CC BY
26
Международный научно-исследовательский журнал ■ № 1 (43) ■ Часть 4 ■Январь
the house of spirit" [4:19], (see also [5]). Thus the given "images of language", or linguistic paradigms, according to YU.S. Stepanova, don't settle down as historical or chronological change of the scientific eras which are completely denying each other. That is why it is impossible to consider the called main linguistic paradigms (are possible also other versions of the list of paradigms) presented in the XX century as the alternative, mutually excluding each other approaches to language and when they speak about change of paradigms of knowledge, it isn't necessary to understand it that is replacements of one paradigm to another. It, really, not simply "changing of the guard", and new approach to language which, perhaps, became actual owing to action of external or actually linguistic reasons.
It is necessary to speak about coexistence of paradigms (a condition of paradigmatic pluralism) as such difficult phenomenon what language of the person is, can't be described by means of one them even if the most "revolutionary" or "fashionable" paradigm. The general scientific principle of a complementarity assumes coexistence of several interpretation of any multidimensional phenomenon (such the natural language acts) depending on the point of view of the observer on the studied object, language in particular. Besides, in a linguistic historiography also the situation when there was some kind of "self-return" of this or that paradigm to the different periods of history of linguistics is often noted. Therefore there was quite obvious a need for establishment of the most general regularities of science about language throughout a considerable interval of time. It is felt not only by historiographers of linguistics, but also by everything who deals with modern problems of linguistics.
It is also required to define a place of each scientific direction in the general development of science about language, to characterize features of separate linguistic school, its contribution to development of science. These and many other aspects of history of linguistic doctrines and a modern linguistic historiography can be presented without contradictions and with a necessary explanatory force in concepts and terms of the common general scientific and historiographical conception. The theory of a scientific paradigm possesses of the greatest explanatory force among the modern theories of language and in a linguistic historiography of conceptual constructions (about them see [3: 204-205]) first of all because of the concept of a paradigm of knowledge unites various directions and currents in one scientific discipline, promotes their more complete idea by means of the standard initial principles and, at last, helps to resolve a contradiction between thesises: "the modern linguistics - uniform science" and "modern linguistics disintegrates to some independent sciences".
References
1. Kubryakova E.S., in search of essence of language. Cognitive researches. - M.: Sign, 2012. - 208 pages.
2. Kuhn T.S. The structure of scientific revolutions/with an introductory essay by I.Hacking. - Fourth ed. - Chicago; London: University of Chicago Press, 2012. - xlvi. - 217 p.
3. Linguistic encyclopedic dictionary. - M.: Big Russian encyclopedia, 2002. - 685 pages.
4. Stepanov Yu.S. Language and method. To modern philosophy of language. M.: Languages of the Russian culture, 1998. - 784 pages.
5. Stepanov Yu.S. Myslyashchy reed. The book about "The imagined literature". - M.: Eidos, 2010 - 168 pages.
DOI: 10.18454/IRJ.2016.43.022 Петрова В.А.
Кандидат исторических наук,
Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН ЭВЕНКИЙСКАЯ СКАЗКА «ПТАШКА И ЛИСА» («ЧИВКАЧАННУН СУЛАКИ»): К ПРОБЛЕМЕ ВАРИАТИВНОСТИ ФОЛЬКЛОРНОГО ТЕКСТА
Аннотация
В статье проводится сравнительно-сопоставительный анализ эвенкийской сказки «Пташка и лиса» («Чивкачанн,ун сулаки») с фольклорными текстами разных этнических традиций, в частности, народов Сибири и Дальнего Востока. В сказке соединены три микросюжета, образуя многосоставную сказку. При этом три эпизода сюжета имеют параллели в сказочном фольклоре эвенов, удэгейцев, орочей, нанайцев, негидальцев, юкагиров, долган и русских.
Ключевые слова: эвенки, эвенкийская сказка, сказочный фольклор, животный эпос, жанр, традиционный фольклор, сюжет, мотив, эпизод, вариант.
Petrova V.A.
PhD in History, Institute for Humanities Research and Indigenous Studies of the North,
Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences
EVENK TALE "BIRD AND FOX” ("CIUTADANA SOLACE”): THE PROBLEM OF VARIABILITY
OF FOLKLORE TEXT
Abstract
The article presents a comparative analysis of the Evenk tale "the Bird and the Fox" ("Caucacian, sulake") with folk lyrics of different ethnic traditions, in particular, of the peoples of Siberia and the Far East. The tale connected with three simple, forming a multi-piece story. In this case three episodes of the story have Parallels in the fairy tale folklore of the evens, Udege, Orochi, Nanai, Negidal, Yukagirs, Dolgans and Russians.
Keywords: Evenki, Evenki fairy tale, fairy folk, animal epic, a genre of traditional folklore, plot, theme, episode, version.
Бытование сюжета, состоящего из нескольких сюжетных звеньев, является распространенным явлением в сказочном фольклоре народов Сибири и Дальнего Востока. В.Я. Пропп, исследуя русский сказочный фольклор, говорил о подобном типе сюжетов: «Большинство же сказок не обладает сюжетной самостоятельностью, а только некоторой особой соединяемостью, тяготением друг к другу и, хотя иногда могли бы рассказываться
71
Международный научно-исследовательский журнал ■ № 1 (43) ■ Часть 4 ■Январь
самостоятельно, фактически почти никогда не рассказываются отдельно...» [7, с. 351]. Далее, В.Я. Пропп пишет, что «эта соединяемость - внутренний признак животного эпоса, не присущий другим жанрам» [Там же: 351]. Подобное явление характерно и для сказочного фольклора эвенков.
В эвенкийской сказке «Пташка и лиса» («Чивкачанн,ун сулаки») повествуется о похождениях Лисы [10]. Заметим, что Лиса является излюбленным героем мирового животного эпоса (АТ 125 С; СУС 56 А) [18; 12]. В данной статье используя, сравнительно-сопоставительный метод и исследовательские традиции наших предшественников, выявляем параллели в сказочном фольклоре народов Сибири и Дальнего Востока.
1. В первом эпизоде сюжета, повествуется о Лисе и Пташке. Лиса запугивает Пташку срубить дерево, выманивает у нее яйца и съедает их. Данный эпизод по тематической классификации Березкина Ю.Е. относится к мотиву K27YY «Птица на дереве» [2].
Однажды пташка на дереве снесла яйцо и начала выводить птенцов. Пришла лиса к дереву, к пташке. Пташка зачирикала: «Чип! Чип!». Лиса взглянула вверх, [а] взглянув, увидела пташку. Увидев [ее], она спросила птичку:
- Сколько детей у тебя?
- Детей у меня пять, - ответила пташка.
- Отдай мне пятое яйцо, брось, - сказала лиса.
- Нет, не отдам, - ответила пташка.
Лиса сказала:
- Тогда я влезу [на дерево] или подрублю его.
Испугавшись, пташка отдала одно яйцо, сбросила. Съев его, лиса ушла. После этого пташка стала плакать.
Данный эпизод сюжета, имеет параллели в сказочном фольклоре других народов Сибири и Дальнего Востока. Так, в эвенской сказке «Про лису» («Хуличан дьувулин») Лиса грозит Кедровке срубить и повалить дерево, а затем выманивает и съедает яйца [5, с. 146-152; 13, с. 169-178]. В отличие от эвенской сказки в данном сюжете фигурирует Пташка, которую Лиса запугивает тем, что влезет на дерево или подрубит его, а затем выманивает у нее яйцо и съедает его. В удэгейской сказке «Лис» («Сулаи») вместо Пташки фигурирует Цапля, у которой Лиса просит птенцов в жены, а затем съедает их [15, с. 266-268]. В орочской сказке «Лиса и цапля» («Сулаки, нгачаки») Лиса приходит к Белке-Летяге и просит у нее детеныша угрожая свалить дерево, изрубить их топором, изжарить на вертеле [6, с. 127128]. В нанайской сказке «Летяга» («Хомнго»), Лиса притворившись чертом, приходит к Летяге запугивает ее и съедает детенышей [1, с. 68-69]. В негидальской сказке «Летяга и лисица» («Омки, солахи») вместо Пташки фигурирует Летяга, у которой Лисица забирает детенышей и съедает их [16, с. 132-135]. В юкагирской сказке «Сказка о лисе» вместо Пташки фигурирует Ворона, у которой голодная Лиса, угрожая срубить дерево, выманивает и съедает птенцов [4, с. 50-51; 3, с. 97-98]. В долганской сказке «Старик Укукуут-Чукукуут и лиса» («Укукуут-Чукуут огонньор онуга hаhыл») Лиса у старика Укукуут-Чукукуут просит детей и съедает их [14, с. 196-197]. В якутской сказке «Птица Тюенэн с четырьмя яйцами» («Туорт сыымыыттаах Туонэн кыыл») Лиса угрожает птице Тюенэн, что сжует сугробистую поляну, сгрызет тучную поляну, свалит старую склонившуюся иву и выманивает у нее яйца и съедает их [17, с. 119-123]. В русской сказке «Груздь, лиса и сорока» Лиса приходит к Груздью и съедает деточек [11, с. 244-245].
2. Во втором эпизоде сюжета, повествуется о Рябчике и Пташке. Рябчик убеждает Пташку не бояться Лисы и не отдавать ей яйца. Данный эпизод по тематической классификации Березкина Ю.Е. относится к мотиву M85 «Лиса блефует» [2].
В это время вдруг подлетел рябчик и спросил:
- Пташка, почему это ты плачешь?
- Лиса сказала: «Срублю и свалю, это дерево и заберу всех твоих детенышей».
Выслушав это, рябчик сказал:
- Какая ты глупая, зачем же нужно было сбрасывать [яйцо]. Если [лиса] еще придет, тогда скажи: «Чем ты срубишь это дерево, как влезешь?».
- Ладно, - ответила пташка.
Ответив так, продолжала [она] сидеть на дереве. Рябчик сказал:
- Ну, я влезу в свое гнездо, - сказал и полетел.
Как только рябчик улетел, опять пришла лиса. Придя, спросила пташку:
- Сколько детей у тебя?
Пташка ответила:
Только четыре, съела же [ты] одного! Теперь я уже не отдам тебе [яйца], нет! - сказала она.
- Тогда я влезу на дерево или срублю его, - сказала она.
- Тогда я влезу на дерево или срублю его, - сказала лиса.
Пташка ответила на это:
- Если ты такая храбрая, влезь, сруби! Как же ты сможешь влезть, чем же ты срубишь?
Лиса спросила пташку:
- Кто же научил тебя, пташка?
Пташка ответила:
- Меня научил рябчик.
- Куда же улетел твой рябчик?
На это пташка ответила:
- Он сказал: «Влезу в свое гнездо» и улетел, кто его знает куда.
Выслушав это, лиса сказала:
- Я съем рябчика, зачем он учит (тебя), - и пошла искать рябчика.
72
Международный научно-исследовательский журнал ■ № 1 (43) ■ Часть 4 ■Январь
Данный эпизод сюжета, имеет параллели в сказочном фольклоре народов Сибири и Дальнего Востока. В эвенской сказке «Про лису» («Хуличан дьувулин») птица Гараньдя убеждает Кедровку, не отдавать своих яиц Лисе [5, с. 146 -152]. В другом варианте эвенской сказки «Кедровка» («Онгалган») вместо Рябчика фигурирует Сова, которая убеждает Кедровку не отдавать своих яиц Лисе [13, с. 169-178]. В удэгейской сказке «Лис» («Сулаи») вместо Рябчика фигурирует Филин, который объясняет Цапле, что Лис ее обманывает и не сможет выполнить свою угрозу [15, с. 266 -268]. В орочской сказке «Лиса и цапля» («Сулаки, нгачаки») вместо Рябчика фигурирует Цапля, которая утверждает, что Лиса ее обманывает и не сможет выполнить свою угрозу [6, с. 127-128]. В нанайской сказке «Летяга» («Хомнго») вместо Рябчика фигурирует Цапля, которая убеждает Летягу, чтобы она не отдавала детенышей Лисе [1, с. 68-69]. В негидальской сказке «Летяга и лисица» («Омки, солахи») к Летяге приходит Сова и учит ее не бояться Лисы [16, с. 132-135]. В якутской сказке «Птица Тюенэн с четырьмя яйцами» («Туорт сыымыыттаах Туонэн кыыл») вместо Рябчика фигурирует старик Бурундук, который объясняет Птице, что Лиса обманывает ее, и она не сможет выполнить свою угрозу [17, с. 118-119]. В юкагирской сказке «Сказка о лисе» вместо Рябчика фигурирует птичка-Чайшилэ, которая убеждает Ворону, что лиса ее обманывает и не стоит ей отдавать своих птенцов [4, с. 50-51]. В русском сказке «Груздь, лиса и сорока» вместо Рябчика фигурирует Сорока [11, с. 244-245].
3. В третьем эпизоде сюжета, повествуется о Рябчике и Лисе. Рябчик обманывает Лису и улетает. Данный эпизод по тематической классификации Березкина Ю.Е. относится к мотиву M85 «Лиса блефует» [2].
Шла лиса, подкрадывалась. Подкрадываясь, она увидела рябчика, снующего в гнездо и обратно. Когда он вышел, лиса схватила его. Схватив, понесла в пасти. В это время вдруг рябчик сказал:
- Лиса, вначале съешь мое крыло, тогда без крыла не смогу улететь.
Лиса только открыла рот, чтобы сказать «ладно», как рябчик вылетел. Так лиса оказалась обманутой рябчиком.
Данный эпизод сюжета, имеет параллели в сказочном фольклоре народов Сибири и Дальнего Востока. Данный эпизод аналогичен эвенской сказке о птице Гараньдя, хватающей Лису и уносящей на остров [5, с. 146-152]. В другом варианте эвенской сказки вместо Рябчика фигурирует Сова, которая летит над морем с вцепившейся за шею Лисой [13, с. 169-178]. В удэгейской сказке «Лис» («Сулаи») фигурирует Зимородок [15, с. 266-268]. В нанайской сказке «Летяга» («Хомнго») вместо Рябчика фигурирует Цапля, которая уносит Лису, вцепившуюся за ее хвост на морской остров [1, с. 68-69]. В негидальской сказке «Летяга и лисица» («Омки, солахи») дедушка-Сова уносит Лисицу и роняет ее в море [16, с. 132-135]. В орочской сказке «Лиса и цапля» (Сулаки, нгачаки») вместо Рябчика фигурирует Цапля [6, с. 127-128]. В юкагирской сказке «Сказка о лисе» вместо Рябчика фигурирует птичка-Чайшилэ, которая уводит Лису выше по течению реки к старику с детьми и губит ее [4, с. 50-51].
В данной статье был проведен сравнительнo-сопоставительный анализ эвенкийской сказки «Пташка и лиса» («Чивкачанн,ун сулаки») с фольклорными текстами разных этнических традиций. В сказке соединены три микросюжета, образуя многосоставную сказку. В первом эпизоде Лиса запугивает Пташку и выманивает у нее яйца и съедает их. Эпизод имеет параллели в сказочном фольклоре эвенов, удэгейцев, орочей, эвенков, нанайцев, негидальцев, юкагиров, долган. В нем вместо Кедровки/Цапли/Белки-Летяги/Вороны/старика Укукуут-Чукукуут фигурирует Пташка. Во втором эпизоде Рябчик убеждает Пташку не бояться Лисы и не отдавать ей яйца. В данном эпизоде вместо птицы Гараньдя/Филина/Цапли/Совы/Вороны фигурирует старик Рябчик. В третьем эпизоде Лиса схватила и поймала Рябчика, а затем оказывается обманутой Рябчиком. Три эпизода данного сюжета имеют параллели в сказочном фольклоре эвенов, удэгейцев, орочей, нанайцев, негидальцев, юкагиров, долган и русских.
Литература
1. Аврорин, В.А. Материалы по нанайскому языку и фольклору / В.А. Аврорин. - Л.: Наука, 1986. 256 с.
2. Березкин, Ю.Е. Тематическая классификация и распределение фольклорно-мифологических мотивов по ареалам. Аналитический каталог [Электронный ресурс] - URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/berezkin. - HYPERLINK "http://www.oim.ru/reader.asp?nomer=[дата обращения: 01.10.2014].
3. Иохельсон, В.И. Материалы по изучению юкагирского языка и фольклора, собранные в Колымском округе / сост. Л.Н. Жукова и др. Якутск, 2005. 272 с.
4. Лунное лицо: Сказки юкагиров / Сост. Л.Н. Жукова, О.С. Чернецов. - Якутск: Кн. изд-во, 1992. 123 с.
5. Новикова, К.А. Очерки диалектов эвенского языка: Ольский говор / К.А. Новикова. - Ч. 2. Л.: Наука, 1980. 243 c.
6. Орочские сказки и мифы / сост. В.А. Аврорин, Е.П. Лебедева. - Новосибирск, 1966. 235 с.
7. Пропп В.Я. Русская сказка / Издательство «Лабиринт», - М.: 2008. 379 с.
8. Петрова, В.А. «Эвенский нимкан о лисе и старике Бочиликане: к проблеме вариативности и типологии сюжетов» / В.А. Петрова // Вестник Северо-Восточного федерального университета. - 2010. - №4 (7) - C. 130-134.
9. Петрова, В.А. Эвенский нимкан о лисе, записанный от А.С. Соколовой: к проблеме вариативности и типологии сюжетов / В.А. Петрова // Вестник Поморского университета серия «Гуманитарные и социальные науки». -2011. - № 7 - С.192-194.
10. Романова А.В. Фольклор эвенков Якутии / сост. А.В.Романова, А.Н. Мырееваю - Л.: Наука, 1971. 327 с.
11. 11. Русские сказки Сибири и Дальнего Востока: Волшебные. О животных / сост. Р.П. Матвеева, Т.Г. Леонова. - (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока). - Новосибирск: Наука, 1993. 352 с.
12. Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка / Сост. Л.Г. Бараг, И.П. Березовский, К.П. Кабашников, Н.В. Новиков. - Л.: Наука, 1979. 438 с.
13. Фольклор эвенов Березовки (образцы шедевров) / сост. Роббек В.А. - Якутск, 2005. 362 с.
14. Фольклор долган / сост: П.Е. Ефремов. - Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2000. - Т. 19. - 448 с.
15. Фольклор удэгейцев: ниманку, тэлэнгу, ехэ / сост. М.Д. Симонов и др. - Новосибирск: Наука. 1998. - Т. - 18. 561 с.
16. Цинциус, В.И. Негидальский язык: исследования и материалы / В.И. Цинциус. - Л.: Наука, 1982. - 310 c.
73
Международный научно-исследовательский журнал ■ № 1 (43) ■ Часть 4 ■Январь
17. Якутские народные сказки / сост. В.В. Илларионов, Ю.Н. Дьяконова, С.Д. Мухоплева и др. - Новосибирск: Наука, 2008. -Т. 27-. 462 с.
18. Thomson S. The Types of the Folktale: Third printing // FF Communications. - Helsinki, 1973. - Vol. 75, N 184.
References
1. Avrorin V.A. Materials for Nanai language and folklore. L .: Nauka, 1986. P.256.
2. Berezkin Y.E. Thematic classification and distribution of folklore and mythological motifs on habitats. Analytical directory. Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/folklore/berezkin. - [Date of circulation: 01.10.2014].
3. Yokhelson V.I. Materials for the study of the Yukaghir language and folklore collected in the Kolyma district / Cost. L.N. Zhukov and others. Yakutsk, 2005. P. 272.
4. The lunar face: Tales Yukagirs / Comp. L.N. Zhukov O.S. Tchernetsov. Yakutsk: Bk. Publishing House, 1992. P.
123.
5. Novikov K.A. Essays Even language dialects: Ola speech / K.A. Novikov Part 2. L .: Nauka, 1980. P. 243.
6. Oroch tales and myths / Cost. V.A. Avrorin, E.P. Lebedev. Novosibirsk, 1966. P. 235.
7. Propp V.Y. Russian fairy tale / Publisher "Labyrinth" - M .: 2008. - P. 379.
8. Petrova V.A.The Even nimkan of the fox and the elderly Bochilikane: the issue of biodiversity and typology of scenes" // Herald of the North-Eastern Federal University, 2010. №4 (7) P. 130-134.
9. Petrova V.A. The Even nimkan the fox, written by AS Sokolova: the issue of biodiversity and typology of plots // Vestnik Pomor University Series "Humanities and social sciences" - 2011. № 7. P.192-194.
10. Romanova A.V, Myreeva A.N. Folklore Evenki of Yakutia. L .: Nauka, 1971. P. 327.
11. Russkie skazki Sibiri i Dal'nego Vostoka: Volshebnye. O zhivotnyh / sost. R.P. Matveeva, T.G. Leonova. -(Pamjatniki fol'klora narodov Sibiri i Dal'nego Vostoka). - Novosibirsk: Nauka, 1993. 352 p.
12. Sravnitelny pointer themes. The Eastern tale [Text] / Comp. LG Bahrag, IP Berezovsky, KP Kabashnikov, NV Novikov. - L .: Nauka, 1979. - P. 438.
13. Folklore Evens Berezovka (samples of masterpieces) / Comp. Robbek V.A. Yakutsk, 2005. P. 362.
14. Folklore Dolgan / Cost: P.E. Efremov. Novosibirsk: Publishing House of the Institute of Archaeology and Ethnography of SB RAS, 2000. 19. T. P. 448.
15. Folklore Udeghes: nimanku, telengu, Ekhe / Cost. M.D. Simonov et al. Nauka. 18. T. 1998. P. 561.
16. Tsintsius V.I. Negidal Language: research and materials. L .: Nauka, 1982. P. 310.
17. Yakut folk tales / Cost. V.V. Illarionov, Y.N. Dyakonov, SD Muhopleva et al. Nauka, Novosibirsk, 2008. V. 27. P. 462.
18. Thomson S. The Types of the Folktale: Third printing // FF Communications. - Helsinki, 1973. - Vol. 75, N 184.
DOI: 10.18454/IRJ.2016.43.049 Сергиенко И.В.
ORCID: 0000-0001-7058-0934, Соискатель, МБУ ДО «Ставропольский Дворец детского творчества» ПРИНЦИПЫ АНАЛИЗА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ, РАЗРАБОТАННЫЕ В. НАБОКОВЫМ В ЛЕКЦИИ «О ХОРОШИХ ЧИТАТЕЛЯХ И ХОРОШИХ ПИСАТЕЛЯХ»
Аннотация
В статье рассматривается лекция В. Набокова «О хороших читателях и хороших писателях», которая выступает в творчестве писателя базовой и дает ключ к пониманию методов и принципов, которые использовал автор при анализе литературного произведения в своих лекциях по мировой литературе.
Ключевые слова: «читатель», «перечитыватель», три ипостаси художника.
Sergienko I.V.
ORCID: 0000-0001-7058-0934, Postgraduate student, Stavropol Palace of Children's Creation PRINCIPLES OF ANALYSIS OF LITERARY WORKS DEVELOPED BY V. NABOKOV IN LECTURES «ABOUT GOOD READERS AND GOOD WRITERS»
Abstract
The article considers V. Nabokov’s lecture «Good readers and good writers», which stands as the basic in the writer’s works and gives the key to understanding the methods and principles used by the author in the analysis of literary works in his lectures on world literature.
Keywords: «reader», «re-reader», three hypostases of artist.
Владимир Набоков открыл свой программный курс интересной лекцией «О хороших читателях и хороших писателях», которая является неким «ключом» к пониманию собственно самих лекций автора. Его автор начинал с принципиального утверждения: «Нужно всегда помнить, что во всяком произведении искусства воссоздан новый мир, впервые открывающийся нам и никак впрямую не связанный с теми мирами, что мы знали прежде» [2].
В статье «О хороших читателях и хороших писателях» Набоков обращает внимание на особенную хронотопичность бытия литературного произведения. Автор предлагает кардинально развести два понятия «читатель» и «перечитыватель». Исследователь А. Павлов в статье «Пересказ и его рецептивные возможности в «Лекциях по литературе» Владимира Набокова» предлагает воспользоваться терминами «читатель» и «перечитыватель» для определения отношения Набокова к тем, кто читает литературу [3]. При первом прочтении произведения, так называемом «первочтении», читающий человек не в состоянии эстетически воспринять произведение. Это только пространственно-временное «странствие» читателя по тексту. Он как бы знакомится с ним, не успевая уловить мельчайшие детали. «Перечитыватель» же ставит перед собой несколько иные цели. Ему важно
74
