CC BY
140
Том 157, кн. 3
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Гуманитарные науки
2015
УДК 94 (564)
ЕВРОПЕЙСКИЙ СОЮЗ И АКТОРЫ РЕГИОНАЛЬНОГО УРОВНЯ В КИПРСКОЙ ПРОБЛЕМЕ: ТЕОРЕТИКО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
А.Ш. Муллаянов Аннотация
В научной литературе, посвящённой кипрской проблеме, большое внимание уделено анализу взаимоотношений её непосредственных антагонистов - греческой и турецкой общин соответственно. Однако казус Кипра является и сложным феноменом в системе международных отношений. В настоящей работе рассматриваются теоретические основы политики региональных держав Восточного Средиземноморья в кипрской проблеме - Греции и Турции. Показана специфика участия в ней международного формата - Европейского союза.
Ключевые слова: кипрская проблема, Европейский союз, Греция, Турция, процесс расширения ЕС.
Региональный уровень кипрского межэтнического антагонизма, безусловно, является неотъемлемой его составляющей. Не может не оказывать существенного влияния на жизнедеятельность греко-кипрской и турецко-кипрской общин политический курс Греции и Турции. Более того, политические и правовые аспекты особых отношений названных государств и Кипра закреплены в тексте Конституционного договора о независимости Республики Кипр (Цюрихско-Лондонские соглашения 1959-1960 гг.), ёе]иге не утратившего силу сегодня.
Последовательный анализ общего и особенного, присущего региональному измерению кипрской проблемы, сопоставление роли данного уровня с общеполитической линией Европейского союза на Кипре составляет цель настоящей статьи. При этом две державы Восточного Средиземноморья - Греция и Турция - выделены в отдельный кластер-объект работы. Внутри данной категории проводится сравнительно-сопоставительное исследование специфики внешней политики Афин и Анкары в отношении кипрской проблемы, определяется степень влияния принятых греческим и турецким руководством решений на различные аспекты участия Евросоюза в регионе. Вышеназванное является предметом изучения настоящей статьи.
За точку отсчёта в методологии работы мы принимаем тезис о взаимосвязанности и взаимной обусловленности политических импульсов и конечных решений, возникающих и реализующихся соответственно на региональном уровне кипрской проблемы и в плоскости Европейского союза. Выдвинутая гипотеза проверяется стандартными общенаучными и специальными историческими
методами. В свою очередь, предмет исследования невозможно изучить без обращения к теоретическим основам той или иной дисциплины. В данном случае мы обращаемся к двум отличным, однако в данном случае дополняющим друг друга традиционным теориям в сфере международных отношений. Речь идёт о теории рационального выбора и концепции когнитивизма.
Система рационального выбора в мировой политике, как отмечает греческий специалист Неофитос Лоизидес, «обусловливает прямую зависимость между состоянием внешней среды и внешнеполитическими изменениями» [1, р. 430]1. Известно, что концептуально логика казуса Кипра не может быть вписана в прямолинейную систему координат.
Кипрская проблема почти полвека продолжает оставаться серьёзной «головной болью» для системы международных отношений. Актуальность межэтнического конфликта на острове по-прежнему высока. Подключение к поиску «развилок» кипрской проблемы нового самостоятельного формата в лице Европейского союза наделило кипрскую ситуацию дополнительным импульсом значимости. Следствием появления в казусе Кипра нового фактора стало дальнейшее углубление и усложнение многоуровневой системы конфликта.
Для правильного прочтения кипрской проблемы во всей совокупности её «внешних» игроков, с учётом особенностей действия фактора Евросоюза, анализ ситуации в русле лейтмотива рациональной теории в международных отношениях - целеполагания и прагматизма - является недостаточно результативным и неполным. Когнитивистские теоретические установки в политике позволяют рельефно определить и показать степень и меру влияния на внешнеполитические изменения в программе действий региональных держав таких внешних категорий, как давление и стимулы. Обозначенные категории стали наиболее ярко проявляться в кипрской проблеме после падения биполярного миропорядка, за которым последовал постбиполярный период. Региональная специфика кипрского межэтнического конфликта была особенно восприимчива к изменениям на стыке XX и XXI вв. Таким образом, хронологические рамки исследования охватывают период с конца 90-х до начала 2000-х годов.
Кипрская проблема, как уже подчёркивалось, феномен многоуровневый и многосоставный. Ключевую характеристику кипрской ситуации как международного процесса-попытки урегулирования межобщинного антагонизма между греческими и турецкими киприотами, включающего региональных (Грецию, Турцию) и международных, глобальных акторов (ООН, ЕС, США), наиболее уместно и чётко передаёт словосочетание кооперативная игра.
Апологеты обозначенных теорий мировой политики не обходят стороной концепт кооперативной игры. Так, последователи рациональной теории разрабатывают концептуальные подходы и модели, которые проливают свет на результаты взаимодействий среди целенаправленных, рациональных поведенческих типов акторов. При каких условиях возникает сотрудничество? Оно материализуется, когда «наградные ставки за кооперацию высоки, наказания за уклонение от участия в ней чрезвычайно суровы, противодействие сопернику, с которым
1 Здесь и далее перевод наш. - А.М.
планируются долгосрочные переговоры, видится нецелесообразным» [2, р. 383]. Так постулирует один из классиков данного течения Джеймс Фирон.
Взгляды сторонников рационалистического подхода, безусловно, являются одной из немаловажных парадигм во всеобщей истории в части истории международных отношений. Однако для кипрского случая, как уже отмечалось, постулаты рационалистов не работают: непосредственные актанты кипрской проблемы безуспешны в достижении взаимовыгодного сотрудничества в русле данной доктрины.
Стратегическая логика политического курса Европейского союза как международного формата-посредника в кипрских делах, на наш взгляд, опирается на рационалистические идеи. В особенности это проявляется в решениях Хельсинкского саммита Европейского совета 1999 г. в части заключений, принятых в отношении Турции. Действительно, договорённости, достигнутые в рамках данной встречи, расставили ясные и чёткие акценты с точки зрения принципа кнута и пряника. Так, Анкаре было обещано членство в Евросоюзе при позитивном посредничестве в кипрской проблеме; в противном случае Турцию ждало сворачивание евроинтеграционного проекта.
«Рационально действующие акторы в любом случае должны искать консенсус, а не сохранять статус-кво опасного конфликта. Тем более, им не следует участвовать в его эскалации» [3, р. 31], - убеждён американский учёный Барри Поузен. С точки зрения рациональной теории «урегулирование кипрской проблемы желательно не только для его непосредственных антагонистов - греко-кипрской и турко-кипрской общин. Аналогично такие международные организации, как НАТО и ЕС, - считает Лоизидес, - заинтересованы в том, чтобы обеспечить и способствовать разрешению кипрского вопроса» [1, р. 431].
Как видим, воззрения рационалистов недостаточно отражают сегодняшние реалии мировой политики. При дополнении взглядов рационалистов когнити-вистской теорией расцвечивается палитра регионального слоя кипрской проблемы.
Центральная категория когнитивизма как теории мировой политики - рамки (кконструкты), или упрощённые умственные представления о реальности, которыми пользуются лица, принимающие решения (далее ЛПР), при интерпретации событий и выборе одного из вариантов курса действий [1, р. 431]. Конструкты наделяют смыслом события и явления. Их функция состоит в том, чтобы систематизировать опыт и направлять действие как в коллективном, так и индивидуальном ключе [1, р. 432]. Как полагает аналитик Берт Кландерманс, «рамки есть процесс, в ходе которого социальные акторы, СМИ, члены общества совместно интерпретируют и определяют состояние дел. Смысловым наполнением рамок выступают существующие в обществе представления об объективной реальности и аналогии из прошлого» [4, р. 44].
При изучении феноменов национализма и этнического конфликта сквозь призму когнитивистских взглядов выделяют два вида рамок: кооперативные и конфронтационные. Интересно отметить своеобразность трактовки конфрон-тационного конструкта: государство и/или этническая группа должна избегать в своей политике нелигитимных ситуаций, ибо конфликт всегда нелегитимен [1, р. 432]. В свою очередь, кооперативные рамки вписываются в неолиберальную
«игру с ненулевой суммой»: альфой и омегой в аналитике конфликта признаётся урегулирование, учитывается общественное мнение, справедливо и равноценно рассматриваются политические, экономические и социальные альтернативы.
В дипломатии Греции и Турции на «треке» кипрского урегулирования присутствуют оба вышеуказанных конструкта. Международные факторы интерпретируются в политическом дискурсе названных государств. Понимание общей логики данного алгоритма позволяет получить объективную картину взаимосвязанных феноменов - общего климата регионального взаимодействия по кипрской проблеме и процесса присоединения Кипра к ЕС.
В конце последнего десятилетия XX в. серьёзные изменения в политической парадигме произошли в Греции. Прежде всего переоценке подверглась жёсткая внешнеполитическая линия страны. Получило поддержку общественное мнение о неэффективности, нерациональности курса правительств Мицо-такиса и Караманлиса. Националистические подходы к решению проблем: действия в македонском вопросе, обострение территориальных споров с Турцией в Эгейском море, поддержка лидера «Рабочей партии Курдистана» Абдуллы Оджалана в пику Анкаре - стали рассматриваться уже в новом, негативном свете [1, р. 434]. Объективной причиной такого поворота стало осознание греческими политиками опасности конфронтационного духа дипломатии Афин. Больше других тогда необходимость перемен понимал премьер-министр Костас Симитис, отправивший в отставку трёх министров своего кабинета.
Обновлённый кабинет предпочёл сотрудничество соперничеству. При этом основной акцент был поставлен на углублении своего места и роли в Европейском союзе. Укрепление отношений с объединением, в составе которого Греция находится с 1981 г., виделось единственной возможностью полновесно пользоваться политическими дивидендами от членства в его составе. Курс на усиление связей с Брюсселем реализовывал назначенный на должность министра иностранных дел страны Георгиос Папандреу [1, р. 435].
Ядром стратегии внешней политики Греции стал вектор солидарности с Европейским союзом. Данная концепция проявилась в начале 2000-х годов и в кипрской ситуации. Так, эволюция политического дискурса Афин прямо пропорционально укрепила миротворческий импульс на локальном уровне кипрской проблемы. Прямой реципиент влияния Эллады - греко-кипрская община -стала инициатором возобновления межобщинных переговоров в 1999 г. Греки Кипра внесли немалый вклад в предметное обсуждение и доработку инициативы ООН - «плана Аннана» - по кипрскому урегулированию: представили проект федеративного устройства страны, достигли внутриобщинного консенсуса по широкому кругу повестки проекта Кофи Аннана [5, р. 592]. Отклонение «плана Аннана» греко-кипрской общиной в ходе референдума 24 апреля 2004 г. не перечёркивает описанных успехов этой стороны: феномен провала голосования по наиболее успешному на сегодня проекту Конституции объединённого Кипра связан с комплексом иных внутрикипрских факторов.
Политическая линия Греции в кипрской проблеме в рассматриваемый период была конструктивной. Прогресс, достигнутый греко-кипрской общиной, ретранслировавшей позицию своей этнической родины на «оголённом нерве» -локальном слое межэтнического противостояния на Кипре, - не может не свиде-
тельствовать о том, что один из значимых элементов системы кипрской проблемы действовал как рационально, так и продуктивно. Вместе с тем необходимо отметить, что политика Греции в казусе Кипра не являлась реально действовавшим фактором, который мог бы направить процесс урегулирования на острове в эффективное для всех его участников русло. Реальное влияние Греции было невысоким. Исследователь Дж. Кристоу убеждён, что «Греция после 1999 г. не прилагала достаточных усилий в решении кипрского ребуса. Позиция греческих киприотов не получала достаточной поддержки со стороны Греции» [6, p. 58].
Региональная политика Греции - важный внешний слой кипрской ситуации. Немаловажным форматом для Афин как участника Евросоюза всегда выступает комплекс отношений с Анкарой. Взаимоотношения Греции и Турции - держав, оспаривающих господство в бассейне Эгейского моря и в Восточном Средиземноморье, - традиционно являются непростыми. В конце 90-х годов XX в. формат Европейского союза вновь, как и несколькими годами ранее, поставил географических соседей face a face. В отличие от жёсткой негативной позиции Греции в отношении перехода к заключительному этапу евроинтеграции для Турции - старту переговоров о вступлении в ЕС, которую греческие дипломаты заявляли на саммитах Совета данной наднациональной организации в немецком Эссене и в родном Корфу, на саммите в Хельсинки, сложилась кардинально противоположная ситуация. Как известно, в столице Финляндии Греция не использовала вето по повестке ЕС для Турции. Безусловно, данное решение доказывает, что Греция была верна духу корпоративной игры в отношении общей стратегии Евросоюза по расширению границ и выстраивала конструктивный подход к ближайшему соседу, не ставя крест на его «евросоюзовских» амбициях.
Политическую конъюнктуру Турции отличала большая, нежели в Греции, сложность и неопределённость. Прийти к консенсусу в казусе Кипра турецким лидерам было гораздо сложнее. События 2002-2004 гг. ясно показали неготовность руководства Турции и лидеров турок Кипра к конструктивным шагам в переговорном процессе. Как следствие, уровень сотрудничества Анкары по кипрскому урегулированию как с ООН и ЕС, так и с Грецией оставался невысоким. Такой modus operandi Турции, как считает Лоизидес, «нельзя аргументированно объяснить. <...> Таким курсом турецкий истэблишмент, руководство турецко-кипрской общины озадачили сами себя, проигнорировав потенциально важные для политического и социоэкономического прогресса страны дивиденды перспектив членства в Евросоюзе» [1, p. 436].
Ещё большим отклонением от рациональной логики видится тот факт, что с 1999 по 2003 г. руководители турецко-кипрской общины при прямой поддержке Анкары ужесточили позицию по государственному устройству Кипра. Они непреклонно настаивали на необходимости отхода от законодательно закреплённых федеративных рамок в сторону конфедеративного решения в процессе межобщинных переговоров с греко-кипрскими коллегами. В результате, как известно, темп переговоров замедлился, и, что самое главное, турецкие киприоты непримиримо следовали в фарватере своих конфедеративных установок на практике. Необходимо отметить, что подобные действия являлись грубым нарушением высоких договорённостей, к которым антагонисты кипрского
вопроса пришли ещё в 1977 г. при посредничестве генсека ООН Курта Вальд-хайма.
Итак, турецкая сторона встала в кипрской проблеме на путь конфронтаци-онной бескомпромиссности. В переговорах по кипрской ситуации предлагался и такой вариант решения конфликта, как присоединить северную часть территории Кипра, на которой находилась ТРСК - самопровозглашённая республика турецких киприотов, к Турции! [1, р. 436]. На наш взгляд, при помощи подобной риторики Анкара нагнетала напряжённость вокруг проблемы, данное заявление являлось тактическим ходом, инструментом кипрской дипломатии Турции.
Воплощение идеи присоединения ТРСК к исторической родине, безусловно, стало бы для Анкары фатальным. Оно поставило бы крест на перспективах справедливого урегулирования на Кипре. В отношениях Анкары и Брюсселя была бы пройдена точка невозврата в части общеевропейских перспектив Турции.
В турецком политическом дискурсе вокруг кипрской проблемы в рассматриваемый период, как видим, обнаруживаются конфронтационные тенденции. Как объяснить преобладание во внешнеполитическом ландшафте Турции рамок, конструктов и установок, не направленных на кооперативную игру?
Риторика, направленная на эскалацию того или иного конфликта, - одна из определяющих черт политики этой страны. В конце 90-х годов Турция успешно применяла конфронтационный тон в своей политике. Пробным камнем для такого резца дипломатии Анкары стала кризисная ситуация в отношениях с Грецией в 1996 г. Она была вызвана открытой претензией Турции на обладание двумя ненаселёнными островками в Эгейском море. Успешно применялся данный механизм и в других международных вопросах: ультиматуме в адрес Сирии о прекращении поддержки РПК и её лидера Абдуллы Оджалана, организации волны националистических протестов как ответа на резолюцию Сената США по вопросу о геноциде армян в 2000 г. [1, р. 436].
Какие факторы обеспечили устойчивость рассмотренной парадигмы? Три основных элемента способствовали её жизнеспособности: наследие политических лидеров, партийная структура и особенности политической организации государства [1, р. 437]. Во-первых, в политической системе Турции, в отличие от Греции, невозможно сформировать стабильный однопартийный парламент. Важным игроком, определяющим состав турецкого законодательного органа, выступают военные круги страны. Во-вторых, дополнительный фактор связан с авторитетностью, прошлыми политическими заслугами лидеров. Так, до 2002 г. у власти находилась «Партия национального действия». Её лидер - премьер-министр страны Бюлент Эджевит - получил признание коллег и электората страны как главное действующее лицо кровавых событий 1974 г. на Кипре - ввода турецкой армии и оккупации 37% территории острова. Наконец, военные круги страны колеблются между европейским выбором пути развития и восприятием непризнанной ТРСК как бастиона безопасности Анатолийского полуострова.
Перемены в характере турецкой дипломатии начались с приходом к власти «Партии справедливости и развития» во главе с Р.Т. Эрдоганом. Вскоре была принята концепция «Ноль проблем с соседями» во внешней политике. Таким образом, после 2002 г. создаются условия для поворота к более открытой и компромиссной политике.
На международном слое кипрской проблемы действует формат наднационального образования - Европейский союз, который выделился в самостоятельный, полноценный фактор в марте 1998 г., когда был дан старт непосредственным переговорам о принятии в ряды стран - членов объединения Республики Кипр. Какую роль играет ЕС в кипрском вопросе? Прежде всего, Брюссель выступает посредником в разрешении межобщинных противоречий. Необходимо отметить, что с правовой точки зрения нельзя говорить о формализованности статуса Евросоюза как полноценного актора в кипрской проблеме до 1 мая 2004 г. [7, р. 92]. До присоединения к ЕС признанной Республики Кипр Брюссель не обладал полнотой прямого воздействия на ситуацию. Однако степень влияния ЕС на кипрскую проблему сохранялась и до обозначенной даты, поскольку интеграционное объединение не могло игнорировать межэтнический конфликт на острове - объекте процесса расширения своих границ. Главной целью Евросоюза была интеграция Кипра в свой состав. При этом важной задачей виделось содействие антагонистам в поиске путей выхода из проблемной ситуации.
Базисом методологии Брюсселя был классический принцип рационализма. Так, в Брюсселе полагали, что в межобщинных переговорах обе стороны должны находиться в равноправных условиях и чётко следовать букве имеющихся договорённостей по проблеме под эгидой ООН. В случае неуспеха переговоров вина в равной степени будет возлагаться на всех их участников. С другой стороны, поведение Евросоюза на кипрском направлении в русле реализации интеграционного проекта вписывается и в когнитивистскую концепцию. Главным конструктом, определявшим в рассматриваемый период политическое сознание ЛПР данного актора, являлся, на наш взгляд, примат идеи либерализма и незыблемая вера в силу Евросоюза. Считалось, что «образцовые» демократические ценности ЕС станут мета-стимулом для греческих и турецких киприотов, общинам удастся договориться, Кипр войдёт в состав ЕС как единое государство.
В конечном счёте кооперативный конструкт в кипрской политике Евросоюза не стал катализатором положительных изменений в кипрской проблеме. Республика Кипр вступила в состав наднационального объединения Европы с «незалеченной травмой» межэтнического конфликта. В рассматриваемый период ЕС стал фактором международного формата посредников кипрского вопроса. Тем не менее в общей стратегии Европейского сообщества в казусе Кипра не была в достаточной степени учтена специфика политики Греции и Турции -элементов регионального уровня кипрской проблемы. Кроме того, пассивная тактика ЕС, заключающаяся в поддержке собственной исключительности декларациями о равной ответственности всех участников процесса за его результат, а не активная деятельность по поиску компромисса закономерно ослабила позитивное влияние Брюсселя.
Совокупность перечисленных факторов и вызвала «ограниченный импульс» Брюсселя в кипрской проблеме. В свою очередь, ряд современных теорий международных отношений, рассмотренных в настоящей работе, объясняет причины, вследствие которых элементам регионального уровня казуса Кипра - Греции и Турции - не удаётся содействовать разрешению кипрской ситуации.
Summary
A.Sh. Mullayanov. The European Union and Regional Actors in the Case of Cyprus: Theoretic-Political Appraisal.
The central plank of scientific research dedicated to the Cyprus problem is analysis of relationships between its direct antagonists - Greek and Turkish Cypriot communities, respectively. However, the case of Cyprus is also a complicated phenomenon in the system of international relations. This article focuses on theoretical rationales that are attributive to regional powers in eastern Mediterranean - Greece and Turkey, their policy in Cyprus. The peculiarities of international actor's participation in the form of the European Union are discussed in this piece.
Keywords: Cyprus problem, European Union, Greece, Turkey, EU enlargement.
Литература
1. Loizides N.G. Greek-Turkish Dilemmas and the Cyprus EU Accession Process // Security Dialogue. - 2002. - V. 33, No 4. - P. 429-442.
2. Fearon J.D. Rationalist Explanations for War // International Organization. - 1995. -V. 49, No 3. - P. 379-414.
3. Posen B. The Security Dilemma and Ethnic Conflict // Survival. - 1993. - V. 35, No 1. -P. 27-47.
4. Klandermans B. The Social Psychology of Protest. - Oxford: Blackwell, 1997. - 416 p.
5. MichalisM.S. Cyprus Peace Talks: A Critical Appraisal // J. Peace Res. - 2007. - V. 44, No 3. - P. 587-604.
6. Christou G. The European Union, Borders and Conflict Transformation: The Case of Cyprus // Cooperation and Conflict. - 2010. - V. 45, No 1. - P. 55-79.
7. Shaelou L. Stephanie. The EU and Cyprus: Principles and Strategies of Full Integration. - Leiden; Boston: Martinus Nijhoff Publishers, 2010. - 394 p.
Поступила в редакцию 24.11.14
Муллаянов Айдар Шамильевич - аспирант кафедры международных отношений и зарубежного регионоведения, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия.
E-mail: [email protected]
