Научная статья на тему 'Эволюция системного подхода в исследованиях международных отношений'

Эволюция системного подхода в исследованиях международных отношений Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

CC BY
3612
486
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по политологическим наукам, автор научной работы — Ятманова М. Г.

В статье рассматриваются основные этапы развития и обогащения представлений о международной реальности как системе. Прослеживается применение системной методологии и теории хаоса в рамках ключевых парадигм современной теории международных отношений.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Systematic approach evolution in international relations studies

The concept of international system has been developing for a long time and has been substantially enriched during last three decades in the sphere of international relations studies. The author examines the main stages of its evolution and describes how systematic approach and the complexity theory are applied within the different paradigms of international relations theory

Текст научной работы на тему «Эволюция системного подхода в исследованиях международных отношений»

ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Сер. б. 2007. Вып. 4

М. Г. Ятманова

ЭВОЛЮЦИЯ СИСТЕМНОГО ПОДХОДА В ИССЛЕДОВАНИЯХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Системный подход получил широкое распространение как в точных и естественных, так и в гуманитарных науках. Указание на принципы системного подхода стало общим местом для многих исследовательских трудов и в сфере международных отношений. Однако тиражируемые поверхностные и зачастую противоречивые представления об этой методологии и сферах ее применения ретушируют и снижают ценность самой идеи, между тем как возможности системного подхода еще далеко не исчерпаны. Задача настоящей статьи заключается в том, чтобы рассмотреть основные этапы развития и обогащения представлений о международной реальности как системе и показать эвристическую ценность данного метода в рамках любой парадигмы в теории международных отношений.

В мире, в котором мы живем, все взаимосвязано, но взаимосвязи не всегда очевидны, зачастую трудны для понимания при помощи классической причинно-следственной логики и иногда серьезно разнесены во времени и пространстве. Более того, существует масса явлений, которые невозможно разложить на части, разобрать по винтику, проанализировать, чтобы понять принцип их действия. При разложении механизма (биологического, физического, социального) теряются из вида связи и отношения, и он утрачивает свойства, которые мы, собственно, и изучаем. Системный подход дает возможность проникнуть за пределы того, что представляется изолированными и независимыми событиями, и увидеть лежащие в их основе связи и закономерности. Он учитывает как логику, так и интуицию, свойства как субъекта, так и объекта познания, позволяет сочетать и комбинировать достижения самых различных теорий. В рамках данной методологии мы рассматриваем ситуации и наши представления о них как единое целое и в то же время стремимся охватить как можно больше ракурсов при рассмотрении любого явления.

В практической жизни системное мышление помогает принимать решения в условиях сложности и неоднозначности событий и совершенствует способности человека влиять на них1. В социальных науках системный подход позволяет в какой-то мере обойти дискуссию относительно объективности научного знания в связи с невозможностью исключения ценностей исследователя2. Заменяя понятия «объективность» и «субъективность» на «взгляд на систему со стороны» и «взгляд на систему изнутри», ученые могут определять границы интересующей системы, и отслеживать, как их собственное положение в ней влияет на процесс изучения. Конечно, системный подход не может объяснить все явления и не является панацеей. Он представляет собой одновременно и упрощение, и усложнение реальности. Упрощение, т. к. концентрирует внимание на схематическом рассмотрении лишь структур и паттернов, оставляя в стороне мелкие детали. Усложнение, поскольку претендует на изучение огромного количества феноменов в процессе их динамического взаимодействия. Системный подход в большинстве случаев не способен дать ответ на вопрос «почему?», но способен дать ответ на вопрос «как?». Учитывая, что первый вопрос остается без ответа даже в точных науках, то остается только смириться с тем, что так

© М. Г. Ятманова, 2007

точно сформулировал Альберт Эйнштейн: «наиболее необъяснимое во Вселенной - это то, что она объяснима»3.

Базовым понятием методологии выступает система. Система - это множество частей, действующих как единое целое4. И смысл утверждения, что целое не равно сумме частей, заключается в том, что свойства любой системы - это свойства именно целого, которыми не обладает ни каждый из элементов по отдельности, ни набор элементов вне их взаимодействия. Новые свойства, возникающие в процессе взаимодействия, называются эмерджентными и существуют только, пока система работает. Например, такое природное явление, как волна рождается из взаимодействия воды, ветров, рельефа, положения планет и прочих явлений. Объяснение сущности волны лежит в плоскости взаимодействия этих элементов. Другими примерами эмерджентных свойств могут выступать человеческая жизнь, здоровье, водовороты.

Учитывая, что основная несущая конструкция системы - взаимодействие, ключевым объектом исследования в системном подходе является процесс. В процессе возникают повторяющиеся модели поведения системы, например, приливы и отливы, заболевания и расстройства здоровья, мировые экономические кризисы и войны. Эти модели - паттерны - свидетельствуют о наличии внутренней структуры, которая их порождает. В случаях со многими живыми системами только паттерны позволяют понять и охарактеризовать стоящую за ними структуру, т. к. даже препарирование организма (например, исследование человеческого тела после смерти) не дает нам всех ответов о внутренней структуре (например, о механизме зрения).

Фундаментальный принцип системного подхода заключается в том, что системы абсолютно различной природы - физические, экономические или биологические - подчиняются одним и тем же общим законам организации. Знание этих законов позволяет быстро понимать суть сложных явлений в любой сфере человеческой жизни. Системный подход зародился и получил развитие в рамках естественных наук. Основные положения теории систем были сформулированы в конце 1960-х гг. австрийским биологом Людвигом фон Берталанфи в результате его работы над проблемами эволюции5. Теорию сложных систем или теорию хаоса6 в 1980-х разработал бельгийский химик Илья Пригожин, лауреат Нобелевской премии по химии за исследования неравновесных термодинамических систем. При этом параллельно с этими теориями с середины XX в. развивался системный анализ. Основная заслуга в его популяризации принадлежит военно-стратегическим институтам США и в частности знаменитой корпорации РЭНД. Системный анализ, базируясь на тех же основаниях, что и системный подход, имеет не исследовательскую, а прикладную направленность. Системный анализ - это, в первую очередь, методология решения сложных проблем7.

Системный подход стал одним из элементов того фундамента, который позволил начать применение методов точных и естественных наук в политологии и теории международных отношений. Одна из первых попыток найти некие общие законы политического поведения на основании концепции систем принадлежит Д. Истону. Закон системной самоорганизации гласит, что система стремится к снижению энтропии, для чего необходимо установление динамического равновесия между ее элементами, а также между системой и средой8. Д. Истон использовал это положение для анализа внутриполитической системы, сконцентрировав все внимание на механизмах ее адаптации к внутренней и внешней среде. Также он попытался обрисовать характер взаимодействия между политической системой конкретного государства и международной системой9.

Исследователям бихевиористского направления в теории международных отношений принадлежит заслуга накопления огромного эмпирического материала относительно скрытых (неочевидных) взаимосвязей между различными частями международной системы. Из всего многообразия научных работ хотелось бы отметить один из первых сборников количественных исследований под редакцией Д. Сингера10. В сборнике представлены, например, работы по изучению корреляций между восприятием лидеров и поведением государства на международной арене", между экономическими, демографическими и природными характеристиками государств и их участием в международных конфликтах12, между такими социальными явлениями, как безработица, самоубийства, убийства и алкогольная зависимость в государстве и агрессивностью страны в международных делах13. Большинство подобных исследований строились на использовании методов статистического анализа и явном или имплицитном системном подходе14.

В целом, бихевиористам удалось показать, что системный подход позволяет увидеть более широкую картину, выявить те взаимосвязи, которые не учитываются традиционной наукой. Например, Д. Сингер доказал существование непрямых корреляций между количеством и размерами коалиций и уровнем конфликтности в международной системе (когда государства-члены альянсов и государства, вовлеченные в те или иные конфликты, различаются, но существует взаимосвязь между двумя показателями). Причем значения корреляций отличались для XIX и XX вв., что лишний раз подтверждает смену международных систем в истории15. Бихсвиористы внесли существенный вклад в описание эмерджентных свойств и системных эффектов мировой политики, однако объяснение выявленных закономерностей осталось за пределами их внимания16. Необходимо отметить, что в 1960-1970-е исследования международных систем базировались, прежде всего, на постулатах реализма, основными элементами системы считались государства, ключевой проблемой - безопасность, а важнейшей характеристикой - анархия. Так, Д. Сингер писал, что «каждый актор имеет легальную, физическую и обусловленную традицией возможность нанести существенный ущерб или же уничтожить других акторов с высокой степенью безнаказанности»17, и именно это объясняет стремление государства к влиянию и власти в международной системе. В 1980-1990-е гг, системный подход и теория сложности с тем же успехом использовались и представителями неолиберального направления.

Методология давала интересные результаты и тогда, когда в качестве объекта исследования выступала не глобальная система, а отдельные регионы или даже проблемы. Так, К. Чиоффи-Ревилл и Т. Ландман построили системную модель цивилизации Майя и провели сравнительный анализ возникновения, развития и упадка кланов, племен и городов-государств, сменявших друг друга на ее территории. На основании системных измерений авторы предложили объяснение упадка этой цивилизации, отличное от принятого в традиционной историографии региона18.

Одним из первых, кто попытался пойти дальше описаний в исследованиях международной системы, стал М. Каплан. Он искал ответ на вопрос, существует ли связь между стабильностью системы и ее структурой. Основываясь на концепции классического реализма, Каплан понимал под структурой системы конфигурацию полюсов силы19. Ключевое значение его работы заключается в уровне поставленных вопросов. Шесть моделей, предложенных исследователем, не исчерпывают весь спектр возможных вариантов структуры, эти модели отражают шкалу, построенную лишь на одном важном признаке - уровне политической интеграции (наименьшим обладает система единичного вето, наибольшим - иерархическая). Системная теория международной политики не может

предсказывать отдельные события, но может прогнозировать общие характеристики поведения в пределах определенной международной системы. Каплан попытался выявить причины стабильности и нестабильности в различных системах, а также «.. .условия, при которых система будет переживать трансформацию, и типы трансформаций, которые могут иметь место»20. Источником изменений ученый считал поведение акторов, например, нарушение ими т. н. существенных правил. Модели Каплана выглядят несколько незавершенными, что обусловлено в немалой степени отсутствием необходимого математического аппарата21. Этот недостаток характерен для многих новых моделей. Например, в современной физике разработаны теории, которые позволяют преодолеть противоречие между двумя фундаментальными основами физической науки - теорией относительности и квантовой механикой или решить частично-волновой дуализм22. Но проверка таких теорий может занять не десятилетия, а столетия, даже с учетом использования мощнейших компьютеров, ибо сбор и обработка соответствующих эмпирических данных требуют крайне сложных математических вычислений, формулы которых еще не найдены. В теории международных отношений данная проблема также не решена по сей день.

Если бихевиористы внесли значительный вклад в создание эмпирической базы относительно основных параметров международной системы, то заслугой, в первую очередь, К. Уолца является объяснение ее поведения. Для Уолца основные причины мировой политики кроются в структуре международной системы. Ему принадлежит самая четкая и доскональная на сегодняшний день концепция возникновения и функционирования структуры. Исследователь объясняет ее появление по аналогии с микроэкономической теорией. Полагая, что государства действуют на основании рационального выбора, он сравнивает их с фирмами, находящимися в ситуации «идеальной конкуренции». Фирмы стремятся к максимизации своей прибыли и снижению издержек. Каждая из них добивается как можно более высокой цены на свой товар или услугу, что приносит ей значительную прибыль. Прибыльность производства в данном секторе рынка привлекает другие фирмы, возникает конкуренция, в результате которой цены снижаются. Ни одна из фирм в отдельности не стремится к такому результату. Но их взаимодействие порождает его. Таким образом, структура не зависит от действий одного актора, но в некоторой степени является их следствием. Возникнув, структура начинает накладывать ограничения на деятельность каждого актора. Фирма, конечно, может назначить любую цену за свой товар, но если она не хочет обанкротиться, то будет согласовывать эту цену с требованиями рынка. То же самое, по мнению Уолца, происходит и на международной арене. Государства, действующие неэффективно в международных делах, терпят поражение и выбывают из игры23.

В целом, для К. Уолца система международных отношений - это политическая система, основную роль в которой играют материальные факторы и распределение силы. Он рассматривает ее скорее в статике, чем в динамике. Однако предложенная им схема не ограничивает нас сугубо реалистической традицией. По такой же схеме можно построить модель и в любой иной системе координат. Ведь К. Уолц предполагает, что конкурентные системы регулируются «рациональностью» своих наиболее успешных участников. «Рациональность» в данном случае означает, что одни преуспевают больше, чем другие, благодаря наличию каких-то качеств и стратегий. Проигравшие разоряются и покидают арену борьбы, а те, кто остался и желает избежать поражения, стремятся к повторению наиболее успешных стратегий победителей. Другими словами, основными механизмами воздействия структуры как в условиях рынка, так и в международной политике,

являются конкуренция и социализация. Таким образом, постепенно происходит отбор самых эффективных методик, а акторы или элементы приобретают функциональную схожесть24.

В разных обстоятельствах успех приносят различные качества и стратегии, а следовательно, стремление к максимизации прибыли и состояние идеальной конкуренции - также как и политика силы и анархичность международной системы - представляют собой не единственно возможную модель, а лишь один из сценариев. Сам исследователь утверждал, что «системы - это абстракции», они являются просто «аналитическими схемами» или «интеллектуальными конструкциями», способом организации данных, отличающихся высоким разнообразием и сложностью25. Внимательное чтение трудов ведущего неореалиста XX в. дает основание его последователям утверждать, что в концепции структурного реализма элементы носят вовсе не эмпирический, а аналитический характер, и речь может идти не о государствах, а о любых агентах - неправительственных и правительственных международных организациях, ТНК и т. д.26 Именно это и придает концепции К. Уолца огромную эвристическую ценность.

Благодаря большей известности системных теорий М. Каплана и К. Уолца системное мышление долгое время считалось уделом реалистов. Впоследствии представители других парадигм обнаружили, что, возможно, «...системный путь теоретизирования гораздо богаче, чем предполагалось ранее, и более того, что он не обязательно должен быть связан с реалистской традицией»27. Так, Э. Харрисон находит истоки системной интерпретации мировой политики в работах И. Канта28. (Собственно, даже в трудах Аристотеля и Платона можно обнаружить начала системного мышления). При этом если для Уолца основным источником объяснения поведения системы является структура, то для Канта - процесс. Немецкий философ признает важность непреднамеренных последствий человеческого поведения, но считает, что в международной системе не меньшую роль играют и осознанные действия людей, а, следовательно, власть структуры не всеобъемлюща29. Если у Уолца присутствует позиционная модель структуры, то у Канта - трансформационная. Трансформация системы может произойти в результате культурных изменений, появления новых идей и общих ценностей. Впоследствии развитие этих положений привело М. Дойла к выводу о том, что именно развитие культуры обуславливает, приход одного системного свойства - демократического мира - на смену другому - баланса сил30. Не вдаваясь в детали, отметим лишь, что для большинства исследователей неолиберального направления, использовавших в своих работах системный подход (например, Дж. Розенау), характерно такое же смещение фокуса внимания со структуры на процесс и изучение того, какую роль в нем играют нормы и уровень развития общества.

Дальнейшее развитие представлений о системных факторах международных отношений произошло в рамках конструктивистской парадигмы. В своей программной статье А. Вендт показал, что, по существу, между неореалистической и неолиберальной трактовками международной системы не так уж много различий, поскольку и в первом, и во втором случае формирование структуры и процесса происходит механически31. Акторы взаимодействуют как неживые механизмы по принципу «импульс - реакция». В противовес подобному «рационалистскому» подходу Вендт предлагает «социально-психологическую» концепцию системной теории. В ней реакция субъекта А на действия Б в большей степени определяется его ожиданиями и представлениями о Б, чем полученным от Б импульсом32. Таким образом, Вендт делает акцент на изучении интерсубъективных смыслов и коллективных идентичностей акторов, которые существенным образом влияют

на их взаимодействие, и следовательно, на процесс и формирование структуры. В его концепции саморегуляция системы и силовая политика являются не существенными свойствами анархии, но представляют собой относительно стабильный набор «структур» идентичностей и интересов.

К. Уолц начинает свой отсчет возникновения структуры «с чистого листа», т. е. с состояния идеальной конкуренции или анархии. Вендт парирует, что таковой не существует, ибо всегда имеется некая история взаимодействия. Развивая идеи Уолца, он так характеризует появление структуры: «...по каким-то причинам... некоторые государства могут быть расположены к агрессии. Агрессивное поведение этих хищников ... заставляет другие государства также вести силовую политику, отвечать ударом на удар, поскольку в противном случае последует их деградация или разрушение...». Следовательно, силовая политика может возникать не вследствие естественного стремления к власти всех государств, такое стремление может иметь одно из них, а все остальные по необходимости будут следовать за ним, ибо анархия позволяет одному хищнику побеждать сотню пацифистов33. Таким образом, анархия лишь содействует формированию структуры, но не является основной причиной. Характер взаимодействия в международной системе с этой точки зрения определяется ожиданиями государств и их представлениями друг о друге, а причиной трансформации системы является изменение идентичностей субъектов и коллективных.

Следующий этап эволюции системного подхода в теории международных отношений связан с работами в рамках исторической социологии и Английской школы. Представители данных направлений пошли по пути «мультиструктурного» анализа. Разделяя глобальную систему международных отношений на сектора, они предполагали, что для каждого из них существует своя собственная структура и своя собственная логика взаимодействия. Б. Бузан и Д. Литтл выделяют пять секторов: военный, политический, экономический, социокультурный и экологический34. Т. Скочпол говорит о двух: мировая капиталистическая экономика (развивает концепцию И. Валлерстайна) и международная система государств (отражает реалистический подход в теории международных отношений)35.

Вообще, Б. Бузан и Д. Литтл многое сделали для расширения пределов применения системного подхода в международных исследованиях. В своем широкомасштабном исследовании36 авторы рассматривают международные системы в истории человечества начиная с племен охотников и собирателей. Их история международных систем охватывает весь земной шар и насчитывает около 40 тыс. лет. Исследователи стремились, в первую очередь, показать эвристическую ценность системного подхода для изучения истории международного общества (в их концепции всемирная история и история международных отношений фактически сливаются), а также преодолеть недостатки ранее созданных системных теорий. Речь идет о таких ограничениях, утвердившихся в предыдущих системных теориях мировой политики, как презентизм (акцент на современности); неисторизм (непохожесть предыдущих международных систем на современную не говорит о том, что их не существовало вовсе); евро- и государство-центризм, а также анархофилия (анархия не является признаком всех без исключения международных систем, в некоторых из них правила иерархия, например, в античных империях, также возможны и комбинации анархии и иерархии)37.

Еще одним важным достижением Бузана и Литтла стало добавление к традиционным источникам объяснения системных процессов - структуре и процессу - третьего. Они ввели такое понятие как уровень взаимодействия38. Уровень взаимодействия, по их мнению, определяется развитием технологий и коммуникаций. Например, племена

охотников и собирателей, будучи немногочисленными, были вынуждены в силу биологических и экологических причин контактировать с определенным числом соседних племен, чтобы обеспечить выживание и воспроизводство. Античные империи - такие как Китай, Рим или цивилизации Южной Америки - благодаря своей самодостаточности могли существовать в изоляции друг от друга. Согласно концепции представителей Английской школы, на уровень взаимодействия влияют три фактора:

- насколько благоприятны географические факторы для передвижения людей;

- какие технологии доступны для транспортировки и коммуникаций;

- какие социальные технологии39 пригодны для коммуникации40.

Итак, при сравнении четырех описанных выше системных теорий (бихевиористской, неореалистической, конструктивистской и историко-социологической) становится очевидным, что они не только не противоречат друг другу, но и являются взаимодополняющими, несмотря на приверженность их авторов различным парадигмам ТМО41. Из комбинации этих теорий вырисовывается следующая картина. Система международных отношений создается взаимодействием агентов42. Поскольку речь идет о взаимодействии людей и их сообществ, то система международных отношений - социальная по своей природе. На количество элементов и уровень взаимодействия между ними оказывают влияние биологическая эволюция, научно-технические достижения и развитие технологий. Из взаимодействия элементов рождаются повторяющиеся модели поведения. Конкуренция приводит к тому, что люди и их сообщества стремятся копировать модели поведения, которые кажутся им наиболее эффективными. И если в связи с имеющимися условиями и ограничениями среды наиболее успешной представляется политика силы, то возникает паттерн силы, если политика экономической выгоды - паттерн торговли, если политика сотрудничества - паттерн коллективной безопасности. При этом характер взаимодействия определяется не только объективными факторами (импульсами внешней среды), но и субъективными (ожиданиями и представлениями агентов друг о друге). Важно не столько то, действительно ли политика силы является самой успешной моделью поведения, сколько представления об этом. Паттерны выявляют существование и характеристики структуры. Возникнув, структура начинает налагать ограничения на действия элементов, и изменить характер взаимодействия в системе становится крайне сложно. Как пишет Р. Джервис, «.. .когда один элемент или отношение не может измениться, пока не изменятся все остальные, небольшие и медленные корректировки невозможны... Чтобы изменить что-то одно, необходимо изменить все, а это означает, что политика силы существует потому, что она существует. Если она возникла в каком-то месте системы, ни одно государство не может изменить ее.. ,»43. Схематично появление структуры показано на рис. 1.

Что же дальше происходит с системой международных отношений, что приводит ее к изменениям, трансформации и, в конце концов, к распаду? Ни одна из рассмотренных выше теорий не дает нам убедительных объяснений, несмотря на неоднократные попытки исследователей придать своим концепциям динамический характер.

В поиске ответов на эти вопросы нам может помочь теория сложных систем, или теория хаоса. С разработкой принципов работы сложных систем в 1980-ых гг. общая теория систем пережила очередной подъем, и методология системного подхода существенно обогатилась. Изначально кибернетический системный подход был в значительной степени детерминистским и фактически полностью исключал из рассмотрения «стрелу времени». Представление о том, что природа в основе своей устроена просто и нам необходимо лишь открыть основные законы функционирования живых и неживых систем,

чтобы научиться управлять миром, являлось отличительным свойством ньютоновской парадигмы, господствовавшей в науке в XVIII - начале XX в. Наука того периода была нацелена на поиск универсальных законов мироздания, действующих одинаково в любой точке Вселенной и в любой момент времени. Однако открытие теории относительности опровергло представления об универсальности даже самых точных и неоднократно проверенных законов. Неслучайно название первой книги Ильи Пригожина, формулирующей ключевые положения теории сложных систем, звучит как «Иллюзия универсального»44.

f

Развитие технологий

•ч

Элементы

----- *■ Процесс

Паттерны

(повторяющиеся

<4 4

„«»события)

Структура

Рис. 1. Возникновение структуры международных отношений

В детерминистской ньютоновской парадигме заложено предположение о том, что, определив состояние системы в данный момент времени, мы можем вычислить ее состояние в любой другой, и, следовательно, происходящие в ней процессы полностью обратимы. На сегодняшний день очевидно, что обратимость может существовать только в искусственно созданных механизмах или в условиях лабораторного эксперимента. Однако и эта обратимость относительная, ибо механизмы подвержены износу со временем, а развитие квантовой механики показало, что даже в условиях эксперимента воздействие на исследуемый объект в целях его измерения приводит к необратимым изменениям свойств самого объекта45. Системы, в которых все процессы обратимы, называются закрытыми, или замкнутыми, но в природе они фактически не встречаются. Необратимость предопределяет

различия между прошлым и будущим и свидетельствует о том, что сценарий жизни естественной системы не детерминирован полностью ее внутренними характеристиками, но в значительной степени случаен46.

Теорию сложности можно назвать постмодернистской вариацией системного подхода. Отличительными особенностями сложной системы является нелинейность взаимосвязей между элементами и невозможность рассматривать ее вне динамического взаимодействия со средой. Первое свойство подразумевает отсутствие линейных связей между стимулом и реакцией в процессе взаимодействия элементов. Энергетический импульс преломляется в процессе взаимодействия, сталкивается с другими импульсами, испытывает на себе массу влияний со стороны случайных и незаметных явлений, со стороны человека и материальных объектов и в конце концов доходит до цели в сильно искаженном и видоизмененном по сравнению с начальным видом. Это обуславливает возникновение т. н. «эффекта бабочки»47, когда небольшое событие способно вызвать колоссальные по масштабам явления и привести к деформации всей системы. Второе свойство сложных систем выражается в том, что «...мы больше не можем проводить четкие различия между акторами и их средой, не говоря о том, чтобы рассматривать каждый из них по отдельности.. ,»48.

Тем не менее сложные системы, так же как и простые, подчиняются общим законам самоорганизации. В результате многолетних исследований термодинамических процессов и химии неравновесных систем И. Пригожин выдвинул теорию (за которую и был удостоин Нобелевской премии), что энтропия - не единственная альтернатива, возникающая перед сложными системами в ходе эволюции. В то время как одни разрушаются, другие системы обретают более высокий уровень организации. Такой объединяющий, а не взаимоисключающий подход позволяет сосуществовать биологии и физике. Ведь физические теории основываются в основном на втором законе термодинамики - законе возрастания энтропии, согласно которому порядок стремится к хаосу, в то время как в теории биологической эволюции сложное возникает из простого, и, наоборот, хаос становится источником порядка. Речь идет о том, что в неравновесных условиях (условиях хаоса) стихийно возникают новые структуры, новая организация системы. Структура, таким образом, является формой адаптации системы к внешним условиям49.

Сложные системы так же стремятся к равновесию между элементами и с окружающей средой, однако никогда не достигают состояния полного равновесия - оно носит скорее скачкообразный, прерывистый характер. Стремление к равновесному состоянию (т. н. состоянию-аттрактору) и невозможность изменить только одну часть системы придает ей определенную стабильность, создают порог устойчивости системы к постоянным флуктуациям, вызванных многообразием и высокой динамичностью происходящих процессов. В состоянии стабильности система развивается согласно законам, описанным выше. Если флуктуации и нарушение системного равновесия становятся слишком сильными, система переходит порог устойчивости и оказывается в точке бифуркации. Именно в этот момент случайность имеет критическое значение - в самой точке бифуркации или вблизи ее. После того, как случайным образом выбран вариант развития, наступает необратимость, старые структуры разрушаются, и возникают новые. Затем система снова переходит в относительно стабильное состояние, и мы снова можем предсказывать вероятностные сценарии ее поведения. Данная схема графически представлена на рис. 2. Таким образом, неопределенность существует относительно выбора дальнейшего пути развития системы, а также проявляется в том, что мы никогда не знаем заранее, когда произойдет следующая бифуркация50.

Сложная система

Стабильное состояние (аттрактор)

Порог устойчивости

необрат имоап ь Вариант 1

Флуктуации

Выбор варианта развития — случаен

Рис. 2. Эволюция сложной системы

Концепция сложности в 1990-ые гг. приобрела значительную популярность в теории международных отношений во многом благодаря ее активному использованию в сфере национальной безопасности и военной стратегии в США. Это неудивительно: чем выше неопределенность и непредсказуемость, тем больше аналитики стремятся найти некие механизмы контроля выстраивания эффективной стратегии ведущей мировой державы и сохранения ее привилегированного положения51. Вначале 90-ых появились первые научные статьи на эту тему в американских политологических журналах, а в ноябре 1996 г. Университет национальной обороны США совместно с корпорацией РЭНД провел конференцию на тему: «Сложность, глобальная политика и национальная безопасность», по результатам которой был опубликован сборник статей52. Во многих докладах сборника проводится мысль о том, что принятие решений в условиях сложности и неопределенности требует особых расчетов и аналитических моделей. Действия, что мы предпринимаем в сложной системе мировой политики, приводят не только к тем результатам, к которым мы стремимся, но к многочисленным побочным эффектам, противоречащих нашим целям. Стремясь к одному, мы одновременно достигаем и прямо противоположного. Например, военные гарантии Запада странам Восточной Европы, с одной стороны, увеличили их безопасность, с другой стороны, снизили их потребность прилагать активные усилия для налаживания хороших отношений с соседями и тем самым уменьшили их безопасность53. Теми же системными эффектами можно объяснить и «дилемму безопасности». Проблема заключается в том, что мы не можем отделить желательные последствия от нежелательных в открытой сложной системе, а их оценка и анализ невозможны в рамках линейных моделей. Два лекарства по отдельности могут оказывать крайне положительный эффект на здоровье человека, но будучи принятыми вместе, убивают его. В сфере международной политики иногда происходит то же самое. Советское вторжение в Афганистан не оказало бы такого воздействия на советско-американские отношения, если бы не произошедшая фактически одновременно революция в Иране, изменившая стратегическую обстановку в регионе54. Лидеры ведущих государств накануне Первой мировой войны, возможно, с меньшей легкостью отдавали бы приказы о начале военной мобилизации,

если б понимали, что сами графики военной мобилизации могут завлечь их в ловушку, из которой единственным выходом будет начало войны55.

Конференция 1996 г. положила начало широкомасштабной дискуссии в США по проблемам применения теории хаоса в анализе международных процессов и инициировала многочисленные исследования. В 1997 г. вышла книга одного из ведущих на сегодняшний день теоретиков «complexity» Р. Джервиса56, которая поначалу была принята очень настороженно как в научном сообществе, так и в среде практических политиков. Как и системный подход в целом, теорию сложности трудно отнести к какой-либо парадигме теории международных отношений57, она может использоваться в исследованиях практически любой направленности. Эта теория порождает страх, но в то же время внушает и надежду. Суть ее состоит в том, что существуют пределы нашего понимания окружающего мира, и мы должны учиться жить и действовать в условиях фундаментальной неопределенности58. Признание того, что мы не можем контролировать ситуацию и предвидеть все последствия даже своих собственных поступков, заставляет нас действовать более аккуратно и принимать более взвешенные решения.

Резюмируя основные причины трансформации и распада международных систем, можно отметить следующее. Структура формируется в результате взаимодействия, на которое оказывают влияние как факторы внешней среды (физические, географические), так и факторы внутренней среды самих элементов (характер режима и лидерства, религия, идеология). При этом даже внешнюю среду мы не можем рассматривать в качестве независимой переменной, поскольку наши действия вызывают изменения в ней, а петли обратной связи пронизывают всю систему. Складывается такая цепочка: взаимодействие агентов формирует систему; в целях снижения энтропии и повышения стабильности системы возникает структура (механизм адаптации к среде); структура ограничивает деятельность элементов; деятельность элементов оказывает влияние на среду, вызывая в ней изменения. Определенное время данной структуре удается сохранять стабильность всей системы. Затем изменения среды или изменения в подсистемах, или в самих элементах могут вызывать флуктуации системы, которые до определенного момента компенсируются механизмом адаптации. Достигая критического состояния, или точки бифуркации, система приходит в неравновесное состояние, и тогда достаточно любого незначительного события («взмаха крыльев бабочки»), чтобы начались необратимые процессы разрушения прежней структуры. Такое событие, как правило, носит случайный характер (в качестве примера можно привести убийство наследника австрийского престола Ф. Фердинанда в 1914 г.). В условиях неравновесности система по-прежнему стремится к уменьшению энтропии, т. е. к стабильному состоянию. Возникают новые паттерны, и, следовательно, новая структура, отражающая изменившиеся условия.

Как видно, эта система в большей степени напоминает не физические системы, а биологические. Здесь действует тот же принцип естественного отбора, что и в эволюции видов. Выживают сильнейшие государства, развиваются наиболее эффективные стратегии и технологии, остаются наиболее удачные идеи. Р. Джервис в ответ на высказывание одного биолога о том, что в природе все приобретает смысл с точки зрения эволюции, привел тот же тезис относительно глобальной международной системы. Большинство событий в социальной и политической жизни не имеют никакого смысла, если только не рассматривать их в свете системных процессов59.

1 О'Коннор Дж., Макдермотт И. Искусство системного мышления. М., 2006. С. 20-22.

2 См., например: ЛанкоД. А. Социокультурное измерение Балтийского региона. СПб, 2006. С. 36-37. ' FolsingA. Albert Einstein. New York, 1997. P. 189.

4 О'Коннор Дж., Макдермотт И. Op. cit. С. 28.

5 Bertalanfjy L. von. General Systems Theory. Foundations, development, applications. New York, 1968. ' В англо-американской науке эти понятия обозначаются термином «complexity».

' Основы этой методологии и пример ее применения в военно-стратегическом планировании изложены в монографии группы специалистов «РЭНД»: Hitch С., McKeanR. Economics of Defense in the Nuclear Age / RAND. New York, 1960.

I Ожиганов Э. H. Стратегический анализ политики. M., 2006. С. 53-54. ' См.: Easton D. A Systems Analysis of Political Life. New York, 1965.

10 Quantitative International Politics: Insights and Evidence / Ed. by D. Singer. New York, 1968.

II См.: Zinnes D. The Expression and Perception of Hostility in Prewar Crisis: 1914 // Quantitative International Politics: Insights and Evidence / Ed. by D. Singer. New York, 1968; Holsti O , North R.. Brody R. Perception and Action in the 1914 Crisis // Ibid.

12 Rummel R. The Relationship Between National Attributes and Foreign Conflict Behavior // Ibid.

13 Haas M. Social Change and National Aggressiveness, 1900-1960 // Ibid.

'4См. например: Peace, War and Numbers / Ed. by B, Russet. Beverly Hills, CA, 1972.

15 Singer J., Small M. Alliance Aggregation and the Onset of War, 1815-1945 // Quantitative International Politics: Insights and Evidence / Ed. by D. Singer. New York, 1968. P. 282-284.

16 Одну из попыток осмысления накопленной эмпирики предпринял М Хаас, но она не получила широкого признания. См.: International Systems: A Behavioral Approach / Ed. by M. Haas. New York, 1974.

" Singer J. D. Inter-nation Influence: A Formal Model //American Political Science Review. 1963. Vol. 57. № 2. June.

18 Cioffi-Revilla C., Landman Т. Evolution of Maya Polities in theAncient Meso-American System // International Studies Quarterly. 1999. Vol. 43. № 4. Dec.

" Kaplan M. Balance of Power, Bipolarity and Other Models of International Systems // The American Political Science Review. 1957. Vol. 51. Ks 3. Sep. P. 684.

20 Ibid. P. 685.

21 Ibid.

22 Речь идет о теории суперструн.

23 Waltz К. Theory of International Politics. 1979. P. 76-77.

24 Ibid. P. 75-76. 2! Ibid. P. 43.

26 GoddardS., Nexon D. Paradigm lost? Reaccessing Theory of International Politics // European Journal of International Relations. 2005. Vol. 11 (1). P. 26.

27 Harrison E. Walt, Kant and Systemic approaches to international relations // Review of International Studies. 2002. №28. P. 161.

2! Ibid. P. 146.

25 Ibid. P. 149.

30 Doyle M. Ways of War and Peace. New York, 1997. P. 252.

3' Wendt A. Anarchy is What States Make of It: the Social Construction of Power Politics // International Organization. 1992. № 46. Vol. 2. Spring. P. 392.

32 Ibid. P. 406.

33 Ibid. P. 408.

34 Buzan В., Little R. International Systems in World History. New York, 2000. P. 72-77.

35 SkocpolT. States and Social Revolution: a Comparative Analysis of France, Russia and China. Cambridge, 1979. 36Buzan В., Little R. Op.cit.

37 Ibid. P. 18-22. 3» Ibid. P. 68-89.

39 Под социальными технологиями понимаются, например, язык, всеми разделяемые идеи, общие нормы и пра-

ю Вшап В., Little R. Op.cit. P. 81.

" Выбор для анализа вышеуказанных концепций не подразумевает, что в других теориях (неомарксизме, постструктурализме и других) системный подход не применялся. Поскольку объемы статьи ограничены, то для сравнения были отобраны наиболее яркие и показательные примеры.

42 Мы намеренно не используем термин «акторы», ибо в ТМО под «акторами» понимается все же весьма ограниченный круг понятий. В данном случае речь идет о самых разнообразных феноменах, не обязательно действующих осознанно.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

43 Jervis R. Complexity and the Analysis of Political and Social Life // Political Science Quarterly. 1997-1998. Vol. 112. № 4. Winter. P. 573.

44 Имеется в виду работа: Пригожим И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: новый диалог человека с природой / Пер. с англ. М., 1986.

45 Грин Б. Элегантная Вселенная. Суперструны, скрытые соразмерности и поиски окончательной теории. М., 2007. С. 70.

48 Пригожин И., Стенгерс И. Ук. соч. С. 59.

47 Имеется в виду, что взмах крыльев бабочки где-нибудь на побережье Майями, например, может привести к возникновению торнадо в Атлантическом океане. Эта аналогия была придумана метеорологом К. Лоренцом в 1930-х гт. Надо отметить, что погода представляет собой одну из самых сложных природных систем.

48 Jervis R. Complex Systems: The role of Interactions // Complexity, Global Politics and National Security / Ed. by D. Alberts, T. Czerwincki. Washington, DC, 1997. P. 27.

4' Пригожин И., Стенгерс И. Указ. соч. С. 55.

50 Тоффпера О. Предисловие // Пригожин И., Стенгерс И. Ук. соч. С. 33.

51 Rosenau J. Many Damn Things Simultaneously: Complexity Theory and World Affairs // Complexity...

52 Complexity,..

53 Jervis R. Complex Systems: The role of Interactions // Complexity... P. 22.

34 Ibid. P. 23-24.

55 Saperstein A. Complexity, Chaos and National Security Policy: Metaphor or Tool? // Complexity... P. 57.

56 Jervis R. System Effects: Complexity in Social and Political Life. Princeton, 1997.

57 Interview with R. Jervis // Review of International Studies. 2004. № 30. P. 571.

58 Rosenau J. Many Damn Things Simultaneously: Complexity Theory and World Affairs // Complexity... P. 41.

" Jervis R. Complex Systems: The Role of Interactions // Complexity... P. 28.

Статья принята к печати 24 декабря 2006 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.