CC BY
29
Ю. А. Лабынцев, Л. Л. Щавинская
(Москва)
Ф. М. Берниковский — деятель белорусского национального движения в межвоенной Польше
Статья посвящена одному из малоизвестных деятелей белорусского национального движения Ф. М. Верниковскому. В основу статьи легла общая оценка его деятельности, которую дали ближайшие соратники Верниковского и отчасти он сам. При подготовке настоящей статьи были использованы также различные документальные источники.
Ключевые слова: Белорусское национальное движение, Федор Верниковский, Православная Церковь, Вторая Речь Посполи-тая.
Судьба белорусского национального движения во всей его совокупности, необычайно усложненная событиями распада Российской империи и возникновением на ее огромных территориях новых государств, продолжает оставаться terra incognita на карте восточноевропейской истории. По сей день не изучены даже биографии абсолютного большинства его идеологов и главнейших практиков. Так, например, случилось с такой персоной, как Р. Земкевич, представлявшейся многим почти на протяжении целого столетия одной из видных фигур в среде белорусского национального движения, что оказалось полнейшей фикцией. Р. Земкевич в действительности не только тайно занимался сбором данных о белорусском движении по заданию польских спецслужб, но и, являясь «фальшивым белорусом», т. е. самозваным, был замешан во многих подлогах и криминальных делах1.
Федор Михайлович Верниковский относится к числу весьма заметных деятелей белорусского движения, о которых мы по сей день знаем немногое. Даже точная дата его кончины стала известна совсем недавно2, а до последнего времени она определялась так: «1930-я гады»3, «кон. 30-х гг. ХХ в.»4 или «около 1935 года»5. Имя Верниковского часто упоминается в различного рода современных ему документах, в том числе в известном аналитическом обзоре II отдела Польского генерального штаба «Краткий очерк белорусского вопроса» («Krotki zarys zagadnienia bialoruskiego»), подготовленном в Варшаве в 1928 г. «только для служебного пользования»6.
Впрочем, общая более или менее детальная оценка его деяний принадлежит лишь ближайшим соратникам Верниковского и отчасти ему самому. Именно эти материалы в основном и послужили нам путеводной нитью для подготовки настоящей статьи, использованы также и всевозможные архивные источники, связанные с Ф. Верниковским и его ближайшим окружением в разные годы, включая семейные.
В своей машинописной автобиографии «работника по Белорусскому движешю», составленной Ф. Верниковским в 1919 г. в Гродно, он, «Член Рады Белорусской Народной Республики и Сябр Национальнаго Комитета в Минске», сообщал, что «родился в 1861 году в Белоруссии — м. Дудичах, Игуменского уезда, Минской губ. Женат на белорусинке, православной. Под судом и следствием никогда не был. Отец и мать, деды и прадеды и прапрадеды были белорусами и принадлежали к духовному званию. Состояли на службе то псаломщиками, то священниками при разных церквах, но все только в одном Игуменском уезде, Минской губ. (это сердце Белоруссии) в следующих селах: Поречье, Погорелом, Турине, Дудичах, Гребене, в последнее время отец был псаломщиком Полянской церкви (м. Узляны) Игуменского уезда. Мать, рожденная Занцевич, дочь протоиерея Поречской церкви, Игуменского уезда. Род "Верниковских" "Занцевичей" (по матери) издревле православный, чисто белорусский, тянется он более трехсот лет; одно можно только предположить, что деды или прадеды могли быть униатскими священниками, но в 1839 году, когда было воссоединение Унии с православною церковью, то были причислены к таковой. Детство свое провел в деревне, среди селян, в сильной нужде и бедности и в очень суровой жизни и школе»7. Народная школа в знаменитых ныне Дудичах, родине многих известных представителей дворянского семейства Ельских, рядом с бывшим имением которых располагается современный Музей старинных народных ремесел и технологий «Дудутки», стала для юного Федора первой образовательной ступенью и, так же как и местный церковный хор Покровской церкви, в которой он пел с юных лет, во многом определила дальнейший выбор его жизненного пути.
В десятилетнем возрасте отец привозит Федора в Минск и отдает в Минское духовное училище: «Воспитывался в Минском 4-х класном Духовном Училище, после чего окончил Минскую Духовную Семинарию, кроме богословских наук. Был вольнослушателем СПБургского Технологического Института, где выдержал экзамен
на звание старшего Гидротехника по осушению болот. Окончил СПБургские курсы сельско-хозяйственные, садоводства и огородничества. Служил в Крестьянском Поземельном Банке, в Западной Экспедиции по осушению болот Полесья и орошения Юга и в Отделе Земельных Улучшений Министерства Земледелия и Го -сударственных имуществ б. Российской Империи. Управлял в разных местах Западного края, Украины и Польши 17-ю имениями, более 150.000 десят. земли с лесами. В имениях этих было 9 винокуренных заводов, 4 лесопилки, 5 паровых и водяных мельниц, при них были круподерки и маслобойки и до 26 смолокуренных и скипидарных заводов. Все время служил и работал для Белорусского народа и все эти имения на самых льготных условиях продал крестьянам при содействии Крестьянского Поземельного Банка. Был командирован в 1-ю Государственную Думу в Комиссию по земельному улучшению хозяйства в России. Работал и находился в командировках — России: в тайгах далекой Сибири (устраивал переселенцев), Манджурии (так в тексте. — Ю. Л., Л. Щ.), в центре России, Прибалтийском крае, на Кавказе и Закавказье, работал на берегах Черного, Балтийского, Средиземного и Каспийского морей, Крыме, Семипалатинской и Семиреченской областях; За границей: в Германии, Австрии, Бельгии, Италии, Сицилии, Швейцарии, Франции, Англии, в части Азии, Египте, Персии, Турции и в Америке; был в самых крупных центрах и столицах. Прослужил на Го -сударственной службе 34 года»8.
К моменту начала Первой мировой войны Ф. Верниковский становится очень состоятельным человеком: «Получал жалованья в последнее время службы до 18.000 руб. в год, а начал службу с 75 руб. в месяц. Свою собственность всего лишь имел в Минском уезде 84 дес. земли и по наследству от жены — дома в г. Минске»9. Последующие несколько военно-революционных лет привели к тому, что из «всего этого имущества в настоящее время осталось в Минском уезде только шесть десятин земли и один дом — дача с садом и огородом это 4 дес., вблизи гор. Минска, при станции Минск, Брест. ж. д. (Куратовщина), а остальное же все имущество мною спешно продано, за бесценок, во время отечественной войны 1914-1919 гг. при наступлении на Минск немцев. На деньги эти мною куплены были займы: военный и свободы, которые в настоящее время аннулированы. Вот все и мое богатство, за всю свою жизнь нажитое»10.
Тогда же наступает и совершенно новый этап в жизни почти шестидесятилетнего Ф. Верниковского: «По выходе же в отставку и
поселившись в Минске, как экономист, землевладелец, коммерсант и финансист приглашен был в Минске во все Торгово-Промышленные и Коммерческие Банки, Общества, Канторы, Ссудосбере-гательные Товарищества, Кооперативы, потребительские лавки — быть членом и ближайшим их сотрудником и Советником, а при крупных Банках, в том числе и Государственном, состоял Членом Учетного Комитета по выдаче денег в кредит, удостоверяя их кредитоспособность или наоборот. Был Гласным Городской Думы и Почетным Судьею и состоял Председателем и членом разных общественных и благотворительных Учреждений и клубов. До 1918 г. хотя и принимал участие в Белорусском движении, но таковое тогда не было заметным и реальным. В 1918 г. посвятил всю свою жизнь и всецело отдался для Белорусского движения и начал участвовать в Минском Белорусском Представительстве, был избран членом Рады Белорусской Народной Республики, состоял Казначеем Представительства и Белорусского Детского приюта в Минске; приютом этим некоторое время и заведовал, был избран Казначеем Культур -но-Просветительного Общества "Заранка", состоял учредителем и Председателем Общественного Собрания "Белорусская Хата". Был приглашен в кабинет Министерства п. Воронки по Беженским делам, но Белорусское Представительство во главе с п. Алексюком на принятие мною должности и Главноуполномоченного не согласилось — и я отказался. В Кабинете п. Скирмунта я был назначен Го -сударственным Казначеем; в Кабинет п. Середы. Белорусское Представительство с фракцией Эс-эров и часть социалистов делегировало меня в Народные Секретари (Министры) Белорусской Народной Республики и по постановлению Кабинета Министров п. Середы я нес службу Народного Секретаря (Министра): Торговли и Промышленности, Государственного Контролера и Народного Хозяйства. Был командирован Радою по очень важным политическим и экономическим делам и на ревизию всех Белорусских Организаций на Украине, за что получил от Министерства благодарность. Вышел в отставку в Ноябре месяце 1918 г. из состава Белорусских Министров, по случаю замены Кабинета Социалистом Луцкевичем. В настоящее время по Белорусскому движению СОСТОЮ: членом Рады Белорусской Народной Республики и принадлежу к беспартийной фракции, избран Радою Белорусской Народной Республики и таковым остаюсь — в Экономическую, Финансовую и Контрольную Комиссии, где состою Председателем и Наместником, состою в Совете "Старейших" Белорусской Народной Республики, Товари-
щем Национального Комитета в Минске, Казначеем и Наместником Культурно-Просветительного Белорусского Общества "Заранка" в Минске, Председателем Общественного Собрания "Белорусская Хата" в Минске, Казначеем Белорусского детского приюта бедных детей, Членом Белорусского Национального Комитета, в Гродно и Гродненской Центральной Рады, Председателем Беженского Комитета в Белоруссии в Гродно и Минске, Старшиною Общественного Собрания "Белорусская Хата" в Гродно и Старшиною-Распорядителем и Наместником Белорусского Клуба "Бацькаушчына" в Гродно; Служу в Войсковой Белорусской Комиссии заведующим хозяйством и Кассовым Отделом Б. В. К.
Всегда считаю себя и весь свой старейший род "Верниковских", а по матери "Занцевичей" более 300-х лет и таковым остаюсь истинно белорусским и православным»11.
Необходимо заметить, что в дальнейшем, дабы усилить и подчеркнуть свою роль в белорусском движении, Ф. Верников-ский и его сторонники начинают относить начало его участия в нем к 1905 г., а это вызывает многие вопросы. Так, в основанном при прямом участии Ф. Верниковского журнале «Светоч Беларуси» («Сьветач БеларусЬ») утверждалось в 1931 г., что он с «1905 г. принимает деятельное участие в белорусско-возрожденческом движении, сталкиваясь с уже действующими Карским, Эпимах-Шипилой, Зайцем, Бурбулисом и др. С этого времени Ф. В. уже не оставляет работы на возрожденческой ниве»12. Пожалуй, первое точно документированное какое-то участие Верниковского в определенной политической фазе этого движения относится лишь к весне 1917 г., когда в Минске была основана Белорусская народная партия социалистов (БНПС)13. Непросто позднее складывались взаимоотношения Верниковского внутри Рады БНР (Белорусской Народной Республики), после того как он стал ее членом. Так, в подготовленной в июне 1918 г. хронике для газет приводилась «"История" с б. Юбилейным домом»: «Вот уже целый месяц, как Рада Б. Н. Р. и Народный Секретариат не могут перейти в отремонтированный б. Юбилейный Дом, приготовленный для Рады и Народного Секретариата. Причиной этого является "поступок" членов Рады из фракции, так называемого "Белорусского Минского Представительства" — г. г. Алексюка, Верниковского и др., которые, как оказалось, сняли в аренду дом не для Рады, а для какого-то ими организованного клуба и ни под каким предлогом не соглашаются "уступить" здания Народному Секретариату. Эта "пи-
кантная", с точки зрения членов Народного Секретариата, история привела Народный Секретариат к мысли снять помещение для Народного Секретариата самостоятельно при посредстве Германских Властей, которые обещали Народному Секретариату свое полное содействие при отводе помещения»14.
После переезда в начале 1920-х гг. в Вильно Ф. Верниковский еще более укрепляется в идее, которую В. Пигулевский в своем донесении В. Ластовскому от 11 апреля 1921 г. охарактеризовал так: «автономия белор[усов] на территории, оккупированной Польшей, протекторат Польши над восточной Белоруссией, тесный контакт с Кресовцами, "признание кресовых поляков постоянными белорусскими жителями"»15. Подобная позиция сразу же сталкивалась с неприятием огромного большинства белорусского общества, и несколько последующих лет для Верниковского и его молодого коллеги и политического лидера полонофильского направления П. Алексюка оказались тяжелым временем своеобразного социального бойкота.
Зимой 1926 г. в Вильно Ф. Верниковский начинает издавать еженедельник «Белорусское слово» («Беларускае слова»), который сразу же включается в полемику с целым рядом белорусских организаций и отдельных белорусских политиков. По сложнейшему польскому вопросу программа еженедельника предлагает такой подход: «В результате военных действий часть белорусской земли оказалась в границах Польского государства. Имея здесь широкую западноевропейскую конституцию, мы признаем польскую государственность. Однако же считаем, что белорусские земли имеют столько индивидуальных особенностей в характере и составе своего населения, а также этнографических и географических, что они должны быть автономными»16. Первоначально «Белорусское слово» издает и специальное приложение, озаглавленное «Наш Сатырыкон», в котором, в частности, публикуется довольно много достаточно язвительных карикатур и стихотворных пародий на западнобелорусских деятелей. Так, например, в стихотворных строках, помещенных под карикатурным портретом такого выдающегося белорусского политического и церковного деятеля, как сенатор Вячеслав Богданович, непростой жизни которого мы посвятили ряд различных работ17, сенатор представлен как сомнительный сторонник «белорусского дела» («бе-ларускай справы»)18.
Давние разногласия с А. Луцкевичем, несомненно, во многом стали причиной серьезных политических обвинений в его адрес
со стороны Ф. Верниковского, очень масштабно отображенных на страницах «Белорусского слова». Во 2-м его номере за 1926 г. были помещены фотографии документов, «показывающих истинное лицо агента-профессионала — А. Луцкевича», а в 4-м номере еженедельника за тот же год — письмо одного из старых деятелей белорусского движения, который прямо обвинял Луцкевича в том, что в период немецкой оккупации тот работал «в немецкой оффензиве за постоянную оплату», вел «отвратительную и подлую борьбу с п. Ластовским, в результате чего последний решается на самоубий-ство»19. Наконец, «А. Луцкевич как немецкий агент» ведет сложную политическую игру с литовской стороной, едет в Париж, где «дает информационный материал французской оффензиве», затем после растраты огромной суммы денег получает «вотум недоверия», но ускользает от назначенной ревизии «и при помощи уже польской дефензивы арестовывает руководителей оппозиции п.п. Гриба, Мамоньку, Бодунову и других»20. Все эти факты, по мнению Ф. Верни-ковского, делают А. Луцкевича «политическим мертвецом», а опубликованное письмо «является уже осиновым колом» для «этого белорусского Азефа»21. Злая стихотворная сатира на А. Луцкевича, к написанию которой так или иначе был причастен Ф. Верников-ский, явившийся главным инициатором ее широкой публикации,
наглядно иллюстрирует характер многолетних враждебных отно-
22
шений этих деятелей22.
Употребивший много сил и средств на весеннюю кампанию 1928 г. по выборам в Сенат Второй Речи Посполитой, Ф. Верни-ковский так характеризовал себя перед избирателями: «По своим убеждениям — националист-белорус и сторонник Запада. Теперь, после выхода из нашей организации А. Павлюкевича, принял на себя руководство политической и культурно-просветительской работой на Виленщине»23. Выборы Верниковский полностью проиграл, и одновременно с прекращением выпуска его «Белорусского слова» он приступает в марте 1928 г. к изданию в Вильно еженедельника «Гражданин» («Грамадзянш») — «органа независимой демократической мысли». В передовой статье первого номера нового еженедельника Ф. Верниковский призывает белорусское общество к «моральной санации», «национальному единству, культурной и хозяйственной работе на пользу своему Народу и Краю», и в этом подспорьем станет его «Гражданин», «свободный от политиканства и политики в том плохом смысле,
24
как она понимается у нас, — взаимная ругань и шельмование»24.
Более того, Ф. Верниковский как бы признает свои собственные политические грехи в качестве белорусского деятеля и прекращает «дальнейшее издание "Белорусского слова", которое, так же как и другие белорусские журналы, часто грешило в общем руководстве политикой и принимало участие в общем хоре взаимной белорусской грызни и брани»25. Потому Верниковский и его сподвижники выступают «на гражданскую арену с новым органом под названием "Гражданин"», стоящим «на почве польской государственности», призывающим «своих читателей прежде всего к лояльному и добросовестному исполнению своих гражданских обязанностей как в отношении к Государству, так и к своему многострадальному Народу»26.
Своеобразным политическим покаянием самого Ф. Верников-ского, хотя и высказанным анонимно от лица «Старого Белоруса», можно считать слова из статьи «Накануне 10-й годовщины независимости Беларуси», опубликованной в первом номере «Гражданина»: «В 1921, 1922 и 23 годах, когда на политическое руководство "патентованых" белорусов еще никто не претендовал, наше виленское белорусское общество жило одной семьей, сплоченной единым духом национальности, несмотря даже на то, что уже тогда политические мысли двигались в трех направлениях — западном, восточном и литовском. В Общественном Собрании на Бискупяй, 12 рядом с Антоном Луцкевичем, Тарашкевичем, Рак-Михайловским, Смоличем, Терещенко, Прокулевичем и другими можно было тогда видеть и ксендза Станкевича, и Алексюка, Яремича и Верниковского, и Кохановича, и Алехновича и Л. Родзевича, и Жилку и множество других, кого судьба забрасывала в нашу Вильню, где они всегда находили в своей белорусской семье и гостеприимность и поддержку. Это было тогда, до 1924 г. Последнее торжественное, общее, дружное празднование годовщины независимости Беларуси состоялось в 1923 г. в том же Общественном Собрании, организованное под грифом Посольского Клуба послом Яремичем и Руководством Общественного собрания. Это была лебединая песня репрезентации единодушия, силы и сплоченности нашей возродившейся интеллигенции. С 1924 года уже начались отдельные споры и ругань некоторых деятелей в борьбе за руководство. Эти споры с каждым годом все увеличивались, втягивали все больше и больше людей, пока наконец в 1926-7 годах, как с прорвавшейся плотины в паводок, — не залили всю нашу белорусскую прессу руганью, грызней, грязью и разными инсинуациями. Стало невы-
носимо. Не выдержать. Не щадили ни возраст, ни заслуги перед Отечеством, ни должности, ни тех, кто за Отечество страдает в тюрьмах, ни выражений, ни терминов. А в деревнях крестьяне хватались за голову и на подошедших выборах в Сейм не знали, что делать. Некоторые плакали. И как результат всего — вместо 20-30 послов в Сейм попало только 9. И это в то самое время, когда самосознание деревни дошло почти что до нормы... Но выборы прошли... Может, уже страсти поостыли. Пусть те, кто прошел в Сейм и Сенат, успокоятся на своих посольских лаврах. Пусть же наша интеллигенция оглянется на пройденное и грустно покачает головой. Пусть же она теперь опомнится и влияет в будущем на своих руководителей. А приближающаяся 10-я годовщина Независимости Беларуси при своем праздновании пусть остановит наконец вредную, никому не нужную братоубийственную грызню и как когда-то — объединит всех, независимо от партий и политических направлений, в единую, сильную национальным духом семью! Отзовись, интеллигенция! Оздоровляй душную атмосферу и исполняй свои обязанности! "Гражданин" зовет, а деревня ждет.»27
Финансовые и иные обстоятельства явились причиной закрытия «Гражданина», последний номер которого вышел 30 апреля 1929 г., всего лишь через год после выпуска первого. Ф. Верников-ский все чаще ощущал маргинализацию своего общественного положения; сделанные ранее многочисленные политические ошибки, жесткие выпады против многих участников белорусского движения, недавние настоящие войны, объявленные некоторым из них, почти исключали не только примирение, но хотя бы временное перемирие. Обвинение в том, что «наше общество занималось только политиканством и взаимной грызней, пока не очутилось перед разбитым корытом»28, полностью относится к самому Ф. Верниковско-му и его соратникам. Более того, и на ниве собственно культурной деятельности, которую провозглашал «Гражданин», объединение с иными белорусскими организациями оказалось невозможным: «Даже на культурно-просветительском поприще мы не могли обойтись без взаимной ненависти. Три культурно-просветительских общества — Товарищество Белорусской Школы, Институт Хозяйства и Культуры и Т[оварищест]во "Прасвета", — соответствующие как раз трем главным политическим направлениям в белорусском обществе и находящиеся под влиянием соответствующих политических начал, также принимают участие во взаимной грызне во вред бедной белорусской культуре и Народу. И если только это состоя-
ние дел не остановится, если белорусское общество не вылечится от партийно-политической отравы, то мы потеряем и остатки того, что имеем теперь. С нами совсем перестанут считаться как с народом, способным на творческий труд»29.
Основанное еще в 1924 г. белорусское культурно-просветительское общество «Прасвета» («Просвещение»), где Ф. Верников-ский играл одну из главных ролей, собирает в начале 1930 г. специальную, правда, весьма и весьма малочисленную, конференцию, на которой организуется общественный Центральный белорусский православный комитет (ЦБПК), призванный способствовать бело-русизации православной церкви. Ф. Верниковский явился в этом, в общем-то весьма скромном по результатам деятельности, Комитете очень заметной фигурой, его председателем, всячески восхваляемым соратниками. Так, печатный орган Комитета «Светоч Беларуси», начавший выходить весной 1930 г., посвящает Верни-ковскому несколько особых материалов, в том числе целиком специальный третий номер за 1931 г. Подробных обобщающих работ о процессе белорусизации православной церкви во Второй Речи По-сполитой, а тем более о деятельности ЦБПК, к сожалению, не существует, и даже весьма краткие содержат немало путаницы и неточ-ностей30. Впрочем, практически во всех из них общий вывод о малой результативности ЦБПК однозначен. При этом стоит помнить, что в направлении белорусизации православной церкви на тот период подвизалось еще несколько иных белорусских общественных организаций, оказавшихся в данной социально-религиозной сфере довольно жесткими идейно-политическими конкурентами ЦБПК. Еще не начав какую-либо деятельность и даже не организовавшись формально, Комитет сразу же вступил в конфронтацию с местной православной иерархией, консисторией и многими клириками, вскоре переросшую в настоящую жестокую словесную войну с множеством обвинений и действий с обеих сторон. Так, в июне 1930 г. секретарь ЦБПК С. Сорока, взгляды которого полностью разделяли все члены Комитета, в широко распространенной печатной анонимной листовке «Прочь с лихозельем. Ответ консисторско-нашажизневской черной сотне» («Проч з лiхазельлем! Адказ для кансысторска-нашажiзненскай чорнай сотш») констатировал: «В последнее время наконец проявилось истинное лицо тех, кто стоит во главе Православной Церкви в Беларуси, кто должен укреплять ее, быть духовным поводырем народу и быть примером христианской жизни и морали. Отцы духовные, засевшие в Виленской Духовной
Консистории, с архиепископом во главе. повели акцию против белорусизации Церкви». В той же листовке С. Сорока призывал: « Мы не испугаемся ради блага Нашей Родины, ради блага Православной Церкви на Беларуси выступить открыто против. Мы скажем смело и открыто, без всяких запинок и заминок (как делает сегодня "Светоч Беларуси"), что Церковь на Беларуси должна быть белорусской. Пусть каждый и везде кричит: "Мы хотим иметь свою Белорусскую Церковь! Мы хотим быть людьми!"»
Естественно, подобная и весьма неожиданная активность в отношении православной церкви группы лиц, которые до той поры занимались почти исключительно политическими и внутриполитическими светскими белорусскими проблемами, вызвала немало критических откликов со стороны не только религиозных деятелей всех рангов, но и многих светских. ЦБПК по существу выступил единым, хотя очень и очень немногочисленным, если не сказать малозаметным, фронтом в период очень сложного положения православной церкви во Второй Речи Посполитой и своими действиями явно не способствовал хрупкому церковному равновесию, постоянно попираемому со стороны государственных властей. Все программные документы и решения ЦБПК подготавливались небольшой группой, состоящей из его председателя Ф. Верниковского, вице-председателя В. Бильдюкевича и секретаря С. Сороки, для которых это стало новой формой общественно-политической деятельности с попыткой привлечения на свою сторону не только представителей польского государственного руководства, но и православного митрополита Дионисия. В известном смысле это была последняя собственная попытка Ф. Верниковского выступить на широкой общественной арене, которая оказалась неудачной и малозаметной, к тому же болезненно затрагивающей сложнейшие и порой неразрешимые не только для тогдашнего белорусского общества межвоенной Польши вероисповедные проблемы31.
Постоянные политические неудачи, обвинения с разных сторон в предательстве и полонофильстве приводили Ф. Верниковского к необходимости оправдываться даже перед своими ближайшими сподвижниками. Он признавался С. Сороке:
«Не верь, братец, тому, что я запродался недоброжелателям нашего Народа! Люди. врут, ибо за это берут деньги, а я от врага денег не брал и не буду брать. Если же я, братец, сблизился с поляками, то чтобы таким образом помочь своему Народу. Я же со своим "полонофильством" ни перед кем не скрываюсь, может, я это
нехорошо делаю, однако каждый по-своему понимает дело и способы помощи Народу. И наконец, почему же никто мне не протянул руки, чтобы идти другой дорогой, а только каждый ругал и травил меня? Ты вот. слушаешь всех тех, что меня ругают, и смотришь на меня как на некоего провокатора. А ты присмотрелся ли к тем, кто, истинное свое обличье прикрыв белорусскостью и ругая меня, народ наш продают воистину за иудины сребреники. Я никому еще жизнь не сломал, я всегда был для белоруса защитником, а у них на совести много жертв, и никто этого не видит и считает их хорошими людьми. Про свой путь я говорю открыто, и если вижу, что он не хороший и не дает мне возможности помочь народу или я найду другой, лучший путь, то я всегда его сменю, ибо меня с ним ничего не связывает. Меня хоть и ругают, но если случается с кем беда, так сразу ко мне летят, и я никому и никогда в своей помощи не отказывал. Правда, меня и мое имя часто и много кто провоцировал и использовал, да что ж я могу поделать, не было у меня заступников, никто меня не хотел понять. Тут, братец, пусть себе люди меня ругают. На то они цуцики, когда-то, может, кто и поймет мою работу, а не поймет — тоже хорошо. Я перед своей совестью чист и никакого осуждения не боюсь. Вот если бы кто мог заглянуть мне в душу, то наверняка увидел бы, как на самом деле выглядит дядька и о чем он мечтает. Я что, я, наверное, слабый и не смог идти напролом, но уж меня таким воспитали, и в конце концов я уже старый, братец»32.
Почти заглохшую к 1933 г. деятельность ЦБПК попытался продолжить В. Бильдюкевич, взявший на себя и основную заботу по возобновлению в 1936 г. выпуска переставшего выходить «Светоча Беларуси». Впрочем, на этот раз в предпринятой попытке Ф. Вер-никовскому отводилась лишь сугубо почетная роль старого заслуженного деятеля, который своим присутствием и исконной прочной связью с православием имиджево поддерживал данное начинание. В самом последнем из всех вышедших в свет номеров журнала «Светоч Беларуси» (10-м), приуроченном к празднованию 75-летия со дня рождения Ф. Верниковского (24 ноября 1936 г.), который «от 14 марта 1930 г. и по сей день является председателем Президиума Центрального Белорусского Православного Комитета в Вильно, целью которого есть сближение духовенства и народа и углубление религиозного самосознания этого последнего», делается масштабная попытка представить всю его жизнь как целостное служение православной церкви33. При этом приводятся сведения о тесных
связях Ф. Верниковского не только с его родственником епископом Климентом (К. Верниковским), но и с митрополитом Антонием (Храповицким) и Мельхиседеком (Паевским), а также другими видными православными деятелями. Примечательно, что в подобной биограмме Ф. Верниковского, опубликованной в том же журнале в 1931 г. к его семидесятилетию, нет и намека на подобные факты из жизни председателя ЦБПК34. Потому кажутся совсем не случайными слова из последнего номера «Светоча Беларуси» о Ф. Верников-ском — председателе ЦБПК:
«Не может здесь быть речи об использовании Церкви в политических целях. Ф. Верниковский был и есть человек православный и на такой нечестный путь никогда не пошел бы, и вообще никогда не пойдет. Ф. Верниковский, который всегда жил в атмосфере искренней привязанности к Церкви, стремился всегда к одному — содействовать в меру своих сил и возможностей укреплению Церкви. Национальное чувство Ф. Верниковского этим стремлениям не противоречило. Наоборот, Ф. Верниковский правильно понимал — а это подтверждается и сегодня, — что кровно связанные с собой Церковь и Народ является такой стихией, которую "не одолеют и адовы врата". Церковь и Народ — вот те импульсы, что вынудили Ф. Верниковского, человека уже очень немолодого, отдать свои силы и энергию работе Центр [ального] Бел[орусского] Прав[ославного] Комитета»35.
Реанимация деятельности ЦБПК В. Бильдюкевичем в 1936 г. столкнулась со многими трудностями, политическими, финансовыми, кадровыми. С. Сорока, ставший к тому моменту одним из лидеров молодых белорусских националистов, объединенных обществом «Белорусское Националистическое Товарищество» («Беларуская Нацыяналютычная Сябрына»), все более сближался с Ф. Акинчицем и его Белорусской Национал-Социалистической Партией (БНСП). Даже в редакцию «Светоча Беларуси» в 1936 г. пришлось взять одного немолодого римо-католика, Б. Курчевского. А 14 июля 1938 г. умер и сам председатель ЦБПК — Федор Верниковский, похороненный в Вильно на Спасо-Евфросиньевском кладбище.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 М1сНа1икБ. «1е$1ет рг^ааект ЫаЬгаБтб^'...» — гароПу wywiadowcze ЯотиаШа Ziemkiewicza do II Oddzialu Sztabu Generalnego
WP z lat 1922-1923 // Bialoruskie Zeszyty Historyczne. 2006. № 25. S. 209258; № 26. S. 236-280.
2 Стэх В. Знойдзена магша Тодара Вяршкоускага // Беларус. 2011. № 580. С. 11.
3 Сiдарэвiч А. М. Вяршкоусш Фёдар (Тодар) Мiхайлавiч // Энцыклапедыя псторьи Беларуа. Мiнск, 1994. Т. 2. С. 247.
4 Лабынцев Ю. А., Щавинская Л. Л. Верниковский Федор Михайлович // Православная энциклопедия. Москва, 2004. Т. 7. С. 719.
5 Горный А. Слово о Федоре Верниковском // Гродненские епархиальные ведомости. 2011. № 9. С. 16.
6 Krotki zarys zagadnienia bialoruskiego. Warszawa, 1928. (Мы пользуемся копией этого документа, находящейся в нашем архиве.) Этот документ был подготовлен и даже размножен в ограниченном числе экземпляров в 1928 г. в Варшаве Вторым отделом Генерального штаба Польши, польской военной разведкой, носившей обиходное название Экспозитура (Ekspozitura). Любопытно, что в 1980-е — начале 1990-х гг. он был издан белорусами Польши в переводе на белорусский язык, но это почему-то осталось неизвестным современным публикаторам данного объемного документа А. Пашкевичу, А. Вашкевичу и А. Чернеке-вичу. См.: Arche. 2007. № 11. С. 93-421; Каротш нарыс беларускага пы-тання. Мшск, 2009.
7 Lietuvos moksl^ akademijos Vrublevski^ biblioteka. Rankrasci^ skyrius. F-21, vnt. 723, lap. 1. Цитаты из этого архивного документа приведены в современной орфографии.
8 Там же. Lap. 1.
9 Там же. Lap. 1-2.
10 Там же. Lap. 2.
11 Там же. Lap. 2-3.
12 Сьветач Беларуа. 1931. № 3. С. 4.
13 Архiвы Беларускай Народнай Рэспублт. Вшьня; Нью-Ёрк; Менск; Прага, 1998. Т. 1. Кн. 1. С. 5.
14 Там же. С. 189.
15 Архiвы Беларускай Народнай Рэспублт. Т. 1. Кн. 2. С. 1079.
16 Нашая праграма // Беларускае слова. 1926. № 1. С. 1.
17 Лабынцев Ю. А. Белорусско-русская идея во II Речи Посполи-той: Церковная, политическая и литературная деятельность сенатора
B. Богдановича // Поляки и русские в глазах друг друга. Москва, 2000.
C. 252-263; Лабынцев Ю. А., Щавинская Л. Л. Литературные труды ректора Литовской духовной семинарии Вячеслава Богдановича // Vilniaus kultürinis gyvenimas: dvasinink^ vaidmuo 1900-1945. Vilnius, 2006.
S. 115-133; Они же. Белорусский сенатор, литератор, издатель Вячеслав Богданович — современник Янки Купалы и Якуба Коласа // Янка Купала 1 Якуб Колас у сютэме дзяржауна-культурных 1 духоуна-эстэтычных прыярытэтау ХХ1 стагоддзя. Матэрыялы Млжнароднай навукова-практычнай канферэнцып (Мшск, 26-27 верасня 2007 г.). Мшск, 2007. С. 202-207; и др.
18 Наш Сатырыкон. № 1 // Беларускае слова. 1926. № 1. С. 4.
19 Новы дакумэнт аб А. Луцкев1чу // Беларускае слова. 1926. № 4.
С. 3.
20 Там же.
21 Ад рэдакцьи // Беларускае слова. 1926. № 4. С. 3.
22 Наш Сатырыкон. № 4 // Беларускае слова. 1926. № 4. С. 4.
23 Тодар Вершкоусш // Беларускае слова. 1928. № 5. С. 2.
24 Новы шлях // Грамадзянш. 1928. № 1. С. 2.
25 Там же.
26 Там же.
27 Стары Беларус. На напярэдню 10-х угодкау Незалежнасьщ Беларуа // Грамадзянш. 1928. № 1. С. 3-4.
28 Новы шлях // Грамадзянш. 1928. № 1. С. 1.
29 Там же.
30 См., например: ДавiдзюкМ. Справа беларуазацыи Праваслаунай царквы у светле палггыш польсых дзяржауных улад 1919-1939 // Беларуси каляндар на 1990 г. Беласток, 1989. С. 67-92; Papierzynska -Тигек М. Mi§dzy tradycj^ a rzeczywistoscщ: Panstwo wobec prawoslawia. 1918-1939. Warszawa, 1989. S. 222-228.
31 См., например: Виталий Железнякович, священник. Открытое письмо собратьям пастырям Виленской, Гродненской и Полесской епархий // Воскресное чтение. 1930. № 30. С. 472.
32 Сарока С. Успамшы // Сьветач Беларуси 1931. № 3 (6). С. 5-7.
33 Малевiч А. Тодар Вершкоусш // Сьветач Беларуси 1936. № 2 (10). С. 5-7.
34 Б. Вас. Тодар Вершкоусш // Сьветач Беларусь 1931. № 3 (6). С. 3-4.
35 Малевiч А. Тодар Вершкоусы. С. 7.
J. A. Labyncev, L. L. Scavinskaja F. M. Vernikovski — leader of the Belarusian national movement in interwar Poland
The article is devoted to one of the leaders of the Belarusian national movement Fyodor Vernikovski, which up to the present time little is known. Overall, more or less detailed evaluation of his deeds, which gave close associates Vernikovski and partly he, formed the basis of our article. In preparing this publication, we also used various other documentary sources related to Vernikovsky and its immediate environment in different years.
Key words: Belarusian national movement, Fyodor Vernikovski, Orthodox Church, II Rzeczpospolita.
