CC BY
109
С.А. Рощин
Этнополитические конфликты на Кипре и в Грузии: Сравнительный анализ
ведение
Этнополитические конфликты на Кипре и в Грузии тесно связаны с проблемой сепаратизма, который подразумевает стремление к обособлению, проявляющееся у национальных меньшинств в многонациональных государствах, к созданию самостоятельных государств или национально-государственных автономий. Можно спорить о том, является ли каждый из этих конфликтов каким-то особым случаем или нет. В этой связи хочется напомнить введенный в политический лексикон Западом термин «уникальный» (после «косовского прецедента»), который, казалось бы, применим к любому конфликту и имеет как своих сторонников, так и противников. С одной стороны, он представляется объективным критерием, а с другой - весьма субъективным в силу многообразия и противоречивости факторов, сопровождающих появление новых государственных образований.
Уникальность каждого «самопровозглашенного» государства обычно связывают с его возникновением в специфических условиях: разные страны и регионы, конфессии и народности, исторические, политические, экономические и культурные причины. Вместе с тем, несомненно, существуют и типичные черты, характерные для, казалось бы, совершенно различных государственных новообразований, которые позволяют проводить
сравнительный анализ и прогнозировать развитие событий вокруг них на обозримую перспективу.
При сопоставлении этнополитических конфликтов на Кипре и в Грузии выявляются такие черты сходства, которые подтверждают логичность сравнения ситуации в обоих государствах, а также вероятность развития дальнейших событий по схожему сценарию, хотя и со своей спецификой. Бросается в глаза сходство составных частей Кипра и Грузии в отношении к объединяющей части, т.е. к метрополии.
Во всех трех случаях (Турецкая Республика Северного Кипра, Абхазия и Южная Осетия) речь идет об этноисторических конфликтах, продолжающихся не одну сотню лет. Несмотря на частично «размороженный» характер конфликтов, все они остаются неурегулированными. При этом ТРСК является классическим примером частично признанного государства, которое де-факто существует более 34 лет. В силу политических и национальных особенностей, исторического наследия, неудач реформирования последних лет и противоборства политических сил Грузия в настоящее время обладает более повышенной этнической конфлик-тогенностью, чем Кипр. Вместе с тем сопоставление бинациональ-ного Кипра, который уже прошел вооруженную стадию конфликта, с многонациональной Грузией полностью сохраняет свою политическую актуальность и сейчас. Поэтому в принципе можно в определенной степени говорить о модельном значении кипрского урегулирования.
Сравнивая различные аспекты этнических конфликтов на Кипре и в Грузии, мы сможем лучше понять, по какому пути, по всей вероятности, пойдут Абхазия и Южная Осетия в ближайшем будущем, как будут развиваться их отношения с Россией, другими странами и международными организациями, какие тенденции в отношении оценки сепаратизма будут превалировать в мировой теории и практике.
В практической части исследования автор считает возможным ограничиться четырьмя разделами, которые, начиная с краткого этноисторического экскурса и заканчивая уроками кипрского кризиса, позволяют глубже оценить типологию сепаратизма на Кипре и в Грузии.
Исторические корни сепаратистских движений
Несомненный научный интерес, по нашему мнению, представляет взаимное восприятие различных наций на Кипре и в Грузии, которое формировалось на протяжении сравнительно длительного периода. Как на Кипре, так и в Грузии конфликтующие стороны неодинаково понимают свое место в истории. Для греков Кипр - это страна с древнейшими греческими поселениями, насчитывающими 3000 лет. В сознании турок Кипр, как отмечает греческий ученый Анастасиос Моулакис, «никогда не являлся частью греческого государства и в геополитическом смысле естественным образом принадлежал к сфере влияния Турции» (29, с. 532).
В Тбилиси уверены в том, что Абхазия свыше тысячи лет входила в состав грузинского государства, а осетины в начале прошедшего тысячелетия признали вассальную зависимость от Грузии. Абхазы, гордящиеся своей 1200-летней государственностью, утверждают, что Абхазское царство было силой присоединено к Грузии в 975 г. нашей эры. С середины XIII в., когда Грузия распалась на несколько суверенных образований, Абхазия вновь стала независимой. Осетины заявляют, что Осетия в Средние века и вплоть до присоединения к России уже представляла собой единое этническое и политическое образование, не связанное с Грузией. Любопытно, что эти точки зрения находит подтверждение и у исследователя из Латвийского института международных отношений Иварса Инданса, который, в частности, отмечает: «В дореволюционной период Абхазия и Южная Осетия на протяжении нескольких сот лет на добровольной основе в качестве самостоятельных государственных образований входили в состав Российской империи. Однако затем вопреки воле абхазов и осетин, которые этнически отличаются от грузин, они были включены в состав советской Грузии на правах автономий» (23, с. 134).
Интересно проследить, как формировалось чувство враждебности между этносами. По утверждению ученого из Нотр-Дамского университета (США) Дэна Линдли, «чувство враждебности между турками-киприотами и греками-киприотами возникло в период правления на острове Оттоманской империи с 1571 по 1878 г.» (27, с. 228). Неприязнь между абхазами и грузинами, судя по всему, появилась в период насильственного объединения с Гру-
зией. У осетин же чувство враждебности стало возникать в конце XVIII - начале XIX в., когда крестьянское население Южной Осетии подвергалось давлению со стороны грузинских феодалов Мачабе-ли и Эристави. В дальнейшем в ходе протестных выступлений и вооруженных столкновений между этносами в Грузии взаимная враждебность только усиливалась.
Сравнительный анализ происходящих на протяжении длительного исторического периода событий на Кипре и в Грузии свидетельствует о политизации этнических процессов. И в одном, и в другом случае представители большинства взяли на себя роль активных участников этнополитической конфронтации. Взаимное недоверие не исчезло, а, наоборот, дополнилось этническим размежеванием и отчуждением. Предпринимаемые в колониальный период Великобританией, а позднее Грецией попытки объединить греков-киприотов и турок-киприотов в рамках единого Кипра, а также стремление России наладить диалог между враждующими сторонами в Грузии не увенчались успехом.
Короткий период относительного спокойствия на Кипре с 1960 по 1963 г. и более длительный период в Грузии с 20-х годов и до 1991 г. не привели стороны к установлению прочного мира и фактически подготовили этносы к борьбе за достижение независимости от метрополий. Решение Совета Безопасности ООН в 1964 г. о создании буферной зоны и размещении «голубых касок» на Кипре значительно облегчило миротворцам ООН задачу по предотвращению межобщинных инцидентов. Опасность применения силы для разрешения межобщинного конфликта значительно снизилась и со временем практически исчезла.
В данном случае также уместно было бы провести параллель с Южной Осетией и Абхазией. Дагомысские соглашения по Южной Осетии от 1992 г. и Московское соглашение по Абхазии от 1994 г., так же как и решения ООН по Кипру, способствовали прекращению военных действий и снижению напряженности в конфликтных зонах. Например, в Южной Осетии с 1993 по 2003 г. наблюдалась относительная стабильность - не погиб ни один миротворец, ни один представитель сторон. В Абхазии ситуация складывалась несколько сложнее в связи с вооруженными провокациями с грузинской стороны, хотя конфликтующие стороны удавалось в течение длительного времени удерживать от войны. 92
И на Северном Кипре, и в Абхазии, и в Южной Осетии объявлению независимости упомянутых образований предшествовал сложный период обособления от стран, в состав которых они входили. У турецкой общины Кипра этот период занял около 20 лет (1964-1983), у Абхазии и Южной Осетии - приблизительно 1617 лет (1992-2008). Причем везде размежевание сопровождалось вооруженными столкновениями, этническими «чистками» и информационной «войной». На Кипре - с конца 1963 г. периодически по 1974 г., а в Грузии - особенно с 2003 по 2008 г.
Анализируя историю кипрского конфликта в период с 1950 по 1974 г., а также грузинских конфликтов с конца 80-х годов, можно прийти к выводу, что важнейшим фактором в последующем развале Кипра и Грузии явилась проблема отсутствия безопасности в виде угрозы существованию малых народов. Как справедливо полагает профессор Массачусетского университета (США) Барри Р. Позен, «когда отношения между живущими рядом общинами резко ухудшаются и у каждой из сторон возникает страх за свою безопасность, очень трудно остановить насилие» (цит. по: 27, с. 226). Если это правильный диагноз большинства источников этнических конфликтов, то тогда политика разделения враждующих общин может дать надежду на спасение жизни людей и установления мира на длительную перспективу. Исследователь из Университета Лихай (США) Хайм Кауфманн также предлагает рассматривать в качестве главного условия восстановления мира «эффективность разделения враждующих сторон с помощью буферных зон и миротворцев» (цит. по: 27, с. 227). Несколько иную точку зрения высказывает профессор политологии Университета Кентукки (США) Стюарт Кауфман, отмечая, что «именно комбинация таких факторов, как дилемма безопасности, враждебность масс и лидеров, трансформируется в этнический конфликт» (цит. по: 27, с. 227).
На самом деле прежде всего страх за свою жизнь и жизнь своих близких вызывает у людей готовность к борьбе за выживание и зачастую заставляет отвечать насилием на насилие. Поэтому обеспечение безопасности изначально становится важнейшим движущим мотивом поведения этносов, и только потом на это наслаиваются другие факторы (враждебность масс и их лидеров), о которых говорит С. Кауфман, или экономические, религиозные, идеологи-
ческие и другие причины, о которых упоминает декан Университета им. Дж. Вашингтона М.Е. Браун (цит. по: 27, с. 227).
Проблема безопасности в ходе этнических конфликтов влияет и на этническую демографию. Если в регионах, где места проживания общин перемешаны, отсутствует безопасность, то более сильный этнос, вытесняя представителей другой общины, старается заселить определенную территорию исключительно своими соплеменниками. Это произошло на Кипре и частично в Грузии. Турецкое меньшинство на Кипре опасается греческого большинства, а греки-киприоты, в свою очередь, боятся находящейся рядом Турции. Абхазы и осетины с опаской ожидают провокаций со стороны Тбилиси, а М.Саакашвили осознает, что Россия не будет безучастно наблюдать за агрессивными действиями грузинской стороны.
В течение последних 20 лет именно проблема обеспечения безопасности перед угрозой утраты собственной территории и последующих «этнических чисток» постоянно беспокоила правящие элиты Абхазии и Южной Осетии. Это выражалось и в бесконечных поисках союзников, на которых можно было бы опереться: Россия, Северная Осетия, Турция, а также Конфедерация горских народов Северного Кавказа. Поэтому главной задачей России во время прошедшей в Грузии «пятидневной войны» стало спасение мирного населения и миротворцев от физического уничтожения.
Международно-правовые аспекты конфликтов
В предыдущем разделе мы пришли к выводу о том, что Абхазию и Южную Осетию, которые обладают собственной государственностью и частичным международным признанием, можно сравнить с Турецкой Республикой Северного Кипра. Общая правовая основа солидарности всех трех новообразований - примат права наций на самоопределение над принципом территориальной целостности. Причем в международном праве не существует запретов на сецессию (отделение). Профессор международного права из Университета им. Тафтса (США) Херст Ханнум, выражая доминирующую точку зрения, полагает, что «если страна дезинтегрируется в результате гражданской войны, то международное право не препятствует признанию двух или более отделившихся государств. Можно также признать право на отделение в том случае,
если осуществляются массовые, дискриминационные нарушения прав человека, которые приравниваются к геноциду» (22, с. 2).
Следовательно, если придерживаться мнения этого американского эксперта, для признания Абхазии или Южной Осетии вполне законным основанием считается развязанная против них война, которая сопровождалась массовыми жертвами среди гражданского населения. В Грузии такие нарушения прав абхазов и осетин, как минимум, произошли дважды за последние 18 лет - в начале 90-х годов и в 2008 г. Иными словами, массовые избирательные нарушения прав человека по этническому признаку могут стать основанием для признания сецессии.
Существует и другая точка зрения о невозможности соблюдения в современном мире принципа «одна нация - одно государство» применительно абсолютно ко всем случаям. Ее сторонники американские ученые Ричард Розекранц из Гарвардского университета (США) и Артур Штейн из Калифорнийского университета (США) пытаются убедить читателей в том, что «современные правительства ответственно относятся к нацменьшинствам, а глобализация создала средства для урегулирования этнических распрей в рамках существующей государственной политической системы» (30, с. 143-144). В этой связи они предлагают странам объединяться для того, чтобы выжить в условиях современной экономики, а сепаратистам - оставаться в рамках своих государств, потому что современная международная система дает преимущества крупным странам.
Мало того, что данное мнение противоречит современной мировой тенденции развития сепаратизма, история конфликтов на Кипре и в Грузии также опровергает эту теорию. Ведь греческая и турецкая общины сосуществовали на острове на протяжении нескольких столетий и если вначале у них еще сохранялось чувство общей кипрской идентичности, то в XX в. оно стало размываться, а в 50-70-е годы его заменили постоянные межобщинные столкновения, что привело к фактическому расколу Кипра.
Что касается Абхазии и Южной Осетии, то, если придерживаться вышеупомянутой теории, им лучше было бы остаться в составе Российской Федерации. Ведь на момент выхода Грузии из СССР Абхазия имела статус автономной республики, а Южная Осетия - статус автономной области. В соответствии с Законом
СССР от 3 апреля 1990 г. «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзных республик из СССР» они получали законное право на свободное определение своего статуса вплоть до провозглашения независимости. В 1993 г. Абхазия даже объявила о том, что она хотела бы установить с Россией ассоциированные отношения в соответствии с моделью, которая существует между США и Маршалловыми островами, чей статус звучит как «конституционное правительство в добровольной ассоциации с США». По убеждению эксперта из Лейденского университета (Нидерланды) Вячеслава Чирикба, «Абхазия, сохраняя свой суверенитет и независимость, была готова заключить с Россией валютный, таможенный и внешнеполитический союз» (20, с. 343). В этой же связи профессор из Университета Кейс Вестерн резерв (США) Ноэлль М. Шанахан Катц с сожалением констатирует, что «грузинское правительство вместо того, чтобы принять требование Южной Осетии и Абхазии о федерализации Грузии, направило войска в этнически негрузинские провинции» (21, с. 282).
В случае с Абхазией и Южной Осетией речь идет не только об этническом самоопределении, но и о самоопределении «территорий», на протяжении длительного времени имевших достаточно четкие границы. У ТРСК несколько иная ситуация: турки-киприоты, которые до 1974 г. занимали в общей сложности 5% земли в разных частях острова, в итоге получили 37% территории северной части острова для компактного проживания. Однако во всех трех случаях мы можем с большой долей уверенности говорить не о движении за самоопределение, а об уже состоявшемся отделении, которое подтверждено фактическим независимым существованием.
С точки зрения современного международного права, государство есть образование, обладающее определенной территорией и постоянно проживающим на ней населением, которое находится под контролем собственных властных структур и способно устанавливать формальные отношения с другими аналогичными государственными образованиями. ТРСК, Абхазия и Южная Осетия обладают необходимыми признаками государства: территория, население, фактический суверенитет, существует законодательная и исполнительная власть, действует система образования и здравоохранения, имеются силовые и полицейские структуры. Все три государства в достаточной степени самостоятельны, их власть 96
внутри страны не ограничена. Даже будучи частично признанными государственными образованиями, они имеют статус субъектов международного права. ТРСК, например, получила признание лишь от одной Турции, однако это не мешает ее развитию. Абхазия и Южная Осетия уже признаны двумя государствами - Россией и Никарагуа, что дает нам формальное право не считать их регионами Грузии.
Трудно согласиться с точкой зрения украинского политолога, директора Центра исследований проблем гражданского общества Виталия Кулика, который считает, что «Москва применяет в отношении Сухуми и Цхинвали технологию "полупризнания" и не только создает новые вызовы региональной безопасности, но и формирует долговременные условия для консервации нерешенного конфликта» (10, с. 1).
Нам как раз представляется, что дело обстоит несколько иначе. Прежде всего, Россия вплоть до августовских событий 2008 г. в Южной Осетии постоянно заявляла о поддержке территориальной целостности Грузии, о чем свидетельствуют многочисленные источники. В частности, Н.М.Ш. Катц подтверждает, что «даже после референдума в Абхазии в декабре 2006 г. по вопросу о полном отделении республики от Грузии Россия продолжала признавать территориальную целостность Грузии» (21, с. 293). В. Чирикба даже считает, что «Россия была удовлетворена установившимся статус-кво и не искала каких-либо новых подходов для установления более близких отношений с Абхазией или для оказания Грузии помощи в восстановлении ее территориальной целостности» (20, с. 343). Характерно и высказывание И. Инданса, который отмечает, что «Москва пыталась побудить Южную Осетию и Абхазию отказаться от сепаратизма и строить общее государство в рамках Грузии» (23, с. 135). Однако агрессивное поведение Тбилиси вынудило Россию вмешаться и в очередной раз разъединить конфликтующие стороны. Создав между ними буферную зону на грузинской территории под контролем военных наблюдателей Европейского союза, Россия заложила основы для снижения общей напряженности в конфликтных зонах. Разумеется, следует внимательно наблюдать за тем, как поведут себя европейские миротворцы в условиях продолжающихся грузинских провокаций, насколько надежно буферная зона будет разъединять конфликтующие стороны.
Частичное признание государств не мешает им вступать в соответствующие отношения с другими странами и организациями. Статус Абхазии и Южной Осетии в течение длительного времени был «заморожен». Вместе с тем Абхазия имеет развитые экономические и культурные связи с Россией, в том числе на уровне отдельных субъектов РФ. Абхазия также имеет представительства в Болгарии и Греции, в Южной Осетии и Приднестровской Молдавской Республике, планирует открыть дипломатическое представительство в ТРСК. Южная Осетия активно развивает отношения в социально-экономической сфере с Северной Осетией и другими субъектами РФ. Попытки изолировать частично признанные государства не имеют никаких шансов на успех, так как кроме дипломатических отношений существует широкий спектр другого рода связей, о чем свидетельствует пример Северного Кипра. ТРСК развивает не только двусторонние отношения с Турцией, но и многосторонние связи с другими странами и международными организациями. По образному выражению управляющего директора агентства «Регнум» Модеста Колерова, «это не что иное, как процесс "прецедентной легитимации" ТРСК» (9, с. 7).
Следует также иметь в виду, что важнейшим механизмом включения частично признанных государств в систему международных отношений являются соглашения о прекращении огня, о миротворческих операциях, а также участие в формате международных переговоров. Этот механизм активно использовался в ходе урегулирования кипрского и грузинских конфликтов. Однако любая основанная на мирном соглашении модель воссоединения непризнанных или частично признанных государств с метрополией предполагает кардинальное изменение ее конституции для того, чтобы встроить новое образование в структуру единого государства. На Кипре были предприняты две подобные попытки - в 1960 и в 2004 гг. Кипрская Конституция 1960 г. предоставляла право вето при принятии законодательных актов обеим общинам. Кроме того, турецкая община получала пост вице-президента, 30% мест - в законодательном собрании, 40 постов в армии, 30% - в полиции и т.д. (24, с. 210). В итоге такой подход привел страну к коллапсу и гражданской войне, так как важные для страны решения блокировались то греческой, то турецкой общинами.
Подготовленный к 2004 г. План Аннана предлагал создать новое образование - Объединенную Республику Кипр, смоделированную по образцу Швейцарской Конфедерации. В соответствии с этим планом турецкая и греческая общины должны были стать полностью автономными, включая использование собственных языков в качестве официальных, под руководством объединенного центрального правительства с ограниченными полномочиями. Коллективным главой государства должен был стать Президентский совет, состоящий из девяти членов и избираемый сроком на пять лет. Шесть членов должны были избираться парламентом в пропорции четыре от греческой и два от турецкой стороны. Остальные три члена совета должны были предлагаться общинами в пропорции два к одному. Совет должен был избрать президента и вице-президента, которые представляли бы интересы своих общин и менялись местами каждые 20 месяцев. Представительница Ан-карского университета Билькент Айше Аслихан Челенк особо подчеркивает, что «план предполагал поэтапный вывод турецких войск с острова, а также делегирование последнего слова Генеральному секретарю ООН по тем вопросам, по которым стороны на смогут достичь согласия» (19, с. 353).
Если греческая и турецкая общины с момента получения независимости Кипром были наделены равными правами в едином государстве, то ни в советской, ни в независимой Грузии такого опыта государственного строительства не было. Поначалу абхазы и осетины, оставаясь в составе единого государства, претендовали на равный с Грузией статус. Позиция же Тбилиси, во всяком случае на словах, постепенно эволюционировала от унитарного государства к широкой автономии в рамках федеративного государства. В 2004 г. президент Грузии М. Саакашвили заявил, что Грузия должна начать переговоры с Абхазией, чтобы достичь соглашения о создании федерации. Однако конкретных действий за этими словами не последовало. В конце января 2006 г. грузинское руководство направило в Совет Европы мирный план для Южной Осетии, который предоставлял ее гражданам право избирать правительство провинции, которое должно было заниматься вопросами культуры, образования, окружающей среды и экономики. Давался трехлетний переходный период для организации взаимодействия между полицией Грузии и Южной Осетии, а также для интеграции региональных
вооруженных сил в национальную армию. Имплементация этого плана предполагала демилитаризацию региона под постоянным международным мониторингом. Другими словами, «планировалось установление контроля на границе с Россией с целью воспрепятствовать вхождению вооруженных формирований на территорию провинции» (23, с. 136).
Даже поверхностное сравнение грузинских предложений с кипрскими вариантами урегулирования свидетельствует о том, что планы правящей элиты Грузии создать централизованное унитарное государство, в котором была бы обеспечена доминирующая роль грузинского этноса, нисколько не изменились. Грузинское руководство, официально не афишируя, продолжало на практике придерживаться выдвинутого еще З. Гамсахурдиа лозунга «Грузия -для грузин». Это привело к легитимации грузинского национализма, разрушению ранее существовавших основ государственности и стремлению решить этнополитические проблемы силовым методом. Курс грузинского руководства на преднамеренную дестабилизацию обстановки в конфликтных зонах фактически лишил процесс урегулирования надежной международно-правовой основы. Об этом свидетельствует вся логика действий грузинского руководства, в том числе его негативная позиция по поводу рекомендаций Совета Безопасности ООН и ОБСЕ подписать с Сухуми и Цхинвали соглашение о «неприменении силы».
Международная правоприменительная практика последних десятилетий говорит о том, что меры внутринационального законодательства не могут быть достаточным инструментом для решения проблем, связанных с уже отделившимися территориями. Суверенитет Грузии вот уже 16 лет не распространяется на Абхазию и Южную Осетию. Мирный путь возвращения Абхазии и Южной Осетии в состав Грузии возможен только при сохранении элементов «блокирующего суверенитета» за этими государствами. Все остальные варианты совместного проживания в пределах общих границ приведут к поглощению новых образований метрополией. Ничем не подкрепленные предложения Грузии о предоставлении Абхазии и Южной Осетии широкой автономии были неимоверно далеки от кипрской Конституции 1960 г. и от Плана Аннана 2004 г., так как не решали главного вопроса обеспечения безопасности ма-
лых этносов, без которого невозможно было приступать к рассмотрению других аспектов урегулирования конфликтов.
Роль внешних факторов в развитии конфликтов
Выросшие из серьезных этнополитических конфликтов ТРСК, Абхазия и Южная Осетия оказались способны на устойчивое существование главным образом благодаря внешнему фактору. Реакция претендующих на беспристрастность великих держав и международных организаций на этнополитические конфликты наглядно демонстрирует тактику и стратегию действий внешних сил. По справедливому замечанию известного американского политолога Збигнева Бжезинского, «без энергичного вмешательства извне тлеющее на Кавказе пламя внутренних политических, этнических и религиозных конфликтов не только не угаснет, но и, судя по всему, будет приводить к периодическим вспышкам насилия» (1, с. 135). Для того чтобы понять степень вовлеченности других государств и международных организаций в конфликты на Кипре и в Грузии, следует правильно оценить важность этих регионов в политической игре глобальных игроков.
Кипр является местом, геополитическая значимость которого намного больше, чем размеры территории или количество населения. Важность острова заключается в том, что он является коммуникационным центром, соединяющим морские пути, по которым осуществляются поставки энергоресурсов. С одной стороны, он представляет стратегический интерес для США с точки зрения политики Вашингтона на «Большом Ближнем Востоке». С другой стороны, Европейский союз заинтересован в сохранении стабильности в регионе, расположенном по периметру своих границ. Кроме того, оба этих фактора связаны с возрастающей европейской ориентацией Турции. Великобритания рассматривает Кипр как «непотопляемый авианосец НАТО» в Средиземном море и имеет на острове серьезные интересы в силу исторических, военно-политических и экономических причин. Лондон также выступает гарантом договоров о предоставлении независимости Кипру, в соответствии с которыми суверенная юрисдикция Великобритании распространяется на две военные базы, расположенные на острове.
Грузия представляет собой соединяющий Черное и Каспийское моря «коридор», который важен для контроля над природными ресурсами Средней Азии и трубопроводом Баку-Тбилиси-Джейхан. Географическое положение Грузии имеет большое значение и для НАТО в смысле обеспечения безопасности в Черноморском регионе, а также предоставляет Вашингтону возможность распространить свое влияние на Средний Восток. Более того, «в период неопределенности относительно вступления Турции в ЕС, неясной геостратегической ориентации Анкары и ее нежелания поддерживать военные акции США в Ираке, геополитическая значимость Грузии для Вашингтона возрастает» (23, с. 132).
В силу политических, военных, экономических и гуманитарных интересов на сопредельных территориях ни Турция, ни Россия не могли дистанцироваться от прямого втягивания в конфликты соответственно на Кипре в 1974 г. и в Грузии в 2008 г. Действия Турции и России носили вынужденный характер и объективно привели к изменению баланса сил в конфликтных зонах, прекращению войны и сужению перспективы дальнейшего развития конфликта. Однако в обоих случаях страны НАТО и ЕС изначально стали на сторону метрополий - Кипра и Грузии. Правда, в отличие от Турции, Россия вправе рассматривать поведение западных держав в Грузии как угрозу повторения подобного сценария на собственной территории, в частности на Северном Кавказе.
Грузия, как и все Закавказье, имеет для России ключевое значение в плане обеспечения не только территориальной целостности и безопасности юга России, но и своего присутствия в Черно-морско-Каспийском регионе. Поэтому, как правильно отмечает заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа Сергей Маркедонов, «формальное признание Абхазии и Южной Осетии стало инструментом сохранения российского военно-политического доминирования на "Большом Кавказе"» (13, с. 4).
Вместе с тем невозможно полностью разделить мнение С. Маркедонова, который пишет, что «после "пятидневной войны" Россия объективно превратилась из миротворца в сторону конфликта» (13, с. 3). По сути сторонами конфликта можно назвать все страны во главе с США, которые снабжали Грузию оружием, тренировали грузинскую армию и принимали непосредственное уча-102
стие в ее боевых операциях. Кроме того, если России совместно с Сухуми и Цхинвали удастся на практике реализовать План «Мед-ведева-Саркози» в той части, которая касается обеспечения неприменения Грузией силы против Абхазии и Южной Осетии, а также добиться эффективной работы европейских миротворцев в буферной зоне, переложив тем самым частично ответственность на ЕС, то лучший вариант мирного урегулирования фактически на российских условиях трудно было бы себе представить.
Осуществив «операцию по принуждению Грузии к миру», или, как ее можно иначе именовать, «гуманитарную интервенцию», термин, который научно обоснован в работах руководителя Центра исследований постиндустриального общества Владислава Иноземцева (6, с. 4), Россия восстановила в определенной степени нарушенный Западом баланс сил в регионе. Вместе с тем позиции США в Грузии не только не пошатнулись, но и еще больше укрепились. В сложившейся ситуации руководство НАТО будет искать новые формы более тесного взаимодействия с Тбилиси по военно-политическим вопросам под предлогом совместной борьбы против международного терроризма и защиты трубопроводов.
Хотелось бы возразить В. Кулику, который полагает, что после признания Косово региональную и глобальную безопасность определяет не принцип «права наций на самоопределение» или принцип «территориальной целостности», а другая концепция -«права на гуманитарную интервенцию» (10, с. 2). Как нам представляется, выбор той или иной концепции в каждом конкретном случае носит исключительно избирательный характер и определяется прежде всего глобальными интересами великих держав. На Кипре, например, Запад предпринял попытку сохранить территориальную целостность острова с предоставлением равных прав обеим общинам вне зависимости от их численности. В случае же с Грузией военная акция не входила в концептуальные планы России, носила неожиданный и вынужденный характер.
Схожесть кипрского и грузинских конфликтов определяется и двойными стандартами западных держав в подходе к правам нацменьшинств и к проблеме сепаратизма в целом. До 2004 г. кипрская политика ЕС в основном характеризовалась нажимом на Турцию, чтобы заставить ее найти решение вопроса. Наряду с этим Евросоюзу следовало бы усилить нажим на греков-киприотов. Как под-
черкнул бывший председатель Еврокомиссии Романо Проди, «Турция должна найти решение проблемы или по меньшей мере доказать миру, что она предприняла попытку найти решение, чтобы помешать использованию кипрского вопроса в качестве препятствия для вступления Турции в ЕС» (цит. по: 19, с. 355). В этой связи профессор Кингстонского университета (Великобритания) Джеймс Кер-Линдсей напоминает, что турецкое правительство в ответ на нажим со стороны Брюсселя «угрожало противопоставить растущей интеграции между Кипром и ЕС интеграцию между Турцией и ТРСК» (25, с. 77).
Однако в конце 2003 г. премьер-министр Турции Т. Эрдоган предложил «бельгийскую модель», которая в корне отличалась от официальной точки зрения турецкого истеблишмента, так как она основывалась на принципе «одно государство - две разные общины» в отличие от политики «две общины - два разных государства». Одним из важнейших мотивов внесения турецким правительством изменений в кипрскую политику стало желание изменить имидж Турции на международной арене в глазах США, ООН и ЕС. Анкара реально способствовала проведению референдума по Плану Аннана в северной части острова. Своей гибкой политикой Турция фактически добилась благосклонного отношения США, ООН и ЕС к легитимации раздела Кипра на греческую и турецкую зоны в рамках одного государства. Поэтому именно с 2004 г. Запад приступил к поиску путей вывода ТРСК из экономической изоляции.
Голосуя против Плана Аннана, греки-киприоты ожидали, что членство в ЕС позволит Кипру оказать давление на Турцию и турок-киприотов в плане отказа от двухзональной и двухобщин-ной федеральной модели и вместо этого сосредоточиться на воссоединении острова в рамках унитарной системы, сопровождаемой признанием Анкарой Республики Кипр. В настоящее время превалирующая точка зрения среди греков-киприотов состоит в том, что если Кипр не сможет использовать свое членство в ЕС для заключения более благоприятного соглашения с Турцией, то лучше оставить все как есть. Хотя ЕС и остается своеобразной «приманкой» для Турции, маловероятно, что уступки Анкары в кипрском вопросе повлияют на окончательное решение о членстве Турции в ЕС. Как известно, против этого выступают Франция, Австрия и ряд 104
других европейских стран, не снята с повестки дня и проблема нарушения прав человека в Турции.
Москва, как и Анкара, также столкнулась на первом этапе с сильным давлением Запада, который испытал настоящий политический стресс от одной только мысли, что российские войска оккупируют значительную часть Грузии, как это в свое время сделали турки на Кипре. Отсюда стремление Запада заставить Россию вначале вывести свои войска с территории Грузии, а затем отказаться от признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Избрав подобную тактику в грузинском вопросе, страны Запада давали понять России, что если она не пойдет на уступки, то столкнется с политической и экономической изоляцией. В этой связи «окно возможностей», которое Россия приоткрыла после августа 2008 г., выведя свои войска с территории Грузии, должно быть достаточно широким, чтобы стимулировать грузино-абхазские и грузино-осетинские переговоры, и достаточно узким, чтобы не пострадали российские стратегические интересы в регионе.
Что касается политических и экономических санкций против России, то очень быстро оказалось, что в условиях острого мирового финансового кризиса, который может затянуться не на один год, они вряд ли выгодны самому Западу. Это же относится к возможной антидемпинговой кампании против крупнейших российских компаний. Ведущими державами скорее всего будут разрабатываться новые правила игры на мировых финансовых рынках при непосредственном участии России.
Попытки поставить вопрос об исключении России из «большой восьмерки» - это не более чем риторика антироссийски настроенных кругов. В свете мирового финансового кризиса и других глобальных проблем уже возникла настоятельная необходимость расширения «восьмерки» до 20 ведущих государств мира. Урегулирование конфликтов в Грузии также не является главным условием для подписания Договора между Россией и ЕС, как и решение кипрского вопроса не является главным условием для вступления Турции в ЕС.
Весьма непростой является позиция Турции по отношению к Абхазии (Южная Осетия представляет для нее меньший интерес). Турция, по мнению абхазских экспертов, не заинтересована в новом конфликте в Абхазии. Официально поддерживая территори-
альную целостность Грузии, Анкара в то же время выступает за мирное разрешение абхазских проблем. Во-первых, конфликт не должен угрожать таким проектам, как трубопровод Баку-Тбилиси-Джейхан. Во-вторых, необходимо избежать дестабилизации в самой Турции, где проживает абхазская и северокавказская диаспоры, поддерживающие Абхазию и мусульманскую общину Грузии. В-третьих, экономическое и военно-политическое присутствие Турции на Южном Кавказе будет расширяться, а союз Грузии, США и Турции будет укрепляться на основе общей цели выдавливания России из региона. Можно предположить, что Анкара будет терпеливо работать над укреплением экономической зависимости Абхазии от Турции, выступая конкурентом России.
Осознавая, что только полное отделение (или независимость) новых государственных образований от метрополий может обеспечить безопасное существование их этносов, и не желая осложнять обстановку в регионе «Большого Ближнего Востока», западные державы фактически признали необратимый характер раздела Кипра по этническому признаку, закамуфлированный под конфедерацию.
В этих условиях признание, прежде всего со стороны США, права Грузии на реинтеграцию фактически давно отделившихся Абхазии и Южной Осетии объясняется исключительно их геополитическими интересами. Но непонятно, будет ли Европа до конца солидарна с Соединенными Штатами в этом вопросе? Например, исследователь из Колумбийского университета (США) Джеймс П. Рубин высказывает мнение, что «Вашингтон, стремящийся перед лицом новой России максимально усилить свой союз с Европой, может никогда больше не достичь той автоматической солидарности со своими европейскими союзниками, которой он пользовался в период холодной войны» (31, с. 116).
Столкновение между Россией и Грузией - это всего лишь симптом стратегического позиционирования Запада и России в Закавказье и вокруг него. По этому сценарию различные страны и организации вовлечены на региональном и глобальном уровнях в борьбу за доминирование и энергоресурсы. В этой борьбе на локальном уровне участвуют Грузия, Армения, Азербайджан, региональные игроки Турция и Иран, глобальные державы США, Россия и Китай. Из региональных международных организаций здесь присутствуют такие, как ЧЗЭС, 106
«Блэксифор», «Касфор», ГУАМ, ОДКБ и СНГ, на глобальном уровне - НАТО и ЕС.
Уроки кипрского кризиса для Абхазии и Южной Осетии
Для понимания того, как может в перспективе развиваться ситуация вокруг Абхазии и Южной Осетии, интересно, на наш взгляд, провести анализ позитивных и негативных последствий фактического раздела Кипра.
Кипрская проблема на протяжении десятилетий создает головную боль для всех государств и международных организаций, которые имеют к ней отношение. В течение длительного времени раздел способствовал размежеванию Турции и Греции. Только после 1999 г. Афины переосмыслили свою кипрскую политику, поняв, что «блокирование вступления Турции в ЕС стало контрпродуктивным, оно просто тормозит реформирование турецкой политики» (25, с. 79). Анкара, в свою очередь, радикально перестроилась в кипрском вопросе в 2003 г., что несколько улучшило атмосферу между этими странами, в том числе и в рамках НАТО. Вместе с тем Турция сохранила стратегическое превосходство в регионе.
Раздел острова также означает, что Великобритания и США, чьи партнеры по НАТО пытаются удовлетворить свои стратегические интересы, будут и далее вынуждены заниматься кипрским вопросом. Неурегулированность кипрской проблемы не добавляет стабильности «Большому Ближнему Востоку» и не способствует укреплению отношений между христианами и мусульманами. ООН, будучи ключевой организацией по кипрскому урегулированию, безуспешно пытается достичь компромисса между двумя общинами. ЕС, участвуя в кипрском процессе в связи с переговорами по вступлению Турции в эту общеевропейскую организацию, не смог оказать содействие в реализации Плана Аннана. В этой связи возникает даже мнение, что «кое-кто в международном сообществе больше заинтересован в сохранении кипрской проблемы, чем в ее разрешении» (27, с. 236). Хотя в целом на стратегическом уровне раздел Кипра и снижение с 1996 г. напряженности на острове способствовали установлению местного и регионального баланса сил. Поэтому сейчас Запад не стремится вновь стимулировать воссо-
единение острова, чтобы не спровоцировать возникновение новых рисков.
Раздел Грузии усилил разногласия между Россией и Западом, поставил под угрозу членство России в некоторых международных организациях, привел к разрыву дипломатических отношений с Грузией, фактически изменил существующий миротворческий формат и формат переговоров в конфликтных зонах. Возникшая международная напряженность сопровождалась развертыванием «информационной войны» против России и появлением беспрецедентного количества военных кораблей США в Черном море. До конца пока неизвестно, станет ли все это весомым препятствием на пути вступления Грузии в НАТО? Возможно, альянс изменит свои подходы к странам, где сохраняются нерешенные этнополитиче-ские конфликты. Проблема восстановления ранее нарушенного баланса сил в Закавказье вызывает на Западе определенное беспокойство.
С другой стороны, если рассматривать позитивные аспекты раздела метрополий, то следует отметить следующие немаловажные моменты. На Кипре раздел минимизировал контакты между общинами и предотвратил повторение прошлых проблем. После военных действий 1974 г. миротворческая операция протекала на острове значительно проще, чем в ходе предшествующего этапа. В тактическом плане широкая буферная зона способствовала значительному сокращению инцидентов, с которыми миротворцам приходилось сталкиваться. Этот урок хорошо бы учесть и в Грузии при использовании буферных зон, прилегающих к границам Абхазии и Южной Осетии. Они должны быть достаточно широкими для предотвращения возможных провокаций, которые могут поднять градус напряженности.
Следовало бы также обратить внимание на то, как и в связи с чем изменялась численность миротворцев ООН на Кипре. В 1964 г. вдоль «зеленой линии» было размещено 6400 «голубых касок». Одновременно греки-киприоты и Греция держали в южной части острова 33 450 военнослужащих, а турки в своей зоне 13 450. К началу 90-х число миротворцев было снижено до 1200, а в 2007 г. их осталось 900. «Снижение численности миротворцев произошло в связи со спадом межобщинной напряженности и малым количест-
вом инцидентов (с 1974 по 2007 г. вдоль буферной зоны погибло около 20 человек)» (27, с. 233-234).
Учитывая, что в связи с отделением Абхазии и Южной Осетии нестабильность в Грузии сохраняется, вероятно, следует еще и еще раз взвесить, насколько мандат и заявленная Европейским союзом численность миротворцев соответствуют задачам недопущения инцидентов в конфликтных зонах, в том числе с учетом сложного рельефа местности. Тем более что нынешняя «работа наблюдателей в полной мере не устраивает никого: ни Россию, ни Грузию, ни Абхазию с Южной Осетией» (7, с. 1).
Можно было бы обратиться к кипрскому опыту и при рассмотрении вопроса об установлении и развитии военного сотрудничества между Россией, Абхазией и Южной Осетией, которое будет основываться на договорах о военной помощи. На территории Северного Кипра до сих пор расквартированы до 40 тыс. турецких военнослужащих, которых официально называют Миротворческими силами Турецкого Кипра. Наблюдается также присутствие подразделений ВВС, ВМФ и береговой охраны Турции. Российские войска, которые могут быть размещены в Абхазии и Южной Осетии, также могут называться миротворческими, что полностью соответствует характеру их деятельности.
Заявление относительно создания российских военных баз на территории Абхазии и Южной Осетии уже сделано главой МИД РФ С. Лавровым 18 сентября 2008 г.: «На территории Абхазии и Южной Осетии создаются российские военные базы в ответ на прямое обращение законно избранных властей двух суверенных государств. Все, что происходит внутри Южной Осетии и Абхазии, уже не имеет отношения к миротворческой деятельности» (11, с. 1). При реализации упомянутых военных договоренностей можно было бы позаимствовать опыт Великобритании, которая сохранила под своим полным суверенитетом территорию в южной части Кипра, где расположены две крупные военные базы - Декелия и Акротири, а также обеспечила себе право использовать другие территории острова и его инфраструктуру в связи с деятельностью баз. При этом необходимо обязательно иметь в виду, что в сложившейся ситуации любые грузино-абхазские и грузино-осетинские переговоры не должны иметь никакого отношения к статусу будущих российских военных баз в Абхазии и Южной Осетии в
точном соответствии с тем, как кипрское урегулирование никак не затрагивает статус английских баз на острове.
С международно-правовой точки зрения в российско-грузинских отношениях сложилась новая ситуация, чем-то схожая с отношениями между Турцией и Кипром. Исследователь из Кипрского университета Костас Мелакопидес обращает внимание на заявление Анкары от 29 июля 2005 г. о том, что она «не признает Республику Кипр до тех пор, пока на острове не будет решен территориальный спор» (28, с. 301). Несмотря на то что от Турции требуют признать Кипр без всяких условий, Анкара дала понять, что не намерена жертвовать ТРСК ради вступления в Европейский союз.
Признание Россией 26 августа 2008 г. независимости Абхазии и Южной Осетии автоматически ставит Россию в довольно сложное с международно-правовой точки зрения положение относительно признания Грузии в ее прежних границах, существовавших до 26 августа 2008 г. Как же должна поступить Россия: отказаться признавать нынешнюю Грузию, признать ее в новых границах без Абхазии и Южной Осетии или вообще пока не поднимать этот вопрос до достижения окончательного урегулирования? И это в условиях, когда Грузия по собственной инициативе практически разорвала дипломатические отношения с Россией и не проявляет должного интереса к поиску путей урегулирования отношений с частично признанными государственными образованиями.
Критикуя непримиримую позицию грузинской стороны, следует вспомнить, что на Кипре, несмотря на разногласия между греками и турками, начиная с 1975 г. межобщинные переговоры практически не прекращались. Кроме того, в условиях отсутствия военной конфронтации даже при сохранении взаимной отчужденности греческая и турецкая стороны на Кипре могут договариваться по некоторым вопросам. Так, в июле 2008 г. на переговорах в Никосии, проходивших под эгидой ООН, лидер греков-киприотов Д. Кристофиас и лидер турок-киприотов М.А. Талат одобрили список из 16 мер, согласованных в технических комитетах по окружающей среде, культурному наследию, управлению кризисными ситуациями и борьбе с преступностью. Они также достигли договоренности о создании между собой специальной «горячей линии».
Совместными усилиями России, ООН и ЕС необходимо подталкивать Тбилиси, Сухуми и Цхинвали к постепенному форми-110
рованию подобной линии поведения, которая может положить начало процессу полной стабилизации ситуации в регионе. Необходимо, чтобы Грузия перешла наконец от громких пиар-заявлений и «театрализованных» политических представлений с М. Саака-швили в главной роли к конкретному плану действий по налаживанию диалога с Абхазией и Южной Осетией.
Однако у грузинского руководства сохраняется иллюзия, как, между прочим, и у греков-киприотов после 2004 г., что теперь с помощью ООН, ЕС и ОБСЕ будут созданы условия, при которых переговорные позиции Тбилиси с абхазами и осетинами станут значительно сильнее. Грузия не теряет надежды стать катализатором геополитического конфликта между США и Россией за политическое и экономическое влияние в Закавказье. Вместе с тем в Тбилиси опасаются, что США, НАТО и ЕС все в большей степени будут нуждаться в сотрудничестве с Россией по ключевым международным вопросам, касающимся Ирака, Ирана, Северной Кореи, Афганистана, энергетической безопасности, а также в борьбе с мировым финансовым кризисом. Это может привести к сокращению обязательств Запада перед Грузией.
Политическим элитам Абхазии и Южной Осетии, наоборот, кипрский урок дает основания полагать, что избранный бескомпромиссный путь приобретения независимости является единственно правильным и что со временем Запад также смягчит свою жесткую позицию, как это было сделано в отношении ТРСК. Обе частично признанные республики, подавляющая часть населения которых являются гражданами России, гордятся тем, что, несмотря на блокаду, военные провокации и угрозы со стороны Грузии, им удалось выстоять. Теперь они искренне рассчитывают на безграничную экономическую помощь со стороны Москвы, что, правда, может способствовать росту иждивенческих настроений у населения этих республик.
По нашему мнению, важнейшим предварительным условием изменения жесткой линии Тбилиси в отношениях с Абхазией и Южной Осетией является последовательная демократизация общественно-политической жизни Грузии, смена режима Саакашвили на более представительную конструкцию власти. Кети Бочори-швили из Русской службы Би-би-си приводит высказывание одного из ведущих грузинских экспертов Рамаза Сакварелидзе, который
утверждает, что Соединенные Штаты Америки «ожидали от своего эксперимента демократии, а получили диктатуру» (цит. по: 3, с. 4). В стране нарушаются элементарные права местных нацменьшинств -азербайджанцев, армян и греков. Кстати, именно в этой связи представители греческого населения вынуждены были в своей массе покинуть Грузию. Существенно ограничена деятельность легальной оппозиции, контролируются средства массовой информации, осуществляется незаконное вмешательство в личную жизнь граждан: прослушивание телефонных разговоров, перлюстрация корреспонденции, оказание давления на «нелояльных» режиму политических и общественных деятелей. Отмечены также факты откровенной фальсификации выборов. Так, глава комиссии наблюдателей ОБСЕ Дитер Боден 10 января 2008 г. признал, что результаты президентских выборов в Грузии были «грубо, небрежно и умышленно сфальсифицированы» (2, с. 1). По мнению экспертов Международной кризисной группы, «Тбилиси необходимо проводить более эффективную социальную политику, создать независимое правосудие, искоренить коррупцию, затронувшую самые высокие уровни власти, предотвратить нарушение прав собственности, внести значительные изменения в избирательное законодательство, передать часть президентских полномочий законодательным органам власти и правительству (16, с. 1).
Что может изменить политический менталитет и готовность грузинского руководства к компромиссам, за исключением смены власти в Тбилиси? Для начала было бы разумно довести ситуацию в Грузии до такой, какой она была на Кипре к 2004 г., - «совершенно спокойной, готовой к полной нормализации отношений между ТРСК и южной частью острова», о чем пишет профессор Государственного университета Портленда (США) X. Анастасиу (17, с. 195). Для этого США, НАТО, ООН, ЕС и ОБСЕ должны более решительно сдерживать Грузию от возобновления провокаций, а тем более от военных акций против Абхазии и Южной Осетии. Предотвращению конфликтных ситуаций могли бы способствовать и рабочие контакты Брюсселя с Сухуми и Цхинвали на политическом и общественном уровнях. Военная миссия ЕС в Грузии должна иметь своей целью не замену российских миротворцев, а стремление служить в качестве дополнительного инструмента для установления стабильности и реконструкции страны. Такая миссия подни-112
мет статус ЕС как структуры, способной осуществлять миссии в кризисных регионах. Сейчас, когда переговорные позиции Абхазии и Южной Осетии значительно прочнее, чем до августовских событий 2008 г., Западу легче будет убедить грузинскую сторону начать мирный диалог.
Вместе с тем, по мнению Марка Марделла, обозревателя Би-би-си по вопросам европейской политики, нельзя не учитывать, что «США и НАТО рассматривались как участники конфликта в Грузии и поэтому вряд ли могут быть беспристрастными наблюдателями» (12, с. 3). Деятельность же наблюдателей ЕС в конфликтных зонах Грузии пока также далека от совершенства. В частности, по утверждению депутата Европарламента от Латвии Татьяны Жданок, «наблюдатели ЕС не патрулируют те возвышенности вокруг Цхинвали, с которых ранее грузинской стороной велся обстрел города» (5, с. 1). Однако вызывает сомнение заявление полпреда президента Абхазии в Гальском районе Руслана Кишмария о том, что «наблюдатели ЕС принимают активное участие в вооруженных провокациях грузинской стороны на территории Абхазии» (8, с. 1). В то же время МИД Южной Осетии неоднократно заявлял об обстрелах территории республики со стороны Грузии и «высказывал недоумение (в связи с) необоснованным стремлением Евросоюза обеспечить присутствие своих наблюдателей и на территории Южной Осетии» (4, с. 1-2).
На этом фоне маловероятно, чтобы изоляционистская политика Запада в отношении частично признанных образований и тем более давление на них и на Россию привели бы к нахождению приемлемых вариантов решения грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов. Например, вряд ли будет конструктивной «идея отказа ЕС признавать российские паспорта граждан Абхазии, не проживающих на российской территории» (28, с. 302).
Определенным стимулом для Грузии может стать даже отдаленная перспектива ее вступления в ЕС, основанная на предложении Европейской комиссии в соответствии с новой инициативой «Восточного партнерства» (15, с. 1), что может способствовать выходу Тбилиси из социально-экономического кризиса. Запад также рассчитывает стабилизировать ситуацию в республике путем обеспечения большей безопасности Южного Кавказа с использованием возможностей НАТО в регионе. В частности, нельзя не учитывать
тот факт, что еще в 2005 г. было достигнуто соглашение, которое дает право США и НАТО принимать меры по обеспечению безопасности трубопровода «Баку-Тбилиси-Джейхан».
Можно даже предположить, что когда-нибудь Брюссель пойдет по кипрскому варианту, приняв Грузию в члены Евросоюза де-юре фактически без Абхазии и Южной Осетии. Не исключено, что в дальнейшем в зависимости от прогресса на переговорах по урегулированию конфликтов Брюссель предложит Абхазии и Южной Осетии присоединиться к программе «Европейского соседства». Повышение жизненных стандартов в грузинской части страны Запад постарается использовать в качестве позитивного примера для оказания воздействия на Сухуми и Цхинвали с целью мирного воссоединения Грузии. Это может произойти на основе какого-либо компромиссного плана наподобие Плана Аннана, который, несомненно, будет содержать предложение провести поэтапную демилитаризацию Грузии, Абхазии и Южной Осетии.
На данный момент экономику Грузии вряд ли можно сравнить с процветающей экономикой южной части Кипра, где уровень экономического развития выше, чем в ТРСК. Социально-экономические трудности в Грузии мало чем отличаются от проблем Абхазии и Южной Осетии. Рост безработицы и нездоровая внутриполитическая обстановка в стране вынуждают граждан мигрировать в Россию и на Запад. В настоящее время около 1 млн. грузин, т.е. свыше 20% населения республики, проживают в России. Почти 1 млрд. долл. США Тбилиси тратит на военные нужды, наблюдается отток иностранных инвестиций. Только по-настоящему демократическая, миролюбивая и экономически развитая Грузия в состоянии сделать воссоединение привлекательной идеей для отделившихся государственных образований.
Еще один кипрский урок, который следовало бы учесть в ходе поисков вариантов урегулирования конфликтов в Грузии, относится к проблеме беженцев и их собственности. Греческая община считает, что турки-киприоты должны освободить больше территорий, чем указано в Плане Аннана. Это, как считает исследователь из Тартуского университета (Эстония) Эйки Берг, «позволит многим, хотя далеко не всем грекам-киприотам, вернуть свою собственность при условии минимизации отрицательных последствий для турок-киприотов» (18, с. 214). Вместе с тем практически невоз-114
можно учесть все материальные потери, которые представители обеих общин понесли с 1963 по 1974 г. В этой связи не исключается и вариант разработки мировым сообществом системы компенсаций для обеих общин на Кипре, хотя рассчитывать на удовлетворение всех претензий вряд ли придется.
Те же самые проблемы потери собственности, соответствующих компенсаций и реализации международной программы помощи беженцам возникнут в процессе урегулирования конфликтов в Грузии. Причем в Абхазии и Южной Осетии решить этот вопрос весьма непросто как с объективной точки зрения, о чем говорилось выше, так и с субъективной. Конфликтующие стороны постараются представить веские доказательства своей правоты. Тем более что после войны 1992-1993 гг. в Абхазии практически не осталось этнических грузин.
Правда, необходимо принять во внимание то обстоятельство, что составление таких планов - чрезвычайно длительный и трудоемкий процесс. В частности, План Аннана претерпел пять версий, прежде чем был представлен сторонам. Во время открытия официальных переговоров с Кипром в конце в 90-х годов в связи с его предстоящим вступлением в ЕС в Брюсселе царила некоторая эйфория по поводу положительного эффекта воздействия этих переговоров на решение кипрской проблемы. Однако после провала Плана Аннана на Западе наступило разочарование, которое будет сказываться и в случае реализации подобного рода планов в Грузии.
Представляется также важным, чтобы в Тбилиси перестали мифологизировать ситуацию в Абхазии и Южной Осетии, прекратили развертывать пропагандистские кампании по обвинению республик в наркотрафике, контрабанде и других грехах. Тогда атмосфера для переговоров с частично признанными республиками улучшится (20, с. 346).
Для того чтобы Абхазия и Южная Осетия могли зарекомендовать себя в качестве политически стабильных и экономически самостоятельных государств, им в предстоящий период необходимо:
1) заключить мирное соглашение с Грузией о неприменении
силы;
2) развивать демократические институты, политический плюрализм, строго соблюдать свободы и права человека;
3) предпринять решительные шаги для развития экономики и повышения жизненного уровня населения путем привлечения иностранных инвестиций, приватизации, стимулирования малого и среднего бизнеса;
4) развивать политические, военные, экономические, торговые, культурные и другие связи с Российской Федерацией, ее республиками и регионами, а также с другими государствами;
5) усилить собственные оборонительные возможности, поддерживая их на максимально высоком уровне;
6) активизировать усилия по поиску стран, руководство которых может пойти на установление официальных отношений с частично признанными государственными образованиями;
7) установить контакты с Европарламентом и Советом Европы, направить их усилия на создание фонда для восстановления и сохранения религиозных и исторических памятников на территории Абхазии и Южной Осетии.
Успехи Абхазии и Южной Осетии в развитии политической системы, экономической жизни и гражданского общества могут побудить Тбилиси к более действенным шагам по разблокированию переговорного процесса с отделившимися республиками. В Абхазии и Южной Осетии в качестве валюты уже используется российский рубль и обе экономики тесно привязаны к российской экономике. Россия оказывает Абхазии и Южной Осетии практическую помощь в форме выплат пенсий населению, реконструкции железнодорожной инфраструктуры, в восстановительных работах и т.д. Абхазия к тому же имеет неплохие предпосылки для экономической самостоятельности: выход к морю, курортный регион, превращение в офшорную зону. «Доход от российских туристов, которые отдыхают на Черноморском побережье Абхазии, составил в 2005 г. 35 млн. долл.» (21, с. 293). Однако в сравнении с ТРСК политических и экономических проблем у отделившихся республик значительно больше.
В северной части Кипра, например, функционируют пять политических партий, которые в том числе выдвигают разные варианты кипрского урегулирования. В последние годы ТРСК демонстрировала устойчивый рост экономики, который достигал 13%. В основе активизации экономической деятельности в турецкой части острова лежит развитие строительного сектора, что при-116
вело к скачку роста ВВП. Относительная свобода передвижения по острову также положительно повлияла на экономику ТРСК. Сохранение высоких темпов роста ВВП вкупе с ежегодной помощью Турции (600 млн. долл.) может в перспективе привести к выравниванию уровней экономического развития обеих частей острова. Вместе с тем перспективными планами предусмотрено значительное сокращение зависимости экономики ТРСК от поступлений из Турции. Основное внимание будет уделяться привлечению иностранных инвестиций и созданию самодостаточной экономики. Торговый дефицит Северного Кипра планируется в основном покрывать за счет доходов от туризма, обучения иностранных студентов, доходов турок-киприотов, работающих на юге острова.
У Абхазии, а тем более у Южной Осетии, подобных источников доходов практически нет. К негативным факторам, которые уже сказываются на экономике этих государственных образований, следовало бы отнести неопределенные сроки урегулирования ситуации в конфликтных зонах Грузии, международную изоляцию, необходимость коренной перестройки экономической системы, основывающейся на государственном секторе. В случае объявления Абхазии офшорной зоной сохраняется опасность наплыва криминального капитала из российских регионов для «отмывания черных денег», как, собственно, это происходило в ТРСК, где в свое время обосновался турецкий криминальный капитал.
Для восстановления доверия к себе Тбилиси необходимо прекратить демонизировать Россию как наследницу Советского Союза, который якобы «угнетал» Грузию, не давая ей свободно развиваться. Это напоминает поведение греков-киприотов, которые «демонизируют Великобританию как бывшую колониальную державу» (26, с. 197), не говоря уже об их отношении к Турции. По мере разблокирования конфликтов можно не сомневаться в том, что начнется нормализация отношений между РФ и Грузией. Вероятно, в первую очередь, это коснется восстановления дипломатических отношений в полном объеме. Далее могут быть сняты торговые ограничения, налажены экономические и транспортные связи через Абхазию и Южную Осетию, увеличены объемы российских инвестиций в Грузию.
Заключение
Исследуя проблемы сепаратизма на Кипре и в Грузии, данная статья наряду со сравнительным анализом содержит в какой-то степени прогностические оценки и набор рекомендаций, вытекающих из уроков кипрского кризиса. Причем автор ни в коей мере не ставит своей целью доказать целесообразность «кипризации» статуса Абхазии и Южной Осетии, тем более что существуют и многочисленные несхожести, которые, по мнению автора, хотя и не играют определяющей роли, однако должны быть учтены в процессе сравнительного анализа. Важно то, что изучение типологических черт трех конфликтов дает возможность понять этноистори-ческие, международно-правовые и внешнеполитические аспекты их возникновения и развития.
Действительно, эти конфликты, будучи этнополитическими и этнотерриториальными, уходят своими корнями в глубь веков. Для неоднородных с этнической и языковой точек зрения конфликтующих сторон характерны: разное понимание их места в истории; взаимная враждебность; политизация этнических процессов; страх перед доминированием большинства; протестные выступления; вооруженные столкновения; усиление этнического размежевания и территориального обособления.
Общей международно-правовой основой существования трех малых этносов стал приоритет права наций на самоопределение, обладание необходимыми признаками государства с последующим приобретением статуса частично признанных государственных образований.
Благодаря вмешательству внешних сил были ликвидированы угрозы перехода вооруженных столкновений в стадию гражданских войн, однако попытки внешних сил объединить в рамках одного государства турок с греками и грузин с абхазами и осетинами лишь усилили взаимное отторжение. Следует отметить наличие относительной геополитической равнозначности Кипра и Грузии для Запада, а также гарантов безопасности малых этносов: Турции -на Кипре, России - в Грузии. Для Запада ранее было характерно критическое отношение к действиям Турции на Кипре, теперь - к действиям России в Грузии.
И на Кипре, и в Грузии раздел территорий имеет в целом больше позитивных последствий, чем негативных, так как предотвращает вооруженные столкновения и значительно сокращает инциденты между сторонами. Иными словами, раздел усилил чувство коллективной безопасности у турок-киприотов, абхазов и осетин, что способствует стабилизации обстановки в конфликтных зонах в долгосрочной перспективе. При этом автор ни в коей мере не хотел бы возводить раздел территорий в международный принцип, применимый для различных конфликтных ситуаций, которые могут развиваться по другому сценарию.
И на Кипре, и в Грузии возникает необходимость решения проблемы беженцев и возвращения их собственности, что осложняется невозможностью учета всех материальных потерь и соответственно разработки системы компенсаций, а также реализации международной программы помощи беженцам.
В августе 2008 г. после завершения «пятидневной войны» стало окончательно ясно, что Абхазия и Южная Осетия не могут быть интегрированы в одно унитарное государство с Грузией. Тбилиси упустил шанс вернуть в свое лоно Абхазию и Южную Осетию даже на условиях конфедерации. Судя по заявлениям и действиям абхазского руководства, Сухуми постарается сохранить полную независимость и самостоятельность. Нынешнее абхазское руководство не мыслит Абхазию в роли субъекта федерации России, как, кстати, и «коренные турки-киприоты не хотели бы превратиться в периферийную провинцию Турции» (29, с. 547). Правда, нельзя не признать, что среди абхазских лидеров есть и те, кто выступает за присоединение к России. Руководители же Южной Осетии, которая не обладает реальными шансами на экономическую самостоятельность без постоянной внешней поддержки, «видят независимость только как ступень на пути к воссоединению с Северной Осетией под эгидой России» (23, с. 135), что можно охарактеризовать как своеобразный «осетинский энозис». Логика подсказывает, что у Тбилиси нет иного выхода, кроме как наладить систему политических, экономических и культурных связей с Сухуми и Цхинвали на равноправной основе.
И наконец, после признания независимости ТРСК, Абхазии и Южной Осетии у Турции и России возникла определенная проблема с точки зрения международного права относительно целесо-
образности признания соответственно Кипра и Грузии в их новых границах. Собственно, как уже упоминалось, Турция в 2005 г. отказалась признать Республику Кипр, создав тем самым международный прецедент. Как должна поступить Россия?
Ответ на этот вопрос был дан в заявлении Президента Российской Федерации Д. Медведева от 14 ноября 2008 г. на саммите ЕС-РФ: «Россия полностью признает территориальную целостность Грузии с учетом ранее состоявшегося признания в качестве независимых субъектов международного права Южной Осетии и Абхазии» (14, с. 6). Дипломатическая формулировка российской позиции свидетельствует о том, что в настоящее время Россия не стремится акцентировать внимание на этой проблеме, предоставляя конфликтующим сторонам возможность начать диалог. В то же время Москва четко дает понять, что признание Россией Абхазии и Южной Осетии носит необратимый характер.
Осуществив в Грузии «операцию по принуждению к миру» и признав независимость Абхазии и Южной Осетии, Россия не отложила проблему грузинских конфликтов в «долгий ящик», а скорее, наоборот, несколько приблизила их разрешение. Несмотря на непримиримую позицию Грузии и то, что грузинские конфликты находятся на более эмоциональной стадии развития, чем конфликт на Кипре, в современных исторических условиях процесс их урегулирования может быть более скоротечным. Длительное отсутствие прогресса в кипрском урегулировании приведет участников грузинских конфликтов и державы, стоящие за ними, к невозможности принятия любого другого решения, кроме признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Иными словами, состоявшийся де-факто «раздел» рано или поздно станет «разделом» де-юре. В Тбилиси должны понять, что чем дольше будет сохраняться фактический «раздел» страны, тем больше будет усиливаться тенденция к расширению процесса международного признания Абхазии и Южной Осетии по образцу Северного Кипра. «Уже есть признаки желания таких мировых игроков, как Великобритания, США и ЕС, признать ТРСК» (29, с. 552).
Россия вернула себе инициативу в урегулировании конфликтов на территории Грузии, выступив в роли ответственного регионального лидера. Становится также очевидным, что Россия становится в Закавказье фактором, уравновешивающим влияние 120
США. Для закрепления сложившейся ситуации Москве следовало бы определиться с кем и как взаимодействовать, чтобы способствовать восстановлению в конфликтных зонах Грузии атмосферы мира и взаимопонимания.
В свете наметившегося улучшения отношений между Россией и ЕС совместные усилия Москвы и Брюсселя в Закавказье могли бы стать элементами новой архитектуры общеевропейской безопасности. Взаимодействие РФ и ЕС в Закавказье будет более продуктивным, если Брюссель примет в расчет многообразные исторические, экономические, культурные и гуманитарные связи государств региона с Россией. Со временем такое взаимодействие могло бы привести к Пакту стабильности в Закавказье, подразумевающего разнообразные формы общерегионального сотрудничества при поддержке ЕС, России и Турции, а также соответствующих гарантиях безопасности с их стороны. Вероятно, в этом процессе должна быть обозначена и роль ОБСЕ, хотя не стоит забывать, что ОБСЕ не смогла сыграть позитивную роль беспристрастного наблюдателя накануне и в ходе «пятидневной войны» в августе 2008 г. в Грузии. Возможно, участие сразу трех международных организаций - ООН, ЕС и ОБСЕ - в женевских переговорах по изучению ситуации в Грузии является более продуманным вариантом. Однако он станет оптимальным лишь в том случае, если позиция упомянутых организаций не будет однозначно прогрузинской, направленной против интересов России, Абхазии и Южной Осетии в регионе.
Список литературы
1. Бжезинский Зб. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство / Пер. с англ. - М.: Междунар. отношения, 2005. - 288 с.
2. Боден Д. Европа признала, что выборы в Грузии были сфальсифицированы. - С. 1-4. - Режим доступа: www.rb.ru/topstory/politics/2008/ 01/10/173322.Ыт1/
3. Бочоришвили К. Пять лет спустя: Розы и шипы революции в Грузии. -С. 1-5. - Режим доступа: http://news.bbc.co.uk/hi/russian/ internationa1/newsid_7742000/7742765.stm/
4. Голоскоков Г. Грузия продолжает обстрелы ЮО при попустительстве европейских наблюдателей, утверждают «Наши» и Цхинвали. - С. 1-2. -
Режим доступа: http://www.newsru.com/world/14nov2008/obstrel. html/
5. Жданок Т. Депутат Европарламента запросила Совет ЕС о безопасности Цхинвали. - С. 1. - Режим доступа: http://www.kavkazweb.net/ news.cgi?action=view&nid=01&yy=2008&mm=11&dd=18&message_id=1 2269657306868jOPyhbLk8LEOOcO/
6. Иноземцев В. Гуманитарные интервенции. Понятие, задачи, методы осуществления. - С. 1-21. - Режим доступа: http://www.polit.ru/ research/2005/04/29/intervenstia.html/
7. Карасин Г. Кто вяжет руки наблюдателям ЕС? - С. 1-2. - Режим доступа: http://www.georgiatimes.info/index.php?area=articleItem&id=4181& path=articles/
8. Кишмария Р. Власти Абхазии обвиняют наблюдателей ЕС в участии в провокациях. - С. 1. - Режим доступа: http://www.kavkazweb.net/ news.cgi?action=view&nid=01&yy=2008&mm=11&dd=17&message_id=1 2269231461573j0Xdzbmi82/
9. Колеров М. «Косовский прецедент»: Создатели и плоды (1999-2007). -С. 1-20. - Режим доступа: http://www.regnum.ru/ news/922737.html/
10. Кулик В. Москва играет «кипрскую» партию на Кавказе. - С. 1-10. -Режим доступа: http://glavred.net/print.php?article=/archive/2008/09/ 02/113131-0.html/
11. Лавров С. Лавров рассказал о военных базах в Абхазии и Южной Осетии. - С. 1-2. - Режим доступа: http://korrespondent.net/russia/589323/
12. Марделл М. Сила и слабость миссии наблюдателей ЕС в Грузии. -С. 1-5. - Режим доступа: http://news.bbc.co.uk/hi/russian/ international/newsid_7659000/7659157.stm/
13. Маркедонов С. Жизнь после признания. - С. 1-4. - Режим доступа: http://www.apn-nn.ru/538718.html/
14. Медведев Д. Совместная пресс-конференция с президентом Франции, председателем Совета Евросоюза Николя Саркози и председателем Комиссии Европейских сообществ Жозе Мануэлом Баррозу по итогам 22-го саммита Россия-ЕС. - С. 1-8. - Режим доступа: http://www. kremlin.ru/appears/2008/11/14/2100_type63377type63380type82634_209 203.shtml
15. Программа «Восточного партнерства»: Партнерство ради энергетической безопасности Евросоюза. - С. 1-2. - Режим доступа: http:// www.regnum.ru/news/1093462.html/
16. Шитс Л. Мировой финансовый кризис и отток иностранных инвестиций увеличат социальное недовольство в Грузии. - Международная
кризисная группа. - С. 1. - Режим доступа: http://www.regnum.ru/ news/1090282.html/
17. Anastasiou H. Nationalism as a deterrent to peace and interethnic democracy: The failure of nationalist leadership from The Hague talks to the Cyprus referendum / / International studies perspectives. - 2007. -Vol. 8, N 2. - P. 190-205. - Mode of access: EBSCOhost.com/
18. Berg E. Examining power-sharing in persistent conflicts: de facto pseudo-statehood versus de jure quasi-federalism / / Global society. - 2007. -Vol. 21, N 2. - P. 199-217. - Mode of access: EBSCOhost.com/
19. Chelenk A. A. The restructuring of Turkey's policy towards Cyprus: the Justice and Development Party's struggle for power // Turkish studies. -2007. - Vol. 8, N 3. - P. 349-363. - Mode of access: EBSCOhost.com/
20. Chirikba V. Geopolitical aspects of the Abkhazian statehood: some results and perspectives // Iran & the Caucasus. - 2004. - Vol. 8, N 2. - P. 341-349. -Mode of access: EBSCOhost.com/
21. Cutts N.M. Shanahan. Enemies though the gates: Russian violations of international law in the Georgia/ Abkhazia conflict / / Case western reserve journal of international law. - 2008. - Vol. 40, N 1/2. - P. 281-310. -Mode of access: EBSCOhost.com/
22. Hannum H. The right of self-determination in the twenty-first century // Washington and Lee law review. - 1998. - Summer. - P. 1-5. - Mode of access: http://findarticles.com/p/articles/mi_qa3655/is_199807/ai_n8801110/pg _2?tag=artBody;col/
23. Indans I. Relations of Russia and Georgia: developments and future prospects // Baltic security & defence review. - 2007. - Vol. 9. - P. 131-149. -Mode of access: EBSCOhost.com/
24. Kaufmann Ch. An assessment of the partition of Cyprus // International studies perspectives. - 2007. - Vol. 8, N 2. - P. 206-223. - Mode of access: EBSCOhost.com/
25. Ker-Lindsay J. The policies of Greece and Cyprus towards Turkey's EU accession // Turkish studies. - 2007. - Vol. 8, N 1. - P. 71-83. - Mode of access: EBSCOhost.com/
26. Ker-Lindsay J. A difficult transition to a new relationship: Britain and Cyprus in the European Union / / Journal of contemporary European studies. - 2007. - Vol. 15, N 2. - P. 185-200. - Mode of access: EBSCOhost.com/
27. Lindley D. Historical, tactical and strategic lessons from the partition of Cyprus // International studies perspectives. - 2007. - Vol. 8, N 2. -P. 224-241. - Mode of access: EBSCOhost.com/
28. Melakopides C. Turkey's political culture as a necessary condition for decoding its policies toward Cyprus, Greece and the European Union // Journal of political and military sociology. - 2006. - Vol. 34, N 2. - P. 301317. - Mode of access: EBSCOhost.com/
29. Moulakis A. Power-sharing and its discontents: dysfunctional constitutional arrangements and the failure of the Annan Plan for a reunified Cyprus // Middle Eastern studies. - 2007. - Vol. 43, N 4. -P. 531-556. - Mode of access: EBSCOhost.com/
30. Rosecrance R., Stein A. Separatism's final country / / Foreign affairs. -2008. - Vol. 87, N 4. - P. 141-145. - Mode of access: EBSCOhost.com/
31. Rubin J.P. Building a New Atlantic Alliance // Foreign affairs. - 2008. -Vol. 87, N 4. - P. 99-110. - Mode of access: EBSCOhost.com/
