CC BY
84
УДК 81.2
Шогенова М. Ч.
Этнокультурный идеал языковой личности: лингвокогнитивный аспект
В статье изложены результаты изысканий, направленных на выявление специфики доминантных характеристик этнокультурного идеала языковой личности, на лингвокогнитивном уровне которой при помощи культурно насыщенных лексических единиц моделируется иерархия морально-духовной ценностной системы знаний о нормативных способах этнического поведения.
The article presents the results of research aimed at identifying the specificity of the dominant characteristics of ethnocultural ideal of a linguistic personality, on the linguistic and cognitive level of which the hierarchy of moral and spiritual and value knowledge system of regulatory methods of ethnic behavior is modeled with the help of culturally rich lexical units.
Ключевые слова: языковая личность, этнокультурный идеал, лингвокогнитивный уровень, доминантные характеристики языковой личности, когнитивные признаки, когнитивная интерпретация, концептуальное значение, концептуальная парадигма.
Key words: linguistic personality, ethnocultural ideal, linguistic and cognitive level, dominant characteristics of a linguistic personality, cognitive characteristics, cognitive interpretation, conceptual meaning, conceptual paradigm.
Лингвистические и смежные с ними исследования последних десятилетий проявляют особый научный интерес к вопросам специфики формирования и развития языковой личности в этнокультурном пространстве, в котором активизируются естественные способности и потребности человека воспринимать, познавать, изучать окружающее и накапливать знания с печатью собственного (этнического) стиля мировосприятия. Функциональным средством постижения и осмысления действительности, в которой зеркально отражается «этнический путь» того или иного народа, является язык, который «... обладает свойством не только служить знаковым средством создания пропозиций, т.е. сообщений о фактах, и таким образом обеспечивать рутинное приращение знания.. но и выступать в качестве своеобразного запоминающегося устройства, содержащего информацию о бесчисленных продуктах ментально-лингвальной деятельности этноса, взятого в его пространственном (синхронном) и временном (панхроническом) измерениях.» [12, с. 39-40]. Такая уникальная способность языка позволяет считать его когнитивным средством конденсации знаний и представлений о мире как конкретной языковой личности, так и целого этнического сообщества. В «Кратком словаре когнитивных терминов» отмечается, что язык обладает двойственным характером: как когнитивный инструмент он является системой знаков, играющих роль в репрезентации и в
© Шогенова М.Ч., 2015
194
трансформировании информации. С другой стороны, язык как независимый от человека объект, подлежит усвоению: его функция вербального представления знаний генетически и функционально неотделима от функции коммуникации [11, с. 521. Это позволяет различать в сознании личности, наряду с языковым уровнем, и когнитивный уровень. Если первый соотносится с вербализацией и строится при помощи языковых знаков, то когнитивный уровень языкового сознания образуется совокупностью значений, смыслов, строительный материал которых составляют языковые единицы. А потому умение придавать языковым знакам определенный смысл, наделять их информативным статусом называется когнитивной способностью личности, предопределяющей ее мышление, поведение, мировосприятие. В структурной организации языковой личности такая способность получает свою реализацию на лингвокогнитивном, или тезаурус-ном, уровне, одном из трех уровней языковой личности, который, по словам Ю.Н. Караулова, «... имеет дело не с семантикой слов и выражений, а со знаниями» [10, с. 171]. Основные единицы когнитивного уровня, по мнению исследователя, составляют понятия, идеи, концепты, отношения которых регулируют семантические поля, а универсальные (генерализованные) высказывания выступают стереотипами данного уровня. Именно с этого уровня «начинается» языковая личность, так как здесь прослеживаются индивидуальный выбор единиц и личностное предпочтение [10, с. 52-57]. Тезаурус языковой личности позволяет определить уровень (степень) владения языком, а такой лингвокогнитивный, тезаурусный, подход представляется как средство постижения ментальных знаний и представлений языковой личности. Словом, тезаурус, или лингвокогнитивный уровень, - совокупность культурно маркированных знаний и представлений, репрезентируемых языковыми средствами, это сложная иерархия вербализованных смыслов, коррелятивные взаимоотношения лексических единиц, из которых складывается этнокультурная парадигма языковой личности. На наш взгляд, эти знания выстраиваются прежде всего в единую этническую координату, которая предопределяет особенности развития когнитивного уровня отдельной языковой личности. По словам А.П. Седых, именно « . когнитивно-коммуникативный потенциал... является приоритетным для выявления доминантных черт национальной языковой личности» [14, с. 51.
Определяющая роль при таком подходе принадлежит ценностносмысловой концептуальной базе, в структуре которой обязательно содержится когнитивное ядро как детерминант этнокультурного мировосприятия, как ментальный базис, фиксирующий и отражающий особенности мышления, идеологии, чувств, склад ума, специфику и нормы поведения личности и т.д. В таком контексте языковая личность рассматривается как «.прототип носителя национально-культурных ценностей, являющихся носителем центральной частью национальной картины мира и имеющих различные способы языкового выражения.» [4, с. 11]. Национальное составляющее каждого народа является его визитной карточкой, содержание
195
и признаки которой позволяют узнавать целый этнос, выделять его среди огромного многообразия народов; по их специфике моделируется этнокультурный идеал языковой личности, воплощенный и передаваемый в исторической и культурной парадигме. Таким когнитивным ядром, например, в русской языковой картине мира является идея русского характера, русской души. Например, в работе В. В. Воробьева моделируется поле «русская национальная личность», которая, по словам исследователя, помогает выделить ее характерные черты «...как некого единства, позволяющего, с одной стороны, раскрыть его историческую динамику, а с другой - его национальную специфику» [5, с. 111]. «Национальным полем» обладает каждый народ. Так, доминантами лексико-семантического поля «русская национальная личность» исследователи считают соборность или общность бытия, историческую терпеливость и оптимизм, доброту и всепрощение, второстепенность материального, гостеприимство, любовь к большому пространству и другие [4; 5]. Все эти концепты восходят к усилению значимости более крупной идее духовности как когнитивного ядра, смысл которого раскрывается через осмысление нравственных основ как отличительной черты русского человека. Такой же основной этнической идеей, постоянно действующей ценностью вне времени и пространства, кабардинцы считают адыгагъэ (человечность) как «самую первую заповедь и характерную черту адыгства» [3, с. 16]. Адыгское этническое сообщество, или кабардинский народ, издавна проживает на территории Северного Кавказа и является одним из титульных народов Кабардино-Балкарии, имеющим свою культуру, свой язык и свои традиции, основу которой составляют этнические нормы адыгагъэ. Такой же титульной нацией республики является и балкарский народ, в языковой картине мира которого этнокультурный идеал воплощен в этнический кодексе «Тау адет», который объединяет в себе этикетные нормы поведения и законы (тёре). Подобные тенденции, без сомнения, свидетельствуют о существовании этнокультурного идеала нации, что позволяет говорить о нравственной языковой личности, на лингвокогнитивном уровне которой моделируется ментальная морально-духовная ценностная система знаний и идей о нормативных способах этнического поведения.
Нравственные идеи русского народа, например, сосредоточены в морально-духовных концептах, восходящих к когнитивному ядру духовность. Слово духовность образуется от ‘духовный’, имеющий душу, обладающий душой, а душа - это сердцевина и сущность каждого живого существа. Лексема духовность сопоставима со словом нравственность, и в таком контексте можно интерпретировать ее как совокупность нравственных концептуальных идей, которые осмысливаются в процессе формирования и развития духовной этнокультуры русского народа. Когнитивные признаки предлагаемого для исследования концепта, выявленные из разных источников, а также определенные путем когнитивной интерпретации лексических единиц, позволяют заключить, что номинативное поле концепта духовность в языковом сознании русского народа пронизано религи-
196
озной и нравственной аксиологией. Так, слово духовный означает «церковный, сочиненный на библейскую или церковную тему; церковноадминистративный, относящийся к церковному управлению» [15, с. 815], а «... во многих русских говорах слова дух, духовный, духовность имели религиозный смысл, связанный с православной верой» [6, с. 45]. Следовательно, ядерный слой исследуемого концепта релевантно соотносить с религиозной сферой, в которой доминируют концепты вера, доброта, милосердие, благодать, духовное единство, терпение, кротость, всепрощение и другие нравственные идеалы. Так, в русском языковом сознании лексема вера заполняет всю духовность человека, его морально-нравственный мир. Когнитивными признаками концепта вера в ракурсе религиозной аксиологии является вера в Бога (жить - богу служить, кто богу, тому и бог); вера в духовную привязанность человека к богу (без бога ни до порога; утром бог и вечером бог, а в полдень да в полночь никто же, кроме него); вера в незыблемый характер истин бога, религии (с верой нигде не пропадешь, без веры живут на этом свете, а на том не проживешь; вера спасает); действующая сила веры (вера спасает; вера животворит; вера и гору с места сдвинет) и другие. Тот или иной когнитивный признак, зафиксированный в паремиях, фразеологизмах, афоризмах, относится к ядерной зоне и «... свидетельствует о коммуникативно релевантном характере данного признака, который является аргументом в пользу признания его ярким, существенным для когнитивного сознания народа» [13, с. 189]. Доброта, милосердие, сострадание также являются когнитивными структурными единицами, в которых зафиксирована объективизация идейных качеств концепта духовность как ядерной национальной черты русской языковой личности. Утверждение доброты и милосердия в лексикотематическом поле или точнее когнитивном ядре духовности возможно опять же в контексте христианской аксиологии. Концептуальное значение добра и милосердия символизирует идею духовного единения людей, жизнь которых подчинена координате взаимоуважения и взаимопомощи. Так, в пословицах милостивому человеку и бог дает; рука дающего не оскудеет утверждается положительное коннотативное значение концептов, в которых запечатлена этническая идея побуждения к проявлениям добра и милосердия. Фразеологический фонд русского языка выявляет в качестве когнитивных признаков проявление добра в формульных приветствиях: будь добр (будьте добры) - форма вежливости при обращении к кому-либо; добро пожаловать - приветствовать, вежливое приглашение прийти, приехать, войти, зайти и т.п.; в добрый час - выражение пожелания удачи, благополучия в чем-либо, обычно при начинании какого-либо дела. Однако надо подчеркнуть, что для исследуемого контекста семема добро занимает дальнюю периферию и относится больше к концептуализации этикетных формул обращения и пожелания. Паремиологическая зона как совокупность исторических представлений и знаний народа о данном явлении объединяет лексические единицы, значения которых в кон-
197
тексте религиозной аксиологии проявляются в регулятивной зоне, где обнаруживаются когнитивные признаки, «предписывающие что надо, а что не надо делать в сфере, покрываемом концептом» [13, с. 78]. Предписывающим характером обладают, например, пословицы доброму делу не кайся; добрым делом не кори; делать добро спеши; торопись на доброе дело, а худое само поспеет и другие. В ядро номинативного поля концепта духовность можно включить и такие лексические единицы, как русский дух, русская душа, русский характер, загадка русской души, которые имплицитно выражают ментальность народа, то есть специфику его ценностных ориентиров, мировоззренческие и поведенческие стереотипы. Как видно, количество семем и наличие большого числа коннотативных значений концепта духовность позволяют рассмотреть его как обобщенную когнитивную модель русского языкового сознания, в которой духовность приобретает чисто русский характер. По словам В.И. Карасика, это свидетельствует «о номинативной плотности» [9, с. 111] концепта, что усиливает его культурную и социальную значимость в сознания русского человека. Частота языковых репрезентаций концепта духовность в статусе констант русской культуры позволяет подчеркнуть его доминирование и актуальность в когнитивном сознании именно русского человека.
Этнический способ представления мира при помощи выявления и описания специфики формирования и развития нравственной этнокультурной языковой личности обнаруживается и в концепте адыгагъэ (каб.) и эксплицируется как нравственный мировоззренческий стереотипный принцип жизнедеятельности национальной (адыгской) языковой личности. В кабардино-черкесском-русском словаре адыгагъэ, адыгство определяются как «атрибуты адыгского этикета» [1, с. 19]. Из самого определения явствует, что когнитивная интерпретация идеи адыгагъэ выявляет когнитивные признаки, репрезентирующие нравственные качества личности. Основными способами прямой номинации предложенного концепта являются устойчивые обороты, в которых лексема адыгагъэ приобретает более насыщенное и конкретное семантическое значение в метафорических выражениях адыгагъэ ехын (к1элъызехьэн) (каб.) - оказать кому-либо свойства данного концепта, то есть уделить внимание, проявить уважительное отношение; адыгагъэ хэлъын (каб.) - обладать этим качеством. Рассмотрение слова адыгагъэ в лингвистическом словаре [1] дает основание выделить такие семантические значения, как человечность, благородство, учтивость, толерантность, гостеприимство и т.п., которые претендуют на статус самостоятельных концептов. Анализ словарных дефиниций, связанных с данной лексемой, позволяет определить следующие семантические компоненты (семы): зехьэн (носить), зыхэлъхьэн (воспитывать), насыпщ (счастье), адыгэ хьэл-щэн, хьэлыф1э-щэныф1э (воспитанный, корректный, с примерным поведением); адыгэншагъэ (несоблюдение адыгского этикета), адыгэлI (перен. мужчина, воспитанный в традициях адыгского этикета), адыгэ ц1ыхубз (женщина, воспитанная в традициях адыгского этикета) [1,
198
с. 20]. Б. Бгажноков подчеркивает, что в процессе развития адыгского социума «...формируется основная личность с характерной для нее нравственно ориентированной ментальностью: адыгэ хьэлщэн - «адыгский характер», «адыгский нрав». и вводятся обозначения базовой личности: адыгэлI - «истинный мужчина», адыгэ бзылъхугъэ - «адыгская женщина», адыгэ щыпкъэ - «истинный адыг.» [3, с. 12]. Адыгагъэ как сосредоточие духовно-нравственной культуры позволяет сконструировать модель нравственной языковой личности, когнитивный уровень которой отражает специфику национальной культуры. Языковые единицы, объективизирующие исследуемый концепт, образуют концептуальную парадигму высоконравственных, позитивных смыслов и значений, из которых складывается когнитивная база нравственной языковой личности, ее этнокультурного идеала. В народе говорят адыгэ нэмыс, урыс насып (каб.), то есть то, что у кабардинцев нэмыс (почтительность) как одно из проявлений адыгагъэ, то у русских называется счастье. Следовательно, адыгагъэ - высокая степень проявления самого глубинного, сокровенного, что делает человека счастливым. Концепт почтительность (нэмыс) в словаре объясняется как «1. пристойность, приличие; 2. почет уважение» [1, с. 335]. Языковыми средствами номинирования концепта нэмыс выступают и однокоренные слова нэмысыншагъэ - отсутствие скромности, наглость; нэмысыншэ (нескромный, наглый); нэмысыф1агъэ (скромность, благопристойность); нэмысыф1э (учтивый, почтительный, скромный, благопристойный). Данные лексемы позволяют расширить семантическое поле концепта смыслами слов скромность, учтивость, благопристойность, которые также объективируют целый ряд когнитивных признаков рассматриваемого концепта - словом, доминантный концепт «обрастает» новыми концептуальными признаками и расширяет его лексико-семантическое поле. Лексемы, номинирующие концепт почтительность (нэмыс), активно употребляются во фразеологических и паремиологических единицах, значения которых позволяют выявить определенные признаки концепта. Так, в выражении Нэмыс здэщыымы1эм насыпи щы1экъым (каб.) (Там, где нет почтительности, нет и счастья) актуализируется понятие счастья; Нэмыс пщ1ымэ уи щхьэщ зыхуэпщ1ыр (Если ты почтителен, то это только для твоего блага); Уи щхьэ хуэпщ1ыжыр уи нэмысщ (То, что ты делаешь, то и твое почтение) прививается чувство собственного достоинства, воспитанности; Уи анэ-адэ яхуэпщ1 нэмысыр уи бынми къыпхуащ1ыжынщ (Твое почтение к родителям вернется к тебе от твоих детей) - уважение к родителям и т.п. В связи с этим интересными, на наш взгляд, являются «персонифицирующие принципы», которые детерминируют выделение таких когнитивных признаков, как «уважение старших», «почитание женщин», «почитание гостя», «почитание родственников», «почитание детей», «самоуважение» [3, с. 44], которые также индексируют концептуальное поле нэмыс. По данным ассоциативного эксперимента, направленного на выявление понимания смысла нэмыс, ассоциаты исследуемого концепта «.представляются
199
транслятором уникальной информации, являются важнейшими репрезентантами национальной языковой картины мира ...стимул «намыс» в представлении современной молодежи является лингвокультурным маркером этнической личности, обязательно соблюдающей признанные ее народом определенные, нередко уникальные принципы [2, с. 30]. Таким образом, «номинативная плотность» лексемы адыгагъэ, значительное количество ее когнитивных признаков позволяют утверждать, что концепт адыгагъэ представляет собой национально-культурный феномен, предписывающий специфику гармоничного сосуществования людей по нравственным законам и правилам, как морально-этическая категория, выступающая средством моделирования когнитивного уровня структуры национальной (кабардинской) языковой личности.
Этническое мировосприятие побуждает народы к стремлению выделить свой национальный характер и сформировать самому о себе определенное мнение. Полагаем, что для этого нужны проверенные знания, идеи, которые закрепляются прежде всего на когнитивном уровне этноса. Например, балкарский народ, проживающий на территории Кабардино-Балкарии и являющийся одной из титульных наций республики, называет себя «таулула», что в современном понимании означает «горцы». Однако исследователь М.Ч. Джуртубаев пишет, что «в балкарском языке есть понятие «таулулукъ» - в буквальном переводе «балкарство» или «карачаево-балкарство. - синоним слова «доверчивость». Это не может быть случайностью. Народ, который знает себя лучше, чем кто-либо, не стал бы использовать свое самоназвание для термина, в котором не отражается характерная, искони присущая и существующая в его душе черта» [7, с. 174]. Следовательно, можно предположить, что концепты поля доверчивость как культурные доминанты могут претендовать на статус основополагающих значений и символов в фундаменте балкарской аксиологии и в моделировании национальной (балкарской) языковой личности, этнокультурного идеала народа. Но функционирование лексемы таулулукъ чаще приобретает оттенок сожаления о том, что доверчивость в значении искренности и веры приводит балкарца к разочарованию. Так, в той же книге М. Джуртубаев приводит пример проявления склонности балкарца верить незнакомому человеку, который, не оправдав надежды доверчивого горца, тем самым причиняет ему боль. Именно в такой ситуации, по мнению исследователя, и говорят: «Эй, шуёхум, бу жол а таулулукъ этдинг!» (Да, приятель, на сей раз ты проявил таулулукъ») [7, с. 173]. Однако в контексте выявления национального ядра и специфики мировосприятия национальной (балкарской) языковой личности нельзя не основываться на уникальном этическом кодексе карачаево-балкарского народа, который называется «Тау адет» (балк.). В переводе с балкарского языка означает «горский кодекс» и представляет собой собрание морально-нравственных высказываний и афоризмов, отражающих народную мудрость балкарцев. Одной из его составляющих частей считается «Ёзден адет». Слово ёзден (балк.) перево-
200
дится как «дворянин, свободный, благородный, возвышенный человек», следовательно, очевидно, что данная часть представляет собой совокупность народных знаний, представлений и воззрений об идеальном, нравственном человеке, его мыслях, поступках. Так, когда говорят «Езденлик этгенди» (балк.) (Проявил узденство), это означает: он проявил щедрость. Эта же мысль в наставлении «Тамгъан суугъа кёзлеу деме, къызгъанч адамгъа ёзден деме» («Не называй капающую воду родником, не называй узденом жадного человека») [7, с. 204-205]. Концептуальное поле узденство включает в себя множество концептов, квинтэссенция которых выражает этнический дух народа. Так, считаем важным подчеркнуть, что книга начинается с раздела «Завет» как свидетельства преемственности людей, сохраняющих и передающих самые ценные знания и представления. Не зря в балкарском народе говорят: Адамны бети - бетинде, элни бети - адетинде (балк.) (Совесть (честь) человека на его лице - совесть (честь) народа - в его обычаях). В Кодексе утверждается концепт человек, его великий статус и величие народа, к которому он относится: Адамгъа адам керек (балк.) (Человеку нужен человек); Тели да бол, эсли да бол -элин, жеринг бла бирге бол (балк.) (Глуп ли ты, разумен ли - будь всегда со своим народом, со своей землей). «Завет» призывает человека: Адет билсенг - адетге кёре, билмесенг - бетге кёре (балк.) (Знай обычай - поступай по обычаю, не зная - поступай по совести). Когнитивная интерпретация этих лексических единиц позволяет выделить в семантическом ядре рассматриваемого концепта подчеркнутый патриотизм, привязанность к своему народу, к его традициям, честь, совестливость и достоинство как концептуальные признаки узденства. Концептуальное значение расширяется частотностью лексических единиц, связывающих этническое понимание концепта патриотизм с пониманием значимости для балкарца идеи преемственности поколений, от отца к сыну. Так, метафорическое выражение Анам тикген тонум бар, Атам салгъан жолум бар (балк.) (Есть у меня шуба, сшитая матерью, есть у меня путь, проложенный отцом) усиливает актуальность завета предков для балкарского народа. Примечателен в данном контексте и раздел «Душа горца», который объединяет афоризмы, выражающие «...как взгляд карачаево-балкарцев на свою среду обитания, так и на самих себя» [7, с. 151]. Как было уже отмечено выше, лексема таулу, таулулу (балк.) («гора, горы») является самоназванием народа, что сопряжено с особенностями их местом проживания. Смысл такого названия, его прямое номинативное значение нетрудно сопоставить с признаками горы, ассоциатами которой являются лексемы твердость, прочность, основательность: мышление балкарского народа «монументальное», «крупное», «прочное», «вечное». это «.народ, в чьей душе преобладает начало мужское, отдающее, а не женское - впитывающее, берущее» [7, с. 203]. Все эти лексемы индексируют концептуальное значение слова «таулу» (горец), обогащая его целым комплексом нравственных признаков, качеств, которые вербализуются, например, в таких выражениях, как
201
Таулу сюйген - туура сёз (балк.) (Открытая речь - то, что любит горец) (концепт открытость, доверчивость); Таулуну къолу - жауур, ашагъан ашы - ауур (балк.) (Руки горца мозолисты, пища питательна /тяжела) (концепт трудолюбие); Таулу, кеси ач къалса да, къанакъларын ач этмез (балк.) (Горец сам не поест, но гостей накормит) (концепт гостеприимство); Таулу кечип да къоймаз, дау айтып да къыёнамаз (балк.) (Горец обиды не простит, но и досаждать попреками не станет) (концепт сдержанность, концепт мудрость). Концепт сдержанность прочитывается и в балкарской фразе «плачут не люди, а горы, скалы, деревья» в контексте самых трагических страниц истории балкарского народа.
Таким образом, представленный материал позволяет заключить, что этнокультурный идеал языковой личности структурируется в пространстве национальной культуры и языка. Векторная роль в таком этническом процессе принадлежит нравственным ценностям, которые зарождаются в глубинах когнитивного ядра и укрепляются как доминантные знания, отражающие специфику языковой картины мира того или иного этноса. Этническая идея, основанная на иерархии ментальной морально-духовной ценностной системы знаний и идей о нормативных способах этнического поведения как отдельной языковой личности, так и целого национального сообщества, позволяет определить лингвокогнитивный уровень этнокультурного идеала языковой личности в контексте этнокультурной временной и пространственной парадигмы.
Список литературы
1. Апажев М.Л., Коков Дж. Н. Кабардино-черкесский-русский словарь. - Нальчик: Эльбрус, 2008. - 704 с.
2. Башиева С.К., Дохова З.Р., Шогенова М.Ч. Категория «намыс» как лингвокультурный маркер речевого портрета билингвальной личности // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. - 2013. - № 18. - С. 28-31.
3. Бгажноков Б. Х. Адыгская этика. - Нальчик: Эль-Ф, 1999. - 96 с.
4. Василюк И.П. Лингвокультурологическое исследование национальной (русской) языковой личности (на материале афористики): автореф. дис. ...канд. филол. наук. - М., 2004. - 24 с.
5. Воробьев В.В. Лингвокультурология. - М.: Изд-во РУДН, 2006. - 330 с.
6. Гостева И.В. Концепт духовность в русской языковой картине мира // Вестник ЧГУ. - 2013. - № 20 (311). Филология. Искусствоведение. - Вып. 79. -С. 44-48.
7. Джуртубаев М.Ч. Душа Балкарии: Сб. ст. - Нальчик: Эльбрус, 1997. - 232 с.
8. Ёзден Адет: Этический кодекс карачаево-балкарского народа / сост., предисловие и комм. М. Ч. Джуртубаева. - Нальчик: Эльбрус, 2005. - 576 с.
9. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. - Волгоград: Перемена, 2002. - 477 с.
10. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. - М.: ЛКИ, 2007. - 264 с.
11. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. - М.: Филологический факультет МГУ, 1997. - 197 с.
12. Морковкин В. В., Морковкина А. В. Русские агнонимы (слова, которые мы не знаем). - М.: Институт русского языка им. А.С. Пушкина, «Русские словари», 1997. -414 с.
202
13. Попова З.Д., Стернин И. А. Семантико-когнитивный анализ текста. Монография. - Воронеж: Истоки, 2007. - 250 с.
14. Седых А.П. Этнокультурные характеристики языковой личности (на материале французской языковой личности): дис. ... д-ра филол. наук. - Белгород, 2005. -418 с.
15. Толковый словарь русского языка: в 4 т. / под ред. проф. Д.Н. Ушакова. - М.: ТЕРРА, 1996. - Т. 2. - 520 с.
Список сокращений
Балк. - балкарский язык, каб. - кабардинский язык.
203
