CC BY
117
Н. Н. Романова
Луганск
ЕВАНГЕЛЬСКИЙ ТЕКСТ В РОМАНЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «НЕТОЧКА НЕЗВАНОВА»
n. n. romanova
lugansk
THE GOSPEL TEXT IN THE NOVEL OF DOSTOEVSKY «NETOCHKA NEZVANOVA»
В статье рассматриваются параллели с евангельским текстом в романе Ф. М. Достоевского «Неточка Незванова», в том числе и сакрализация образа главной героини, трансформации новозаветных притч. Библейские реминисценции являются важными сигналами, позволяющими максимально глубоко постичь исходный смысл романа. Ключевые слова: кенозис, саркализация, притча, эктип.
Te article is devoted to the parallels with the gospel text in the novel of Dostoevsky «Netochka Nezvanova», including sarkalization of the main heroine's image and the transformation of the newtestament parables. Biblical allusions are important signals that allow most deeply understand the original meaning of the novel. Key words: kenosis, sacralization, parable, actip.
Особое смысловое напряжение романа, в котором раскрывается его глубинное содержание, связано с темой Божьего суда над истинно падшим человеком и темой людского (фарисейского) суда.
Рассмотрим тему возмездия Божьего, настигшего нераскаянного грешника Ефимова, который загубил не только свыше данный талант, но и две жизни рядом. Изменения в характере Ефимова произошли после дружбы с загадочным итальянцем. После смерти таинственно го друга Ефимов получает в наследство черный фрак и скрипку, ко торая делает из него талантливого скрипача. Но цена за это слишком
© Романова Н. Н., 2012
велика — бесценная душа. Многое объясняет ночная сцена — беседа в полночь (самое подходящее время для сакрального диалога) незаслу женно обиженного помещика благодетеля с арестованным скрипачом. На вопрос помещика: «Егор, за что ты так обидел меня?» Ефимов, опом нившись, отвечает: «Бог знает, за что я так обидел вас, сударь!.. знать, бес попутал меня!»1
Через несколько лет Б. встречает Ефимова у входа в грязный трак тир (антипод храма). В самом трактире, куда они заходят вместе, дается портретная зарисовка отчима Неточки:
'Был почти в лохмотьях, в худых сапогах; растрепанная манишка его была вся залита вином2.
Телесная же ущербность в поэтике Достоевского часто указывает на поврежденность духовную. Далее следует описание:
Он очень изменился, пожелтел, отек в лице; видно было, что беспутная жизнь положила на него свое клеймо неизгладимым образом3.
Гордец пал, о чем предупреждает Библия:
Поникнут гордые взгляды человека, и высокое людское унизится (Ис. 2:11).
И далее о суде над самонадеянными грешниками:
И будет вместо благовония зловоние, и вместо пояса будет веревка, и вместо завитых волос — плешь, и вместо широкой епанчи — узкое вретище, вместо красоты — клеймо (Ис. 3:23).
Портретное соответствие Ефимова этому описанию очевидно: хмель ное зловоние, плешь вместо волос, вретище вместо достойной одежды и, наконец, клеймо на желтом отекшем лице.
На шее Ефимова вместо нательного креста на черном шнурке висит ключ от сундука — самого большого его сокровища, в котором хранит ся мистический черный ящик (футляр со скрипкой), символизирующий гроб. Каждый раз Ефимов будто хоронит свой инструмент:
Скрипка с теми же предосторожностями была уложена в ящик, ящик был
4
заперт и положен в сундук .
1 Достоевский Ф. М. Неточка Незванова // Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 2. Л.: Наука, 1972. С. 147.
2 Там же. С. 153.
3 Там же.
4 Там же. С. 172.
Здесь скрипка выступает заместителем живого тела музыканта, и герой фактически хоронит самого себя. Вспомним сцену у тела его мертвой жены, когда Ефимов играет на своем мистическом инструмен те, как на собственных похоронах:
Наконец он взял скрипку и с каким то отчаянным жестом ударил смыч ком... Музыка началась. Но это была не музыка... <...> Это были не звуки скрипки, а как будто чей то ужасный голос загремел в первый раз в нашем темном жилище. загремел ужасный финальный аккорд5.
Последний зловещий аккорд на скрипке онтологически равен ужас ной смерти Ефимова. Через несколько дней он умер.
Музыкант сделал своим божеством инструмент. Но В. Н. Топоров замечает: «Только "преодоление" вещей, отказ от них позволяет душе человека найти Бога»6, тем самым разоблачая «вещного» героя. Вообще замещение человеческого образа вещью имеет в романе существенное значение. Неточка будет терзаться мыслью:
Всего более мучила меня в это мгновение матушка. «Зачем мы ее остави ли, — думала я, — одну? покинули ее тело как ненужную вещь?»7
Символически Ефимов под грудой вещей хоронит тело жены:
Закрыл матушку совершенно и спрятал под набросанной грудой8.
О духовной ущербности Ефимова красноречиво говорят ветхие и поврежденные предметы: разодранные бумажные ширмы (замести тели лохмотьев), тряпки, щетки, деревянная посуда, разбитая бутылка. Он одет в изорванный сюртук — своеобразный двойник разорванных ширм. Ветошь, ветхие вещи, чреватые тлением, вторят, таким образом, ветхому человеку, которого с появлением Нового Завета каждый при зван победить в себе.
Если рассматривать введенную в ткань романа притчу о талантах, то в ее контексте еще одна вещь — тетрадь с нотами, заброшенная Ефимовым в пыльный комод, — становится эмблемой зарытого в землю таланта. В противоположность своему нерадивому другу скрипач Б. говорит:
5 Там же. С. 184.
6 Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифо-поэтического. М., 1995. С. 23.
7 Достоевский Ф. М. Неточка Незванова. С. 186.
8 Там же. С. 184.
Я не зарыл свой талант, как ленивый раб, а возрастил сторицею9.
Роман вообще насыщен встроенными в его глубинную структуру притчами. Это притча о блудном сыне, о пропавшей овце, о самовозвы шающихся званых, о званых и избранных, о талантах и о тесных вратах.
В Святом Писании подчеркивается, что неправедные в сознании гре хов своих «предстанут со страхом» и «беззакония их осудят их в лице их» (Прем. 4:20), т. е. люди осудят сами себя, увидев явно свои грязные духовные лица. О причине смерти Ефимова говорится так:
Истина ослепила его своим нестерпимым блеском. И далее:
В последний раз, в судорожном отчаянии, хотел он судить себя сам, осу дить неумолимо и строго, как беспристрастный, бескорыстный судья... Он
умер, потому что такая смерть его была необходимостью, естественным
10
следствием всей его жизни .
В рассказе «Господин Прохарчин» появляется так называемый мотив отрубленной головы грешника топором (секирой). Суд Божий над Ефимовым совершается так же:
Казалось, всю жизнь секира висела над его головой, всю жизнь он ждал каждое мгновение в невыразимых мучениях, что она ударит в него, и — нако нец секира ударила! Удар был смертелен. Он хотел бежать от суда над собою, но бежать было некуда11.
Суд Божий сопровождается в романе «музыкальным громом»:
Это были не звуки скрипки, а как будто чей то ужасный голос загремел. я твердо уверена, что слышала стоны, крик человеческий, плач; целое отчая ние выливалось в этих звуках, и наконец, когда загремел ужасный финальный аккорд, в котором было все, что есть ужасного в плаче, мучительного в муках и тоскливого в безнадежной тоске, — все это как будто соединилось разом.12
Как замечает Л. В. Карасёв, в основе любого текста лежит «некий неуничтожимый импульс ("исходный смысл"), который осуществляет, показывает себя по мере движения сюжета в цепочке различных, но сущ ностно связанных друг с другом вариантов ("иноформ")»13. Важным
9 Там же. С. 150.
10 Достоевский Ф. М. Неточка Незванова. С. 188.
11
Там же.
12 Там же. С. 184.
13 Карасёв Л. В. Вещество литературы. М., 2001. С. 10.
сигналом в любом тексте является библейская реминисценция, могущая быть не только одной из иноформ, но и самим выразителем исходного смысла текста. В романе «Неточка Незванова» таким важным сигналом является отсылка к евангельской ситуации, когда фарисеи приводят к Христу грешницу для суда над ней и получают ответ:
Кто из вас без греха, первый брось на нее камень (Ин. 8:7). Процитируем письмо С. О. к Александре Михайловне:
Они [обвинители] слепы. Им нечем увидеть! Они не поверят, что ты невинна, даже перед их судом... Какой же камень поднимут они на тебя? чья первая рука поднимет его? О, они не смутятся, они поднимут тысячи камней!14
Здесь появляется еще один сигнал, указывающий на совершение фа рисейского суда.
Имплицитно введенная притча о мытаре и фарисее выстраивает персонажей романа по смысловому содержимому на двух плоскостях в ряд фарисеев и ряд их жертв. К «фарисеям» можно отнести княгиню Х ю, старушку княжну, Федора Ферапонтовича и Петра Александровича. Их жертвы — дети — сама Неточка, Катя, Саша, Ларенька и Александра Михайловна.
О фарисеях Христос говорит следующее:
Люди сии чтут Меня устами; сердце же их далеко отстоит от Меня (Мк. 7:6).
Замещая свою истинную сущность видимостью благочестия, фари сеи позволяют себе совершать суд над детьми, «побивать их камнями». Княгиня Х я благоволит к сиротке Неточке только напоказ:
Княгиня стала ко мне вдруг внимательнее и ласковее. Потом, когда кон
15
чились визиты, лицо княгини стало приметно суровее .
Обвиняя Неточку в дурном влиянии на Катю, княгиня объявляет сироту чуть ли не разбойницей. Фарисейство ярко выражено и в образе старой сестры князя:
Старушка княжна одевалась вся в черное, всегда в платье из простой шерстяной материи, и носила накрахмаленные, собранные в мелкие складки
14 Достоевский Ф. М. Неточка Незванова. С. 243.
15
белые воротнички, которые придавали ей вид богаделенки. Она не покидала четок, торжественно выезжала к обедне, постилась по всем дням16.
На деле же княжна терроризирует весь дом, а детей — Катю, Неточку и Лареньку (персонаж, исключенный из дальнейших изданий романа после 1849 г.) — считает главными разбойниками.
Фарисеем Фарисеевичем можно назвать Федора Ферапонтовича (образ, позже исключенный из романа). Заглавные буквы имени героя более чем красноречивы в данном контексте. В «Отечественных запи сках» за 1849 г. знакомимся с его характеристикой:
Чрезвычайно любил беспрестанно толковать. о том, какой он хороший, прекрасный человек, какие он заслуги оказал обществу, каких нажил врагов и как мало пожал.1'
Многоточие здесь, расширяя семантические рамки текста, выводит к аллюзии на притчу о жатве Господней. Намек на жатву последних вре мен имеет сатирическую окраску. Каждый вечер Федор Ферапонтович «делал из своего дома маленький ад». В очередной раз, когда у него начался приступ самообожания, дети подучили сиротку Лареньку по просить их папу купить яблок. Сцена, разразившаяся после такой «на глости», описывается в стиле Диккенса (вспомним эпизод в работном доме, когда Оливер Твист попросил добавки). Ларенька был обвинен даже в смерти своих родителей.
Главным же фарисеем в романе можно считать Петра Алекс ан дро вича. Обратимся к его портретным характеристикам, которые апосте риори передает Неточка:
Помню, прежде всего, меня поразили глаза портрета. Меня поразило тут же, что я почти никогда не видала глаз этого человека: он всегда прятал их под очки18.
Большие зеленые очки Петра Александровича — метонимический символ его лица маски (вспомним и лицо маску Ставрогина в «Бесах»), которую он надевает перед общением с женой. В семантике образа маски выделяется множество культурных пластов. Среди них — смысл, являю щий себя в теургическом ключе в оппозиции лик — личина, обнаружен ный П. А. Флоренским:
16 Там же. С. 193.
17 Там же. С. 444.
18 Там же. С. 246.
Характерно, что слово larva получило уже у римлян значение «астраль ного трупа», «пустого» — inanis, бессубстанциального клише, оставшегося от умершего, т. е. темной, безличной вампирической силы, ищущей себе
19
для поддержки и оживления свежей крови .
Реакция Неточки, увидевшей превращение, понятна:
Помню, что я, ребенок, задрожала от страха, от боязни понять то,
20
что я видела .
Не осознавая всей сути увиденного, ребенок «сердцем» прозревает в Петре Александровиче астрального вампира — фарисея. Он привык участвовать в маскараде:
Посмотревшись с минуту в зеркало, он понурил голову, сгорбился, как обыкновенно являлся перед Александрой Михайловной, и на цыпочках пошел в ее кабинет21.
Определение «лицемер», кстати, Достоевский переводит из речевого в изобразительный ряд — герой реально «меряет лицо» дважды перед одним и тем же зеркалом.
В Библии образ зеркала встречается всего несколько раз. Вот одно из употреблений:
Мы же все, открытые лицом, как в зеркале, взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ (2 Кор. 3:17—18).
В этом контексте Петр Александрович — антипод «открытых лицом» перед зеркалом. Искажая свою сущность, первоначально заложенную в человека как образа Божия, он искажает и само бытие, преломляя его через «кривое зеркало». Его слова и поступки прямо соотносятся с мо литвой фарисея из Евангелия от Луки:
Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обид чики, прелюбодеи. (Лк. 18:11)
Ефимов и Петр Александрович — тираны, каждый из которых мучает свою семью в течение восьми лет. Их жены — родная мать Неточки и лю бящая ее, как мать, опекунша — мученицы, погибающие по вине мужей. Александра Михайловна, правда, в романном времени не умрет, но чув ствует свою смерть, о чем сообщает Неточке.
19 Флоренский П. Иконостас. М.: Мир книги; Литература, 2007. С. 68.
20 Достоевский Ф. М. Неточка Незванова. С. 251.
21 Там же.
Проявляется в романе и притча о семени из Благой Вести. Семя, упавшее на камень, плода не дало. Эту притчу Христос завершает словами:
Кто имеет уши слышать, да слышит! (Лк. 8:15).
Только в тексте Достоевского, согласно его собственным задачам, одна из которых — осуждение духовной слепоты, происходит замена органов чувств. Здесь библейская цитата трансформируется, и из слов «кто имеет уши слышать, да слышит!» являет себя следующий смысл: кто имеет глаза, да видит! С. О. пишет о фарисейском суде:
Но они слепы; их сердца горды и надменны; они не видят и вовек не уви дят того. Им нечем увидеть!22
Кстати, «в греческом языке корень (Б) 016 / (Б) £16 / (Б) 16 означал и «ви деть», и «ведать»23. Христос говорил о фарисеях:
Оставьте их: они — слепые вожди слепых (Мф. 15:14).
Далее в письме происходит конкретизация предтекста, говорится, кроме зрения, и о слухе:
Если б только можно было рассказать им все, без утайки, чтоб видели, слышали, поняли и уверились!24
Именно здесь и заложена глубинная перспектива романа, состоящая в идее восстановления отпавшего от Творца человека.
22 Там же. С. 243.
23 Флоренский П. Иконостас. С. 452.
24 Достоевский Ф. М. Неточка Незванова. С. 244.
