходящих в праве в условиях XXI века, актуализируется необходимость дальнейшего философско-правового осмысления его идеи. Будучи с точки зрения современной философии права одной из форм правовой реальности [1, с. 161-163], идея права выполняет двоякую функцию: она не только задает содержательные контуры права на той или стадии его исторического развития, но и служит средством его познания, оценки и преобразования. Вполне очевидно, что условием осуществления данных функций является достижение необходимого уровня понимания, с одной стороны, ее содержательного наполнения, а с другой - ее категориального статуса. В последнем случае мы имеем в виду четкие представления о сущности идеи права, на основании знаний о которой открывается понимание ее места в системе форм правовой реальности и права в целом.
Идея права - это достаточно традиционный предмет философско-правовой рефлексии, а также предмет рефлексии той области
The present article is devoted to analysis of the directions of conceptual approach to categorical status of idea of law in the Russian philosophy of law. Author focuses main attention on the diversity of theoretical positions of Russian philosophers of law concerning a place of idea of law within legal reality in the context of relation between law of the nature and positive law. There is formulated conclusion on a methodological significance of opinions of domestic legal scholars for modern examining the idea of law.
Keywords: legal philosophy, law of nature, legal positivism, ideas of law, principles, sense of justice, norm of law.
теории права, которая достигает наивысшего уровня обобщения при проникновении в суть правовых явлений, которые позволяют идентифицировать право как родовую форму социального бытия. Глубокую заинтересованность в проблематике идеи права, наиболее ярко введенной Гегелем в русло философско-правовых изысканий, в XIX - начале XX века высказала не только западноевропейская философия права, но и отечественная философия и теория права, детально учитывавшая общефилософский контекст анализа данного правового феномена. В ситуации современных поисков иных рубежей обновления методологического арсенала концептуализации феномена идеи права весьма важным является не только осмысление соотношения вариативного и инвариантного в ее содержании и структуре, но и фиксация вариативного и инвариантного в самих многообразных подходах к ее познанию.
Вполне очевидно, что идея права отвечает за идентичность права как самостоятельной сферы социального бытия, сочетая в себе представления о его сущем и должном состоянии.
Поэтому философско-правовые размышления об идее права должны не только генерировать ее оригинальные прочтения, проистекающие из свободного характера размышлений о праве, но и стремиться к выработке некоего согласованного концептуального ядра, которое позволило бы ей приобрести необходимую меру идентичности в качестве фундаментального среза бытия права. Представляется справедливым и обоснованным говорить не только о востребованности такого диалога в синхронном, но и диахронном историческом измерении. Иначе говоря, всякая попытка продвинуться вперед в понимании идеи права с точки зрения ее содержания, задаваемого категориями свободы, справедливости, равенства и так далее, а также с позиции ее онтологического статуса предполагает возвращение назад - к тем достижениям философско-право-вой мысли, которые имели место в прошлом. Не вызывает сомнения то, что важнейшей формой такого диалога с прошлым опытом фило-софско-правовой рефлексии является анализ представлений о феномене идеи права, сформировавшейся в отечественной философско-правовой традиции.
Непреходящее значение имеет исследование Н. И. Хлебникова, который посвятил целую главу своей книги о соотношении права и государства сущности и происхождению идеи права [2, с. 1-52]. Особенностью его исследования является то, что эволюцию содержания идеи права в новоевропейской мысли он погружал в контекст эволюции представлений о том, что такое идея в целом. Особый акцент был сделан на сопоставлении подхода И. Канта и О. Конта. Автор, очевидно, симпатизировал кантовскому пониманию идеи как таковой, что говорит о его кантианской ориентации в философии права [2, с. 6-7]. Н. И. Хлебников отмечает, что идею он рассматривает в платоновском и кантовском смысле как некие вечные типы (образы. - М. Ш.), которые управляют нашим духом и регулируют различные стороны человеческой духовной деятельности. В собственном понимании Канта, идея - необходимое понятие разума, у которого нет соответствующего предмета в нашей чувственности: данные понятия являются прирожденными, свойственными душе, поэтому дух неизбежно приходит к ним как к руководящим началам, определяющим душевную деятельность. Идеи составляют незначительную часть возможного содержания нашего мышления,
в которой нет ничего относящегося к ощущению или чего-либо заимствованного от ощущения: они есть чистые произведения разума. Данные предметы мы не способны видеть. Полагаем, что если идеи являются врожденными (например, добро, польза, обязанность и другие), то столь же врожденной является идея права, но права естественного как некого идеального права, которого нет в опыте. В данном случае происхождение позитивного права тесно связано с созданием идеи права, в частности естественного. Далее Н. И. Хлебников дает характеристику представления О. Конта об идеях, согласно которому они возникают на основе опыта, и полемизирует с ними.
В то же время идея права рассматривается данным правоведом в качестве производной от более фундаментальной, столь же «до-опытной», общесоциальной идеи справедливости, имеющей моральное содержание. Будучи изначальной, последняя не производна от законов. Достаточно интересна проводимая концептуализация идеи права в кантовском духе как регулятивного принципа, который незаменим в определении общественных отношений. В последних содержится дозволение действовать, но в лишь в той мере, которую как раз и определяет идея справедливости. Специфика собственных заключений Н. И. Хлебникова состоит в понимании права как явления, тесно связанного с моралью. Он пишет, что «бесполезно отыскивать различие права от нравственности, то есть от добра и справедливости, не говоря уже о том, что полное отделение их немыслимо, ибо доброе, справедливое и правовое находятся в постоянной связи, составляют элементы одного духа» [2, с. 52]. Это означает взаимный переход содержания одной идеи в другую: права - в добро, добра - в справедливость, права - в справедливость и так далее. Именно эта особенность данных идей находится в основании позиции цивилизации, связанной с феноменом государства и государственного воздействия на общество с помощью права.
Примечательно, что И. Н. Хлебников не останавливается на двух возможных концеп-туализациях понятия «идея», но рассматривает всю палитру наиболее значимых осмыслений данного явления в новоевропейской мысли, отдавая предпочтение именно кантовскому пониманию идеи права как правовому началу, выступающему в качестве регулятива по отношению к праву, имеющему нравственное содержание. Такой подход можно рассматривать как
ответ на правовой позитивизм того времени, который лишал право его широкой ценностной основы и, в сущности, самостоятельной, независимой от политической власти значимости. Таким образом, русская философия права очень тонко реагировала на возможные последствия правового позитивизма, который стремился освободить право от великих идей и представить его как сугубо техническую подсистему. Но вместе с тем мы можем увидеть стремление отечественной философии права разобраться в причинах и последствиях кризиса правосознания и упадка великих идей как значимых регу-лятивов самого права.
Так, Ф. В. Тарановский связывал кризис правосознания с кризисом метафизического подхода к идее права. Характеризуя суть такого подхода, известный правовед показывает, что идея права в метафизическом мышлении, свойственном естественно-правовой доктрине, постулируется как нечто априорное, осуществляющееся в праве положительном [3, с. 34]. Однако данное осуществление не следует понимать буквально: речь скорее может идти об изменениях в материи позитивного права вследствие его приближения к идее как конечной цели, которая, разумеется, не достижима. Именно на основании такой схемы выстраивалась история права: устанавливалась метафизическая идея права, показывалось ее раскрытие в праве положительном. Более того, естественно-правовая доктрина оперировала понятиями человечества, человеческого разума, вследствие чего идея права преподносилась как имеющая абсолютное, то есть безусловное и всеобщее значение в том смысле, что ее носителем является все человечество.
Вышесказанное не означает, что метафизический подход к идее права означал полное подавление эмпирического начала началом рационалистическим. Так, постулировалось, что эмпирическое содержание идеи права раскрывается во всемирной истории права. Однако метафизическое мышление и рационализм суть не одно и то же. Известно, что в рационализме идея права дедуцировалась из более общих идей, например справедливости и добра, то есть из самоочевидных истин. В метафизике же такого выведения нет. Отказавшись от исходных аксиом, идеалистическая философия пришла на помощь этому недостатку рационализма и начала устанавливать метафизические идеи как конечную цель мирового процесса и сводить познавательную
деятельность к наблюдению за явлениями для раскрытия в них постепенного осуществления метафизических идей. Таким образом было допущено наблюдение, но именно это и сыграло роковую роль для данного подхода. Вследствие этого кризис естественного права - это кризис именно его идеалистическо-метафизи-ческой версии, которая объявила конечной целью правового развития осуществление правовой идеи равенства всех индивидов перед законом и обеспечение свободы личности. Но было обнаружено фактическое неравенство, а также собственные закономерности развития позитивного права, которые оказались достаточно далеки от возвышенных, но абстрактных идей. «Из этих фактов следовал тот несомненный вывод, что метафизическая идея права не может быть признана конечной целью правового развития и объяснения этого развития следует искать за пределами идеалистической философии» [3, с. 37].
Моменты метафизического понимания идеи права присутствуют во взглядах Н. Н. Алексеева. Мыслитель подчеркивает, что в праве есть некий вечный и абсолютный элемент, который связывается им с идеей права, которая в свою очередь не разлагается в несвязную массу отдельных исторических моментов [4, с. 165]. Но, с другой стороны, здесь совершенно правильно показывается наличие в идее права инвариантного, которое, на наш взгляд, позволяет идентифицировать право именно в качестве права, а не какой-либо иной сферы общественного бытия. Подобное представление можно проинтерпретировать в качестве структурного: идея права есть фиксация некой его сущности, позволяющей ему быть самостоятельной сферой человеческого общежития. Однако это не может означать отрицания многообразия идейных построений, преломляющих и выражающих это абсолютное начало. Но даже во всей совокупности правовые идеи не могут выразить идею права полностью и окончательно, ибо право есть развивающаяся реальность - реальность, обладающая сущностью, абсолютной в смысле ее идентификационных признаков, но одновременно постоянно дополняющейся новыми элементами. В противном случае мы не могли бы объяснить процесс постоянного возникновения новых правовых идей.
Хотелось бы осветить и еще один нюанс, который прослеживается у Н. Н. Алексеева, связанный с тем, как бытийствует идея в каче-
стве абсолютного начала права. Ссылаясь на Иеринга, автор явствует, что данное абсолютное начало не разворачивается в действительности правовой материи само по себе - только через борьбу субъектов права, отстаивающих данную идею. В любом случае, основная проблема заключается в том, что борьба за право как отстаивание его идеи предполагает усилия, направленные на познание и конструирование данной идеи. А у разных социальных групп и на разных стадиях исторического развития идея права может наполняться различным содержанием. Ситуация, когда все отстаивают единую идею права, относится к области правового идеала.
Важное место в обсуждении категориального статуса феномена идеи права занимает вопрос о соотношении идеи права и позитивного, то есть действующего, права. В сущности, говоря языком современной философии права, это вопрос о соотношении двух форм
1 Л и
правовой реальности. В этой связи не утратило своей актуальности меткое замечание Н. М. Коркунова о том, что идея права служит основанием его исторического развития, но она не может быть правом, практически применимым, то есть таким, которое регулирует общественные отношения. «Такая идея определяет развитие права, а не права людей» [5, с. 96]. Как известно, Н. М. Коркунова отличает резко критический подход к естественному праву. Однако в приведенном высказывании он все же признает естественное право, но достаточно верно определяет его как идею права, которую можно рассматривать в качестве его идеологического источника. Вместе с тем вполне понятно, что он не допускал воплощения идеи права, например, в принципах права, которые имеют мощное регулятивное значение. С нашей точки зрения, идея права не только задает горизонт развития права, но и обладает регулятивным потенциалом. Несмотря на данную ремарку, привлекательность подхода мыслителя в отличие, например, от позиции Гегеля, заключается в дифференциации идеи права и позитивного права, которая так и не была осуществлена диалектическим способом. В результате идея права представала как трансцендентное к позитивному праву начало.
Относительно последовательное осмысление гегелевского подхода характерно для С. П. Мокринского. Суммируя представления Гегеля, он подчеркивал, что идея права есть абсолютный, истинный, существенный эле-
мент права, имманентный его внешним проявлениям. Существующее положительное право - момент в развитии идеи, раскрываемой на пути спекулятивного мышления. Одновременно позитивное право познается из идеи, но та, в свою очередь, - из существующего права [6, с. 230]. Как представляется, в указанных воззрениях констатируется наличие некой очень важной проблемы, которая всего лишь кратко обозначается, но не развертывается во всей ее объемности. Суть проблемы содержится в соотношении идеи права и действующего права, в имманентности или трансцендентности первой по отношению к второму.
Необходимо отметить, что для российской философско-правовой мысли была характерна концептуализация феномена идеи права именно в контексте тонкого понимания всех нюансов соотношения естественного и позитивного права и понимания эволюции данного соотношения, поскольку идея права длительное время воспринималась в качестве естественного права и наоборот. Данный дуализм с небывалым мастерством был раскрыт Н. И. Палиенко, посвятившим отдельную главу своей монографии идее естественного права, рассмотрев исконный дуализм в понимании права, выражающийся в невозможности подведения естественного и позитивного права под одно определение. Тем не менее попытка интеграции двух типов правопонимания во многом определила, как известно, повестку философии права XX-XXI веков.
Заслуга Н. И. Палиенко заключается в экспликации разных версий естественно-правового мышления. Так, в одном случае естественное право рассматривалось как собственно право, с его нормами и принципами, например, как обычное право. Однако в дальнейшем в философско-правовой мысли возобладал подход к естественному праву как совокупности критериев, идеалов, принципов, как идеальному фактору, наконец. Так, оно утрачивало собственно юридическое содержание, представ в качестве некой основы для оценки права положительного и положительного законодательства [7, с. 55]. В дальнейшем все это привело к априоризму и метафизичности, на которые, как мы видели выше, указывал также Ф. В. Тарановский. С нашей точки зрения, именно сосредоточение философско-правовой мысли на идеальных сущностях привело к тому, что из поля зрения был упущен реальный правопорядок (хотя, конечно, длительное
время многие теоретические вопросы правоведения поднимались именно в данной версии философии права). Реальный правопорядок и выработка соответствующего понятийного инструментария стали осуществляться на иных - позитивистских - началах в XIX веке, при всех разумеющихся односторонностях такого изучения. Таким образом был сформулирован запрос, например, на уровне той же исторической школы права о том, что идея права должна быть более содержательной. В более конкретной форме вышеуказанный дуализм стал восприниматься как дуализм идеи права и понятия права, которое пыталась сформулировать возникшая в XIX веке теория права в качестве результата обобщений позитивного права.
Попытка детального рассмотрения возможностей преодоления дуализма между идеей права и понятием права была также предпринята в русской философско-правовой мысли. Весьма интересный подход к решению данной проблемы, позволяющий уточнить отношение предмета философии права и предмета теории права, предложил Б. А. Кистяковский. В частности, помимо идеи права, он выделял нормативное понятие права, имеющее в своем фокусе реальную сущность права, отражающее право как нормативную систему. Говоря современным языком, оно свойственно нормативи-стскому подходу в теории права. «Нормативное понятие права обобщает известную сторону действующего права, и поэтому его нельзя отвлекать от реальности права» [8, с. 280]. Таким образом, данное понятие не претендует на отвлеченность, присущую идее права и во многом имеющую дедуктивный, а не индуктивный характер. Обращает на себя внимание, что Б. А. Кистяковский, сосредоточившись главным образом на нормативном понятии права, замечает в нем некий аспект, некую сторону, которая кажется не соотносящейся с реальностью права. Такой стороной выступает правовая идея, заключающаяся в норме.
Думается, что последнюю фразу следует интерпретировать как идею нормативности права. Более того, Б. А. Кистяковский отмечает, что идея права служит основным признаком нормативного понятия права и должна быть воплощена в конкретных, реально действующих нормах права. Достаточно интересна сама логика мысли выдающегося правоведа: нормативное понятие (понимание. - М. Ш.) права есть обобщение действующего права, но оно не про-
сто отражает сущее, но и должно быть воплощено в нем. То, благодаря чему возможно данное воплощение, есть идейный компонент этого представления, предполагающий обратное воздействие на право. Если бы такого идейного компонента не существовало, то, продолжает Б. А. Кистяковский, составленное нами определение было бы понятием права в собственном смысле, а не представлением о каких-то произвольных и фантастических нормах, претендующих на то, чтобы быть правом.
Необходимо отметить, что мысль ученого-правоведа является достаточно сложной и запутанной. Однако вполне понятно, что он ведет речь не об идее права, а о понятии права, которое выражает наиболее важные его свойства, в данном случае нормативность. Но одновременно ученый стремится обосновать то, что, помимо подобного рода понятийного преставления, существует еще идея права, которая не тождественна, но все же пересекается с нормативным понятием права, составляет аспект его содержания. Разумеется, идея права -это тоже общее понятие, но его отличие заключается в том, что в нем отражается не только природа права, как она дана в эмпирической реальности, а сущность как нечто заданное (задача, замысел, цель), оцениваемое в категориях должного, претендующего на воплощение. При этом Б. А. Кистяковский говорит о том, что всякая идея права должна рассматриваться главным образом с точки зрения ее значимости и ценности. В свою очередь нормативное понятие права, будучи пронизано идей, определяет значимость и ценность права [8, с. 281].
Обобщая проводимый анализ, подчеркнем, что идея права обеспечивает сопряжение этого понятия с миром ценностей. В то же время понятие права обеспечивает связь с действующим правом. И если оно включает в себя идейный компонент, то и идея права сочетает в себя представления о сущем и должном, претворяясь многокомпонентным феноменом. Включение в понятие права элементов идеи было свойственно также для философско-правовой концепции Р. Штаммлера. Данный крупнейший философ права неокантианской ориентации в своей известной работе «Учение о правильном праве» признавал правовую идею, или мысль, основным элементом понятия правомерного права. По его мнению, правомерным правом является право, которое в каждом особом положении согласуется с основной мыслью пра-
ва вообще, являющейся трансцендентальной величиной.
Неокантианская методология как основа познания идеи права в качестве предмета философии права получила свое признание и развитие в России. Так, достаточно интересной представляется концептуализация идеи права В. А. Савальского. В качестве идеи права он предлагал рассматривать естественное право как трансцендентальную идею юридического опыта. При этом сам феномен идеи он концептуализировал как то, что не есть бытие, но и не является также и небытием. Из этого следует, что идея не есть право, а право не есть (в духе Гегеля) форма саморазвертывания идеи. Тогда возникает вопрос: чем же она является? В. А. Савальский исходил из того, что идея есть вещь в себе, «так как констатирует прерывность методов познания в целом человеческого опыта и сообразно с этим разграничивает сферы трансцендентального сознания. Как пограничное данной сфере понятие, она есть максима, точка зрения, метод» [9, с. 209]. Опираясь на данное определение, идею естественного права он предлагал рассматривать с двух сторон. С одной стороны, как вещь в себе, с другой - как метод. В первом случае она предстает как метаюридическое понятие, а во втором - как особый способ/метод рассмотрения положительного права, его оценки и критики. Поэтому речь не идет о том, что идея в отношении опыта предстает чем-то трансцендентным. Напротив, идея не является запредельной, она погранична опыту, поэтому имеет силу регулятива и максимы.
Подобные выводы о статусе идеи приводят ученого к признанию неопределенности опыта, то есть невозможности считать его в какой-то исторический момент законченным [9, с. 210]. В итоге можно констатировать, что идея есть метаюридическая сфера, которая активно воздействует на позитивное право и является неотъемлемой частью правовой реальности.
В процессе анализа концептуализации феномена идеи права в рамках отечественной философии права необходимо учитывать, что правоведы обосновывали свои представления в особой ситуации - заявившей о себе в западной юриспруденции неудовлетворенности в затянувшемся доминировании позитивистского типа понимания научности в юриспруденции XIX века, не так заметно проявившегося в России. Как уже отмечалось, правовой пози-
тивизм стал реакцией на излишнюю метафизичность естественно-правовой доктрины и ее подхода к определению идеи права [10, с. 47]. Однако и сам позитивизм, который объявлял философию права чуть ли не шарлатанством, в достаточно короткие сроки продемонстрировал не только свои сильные, но и слабые стороны. Сильные стороны проявились в том, что именно на основании позитивизма был реализован цикл кодификаций в государствах Европы в XVIII - начале XIX века. Действительно, попытка создать нечто абсолютно новое касательно формы и содержания позитивного права вполне удалась, но она стала возможной на основе присутствия, пусть и в затуманенном виде, идеи права, отожествляемой в то время с идеей естественного права. Именно это придало, например, Австрийскому уложению и Code Civil не только теоретический блеск, но и практическую жизнеспособность. Однако уже в кодификационных актах XIX века, например Общегерманском уложении, вполне заметна потеря идейной основы, что привело к отсутствию преемственности между традициями прошлого и устремлениями в будущее.
Если характеризовать слабые стороны обнаружившегося правового позитивизма, то они продемонстрировали свою схожесть с недостатками правовой метафизики и вызвали потребность в том, чтобы дальнейшее правовое развитие требовало сопряженности права со сложной экономической и политической реальностью, то есть большей степени открытости права. На повестке дня появился новый цикл - формирование правовой, в частности законодательной, политики, которая неразрывно связана с категорией «цель права», пересекающейся с идеями и идеалами справедливости и разумности. Возродилось представление о том, что законотворец должен воплощать данные идеи в правовых нормах. В этом контексте и актуализировалась сданная в архив естественно-правовая проблематика, акцентировавшая внимание не на том, что есть, а на том, что должно быть с точки зрения разумного и справедливого. И. А. Покровский убедительно отмечал, что длительное время догматическая юриспруденция пыталась не замечать данные вопросы. Но результат был крайне негативен - охлаждение общества к юриспруденции, представленной учеными и практиками, их взаимное отчуждение, что побуждало вспомнить об одном из изречений Люте-
ра: «Юрист, если он только юрист, - жалкая вещь». Сложившаяся к концу XIX века ситуация побудила ученых вернуться к вопросам поиска идеи права, что наиболее ярко выразил Гирке: «Мы должны найти ее, эту потерянную идею права, иначе мы сами себя потеряем».
Говоря о сложившейся ситуации перелома, в том числе в науке гражданского права, И. А. Покровский отмечал интенсификацию поиска «потерянной» идеи как некоего справедливого и правильного права, что привело к возрождению естественно-правовых представлений и поиску философско-правовых оснований права и его науки. Прилив энтузиазма выразился в дискуссиях о неизменных моральных ценностях, природе социальных отношений и так далее. В итоге появилась надежда на преодоление кризиса правовосознания, которое, как известно, разлагается без прочного идейного каркаса и оскудевает без него. «Таким образом, духовные искания вновь повеяли в юриспруденции. Она почувствовала всю свою слепоту и беспомощность без "великих идей" и "всеобщих истин", и позитивизм перестал ее удовлетворять» [10, с. 50].
Нельзя не обратить внимание на то, что И. А. Покровский говорит не только о правовых идеях, но и о поисках верховного смысла права как ориентира при осуществлении оценки отдельных правовых норм.
Рассмотрение категориального статуса идеи права дополнялось в отечественной философии и теории права вниманием к содержательному ее наполнению, что привело к возникновению вполне оригинальных подходов и оценок, составивших идейный каркас так называемой русской философии права, понимавшей содержание идеи права достаточно самобытно и в некоторых случаях радикально отличавшейся от понимания права в западноевропейской правовой традиции. Однако следует учитывать, что если анализ концептуальных подходов к феномену идеи права в рамках отечественной философии права не нашел своего комплексного освещения в современной философско-правовой литературе, то содержательная сторона отечественного правопонимания изучена основательно [11; 12; 13].
Однако следует обратить внимание на то, что сама концептуализация идеи права как духовно-правового феномена все же не может осуществляться вне и помимо учета контек-
ста специфики национально-правовых культур и культурно-цивилизационных особенностей права. В отечественной философской правовой мысли отстаивалось и реализовывалось право на наполнение идеи права как фундаментального трансцендентального регулятива самобытным национальным содержанием, которое претендовало на то, чтобы стать своего рода идейным ориентиром для развития национального права России, адекватного архе-типическим матрицам ее культурно-цивилиза-ционного бытия, которые чужды правовому позитивизму и с позиции которых право выглядит как искусственное построение. Поэтому русская философско-правовая мысль, учитывая процессы, происходившие в западноевропейском правосознании, быть может более интенсивно и решительно, совершала движение в сторону возрождения естественно-правовых начал на основе их глубокого переосмысления.
Как отмечал П. И. Новгородцев, русская философская мысль о праве, которая не во всех случаях стремилась определить себя в качестве философии права, например в лице Вл. Соловьева, выдвигала великие правовые идеи на фоне общей ситуации упадка юриспруденции, которая сосредоточивалась на чисто технических вопросах, в частности кодификации [15]. Тем не менее тезис о непоколебимой связи права с моралью и представление о насыщенности права моральными долженствованиями представляют собой смысловую ось так называемого русского подхода к праву, русской идеи права. Это означало, что идея права не является замкнутой, но выступает преломлением широкого круга общесоциальных идей в их нравственной составляющей. Так, подходя к идее права в содержательном контексте, И. В. Михайловский рассматривал ее в качестве части мирового этического порядка, замечая, что «абсолютная идея права есть синтез личной свободы и осуществления порядка. Она не допускает превращения личности в средство для общественных целей, ни наоборот - превращения общества в средство для благополучия личности; она говорит: "Каждому свое"» [15, с. 202]. Как видно из данного короткого высказывания, идея права заключается, по И. В. Михайловскому, в справедливости, фиксирующей нацеленность права в его сущности на баланс личных и общественных интересов.
Подводя итог, отметим, что русская философия права характеризуется, во-первых, плюрализмом и самобытностью в вопросе содержательного наполнения идеи права, во-вторых, важным вкладом в понимание категориального статуса последней, что позволяет ответить на вопрос о том, что такое идея права. Развертывание вполне самостоятельной концептуализации феномена идеи права происходило в режиме диалога с западноевропейской философией права, в том числе через развитие и обогащение некоторых ее подходов. Конечно,
Литература
1. Максимов С. И. Правовая реальность: опыт философского осмысления. Харьков, 2002.
2. Хлебников Н. И. Право и государство в их обоюдных отношениях. Варшава, 1874.
3.Тарановский Ф. В. Учебник энциклопедии права. Юрьев, 1917.
4. Алексеев Н. Н. Введение в изучение права. М., 1918.
5. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1908.
6. Мокринский С. П. Наказание, его цели и предположения: в 3-х ч. М., 1902. Ч. 2.
7. Палиенко Н. И. Учение о существе права и правовой связанности государства. Харьков, 1908.
8. Кистяковский Б. А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. М., 2014.
9. Савальский В. А. Основы философии права в научном идеализме. Марбургская школа философии права: Коген, Наторп, Штамм-лер и другие. М., 1909. Т. 1.
10. Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. Пг., 1917. Ч. 1.
11. Масленников Д. В. Богочеловек и идея права // Мир политики и социологии. 2015. № 2.
12. Васильев Б. В. Концептуальное обоснование идеи права в философии русского неолиберализма // Социально-гуманитарные знания. 2012. № 6.
13. Медушевская Н. Ф., Уткин Г. Н. Идея правды: сущность, содержание, роль в отечественной правовой культуре. М., 2008.
1 4. Новгородцев П. И. Идея права в философии Вл. Соловьева // Вопросы философии и психологии. М., 1901. Кн. 56 (1).
15. Михайловский И. В. Очерки философии права: в 2-х т. Томск, 191 4. Т. 1.
отечественная философия и теория права не выработали оригинальных представлений о сущности феномена идеи права, так как для этого понадобились бы сверхоригинальные философские концепции, в которых принципиально по-новому было бы представлено содержание понятия «идея». Тем не менее замечания уточняющего и конкретизирующего характера имеют непреходящую ценность для современной философии права и являются основой дальнейшей концептуализации феномена идеи права.
Bibliography
1. Maximov S. I. The legal reality: experience of philosophical understanding. Kharkov, 2002.
2. Khlebnikov N. I. Law and state in their reciprocal relations. Warsaw, 1874.
3. Taranovsky F. V. Textbook of encyclopedia of law. Yurev, 1917.
4. Alekseyev N. N. Introduction to learning of the law. Moscow, 1918.
5. Korkunov N. M. Lectures on the general theory of law. St. Petersburg, 1908.
6. Mokrinsky C. P. Punishment, its aims and presumptions. Moscow, 1902. Part 2.
7. Palienko N. I. Doctrine of the essence of law and states' legal overlapping. Kharkov, 1908.
8. Kistyakovsky B. A. Social sciences and law. Essay on the methodology of social sciences and general theory of law. Moscow, 2014.
9. Savalsky V. A. Foundations of the legal philosophy in scientific idealism. Moscow, 1909. Vol. 1.
10. Pokrovsky I. A. Main problem of the civil law. Petrograd, 1917. Part 1.
11. Maslennikov L. V. God-man and the idea of law // World of policy and sociology. 2015. № 2.
12. Vasilev B. V. Conceptual justification of the idea of law in philosophy of Russian new liberalism // Social and human knowledge. 2012. № 6.
13. Medushevskaya N. F., Utkin G. N. Idea of justice: essence, content, role in the domestic legal culture. Moscow, 2008.
14. Novgorodtsev P. I. Idea of law in the philosophy of V. Solovev // Questions of philosophy and sociology. Moscow, 1901. Part 56.
15. Michaylovsky I. V. Essays of the legal philosophy. Tomsk, 1914. Vol. 1.
