CC BY
76
УДК 821.0
Н. М. Сиражитдинова ЭЗОТЕРИЧЕСКОЕ ПРОЧТЕНИЕ МУСТАЯ КАРИМА
Одним из актуальных аспектов современного гуманитарного знания является проблема понимания текста, его языка. Реализуется попытка представить некоторые моменты жизни и творчества Мустая Карима с точки зрения эзотерической интерпретации.
Ключевые слова: Мустай Карим, эзотеричность, духовная школа, народная песня, женщина, конь, чувства, творческий замысел, звук
One of the most problems of the humanitarian knowledge is understanding the text and its language exactly. This article is attempting to provide some moments of life and work of Mustay Karim from the point of view of esoteric interpretation.
Keywords: Mustay Karim, esoterics, spiritual school, national song, woman, horse, feelings, creative plan, sound
Актуальность проблемы понимания текста, его языка порождает исследовательский поиск не только литературоведов, фольклористов, но и специалистов по теории языка, философов, искусствоведов и др. Так, Н. Ф. Крюкова подчеркивает особую роль метафоры: «...Рефлексия лежит в основе процессов понимания текста. Такая фигура речи, как метафора, легче и быстрее других фигур "пробуждает", стимулирует рефлективные процессы и поэтому представляет собой эффективнейшее средство понимания содержательности текста» [11, с. 9]. В современной науке исследователи активно обращаются и к герменевтике: проблему понимания текстов в российском литературоведческом пространстве разрабатывают представители Тверской герменевтической школы [5]. Е. З. Имаева рассматривает в качестве одного из методов чтения текста пространственный подход и ведет речь о пространстве созерцания, непосредственно имеющем отношение к пониманию и интерпретации текста. Выделяя в литературных текстах с неявным смыслом внутреннее пространство, она подчеркивает его очевидность, вливающую «в нашу душу некую духовную энергию» [Там же, с. 68] и др.
В данном свете мы поднимаем также и проблему понимания феномена Мустая Карима и его произведений. Опираясь на его дневниковые записи, произведения, работы исследователей [4; 18; 19 и др.] и интерпретируя его тексты, мы выделяем эзотеричность как их характерную особенность.
Термин эзотерика имеет разные значения. Эзотерикой называют системы внутреннего развития, помогающие человеку раскрыть свой безграничный потенциал, достичь гармонии и равновесия в своей жизни. А развитие современного общества сильно повлияло на распределение духовного и эзотерического знания. Если раньше искатель должен был отправляться в далекие странствия, чтобы встретить духовного наставника, изучить практики и получить знания, то теперь доступность источников позволяет каждому заниматься духовным самосовершенствованием. Поэтому под термином эзотерика мы понимаем процесс познания окружающего мира и бытия, познание самого себя как части целого. Человек через духовное созерцание и самосовершенствование приходит к утонченному восприятию окружающего мира, прозрению и способности понять и объяснить материальный мир. Это в свою очередь позволяет ему изменить себя, свое поведение в соответствии с миропорядком. На наш взгляд, правомерно применить данный термин к жизни и текстам Мустая Карима. Опыт созерцания действительности Мус-тая Карима является духовной школой, и его освещение в башкирском литературоведении проводится впервые. Мы попытаемся представить некоторые аспекты эзотерической интерпретации жизни и творчества Мустая Карима.
Тонкие духовные качества Мустая Карима, сила мысли, умение глубоко «успокоить» разум -эзотерические качества, которые и привлекают
97
читателей, и вызывают интерес к самому писателю. А. П. Филиппов пишет: «Когда мудрый человек, тем более наделенный талантом писателя, будь то аварец, башкир, татарин или киргиз, разговаривает со своим народом, читателю тем не менее кажется, что мудрец говорит с целым миром, душа его, как и слово, открыта настежь всем вместе и каждому по отдельности» [4, с. 4]. Эзоте-ричность пронизывает и сам творческий процесс: по мнению А. П. Филиппова, «дух творчества не ведает ни времени, ни пространства. Поэт интуитивно ищет то, чего... не знает, но он знает, что найдет. И потому ищут другие - читатели, ученые. Они ищут в каждом произведении смысл, вековую мудрость народа, прошедшую через сердце поэта» [Там же, с. 6]. Сам же Мустай Карим говорил: «...Желание мое, чтобы вчитывались в мои книги» [16, с. 72]. «Идея книги ("Мгновения жизни". - Н. С.) родилась в обстановке, когда обесценилось все: не только жизнь, но и смерть... Как можно остаться верным ценностям жизни, когда все вокруг замутилось? А надо остаться. Мое богатство - накопившиеся за 60-70 лет воспоминания о людях. В книге нет никаких открытий... Тем не менее я ее называю книгой чудес. Моя опора - удивительное в жизни» [8]. Мы соглашаемся с В. Е. Хализевым, что интерпретация произведений, высказываний «...устремлена и к постижению, и к "досотворению" понимаемого» [17, с. 129]. И одним из способов прочтения текстов, на наш взгляд, является стремление к пониманию их эзотеричности не только как художественного элемента, но и как сущности, свойственной внутреннему миру самого писателя. Если наличие текстов, высказываний, поступков и др. -это материальное воплощение мыслей, то смысл, порождаемый ими, - это духовное, эзотерическое. Здесь уместно упомянуть и о различных выразительных средствах и стилях языка, например, о приеме параллелизма, который помогает объяснять через материально-духовную совмещенность образов окружающий мир [14, с. 81-131].
Наблюдения эзотерических особенностей прослеживаются уже с детских лет поэта. Обратимся к его воспоминаниям: «Вот песня. Всю мою жизнь песня сердце мое потрясала, дух завораживала. Страстям моим и печалям мерой
была она. Господь ни голоса, ни музыкального слуха мне не дал, но душу глухой не оставил. Она слышит» [7, с. 31].
Влияние звука и песни на человека - это не только явление физики, психологии, психолингвистики, фольклора, музыки и др., но еще и эзоте-ричное явление. Особенно когда речь заходит о таком понятии, как мон (башк. мош - 'мелодия, напев'), которое сложно перевести на другие языки [2, с. 241—242]. Еще восьмилетним мальчишкой он понял, что в его душе «поселились» песня и мон, когда услышал народную песню «Ашкадар» из уст будущей невестки Зубаржат. История песни связана с реальными событиями [1, с. 268-270]. Здесь мы можем наблюдать процесс влияния песни на духовно-физиологическое состояние Мус-тафы, а также и самой Зубаржат. Фраза «С этого вечера в моей душе поселилась песня», на наш взгляд, отмечает время, когда Вселенная через звуки песни, как магнитом, притянула будущего поэта к тем энергетическим слоям, которые в дальнейшем и подпитывали его духовное состояние. Не случайно он потом запишет: «"В начале было слово", - говорится в Библии. А ведь еще раньше был звук, выражающий мысль...» [16, с. 71]. Зубаржат, исполняя песню на посиделке, вложила в нее душу, окружающие слушали ее с восторгом, как бы по-настоящему переживая события песни. Эзотеричность жизненных ситуаций проглядывается и через фразу «Когда возвращались обратно, брат мой показался очень грустным... » и наводит на беспокойные чувства. Чуткая душа Мустафы уже реагировала на будущие трагические обстоятельства своих близких: когда весной Зубаржат пошла к проруби за водой, лед треснул, и она ушла под воду. У Муртазы также жизнь была недолгой. Так, песня «Ашкадар» унесла из жизни Зубаржат и повлияла на близкое окружение. Энергетическая сила эмоциональных переживаний была направлена и настроена на исполнительницу, которая впитала в себя не только трагичность ситуации, обрисованной в песне, но и силу эмоций слушающих, открывая тем самым путь для нежелательных каналов. Эзотеричному объяснению такой жизненной ситуации созвучна и народная примета о том, что не рекомендуется петь после захода солнца.
98
Вспоминая военные годы, Мустай Карим признается: «...на войне я впервые постиг потрясающую суть своей родной песни об Урале...» [7]. Психологический стресс, тоска по родине и близким, по мирной жизни помогли понять и осмыслить через народную песню «Урал» суть, смысл жизни. Песни каждого народа - это звуковая энергетическая информация, магнетически притягивающая к родной земле [14].
Исследователь И. И. Валеев обращает также внимание на роль народных песен в творчестве Мустая Карима. Он обнаруживает эзотерич-ность, например, в стихотворении «Эту песню мать мне пела»: «...читатель улавливает невидимую нить между прошлым и будущим...» [4, с. 67]. Г. Ф. Кутлумухаметова, говоря о влиянии звука на человека, пишет: «...каждый гласный и согласный звук родного языка обладает собственным особым воздействием... Одни слова обладают силой воздействия вследствие своего значения, другие - из-за тех вибраций, которые производят, третьи же - по причине своего влияния на различные центры. Есть слова, отражающиеся эхом в сердце, и есть слова, отражающиеся в голове. А третьи имеют власть над телом...» [12, с. 231]. Вслед за ней Д. М. Яппарова также утверждает, что «музыка - это прежде всего вибрации. А человек - это живая клетка, вода. Любая вибрация, воздействуя на воду, приводит ее в движение....» [20, с. 230-231]. Исходя из этого, мы считаем, что одним из объяснений трагической судьбы Зубаржат и в дальнейшем Муртазы является попадание в те нежелательные вибрации, которые и «завладели телом».
Чтобы песня дошла до души, нужны определенные обстоятельства (например, стресс во время войны или конкретное местонахождение). Показательна также в жизни Мустая Карима и роль народной песни «Бииш»: «..."Бейеш" моя песня, собственная. И кто бы где бы ни запел ее, звучит она для меня одного...» [7, с. 51-52]. Хотя Мустаю Кариму приходилось слышать эту песню и в других обстоятельствах, сильнее всего она на него воздействовала на вершине горы Иремель. Жена Мустая Карима Рауза выучила песню «Бииш» по радио, когда он лежал в московской больнице; пела и плакала, думая о нем
[16, с. 48]. Песня, независимо от расстояния, как молитва, своими звуковыми вибрациями и частотами «окутывала» больного Мустая Карима, соединяла их вместе, через «песенный канал» в сопровождении чистых слез. Сила мысли, любви и тоски жены, подкрепленная песней, помогла поэту встать на ноги. Когда же они оказались вместе на вершине этой горы, она, переполняясь радостью и благодарностью, снова запела песню. «Трели голубой пташки на скале овладевают моим разумом, отделяя от земли, возносят мой дух к небесам...» [Там же]. Эзотерическое воздействие песни демонстрирует силу любви к близкому человеку, к земле, к мирозданию вообще.
Роль женской интуиции и духовной эзотерической силы в жизни Мустая Карима отражена в его воспоминаниях о матери: «...Мне рассказывали потом, что когда я был на фронте, моя состарившаяся мать в январские метели всегда представляла меня идущим против жгучего ветра... Она выходила в степь и долго-долго шла против ветра и радостно восклицала: "Выдюжит, выдюжит, он же мною мужчиной рожден!"...» [10, с. 28]. Мустая Карима на протяжении его жизни оберегали Старшая мать, Младшая мать1, Рауза. Не случайно поэт в своем творчестве признается: Три чуда пленили меня Навсегда, без сомненья: Земля,
еще небо
и женщина - третье чудо. Три тайны ввергают В раздумье меня и смятенье: Земля,
еще небо
и женщина - третья тайна. Но тайна земли вот уже на исходе... Сдается -И небо мелеет, И дно уже видно его. Лишь женщина
1 У башкир, как и некоторых других народов, существовал обычай левирата: либо жену старшего брата, если тот умирал, оставляли замужем за младшим братом и т. д., либо мужчина имел двух-трех жен. В случае с Мустаем Каримом Старшая и Младшая мать - это первая и вторая жены отца.
99
Тайной
Непознанною остается
Навеки - как высшее чудо
И как волшебство [13, с. 16].
Женская тема раскрывается также в признании поэта о том, что хорошие лошади и знатные женщины рождены из одного духа, что есть такие женщины, которые родились из священного огня [7, с. 9]. Образ коня Аксала из детства поэта выступает перед нами как образ живого человека: «В мою жизнь Аксал вошел не четвероногой бессловесной тварью, а Божьим созданием с высокой умной душой. В тяжелые свои минуты я стараюсь думать о самых любимых, самых верных и надежных моих друзьях и среди них вспоминаю Аксала. В такие минуты он - опора и отрада моей душе...» [Там же, с. 17]. В фольклорной традиции народа конь всегда выступает верным помощником, священным животным, другом, советчиком для человека. А. М. Сулейманов обращает внимание на то, что в эпосе «Урал батыр» Айхылыу дарит батыру Акбузата, делая вывод, что первыми приручили коней женщины [15]. В этом русле тонкие эзотерические чувства Мустая Карима также требуют особого исследования. Маленький Мустафа сильно переживает, когда их коня Аксала передали колхозу, а конь после этого «обиделся» и даже ни разу не повернул головы в сторону их дома. А сцена гибели коня от руки Хальфетдина потрясает своим трагическим пафосом. У башкир и других народов конь является священным животным, защитником людей от зла, болезней и несчастий. Считалось, что конский глаз наделен сверхъестественной способностью видеть скрытое от человека. В качестве оберега над ульями, на кольях оград и на воротах устанавливали лошадиный череп [13, с. 77] и др. В эзотерической литературе кони ассоциируются со звездным светом, на котором прибыли на землю всадники света. Это перекликается с поверьем, что Хумай, Айхылыу, Акбузат - персонажи эпоса «Урал батыр» - прибыли к башкирам с неба для продолжения (или утверждения) жизни на земле.
Открытость миру, тонкое чувствование, развитая интуиция свойственны Мустаю Кариму. Об этом красноречиво говорят его признания в вос-
поминаниях. Во время войны молодого поэта посетило внутреннее озарение: «....остро почувствовал (здесь и далее курсив мой. - Н. С.), что народ от нас, воинов, ждет ответа... Перед собой я видел лица заждавшихся матерей, суровых отцов, самоотверженных жен, полные надежд глаза детей. Они ждут моего именно слова, солдатского и поэтического слова. Оно им нужно. Впервые тогда я по-настоящему осознал назначение поэта, его ответственность перед людьми...» [16, с. 61]. В башкирской народной традиции всегда была важна роль сэсэнов - народных сказителей, чутких «индикаторов» общественного сознания и развития. Мустай Карим был одним из них. Вообще к процессу творчества он относился очень бережно: «...Когда пишешь, каждое слово, каждую деталь, образ, сравнение стараешься применить к месту. Кажется, что не к месту поставленное слово не то что строчку стиха - нарушет гармонию мира, мелодию его сбивает...» [Там же, с. 29].
В преддверии развала Советского Союза и перестройки он задается вопросом, нужно ли его творчество: «...тревога, внутренние неурядицы начались более десяти лет назад. Тогда внешних поводов вроде и не было. Но непонятная тревога охватила душу. Возможно, нарушилась связь моей души с мирозданием... мой дух выпал из вращающегося круга. Я был в растерянности...» [Там же, с. 73].
В его дневниках есть и такая запись: «...Холодный, неуютный день. После обеда из Уфы позвонила Рауза. Еще не снял трубку, как (удивительно) почувствовал: это весть о смерти. Только чьей? Она сообщила о смерти Кай-сына...» [16, с. 28].
Согласны мы и с утверждением Мустая Карима, что «....эрозия души рождает эрозию почвы» [3, с. 368]. Эзотеричные свойства духа пронизывают окружающий нас мир и своими определенными частотами, вибрациями воздействуют на почву, ландшафт, свойства воздуха и др. Человек зависит сам от себя. Мустай Карим это знал и пропагандировал именно духовное здоровье и любовь.
Рождение замысла произведения, на наш взгляд, тоже имеет некоторое отношение к эзо-теричности: автор улавливает внутренним чутьем информационный поток, порождающий за-
100
мысел. Так, при создании трагедии «В ночь лунного затмения» Мустай Карим начал «...копаться в материалах, относящихся к XVII столетию. Они меня будто отбросили еще дальше назад. Поначалу я несколько растерялся. Но они помогли мне застолбить время и место предполагаемых событий... Удостоверившись в этом, я взялся за изучение башкирских легенд, эпических поэм, печальных обрядовых песнопений. Из них начали возникать очертания и плоть моих смутно зримых персонажей. В моем представлении постепенно сжимались столетия, в какой-то миг я увидел сгусток реальности...» [10, с. 350]. Здесь можно наблюдать, как Мустай Карим своим чутьем уловил поток ис-
торической информации и на основе этого создал произведение, которое заставляет людей вновь и вновь переживать и сопереживать трагедийность общественных отношений. Тем самым оно способствует гармонизации и «выравниванию» энергетических потоков и духовной очистке общества.
Таким образом, эзотеричное прочтение творчества и изучение творческой биографии Мустая Карима показывают, что данное направление вполне перспективное в плане понимания и интерпретации текстов. При этом эзотеричность свойственна не только текстам Мустая Карима, но и, на наш взгляд, всему творческому процессу в целом.
1. Башкирское народное творчество. Песни (дооктябрьский период). - Уфа, 1995.
2. Валеев, Д. Ж. Нравственная культура башкирского народа: прошлое и настоящее / Д. Ж. Валеев. - Уфа, 1989.
3. Валеев, И. И. Мустай Карим - явление мировой культуры: в 2 т. Т. 2 / И. И. Валеев. - Уфа, 2007.
4. Валеев, И. И. Традиции башкирского национального воспитания в творчестве Мустая Карима / И. И. Валеев. - Уфа, 2005.
5. Имаева, Е. З. Внутреннее духовное пространство в тексте неявного смысла / Е. З. Имаева // Вестн. Че-ляб. гос. ун-та. - Вып. 63. Сер. Филология. Искусствоведение. - 2012. - № 5 (259).
6. Карим, М. Воспоминания. Раздумья. Беседы // Притча о трех братьях / Мустай Карим. - М., 1978.
7. Карим, М. Мгновения жизни / Мустай Карим. - Уфа, 2004.
8. Карим, М. Моя опора - удивительное в жизни [Электронный ресурс] / Мустай Карим // Ванкувер Экспресс. - 2009. - 5 нояб. - Режим доступа: http://www.vancouverexpress.ca. - Дата обращения 15.02.2013.
9. Карим, М. Покатилось сердце мое... / Мустай Карим. - Уфа, 2011.
10. Карим, М. Притча о трех братьях / Мустай Карим. - М., 1988.
11. Крюкова, Н. Ф. Метафора как средство понимания содержательности текста: автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук / Н. Ф. Крюкова. - М., 1988.
12. Кутлумухаметова, Г. Ф. Роль фольклора в воспитании молодого актера / Г. Ф. Кутлумухаметова // Башкирский фольклор. - Вып. 5. - Уфа, 2004.
13. Сагитов, М. М. Культ животных в башкирском фольклоре / М. М. Сагитов // Исследования по исторической этнографии Башкирии. - Уфа, 1984.
14. Сиражитдинова, Н. М. Песенное творчество челябинских башкир: жанровое своеобразие и поэтические особенности: дис. ... канд. филол. наук / Н. М. Сиражитдинова. - Челябинск, 2009.
15. Сулейманов, А. М. Послесловие / А. М. Сулейманов // Башкирское устное народное творчество: в 36 т. Т. 3. - Уфа, 1998 (на башк. яз.).
16. Уфа // Чернильница. - 2009. - № 10.
17. Хализев, В. Е. Понимание. Интерпретация. Смысл // Теория литературы / В. Е. Хализев. - М., 2007.
18. Хусаинов, Г. Б. Мустай Карим (литпортрет) / Г. Б. Хусаинов // Литература и наука. - Уфа, 1998.
19. Хусаинова, А. Х. Философское исследование проблемы нравственного выбора в творчестве Мустая Карима: дис. ... канд. филос. наук / А. Х. Хусаинова. - Уфа, 1995.
20. Яппарова, Д. М. Пение и целительство: гармония предназначений народной педагогики / Д. М. Яппаро-ва // Гуманистическое наследие просветителей в культуре и образовании: материалы междунар. науч.-практ. конф. - Уфа, 2007.
Работа выполнена в рамках ГНТП РБ 2013 г. Сдано 30.10.2013
101
