CC BY
225
Д. ГРИГОРЬЕВ*
США
ЕВАНГЕЛИЕ И РАСКОЛЬНИКОВ
Уже в первом большом романе Ф. М. Достоевского "Преступление и наказание" развивается и углубляется центральная мысль его творчества о борьбе добра и зла в свободной человеческой личности, или, по словам Димитрия Карамазова "Бог с дьяволом борется, а поле битвы — сердце человека". Ко времени написания "Преступления и Наказания" эта мысль получает свою, в основном законченную, формулировку. В этой борьбе человек избирает или путь служения добру, или путь служения злу. На первом пути человек добровольно подчиняет себя высшим ценностям Любви, Добра и Красоты, а на втором пути человек сам ставит себя на место высших ценностей. В религиозном плане путь служения добру ведет к образу Богочеловеческому, а путь служения злу ведет к образу человекобожескому, к идеалу мадонскому или идеалу содомскому, к Христу или антихристу.
Эта борьба происходит в сердце героя "Преступления и наказания", раскалывая его. Он избирает путь человекобожеский и через преступление пытается установить свою неограниченную власть над всей "дрожащей тварью".
В конце заключительной части "Преступления и наказания" говорится, что после долгой и серьезной болезни, перенесенной Раскольниковым в остроге, вдруг в нем произошла внутренняя перемена. Он вышел из состояния мрачного горделивого уединения и, с не свойственной ему радостью, встретил Соню, пришедшую его навестить:
Слезы стояли в их глазах. Они оба были бледны и худы,
но в этих больных и бледных лицах уже сияла заря
обновленного будущего, полного воскресения в новую жизнь.
Роман кончается обращением и воскресением Раскольникова. Гордый сверхчеловек, позволивший себе переступить человеческие и Божеские законы, смиряется и принимает наивную веру Сони. Так ли это?
* Григорьев Д., 2005
297
В русской религиозно-философской и примыкающей к ней критике нет единства в этом вопросе. Некоторые исследователи творчества Достоевского, среди них Дмитрий Мережковский, Лев Шестов, Константин Мочульский, подвергают сомнению эти последние страницы романа и считают, что писатель вынужден был их написать по общественным и моральным соображениям.
Вот что говорит Мережковский в своей книге "Л. Толстой и Достоевский": "Он (Раскольников. — Д. Г.) не раскаялся в своем преступлении", приводя слова Раскольникова, в которых выражается только признание своей слабости, а не раскаяние:
Те люди "настоящие властелины" вынесли свои шаги, и потому они правы, а я не вынес, и, стало быть, я не имел права разрешить себе этот шаг.
Мережковский заключает:
Этим собственно и кончается или, вернее, обрывается трагедия, ибо настоящего конца и разрешения вовсе нет; все, что следует далее, до такой степени искусственно и неискусно приставлено, прилеплено, что само собой отпадает, как маска с живого лица1.
Лев Шестов в книге "Достоевский и Ницше" пишет: "Преступление и наказание" заканчивается обещанием
описания христианского возрождения героя". Достоевский — учитель человечества, как бы считает себя обязанным указать на новую духовную реальность, открывшуюся перед Раскольниковым. "Но, — говорит Шестов, — ему никогда не удалось выполнить это священное обещание"2.
И, наконец, у Мочульского, в ценном исследовании творчества Достоевского, читаем:
Раскольников погиб, как трагический герой в борьбе со слепым Роком. Но как мог автор преподнести читателям-шестидесятникам в благонамеренном журнале Каткова бесстрашную правду о новом человеке? Ему пришлось набросить на нее целомудренный покров. Сделал он это, впрочем, наспех, небрежно, "под занавес"3.
Но вот Вяч. Иванов в своей книге о Достоевском пишет:
1 Мережковский Д. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М., 1995. С. 213.
2 Shestov L. Dostoevskiy, Tolstoy and Nietsche, Ohio: Univ. Press, 1969.
3 Мочульский К. Достоевский, Париж: УМКА-Press, 1980. С. 295. 298
Достоевский показывает нам в эпилоге "Преступления и наказания" духовное возрождение человека с врожденно хорошими задатками, но соблазненного во мрак; возрождение, подобное молодой поросли, энергично выбивающейся из здоровых корней в то время, как увядший старый ствол был поражен молнией возмездия и превратился в пепел4.
Эту же мысль развивает в Москве В. Я. Кирпотин в книге "Разочарование и крушение Родиона Раскольникова":
Под влиянием Сони, под гнетущим сознанием отрыва от народа, Раскольников отказался от своей тлетворной идеи и
склонился перед религией, перед заповедями христианства5.
Зарубежный литературовед Ростислав Плетнев углубляет эту тему:
"Преступление и Наказание" — не полное заглавие романа... это не только преступление и наказание, но и обновление, воскрешение в новую жизнь6.
Плетнев подчеркивает решающее значение Евангелия в возрождении и обновлении Раскольникова. Он обращает внимание на такую деталь, как фамилия портного, у которого живет Соня, — Капернаумов. С Капернаумом — городом, упоминаемым во всех четырех Евангелиях связано: "милосердное исцеление и прощение грехов, осияние светом истины Божией и попрание годыни"7. Мне кажется, тема возрождения Раскольникова обосновывается и формально-структурным, и диалектически-идейным развитием романа, даже принимая во внимание краткость, а может быть, и некоторую скомканность конца эпилога.
Как это впервые и наиболее ярко было выражено Вячеславом Ивановым, пять больших романов Достоевского идейно связаны между собой и составляют как бы пять актов одного романа — трагедии, где изображена сущность человеческой жизни. А жизнь человеческая у Достоевского развивается по тройственному христианскому закону:
творение — грехопадение — Воскресение. Не все части этой
4 Ivanov V. Freedom and the Tragic Life: A study in Dostoevsky. New York, 1957. P. 3 (перевод мой. — Д. Г.).
5 Кирпотин В. Я. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова. М., 1970, С. 440.
6 Плетнев Р. "Достоевский и Евангелие" // Путь. 1930. №. 246.
Октябрь. С. 60.
7 Там же. С. 61. См. также: Дунаев М. М. Православие и русская литература. Ч. III. Москва: Христианская литература, 1997. С. 342— 363.
299
триады одинаково количественно и качественно присутствуют в произведениях Достоевского. И писатель в известном письме к своей племяннице Ивановой писал, что идеал положительно-прекрасного — Христос, но его так трудно, почти невозможно изобразить в литературе. Поэтому, может быть, правы те литературные критики, которые обращают внимание на то, что в художественном плане отрицательные типы Достоевского лучше удались, чем положительные.
В романе "Преступление и наказание" Достоевский значительно больше сосредотачивается на теме, связанной с грехопадением, и лишь намечает тему Воскресения, но она безусловно присутствует в этом романе, и без нее некоторые важные его элементы были бы неоправданны.
В Раскольникове происходит напряженная внутренняя борьба, он внутренне расколот, он отдается идее сверхчеловека — Наполеона и Мессии (конечно, лжемессии), по определению Кирпотина, он совершает ужасное преступление для своего самоутверждения, он ожесточается до крайности, он отстраняется от всех, но образ Божий в нем не меркнет до конца, и это критически важно!
В нем все время сохраняется забота о матери и сестре, сочувственное отношение к униженным и обездоленным людям, к семье Мармеладовых, чуткое отношение к правде. Вспомним его возмущение поведением Лужина, особенно на поминках по Мармеладову, и смелую защиту Сони, которой Лужин всунул сторублевую бумажку, а потом пытался обвинить в краже.
В этом отношении Раскольников отличается от таких
персонажей Достоевского, как Свидригайлов, Петр Верховенский, Ставрогин, Смердяков. Н. Бердяев в своей книге "Миросозерцание Достоевского" пишет:
В Петре Верховенском, одном из самых безобразных
образов у Достоевского, человеческая совесть, которая была
еще у Раскольникова, совершенно уже разрушена8.
Конечно, исключительно важное значение в развитии романа и судьбе Раскольникова принадлежит Соне. Чтобы помочь своей обездоленной семье, Соня принесла себя в жертву и попала в несчастное положение "с желтым билетом". Это как бы сближало их. Раскольников увидел в ней
8 Бердяев Н. Миросозерцание Достоевского, Париж: УМКА-Press, 1968. С. 102.
300
человека, могущего искренне сочувствовать ему и даже понять его идею о сильном человеке. И он отнесся к Соне с уважительным участием и доверием. Об этом писал один из ранних рецензентов творчества Достоевского и романа "Преступление и наказание" А. М. Бухарев, архимандрит Феодор (1824—1871), почти забытый религиозный мыслитель и публицист XIX века. Отношение Раскольникова к Соне и ее семье "вызвало в кроткой и тихой Соне такую глубокую и серьезную симпатию к Раскольникову, под влиянием которой и раскрыл он ей всю свою душу и с мыслью своей и с преступлением. Тут и определились их необычайные взаимные отношения"9. Она своею глубокою и неясной душой, кротостью и смирением, своей непосредственной связью с простым народом, по Достоевскому, хранителем духовных ценностей, Соня — София — обладала высшей духовной мудростью, несмотря на свою необразованность в обычном человеческом понимании.
Она поняла страшное внутреннее состояние Раскольникова, пожалела его всем своим существом, "и сейчас же беззаветно обрекла себя нести с ним ужасное его бремя всегда и везде". Он, как утопающий, хватался за протянутую ему руку, хотя процесс его внутреннего перерождения еще был в самой зачаточной стадии и ему еще нужно было долгое и мучительное время для пересмотра своих убеждений. Все это высказано в цитируемой Бухаревым сцене из романа Достоевского, которая следует сразу после раскрытия Раскольниковым Соне своей роковой тайны:
Вдруг точно пронзенная, она вздрогнула, вскрикнула и бросилась сама, не зная для чего, перед ним на колени.
— Что вы, что вы это над собой сделали! — отчаянно проговорила она и, вскочив с колен, бросилась ему на шею, обняла его и крепко-крепко сжала его руками.
Раскольников отшатнулся и с грустной улыбкой посмотрел на нее.
— Странная какая-то ты, Соня, обнимаешь и целуешь, когда я тебе сказал про это! Себя ты не помнишь.
— Нет, нет тебя несчастнее никого теперь в целом свете! — воскликнула она, как в исступлении не слыхав его замечания, и вдруг заплакала как в истерике.
9 Бухарев Ф. Искупительное очищение верою и добром — принцип Раскольникова — его нравственного
законодательства // Ф. М. Достоевский / Сост. В. Покровский. Ч. II. М., 1908—1912. С. 236. См. также: Русские духовные писатели. Архимандрит Феодор (А. М. Бухарев). О духовных потребностях жизни. Москва: "Столица", 1991.
301
Давно уже незнакомое ему чувство волной хлынуло в его душу и разом размягчило ее. Он не сопротивлялся ему: две слезы выкатились из его глаз и повисли на ресницах.
— Так не оставишь меня, Соня? — говорил он, чуть не с надеждой смотря на нее.
— Нет, нет, никогда и нигде! — воскликнула Соня10.
Любовь и сострадание Сони коренятся в ее бесхитростной, но глубокой вере в Бога. Огромное значение приобретает сцена чтения Соней, по его желанию, о воскрешении Лазаря из Нового Завета. По мысли Бухарева, любовь Сони, как любовь Марфы и Марии, призывает божественную благодать к умирающей душе Раскольникова. Но при его анализирующем уме, без Евангелия, даже несмотря на любовь Сони, его возрождение могло бы не осуществиться.
Книга Нового Завета, взятая Раскольниковым у Сони, потом, когда придет время, сыграет такую же роль в перерождении его убеждений, как Евангелие, полученное Достоевским на Тобольской станции от Н. Д. ФонВизиной, вдовы декабриста.
Нельзя не отметить роль Свидригайлова в судьбе Раскольникова. Если в Свидригайлове рефлексированы некоторые потенции Раскольникова, то самоубийство Свидригайлова в предрассветном гнилом городском тумане расчищает путь к возрождению Раскольникова. А самоубийство Смердякова откроет возможность возрождения Ивана Карамазова.
Нет, убедительнее мнение и доводы тех авторов о творчестве Достоевского, которые принимают дословно конец эпилога "Преступления и наказания".
10 Бухарев Ф. Указ. соч. С. 236.
