CC BY
179
178
Право
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2014, № 3 (2), с. 178-180
УДК 34.01
ЭВОЛЮЦИЯ ПОНЯТИЙ «СПРАВЕДЛИВОСТЬ», «ДОБРОСОВЕСТНОСТЬ», «ДОВЕРИЕ» В РИМСКОМ И НЕМЕЦКОМ ПРАВЕ
© 2014 г. Е.А. Попова
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
elenaa_popova@mail. т
Поступила в редакцию 9.10.2014
Анализируются истоки возникновения понятия «злоупотребление правом» и эволюции понятий «справедливость», «добросовестность» и «доверие» в римском и немецком праве.
Ключевые слова: добросовестность; доверие; злоупотребление правом; моральные нормы; социально-правовой феномен; справедливость; шикана.
Новая редакция статьи 10 Гражданского кодекса РФ содержит понятие «злоупотребление правом», которое не имеет закрепленного правового определения и, соответственно, традиционного толкования. Анализ истоков возникновения понятия «злоупотребление правом» может помочь в понимании сущности данной правовой категории.
Упоминание о «злоупотреблении правом» содержится еще в трудах античных философов и римских юристов. Для того чтобы разобраться в сущности «злоупотребления субъективным правом», нам следует вернуться к самому истоку представлений о праве, справедливости и добре. Таким «началом начал» мы можем считать произведения великого греческого философа Аристотеля, идеи которого на много веков предопределили основные направления развития человеческой мысли.
В «Никомаховой этике» Аристотель рассматривает категории правосудного и неправосудного и связывает их с понятием добра. «Итак, ясно, что есть «добро» и почему оно правосудно, и какого [вида] правосудия оно лучше. Понятно из этого также, кто такой добрый человек, ибо кто способен сознательно избрать [добро] и осуществлять это в поступках, кто не [требует] точного [соблюдения своего] права в ущерб [другим] (выделено мной. - Е.П.), но, несмотря на поддержку закона, склонен [брать] меньше, тот и добр, и этот [душевный] склад - доброта, представляющая собой вид правосудности и не являющаяся каким-то отличным от нее [душевным] складом» [1, с. 28]. На наш взгляд, главное в этой цитате то, что сама правосудность является для Аристотеля такой же нравственной категорией, как добро.
Представления греческих авторов, и прежде всего Аристотеля, отразились не только в философии римских стоиков, но использовались при формулировании целого ряда понятий римского права.
Прежде всего следует сказать об exceptio doli, широкий диапазон применения которого означал пересмотр всех основных норм цивильного права и смягчал суровый закон. В соответствии с exceptio doli сделка, считавшаяся законной с точки зрения цивильного права, но ущемлявшая интересы одной из сторон, с точки зрения права преторского, могла быть признана недействительной. Римские юристы признавали право на эксцепцию практически при любом выдвинутом обвинении. «Cui damus actionem, eidem et exceptionem competere multo magis quis dixerit» (Кому мы даем иск, тому тем более подобает право на эксцепцию) [2].
В классическом римском формулярном процессе exceptio doli использовалось для соблюдения справедливости в отношении обвиняемого. Претензии могли выдвигаться лишь в процессе взаимодействия обеих сторон. Иск, оформленный по actio-формуле, принимал к рассмотрению претор, являвшийся в Древнем Риме высшим магистратом, ответственным за правосудие [3, с. 664]. При рассмотрении иска ответчику предоставлялось exceptio, особая процессуальная оговорка, посредством которой он мог отрицать как наличие права истца вообще, так и свою обязанность исполнять договор в настоящее время.
Таким образом, обвиняемый мог не оспаривать исковое требование и обстоятельства дела, а отрицать сам иск как ошибочно предполагаемый. Судья имел право вынести обвинительный
Эволюция понятий «справедливость», «добросовестность», «доверие» в римском и немецком праве 179
приговор только в случае фактического непредставления упомянутых в exceptio обстоятельств. Exceptio doli представляло собой возражение тому, что злой умысел (dolus) вообще существовал, причем злой умысел мог отрицаться как в деяниях, совершенных в прошлом (exceptio doli specialis/praeteriti) [4, с. 664], так и в настоящем. Предъявление иска обвиняемому на основании его поведения истцом могло расцениваться как злоупотребление правом [5, с. 488].
Развитие концепции exceptio doli в контексте римского права привело в конечном итоге к замене всех процессуальных оговорок возникшим на основе именно этой эксцепции exceptio generalis. В конце концов, оно стало означать объективную несправедливость и не требовало предъявления обвинения в коварном умысле, преднамеренном злодеянии или вообще требования заимодавца.
Противоположным dolus по смыслу понятием римского права была bona fides, тесно связанная с aequitas. Bona fides, aequitas, auctoritas, amititia принадлежали к самым важным принципам римского мышления и миропонимания [6, с. 1]. Изначально bona fides означала добросовестность, позже превратившуюся в «ожидание поведения, соответствующего норме», что могло пониматься как исполнение обещанного и доверие адресата к обещанному [7, с. 7]. Термин верности, произошедший собственно от bona fides, позднее стал пониматься как «самостоятельный моральный, соответствующий обычаям фактор», который должен быть заложен в основу любого правопорядка [8, с. 9].
Отметим, что в развитии римского права периода республики активно использовались понятия и принципы морального порядка, такие как добросовестность, справедливость, благожелательность, авторитетность. В соответствии с республиканской традицией из понятия fides образовался правовой принцип fidei iudicia. На основе bona fides судья имел большую свободу действий для принятия решения с учетом критерия субъективной справедливости, отдельно взятых нравов и обычаев, региональных особенностей. Преторы в I в. до н.э. уже могли обосновывать исковое притязание не на позитивном законе lex, а на общепринятом и всем понятном этическом основании.
В правовом принципе bona fidei iudicia возражение против злоумышления уже присутствовало и не нуждалось в дополнительном выдвижении претензии. Судья имел право принять во внимание злоумышленное поведение истца без дополнительного возражения ответчика, так как ответчик должен был по доброй воле вер-
нуть задолженность. Постепенно на основе bona fidei iudicia оговорка exceptio doli превратилась из буквального возражения в протест. Bona fidei iudicia дополнялась stricti iuris iudicia, строго связывающей судью текстом формулы без учета дополнительных соглашений сторон. Stricti iuris iudicia первоначально использовалась в сделках купли-продажи, возврате приданого (actio rei uxoriae), создании торговых компаний. Применяя stricti iuris iudicia, преторы создали правовую защиту многочисленных обязательств, относящихся к важнейшим учреждениям римской правовой жизни.
Наряду с этой юридически обоснованной функцией принцип bona fides использовался и в других областях. Одна из задач bona fides состояла в том, чтобы вооружить судью инструментом контроля за содержанием правовых отношений и интерпретации сделок [9, с. 5]. Упразднение случаев субъективного злоупотребления правом иногда осуществлялось именно на основе iudicia stricti iuris без предоставления оговорки exceptio doli.
Принцип bona fides использовался также для обоснования дополнительных обязательств с учетом договоренностей сторон, если против них выдвигалось обвинение с учетом местных нравов и обычаев и общепринятых норм поведения [10, с. 7-14].
В результате длительного развития bona fides могло служить основанием для исполнения обязательства вне формулярного иска и служило разъяснительным средством в рамках actiones stricti iuris. От этого принципа произошла обязанность принятия ответственности за причиненный ущерб, ввиду того что действие или бездействие должника нарушали положение добросовестного поведения или требования взаимовыгодного сотрудничества. Данное объективное значение bona fides в сфере обязательств отличалось от еще одного значения данного принципа, а именно от субъективного психического состояния человека, полагающегося на существование определенного юридического статуса.
Подводя итог эволюции bona fides, следует сказать, что в результате развития данный принцип в римскую эпоху приобрел форму неопределенного правового понятия, тесно связанного с субъективно понимаемой справедливостью. Bona fides, прочно закрепившаяся в формулярном процессе, совершенствуется в кодексе Юстиниана и активно используется представителями школ глоссаторов и комментаторов [11, с. 148, 236]. В новое время принципы римского права, в том числе и субъективные exceptio doli и bona fides, были использованы при составлении Гражданского кодекса Германии.
180
Е.А. Попова
Список литературы
1. Аристотель. Никомахова этика. М.: ЭКСМО-Пресс, 1997. 101 с.
2. Ulpian. Digestae. 50, 17, 156.
3. Ranieri F. Europäisches Obligationenrecht, 2. Aufl., 2003. 742 S.
4. Kaser M., Römisches Privatrecht I, 17. Auf., München, 2003. 530 S.
5. Wieacker. Zum Ursprung der bonae fidei iudicia. 1962. 11 S.
6. Betti. Der Grundsats von Treu und Glauben in rechtsgeschichtlicher und vergleichender Betrachtung. Festgabe für Müller-Erzbach, 1954, 127 S.
7. Kaser M., Knütel R. Roemisches Privatrecht. 2008. 464 S.
8. Staudinger/ Schmidt J., Rn 5ff, 1995. 709 S.
9. Betti, in: FS Müller-Erzbach.1954.127 S.
10. Detlef Liebs. Römisches Recht, 6. Aufl. Göttingen, 2004. 311 S.
11. Покровский И.А. История римского права. СПб.: Издательско-торговый дом «Летний сад», 1999. 560 с.
THE EVOLUTION OF THE CONCEPTS OF «JUSTICE», «HONESTY», «CONFIDENCE» IN THE ROMAN AND GERMAN LAW
E.A. Popova
This article presents an analysis of the origins of the concept of «abuse of rights» and the evolution of the concepts of «justice», «honesty» and «trust» in the Roman and German law.
Keywords: integrity, trust, abuse of legal right, justice, moral norms, social and legal phenomenon, chicanery.
Referenсes
1. Aristotel'. Nikomakhova etika. M.: EKSMO-Press, 1997. 101 c.
2. Ulpian. Digestae. 50, 17, 156.
3. Ranieri F. Europäisches Obligationenrecht, 2. Aufl., 2003. 742 S.
4. Kaser M., Römisches Privatrecht I, 17. Auf., München, 2003. 530 S.
5. Wieacker. Zum Ursprung der bonae fidei iudicia. 1962. 11 S.
6. Betti. Der Grundsats von Treu und Glauben in rechtsgeschichtlicher und vergleichender Betrachtung. Festgabe für Müller-Erzbach, 1954, 127 S.
7. Kaser M., Knütel R. Roemisches Privatrecht. 2008. 464 S.
8. Staudinger/ Schmidt J., Rn 5ff, 1995. 709 S.
9. Betti, in: FS Müller-Erzbach.1954.127 S.
10. Detlef Liebs. Römisches Recht, 6. Aufl. Göttingen, 2004. 311 S.
11. Pokrovskii I.A. Istoriia rimskogo prava. SPb.: Iz-datel'sko-torgovyi dom «Letnii sad», 1999. 560 s.
