CC BY
53
ВЕСТНИК ИНСТИТУТА
ДЕЕВ С. Ю.
ЭВОЛЮЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В КАЛМЫКИИ
Аннотация: Статья посвящена эволюции регионального политического режима. Для анализа используется социологический подход. Статья посвящена региональной мифологии и идеологии, которые привносят новые краски в картину регионального политического режима, дают возможность оценить уровень компетентности местной администрации и характер локальной политической культуры.
Ключевые слова: региональный политический режим, Калмыкия, система властных отношений, типология.
К юбилею принято подводить некие итоги. Попытаемся и мы сделать краткий обзор эволюции политического режима в современной Калмыкии1. Мы не будем повторять и даже как-то разбираться в
'Мы здесь не задаемся вопросом о праве на существование такого термина как региональный политический режим». Существует определение, носящее функциональный характер: политический режим понимается как совокупность акторов (субъектов) политического процесса, институциональных форм организации политической власти, ресурсов и стратегий борьбы за достижение и/или удержание власти (См. например: Гельман В, Рыженков С. Политическая регионалистика в России. М., 2001). В самом деле, если переносить подобное определение на уровень регионалистики, то каждый из элементов принимает лишь региональный (локальный) масштаб, не меняя своей сути.
102
№1(30), 2015 г.
определениях. Существует достаточное количество литературы на эту тему. Просто сделаем две оговорки. Во-первых, все определения политических режимов, приводимые различными авторами, похожи друг на друга. Акцент в них сделан на политических акторах и их взаимодействии, в результате которого происходит структурирование властных отношений. Это структурирование лишь отчасти соответствует формальному институциональному дизайну, оно может происходить вне установленных законом рамок или даже с их нарушением [ 1, с. 79]. Во-вторых, в политической науке сложились две основные традиции в осмыслении политических режимов. Одна из них базируется на политико-правовом, или институциональном подходе, вторая основывается на социологическом. Различия, имеющиеся в рамках данных традиций, весьма существенны, хотя и не являются взаимоисключающими. В первом случае приоритет отдается формально-юридическим, процедурным характеристикам осуществления власти, во втором - ее социальным основаниям и происхождению. Мы будем придерживаться второго. В своей работе мы не будет сравнивать Калмыкию с современными западными государствами, со средневековыми империями или транснациональными корпорациями. Может быть проведение диахронических сравнительных исследований позволит определить соответствующие параллели развития, но это вопрос будущих исследований. Наша статья будет посвящена региональной мифологии и идеологии, которые привносят новые краски в картину регионального политического режима, дают возможность оценить уровень компетентности местной администрации и характер локальной политической культуры.
Приступая к настоящей работе, обязательно нужно очертить ее границы. Как далеко простирается то, что мы представляем как наше настоящее? Точку отсчета найти просто. Современная политическая история Республики Калмыкия, которая не говорит на родном калмыцком языке, все только на русском (реже на плохом английском), началась в тот момент, когда молодой человек Чйунжцн Кирсан, как олицетворение нового (а от нового всегда ждут только хорошего) победил на выборах и стал первым и последним президентом Республики Калмыкия! Последующие годы будут лишь продолжением, бесконечным повторением с известными отклонениями в сторону инопланетян и шахмат. Он станет первым, кто разгонит Советы и одновременно превратит Калмыкию в оффшор. Долгое время будет (и остается по сей день) единственным россиянином во главе международного спортивного союза. Первым откажется называть себя президентом. Первым откажется от национального названия своей малой родины. Первым, еще в начале 1990-х годов, предложит проект федеративного устройства России, при котором страна состояла бы из 22 субъектов федерации (21 республика плюс 22-я, т. н. «Русская республика», объединившая бы в себе все существовавшие области, края, автономные округа и автономную область) и первым предельно жестко подавит выступления оппозиции. Он будет первым, кто, будучи Главой региона, одновременно возглавит (в январе 2003 года) правительство Республики Калмыкия. И это «первым» не в Республики Калмыкия, а в Российской Федерации.
Своим беспокойным имиджем и жаждой популярности Кирсан превратит один из самых малочисленных (менее 300 тыс. жителей) регион России в один из самых депрессивных (устойчивый отток населения, безработица, отсутствие собственных источников электроэнергии и питьевой воды) и одновременно сделает его одним из самых экзотичных регионов. Он будет активно возрождать буддизм (одно осуществление строительства самого большого хурула Европы чего стоит), шахматы и футбол («Уралан» образца 1997-1998 гг. - классная команда!) и сделает жителей Калмыкии заложниками своего имиджа. Когда президент перестает адекватно воспринимать реальность, в демократическом обществе меняют президента, в авторитарном - реальность. Реальность существования калмыцкого общества изменилась раз и навсегда.
В этот промежуток времени создаются и гибнут странные репутации: первый министр внутренних дел - калмык, первый председатель КГБ (ФСБ) - калмык, первый «Герой Калмыкии» - не калмык..., первый президент - миллионер. Политико-управленческая элита очень узка, она не формируют преемственности, но она становится почти 100% национальной. Эта тенденция будет только нарастать и даст повод некоторым исследователям называть политический режим в Калмыкии термином «региональная деспотия». В отличие от «русских» регионов, у нас неформальные связи, поддерживающие клановое единство, носят гораздо более локализованный и персонифицированный характер. В Калмыкии клановая политика носит сравнительно более легитимный характер в глазах местных сообществ, часто воспринимается как вполне естественная форма общественно-политической самоорганизации и защиты интересов этнических групп в составе более широкого государственного сообщества. Калмыцкий руководитель и связанные с ними группы всячески под держивают подобного рода представления, играя самую активную роль в их артикуляции и пропаганде. Именно на этой основе в Республике Калмыкия осуществлялась (и осуществляется) эффективная мобилизация массовой общественно-политической поддержки существующего режима.
103
ВЕСТНИК ИНСТИТУТА
Будет принята Конституция (Степное Уложение), которая закрепит преобладание главы исполнительной власти. Будет создан и законодательный орган - Народный Хурал, однако мажоритарные системны и низкое влияние партий надолго ослабили политический «вес» парламента, помогли закрепить преобладание исполнительной власти. Калмыкия стала регионом с так называемой «номенклатурной» (имитационной) партийностью - поголовное вступление независимых кандидатов в нужную партию после избрания или для избрания. Существующая конфигурация политической власти создает
специфическую ситуацию, при которой легитимируемые всенародным голосованием институты государства, участвуя в формировании исполнительной власти, реально никакой ответственности за ее деятельность не несут. Правительство, назначаемое президентом и только ему подотчетное, в любой момент может быть отправлено в отставку по соображениям политической целесообразности или вследствие «подковерной» борьбы. Только «наш президент» мог в апреле 1995 года отправить свое правительство в отставку, а в впоследствии вернуть его в том же составе обратно.
Результатом такой политики стал высокий уровень политического доминирования глав исполнительной власти. С одной стороны, такое доминирование означало стабильность и спокойствие в регионе. Но у этого была и оборотная сторона, включавшая целый набор негативных тенденций. В условиях, когда бюрократия превратилась по преимуществу в инструмент консолидации власти регионального руководителя, существенно снизилась ее административная эффективность. Этому способствовало не только подчинение административных задач «политической целесообразности», но и коррупция, которая приобрела огромные масштабы и всепроникающий характер. Распространение коррупции объяснялось множеством причин, но не последнее место здесь занимали собственно политические обстоятельства. «Право на коррупцию» было платой за политическую лояльность бюрократии.
Мало кого удовлетворяет программа как она есть, бесчисленное множество людей требуют ее переработки. Однако никто, кажется, не ставит под сомнение необходимость, какой бы то ни было программы. Конечно, в России вообще и в Республике Калмыкия в частности любовь к программам объясняется любовью к равенству, так как в любой программе господствует обезличенный и усредненный подход. Тот факт, что принимают, утверждают и реализуют программы государственные чиновники, объясняет и то, что все такие программы практически неизбежно носят политический характер. У Кирсана Николаевича никогда никакой программы не было. Были «цели», но без программ. Все как-то по случаю, вдруг, без объяснения причин. Совершенно очевидно, что когда «Кирсан и его команда» формулировали свою первую, в истории своего политического бытия, программу, они не собирались формулировать парадокс. Но получилось именно так...
В 1993 г. в республике мгновенно не стало никаких промежуточных слоев. Возникла двухполюсная система. На одном полюсе были те, у кого был ресурс, поддающийся капитализации. Под ресурсами в рамках данной статьи понимается «атрибут, обстоятельство или благо, обладание которым увеличивает способность влияния его обладателя на других индивидов или группы» [2, с. 1425]. На другом полюсе оказались все остальные, одинаково нищие. Последним была уготована роль исторических свидетелей, без возможности оказать на события хоть какое-либо влияние. С этого момента начался процесс освоения новым правящим классом социально-экономического пространства. Освоение происходило стихийно и в полном соответствии с законами социального дарвинизма. Не перестает поражать, как мгновенно осуществлялся здесь головокружительный переход от Идеи всеобщего блага к благу собственному, данному в ощущениях! Такая забавная борьба - борьба пафоса духовности с прозой стяжательства!
Очень скоро в Калмыкии сложился так называемый «моноцентрический» режим. У такого режима есть ряд характерных институциональных особенностей. Преобладание мажоритарной системы голосования на выборах в Хурал. Преимущественно моноцентрический тип клиентелы в депутатском корпусе. Упрощенная структура республиканской администрации, все ключевые посты в которой занимали ставленники Главы региона. Подчинение региональной власти муниципальной исполнительной власти за счет невыгодного для последней распределения полномочий регионального и муниципального уровней. Преобладание неформальных институтов во взаимоотношениях властных и экономических акторов.
Любое общество основано на определенном порядке, включающем иерархию своих членов и преследующем конкретные цели. Целеполагание и активное начало в общество привносит власть. Свое воздействие на общество власть осуществляет через политический режим, т. е. конкретные формы и методы реализации власти, определенную структуру властных институтов, полномочия которых обусловлены принципами организации ветвей власти. Режим в Калмыкии был построен вокруг «авторитарной личности». Мировоззрение и мироощущение «авторитарной личности» основывалось на понятиях власти и силы. При этом «сила» привлекает не идеями, которые она утверждает, а в качестве
104
№1(30), 2015 г.
фактора стабильности и спокойствия. Сам Кирсан Николаевич абсолютно мирный человек, но как политик и руководитель не умел и не хотел заниматься обыденностью. Только «великие цели», при выполнении которых или ты с режимом или вне его. В рамках существующего режима в Калмыкии действительно все было стабильно и в межнациональных отношениях, и в способах формирования элиты (кооптация), и в экономике (без роста и развития). Другой вопрос - это стабильно «хорошо» или стабильно «плохо»?
Однако, любая классификация суть абстрактное построение, посему нужно учитывать, что любой реально существующий политический режим представляет определенное сочетание двух противоположных начал организации социальных отношений - авторитарности и демократизма. С другой стороны, не хотелось бы мыслить категорией «больше-меньше демократии». Авторитарные тенденции выражаются в стремлении государственных институтов к односторонней властности, к установлению жесткой дисциплины и ответственности граждан, их полному подчинению законам и распоряжениям властных структур. Демократизм, напротив, подразумевает равноправие сторон, их соглашение, свободу выбора и политический плюрализм в общественной жизни. Как свидетельствует практика, баланс соотношения этих тенденций не является постоянным и крайне редко соответствует какой-либо «пропорции», установленной различными теоретическими схемами.
Произвол современной власти лишь вершина айсберга. Основание его погружено глубоко в общество. Поскольку антипод насилия - право - бездействует, то положение конкретного человека (от безработного до олигарха) в современном калмыцком обществе зависит от скрытого или явного насилия. У Калмыкии появилась жизнь-дублер. Одна жизнь официальна - указы президента, постановления правительства, заседания Народного Хурала, другая - выживание (за счет «своего хотона»), поиск работы, желание также как и другие жить получше.
В Калмыкии как нигде процветало (и процветает) «бюрократическое предпринимательство», при этом должностные лица не столько торгуют «административными услугами», но извлекают экономическую ренту из ситуации практически полного слияния политической и экономической власти. Политическая элита региона выстроила такую систему взаимоотношений с бизнесом, которая позволяет ей совмещать роль политического актора, определяющего «правила игры» в экономической сфере, с ролью субъекта экономической деятельности, находящегося благодаря своему статусу в привилегированном положении. Применительно к Калмыкии это означает, что практически все основные субъекты политики относятся к политической деятельности как предприниматели, т.е. изыскивают средства и вкладывают их в политический процесс в расчете на прибыль. Развивать эту тему не стану, ограничусь лишь констатацией ее безусловной актуальности.
В первые два срока правления Илюмжинова К.Н. между политической организацией общества и культурной и социально-экономической организацией не оказалось никакой связи. Остались только те, кто умеет ловко «тащить» (по преимуществу в свой карман) и «не пущать» (к раздаточному окошку). И эти люди ничего более не умеют. Правящая элита стала отожествлять свой режим с понятием «Родина». В такой ситуации совершенно очевидно - изменения на высших этажах власти, а вместе с тем и режима правления - это вопрос времени. И цены, которую общество захочет за это заплатить. Никого не должны смущать пропагандистские уловки типа «модернизация», «устойчивое развитие». В историческом плане это только инструменты сдерживания протеста.
Так произошло, что назревшие изменения в Калмыкии совпали с резким изменением общего курса развития РФ. Этот этап принято называть рецентрализацией. На этапе рецентрализации, когда Центром стала последовательно проводиться политика строгой регламентации локальных формальных институтов, сопровождавшаяся сужением ресурсной базы акторов в регионах, произошло изменение политического режима в Калмыкии в сторону нарастания моноцентризма. Для обеспечения доминирования в политическом пространстве в условиях ограниченного формального нормотворчества глава региона все больше стал прибегать к внедрению неформальных правил игры (подчинение с помощью силового давления местных парламентов, муниципальной власти; контроль над формированием органов исполнительной власти на местах, управление выборами), прикрываемых формально-институциональным фасадом. Это привело к сужению политических возможностей локальных режимов и резкому понижению уровня электоральной конкуренции.
Возникло противоречие: федеральный центр хотел бы, чтобы местные кланы по-прежнему в авторитарном стиле господствовали на местах, но при этом он заинтересован в их ослаблении и подчинении своей собственной воле. Он ограничивает их ресурсы, в том числе и ресурс общественной поддержки, так как лояльность центру часто требует солидарности с непопулярными в регионах решениями. В свою очередь, такое ослабление региональных режимов сделает их неспособными к поддержанию
105
ВЕСТНИК ИНСТИТУТА
эффективной системы господства. Все это несет прямую угрозу клановой системе. Складывается впечатление, что в Кремле хотят соединить преимущества советского централизованного режима верховной власти и кланового капитализма - иметь одновременно и много власти, и очень много денег. Нельзя утверждать, что такой проект совершенно нереалистичен (он может быть жизнеспособным, по крайней мере, в течение какого-то времени), но очевидно, что он чреват большими внутренними напряжениями. Сохранение патронажной системы внутриэлитных отношений будет способствовать развитию присущих ей негативных социальных тенденций. Нет смысла здесь подробно говорить об этом предмете. Отметим только связанные с системой патроната низкую административную эффективность, коррупцию, размывание социального капитала сообщества, социальную фрагментацию и деградацию общественных отношений.
С другой стороны произошедшие в 2000-х годах качественные изменения структурных характеристик и политических возможностей локальных режимов повлекли за собой несколько взаимосвязанных последствий. Длившийся более десяти лет экономический спад сменился высоким - до кризиса 2008 года - экономическим ростом. Налоговый и бюджетный кризисы были успешно преодолены, в то время как экономический рост увеличивал разрыв по всем параметрам между «богатыми» и «бедными» регионами [3]. Не меньшее значение имела и консолидация российского государства, одним из последствий которой стал политический курс на рецентрализацию управления страной. Центр постепенно возвращал себе рычаги контроля над регионами, а это сопровождалось концентрацией финансовых потоков и монополизацией власти в руках Кремля. Эффекты экономического роста 2000-х годов не только изменили тенденции экономического развития региона, они способствовали выдвижению на первый план г. Элисты - столицы региона. В частности, отмечалось повышение абсолютной и относительной ценности земли и недвижимости как ресурсов, усиление влияния бизнеса на процессы принятия решений в сфере городского управления. Эти явления способствовали становлению в г. Элисте если и не режимов роста и развития, то хотя бы соответствующих тенденций. В случае с мэром г. Элисты Буруловым Р.Н. демонстрировали стремление к проведению активного политического курса, особенно в таких сферах, как градостроительство и землепользование, что в свою очередь сопровождалось немалыми коллизиями.
В начале 2000-х гг. сложилась следующая картина. Если региональные правящие / влиятельные акторы имеют ценные для федеральных властей ресурсы и политически лояльны, то они могут достигать статуса «эксклюзивного партнера» центра (Кирсан Николаевич). В противном случае, тем более, если нижестоящие акторы расколоты, российские инстанции могут стимулировать конкуренцию на уровне региона, выявляя сильнейшего актора. Такой сценарий был в недолгой, но весьма насыщенной борьбе между мэром г. Элисты и Главой региона, в которой победил («за явным преимуществом») Глава региона.
Мы вовсе не намерены клеймить и обличать региональный режим в Калмыкии. Любая политическая система существует потому, что сложившийся режим наиболее эффективен при конкретной внутренней и внешней политической среде, соотношении акторов и их ресурсов. Более того, попытки стремительно установить идеальную консолидированную демократию утопичны, как и хорошо знакомое нам «строительство коммунизма». Режим должен вызреть, быть укорененным в обществе и его политических практиках. Только тогда он станет прочным. Сомнительно, чтобы наилучший режим можно было определить в отрыве от общих основ устройства социума, а калмыцкий социум имеет ряд серьезных отличий от других регионов страны. Не исключено, что наилучший режим можно определить лишь для данного общественного устройства.
Экономический кризис 2008-2009 годов оказал немалое влияние на локальные режимы в России, став для некоторых из них экзогенным шоком. В Калмыкии произошел сдвиг от режима «великих целей» (Город Шахмат, Хурул, Мясной пояс России) к режиму поддержания status quo, а также расширения численности участников и усиления влияния распределительных коалиций. Но, как показала практика (т.е. жизнь), политико-экономическая динамика локального режима стала определяться поиском ответов на новые вызовы, исходящие как извне, так и изнутри самого региона. Во-первых, давление «сверху», со стороны центра, вызванное потребностью в проведении структурных реформ, вызвало усугубление инфраструктурных проблем. Централизованное проведение такого рода реформ невозможно и неэффективно, о чем свидетельствует неудачный опыт реформирования социальных выплат в 2005 году. Во-вторых, стало нарастать давление «снизу». Это давление не было политически окрашено. Просто усталость от бесконечных «инициатив» Главы региона стало выражаться в апатии и чувстве какой-то безысходности. Начиная с 2004 г. существующий режим стал стремительно терять легитимность.
Подтверждение этого мы видим в массовом избиении граждан в ночь с 21 на 22 сентября 2004 г., санкционированного самим прокурором Республики Калмыкия Хлопушиным. Надо учесть, что
106
№1(30), 2015 г.
массированное насилие в отношении людей было применено уже после официального закрытия митинга. Этот факт заставляет думать, что силовая акция, ничем и никем не спровоцированная, была применена исключительно в целях устрашения населения Калмыкии. Зная порядок согласования и принятия решений в случае применения силы при разгонах гражданских манифестаций и демонстраций, можно предположить, что своё согласие на применение насилия по отношению к своим согражданам и соотечественникам дал и руководитель субъекта Федерации К. Илюмжинов. Режим решился на открытое насилие и последующее преследование инакомыслящих. Режим с этого времени (2004 г.), при строгом и внимательном взгляде, имел определённые черты и особенности, направленные на выдавливание из Калмыкии и из многих сфер общественной жизни всех недовольных, критически настроенных, склонных к публичному протесту и отстаиванию своих прав граждан. Люди с таким набором личных качеств оказались не нужны правящей региональной элите.
Особенностью регионального политического режима с этого времени является противоречие между институциональным демократическим дизайном власти и ее реальным функционированием, не имеющим зачастую ничего общего с разделением власти, многопартийностью, конкуренцией кандидатов на выборные должности и т.д. Реальная практика свидетельствует, что политический режим в Калмыкии не соответствует не столько институциональным признакам, сколько ценностному содержанию, которое заключается в признании возможностей и способностей территориальных и иных сообществ к самоорганизации. Отсутствие этой самоорганизации в обществе, подавленное в начале и приобретшее форму политической апатии, к концу 17-летнего правления вообще атрофировалось в РК.
Политический режим предстает не только как политическая система региона, но и дополняется системой взаимоотношений с федеральным центром, существованием региональной идеологии, заключенной в комплексе общефедеральной региональной доктрины. Ясно, что развитие региональных политических режимов отражает тенденции развития всей страны, причем достаточно трудно определить, где причина, а где следствие. Необходимо уточнить, что в нынешней политической системе России крайне сложно (если вообще возможно) определить чисто региональных акторов, так как влияние федеральных политических акторов и институтов на политический режим и политический процесс в регионах - величина серьезная и действующая практически перманентно. Поддержка центра, особенно в последнее время, стала для региональных политических акторов столь же необходимым и естественным ресурсом, как, например, экономический. В то же время все эти ресурсы и стратегии указанные акторы направляют, в первую очередь, на укрепление своего доминирующего положения в регионах и максимально возможного по времени сохранения этого положения. Стремление большей части губернаторского корпуса найти или создать любые мыслимые и немыслимые правовые и политические основы для продления своего срока пребывания у власти (преимущественно, путем хитроумной арифметики расчета количества и длительности сроков) наглядно иллюстрирует это положение.
Пока у власти находился Илюмжинов К.Н. взаимоотношения с центром определялись его личным знакомством с Путиным В.В. То есть Калмыкия была признана «вотчиной» Кирсана Николаевича без особого вмешательства центра. В общем, у федералов в Калмыкии не так много экономических, военностратегических интересов - это еще одна причина, по которой граждане Калмыкии остались наедине со своим Президентом. При Орлове А.М. произошел отказ от политики, ориентированной на блеск и сенсационные триумфы. Политики, которая уже не в состоянии была отличить тактику от стратегии, игру от результата и, в конечном счете, была явно направлена лишь на самоутверждение в постоянно обновляющейся игре. Но с момента ухода первого «ахлачи» все как-то поблекло. «Калмыкия - будущее есть!». Что это? Продолжение футуристической мании советских времен: «все для будущего!», «в будущем будем жить счастливо!», так в Советском Союзе убегали от ими же устроенных развалин. Совсем еще не забытое прошлое возвращается? Неужели опять перераспределение капитала не в результате работы рынка, а в виде феодальной ренты партии-паразита, которая взимает с общества феодальную ренту на всех уровнях? Можно понять и принять лозунг «Law and order» предельно конкретно и понятно, но абстрактное будущее принять трудно! И вообще, когда нам говорят о будущем, невольно задаешься вопросом о настоящем: что в нем все так плохо? Я охотно признаю, что будущее неизвестно, и не вижу в этом ничего трагичного. Будущее, конечно, есть, его не может не быть! Вопрос в том, что будущее создается сегодня! А сегодня этого «будущего» не видно. Но именно будущее покажет, насколько быстро и в каком направлении изменится повестка дня локальных режимов сегодняшней России.
В завершение, хотелось бы поздравить мой журнал с юбилеем! Журнал, долгие годы создаваемый заботливым вниманием и мастерством моего друга Александра Михайловича Имердыкова. Журнал, в котором демократичность сочетается с научностью. Журнал, который для многих ученых Калмыкии
107
ВЕСТНИК ИНСТИТУТА
стал отправной точкой, началом их публикационной научной деятельности. Журнал, в котором печатались и мои первые статьи по истории Калмыкии (когда редактором была строгая, но справедливая Лиджи-Горяева С.Э.). Пусть будущее и настоящее журнала и института будет светлым!
1. Туровский Р.Ф. Региональные политические режимы: к методологии анализа // Полис. 2009. № 2. С. 77-95.
2. Rogers М. The Bases of Power // American Journal of Sociology. 1976. Vol. 79. № 6.
3. Зубаревич H. Социальное пространство России // Отечественные записки. 2008. № 5.
108
