CC BY
103
О. Б. Неменский (Москва)
Этно-конфессиональная идентичность в кругу киевского митрополита Петра Могилы
Статья посвящена особенностям этно-конфессионального дискурса в кругу западнорусского православного общества первой половины XVII в. Основное внимание уделено самопрезентации и восприятию в обществе Петра Могилы (1597-1647) -киевского митрополита молдавского происхождения. Ключевые слова: митрополит Петр Могила, Западная Русь, Киевская митрополия, церковно-конфессиональная полемика, Брестская уния, Речь Посполитая, Константинопольский патриархат, Молдавское княжество.
К исходу Средневековья европейские общества характеризовались прочно сложившимися идентитарными структурами: каждый человек с детства знал, кто он в религиозно-конфессиональном, этническом, социальном отношении, и на протяжении жизни у него обыкновенно не было серьезных поводов, чтобы ставить свои идентичности под сомнение или же менять их. Так было даже в обществах, весьма разнообразных в плане представленности в них различных религий и народностей, причем чаще всего различные уровни самоидентификации были прочно взаимообусловлены. Эпоха Раннего Нового времени, принесшая большое конфессиональное разнообразие, значительно усложнила ситуацию, но и не сломала прежние структуры самоидентификации: скорее наоборот, делала их связи более жесткими и осмысленными. Это можно сказать не только про западнохристианские общества, но и про православные: здесь активная деятельность Римской церкви по созданию унионных течений также внесла свои расколы и заставила ведущих интеллектуалов поставить под сомнение многие прежние данности, а также гораздо глубже их осмыслить. Особенно интересна судьба людей, которые в то время пережили переход из одной этноязыковой среды в другую: мигрантов по самым различным причинам, каковых тогда было много, причем разных сословий - от простых крестьян до представителей очень знатных фамилий.
Петр Могила (1597-1647) был, как известно, сыном господаря (в разное время) Валахии и Молдавии Симеона, то есть отпрыском одного из самых знатных молдавских родов. По матери - мадьярской
принцессе Маргарите - он имел также и венгерские корни. В 1612 г., уже довольно взрослым юношей - 14-15-ти лет, он был вынужден бежать со своей матерью из родной страны. То, что они бежали именно во Львов, было предопределено многолетним покровительством его православным жителям (и их основной организации - львовскому Успенскому братству) со стороны Симеона Могилы, а также готовностью польских властей принять монарших беглецов. Петр стал приемным сыном Станислава Жолкевского, одного из самых значимых польских политиков и военачальников того времени, бывшего также и львовским кастеляном.
Львовское братство, чья еще строящаяся церковь называлась в народе Волошской, так как возводилась во многом за счет пожертвований молдавских и волошских господарей, имело свою школу -одно из лучших православных учебных заведений. В ней Петр Могила получал образование у самых известных православных интеллектуалов того времени, а потом, по некоторым сведениям, продолжил свое обучение в Париже. Непродолжительная, но блистательная военная карьера Петра была благожелательно отмечена польской властью, так как он отличился в известной Хотинской битве с турками в 1621 г. В середине 1620-х гг. начинается его активная церковная деятельность: он постригается в монахи и уже в 1627 г. избирается архимандритом Киево-Печерской лавры, быстро становясь одним из лидеров православной общественности Речи Посполитой.
Православие было в этой стране в тяжелейшем положении: потеряв после Брестской унии 1596 г. большую часть церквей и монастырей и официально находясь под полным запретом, оно было представлено восстановленной иерусалимским патриархом Феофаном в 1620 г. иерархией, вынужденной действовать нелегально. Петр стал самым близким сподвижником митрополита Иова Борецкого, и тот в своем духовном завещании даже назначил Петра своим душеприказчиком. Имея, вследствие своего монаршего происхождения и рыцарской славы, особенное положение, Петр Могила смог на коронационном сейме 1632 г. отстоять права православного населения Речи Посполитой и вскоре добиться легализации православной церкви, став ее новым главой. Примечательно, что обряд посвящения Петра в митрополиты был совершен во Львове епископом Львовским Иеремией Тиссаровским. Он, как известно, был в 1610-х гг. вообще единственным православным епископом в Западной Руси, так как имел посвящение от волошского митрополита Анастасия. Так, Церковь на влашских землях поддерживала православную жизнь в Речи
Посполитой, сыграв немалую роль и в деле посвящения в митрополиты Петра Могилы: ведь для Варшавы было очень важно, чтобы новый легальный православный митрополит имел посвящение не от прежней нелегальной иерархии.
С этого времени Петр везде подписывается как «Петр Могила милостью Божией архиепископ митрополит Киевский Галицкий, и всея России, Св. Великого трону Константинопольского экзарх, архимандрит Печерский». Огромная роль, которую сыграл Киевский митрополит Петр Могила в судьбах Православия в Западной Руси, его значение для всей Православной церкви широко известна. Он стал реформатором системы православного образования в стране, создав, помимо прочего, Киево-Могилянскую коллегию. Это первое восточнославянское высшее учебное заведение подняло православную ученость на новый уровень, и не только в Западной Руси. По его образцу и во многом его выходцами была позже (в 1687 г.) создана Славяно-Греко-Латинская академия в Москве, а еще раньше (в 1640 г.), стараниями самого Петра (и возглавленная его соратником Софронием Почасским), - Академия в Яссах. По его же инициативе было начато кириллическое книгопечатание в Валахии и Молдавии: как мы знаем, первой такой книгой стал «Требник» его авторства. Он стал автором целого ряда богословских, догматических, обрядовых и полемических книг, имевших огромное значение для всего Православия. И в первую очередь это касается написанного при нем катехизиса - «Православного исповедания веры», одобренного собором восточных патриархов в Яссах в 1643 г. и являющегося по сей день важнейшей книгой Православия.
Так на протяжении всей жизни Петр сохранял живую связь со своей родиной. Правда, в качестве митрополита он побывал там только однажды, незадолго до своего ухода из жизни: в 1645 г. он присутствовал в Яссах на венчании дочери господаря Василия Лупу с Янушем Радзивиллом. И в своем духовном завещании Петр Могила просил своего брата Моисе продолжать традицию покровительственной деятельности в отношении западнорусского православия.
Озирая биографию Петра Могилы, нетрудно предположить, что для православного населения Западной Руси он был своего рода «во-лошским митрополитом», иностранцем на митрополичьей кафедре. Однако при рассмотрении источников приходится с удивлением констатировать, что нигде и никто не называет его «волошином», более того, его иностранное происхождение вообще никак не выявлено. Повсеместно подчеркивается только его титул «воеводича земель Молдавских».
Вот, например, духовное завещание митрополита Иова Борецкого: он завещает «Его милости господину отцу Петру Могиле, Воеводичу земель Молдавских, милостию Божиею великому Архимандриту святое Великое и Чудотворное Лаври Печерския Ки-евския. ,.»1. Акт избрания Петра Могилы кандидатом на Киевскую православную митрополию, составленный на Варшавском сейме 1632 г., гласит: «Мы, сановники, и рыцарство, и все духовенство, обыватели Короны Польской и Вел. княжества Литовского, люди народа русского, религии греческой, находящиеся в послушании св. отца и пастыря нашего патриарха Константинопольского, собравшись сюда для благополучного избрания нового короля нашего из всех земель, воеводств и поветов, где живут люди русского народа, веры греческой, [...] избираем и представляем [...] преподобного отца Петра Могилу, воеводича земли Молдавской, архимандрита печер-ского...»2. Киевское братство обращается к Петру: «Просимо всЪ сполне превелебнЪйшаго в Христе его Милости господина отца Кир Петра Могилу, воеводичу земель Молдавских.»3 Вот и митрополит Исайя Копинский, бывший недолго преемником Иова Борецкого в нелегальной иерархии, упоминает только титул, при этом подчеркивая пользу деятельности Петра для всего «Российского» народа: «.. .абы през ных школы в Монастырю Печерскому Киевскому на по-житок души збавенный всего Православнаго Российскаго народу, и для свое духовное оутЪехи яко напристойнЪй оуфундовать»4. То же можем найти и в обращении к нему запорожских казаков5.
Не видим мы никаких указаний на инородное происхождение Петра Могилы и в панегириках, ему посвященных. Так, в сочинении «Евфония веселобрмячая», поданном Петру от Лавры, говорится о Петре как о важнейшем представителе и защитнике всей «России»: «Маеш, Росия, юж тепер отмЪну / Фортуны, маеш триумфу годину: / Отто прав твоих Петр есть оборона, / Тарча (щит) Сюна»6. То же можно сказать и про сочинение «Евхологион, или благодарность Петру Могиле»7, написанном в 1632 г. Софронием Почасским совместно с учениками основанного Петром училища при Киево-Печерской лавре, и про «Мнемозину», поданную ему в 1632 г. от киевского братского училища8.
На фоне привычного по другим источникам обозначения всех приезжих из Молдавии и Валахии как «волошинов» такое подчеркнутое отсутствие иноэтнической характеристики Петра Могилы бросается в глаза. Особенно интересно то, что оно вполне гармонирует с текстами, написанными самим Петром Могилою: в них он
не только нигде не называет себя «волошином», но и более того -демонстрирует осознание себя частью «русского» («российского») народа.
Вот Петр Могила пишет письмо с приглашением в Киев на освящение возрождаемого им из руин Софийского храма, называя его «украшением нашим российским»: Петр приглашает «на впровадзе-ние мене на митрополию як и на посвящение еи, плачливое зруинова-ной, оздобы нашой Российской.. ,»9. А вот его грамота к перемышль-ским горожанам с некоторыми предостережениями: «...мы таковое от святЬйшого пастыря нашого Кир Кирилла Константинопольского Патриархи право и лист маемо, абы нихто з народу нашего Российского нЪчого приватне и потаемне, без нашое митрополитанское и всее церкви нашое Российское ведомости и благословления, себЪ от святЬйших патриархов выправовати не важился», и «.весь православный народ наш Российский.10». В пригласительном послании к луцкой братии на Киевский собор 1640 г. опять читаем формулу «вся наша церков российская»11. Защищающее православие полемическое сочинение «Лифос» 1640 г. также наполнено выражениями русского самосознания автора: «..ж cerkwi naszey Ruskiey.,.»12, «...ustawow naszych Ruskich.»13 и т. д. В своем духовном завещании Петр основную свою заботу посвящает защите «прав и свобод народа русского»14, «обучению детей православно-русских»15 и т. д.
Для понимания того, как Петр Могила смог ощутить себя представителем «русского народа», хотя и приехал на Русь уже юношей, надо посмотреть на особенности идентификационного дискурса, который был свойственен той среде, в которой он обращался, то есть элиты православного общества Западной Руси. Заглянув в сочинения ряда других крупных церковных деятелей той эпохи, мы увидим понятия о русском народе, о русскости, очень отличные от тех этнических характеристик, которые свойственны нам в наше время. В первую очередь очень сильна, даже однозначна, связь между членством в Русской церкви и характеристикой человека как русского. Если ты в Русской церкви, то ты русский. И здесь уже не играют никакой принципиальной роли привычные нам характеристики родового происхождения, языка, культуры и т. д.
Очень ярко такая система идентичности проявлена в отношении к униатам - русским по происхождению людям, но стоящим вне православной церкви. Вот, например, в сочинении «Защита Верификации» еще православный М. Смотрицкий так говорит об оппоненте-униате: «какой же Редаргутор (так называет он оппонента. - О. Н)
есть русин, если он Восточной церкви права и обычаи топчет и знать о них не хочет...?»16 Здесь находит свое выражение постоянно проявляющаяся черта именно православных сочинений - представление об униатах как стоящих вне Руси, более того - как врагов Руси. Однако униаты все же осознаются православными не как сторонний народ, а как часть, отпавшая от русского народа, и в этом смысле они как бы от руси. Известный православный полемист того времени Иоанн Вышенский обращается к униату так: «русине бывший»17.
Чрезвычайно интересно мысль о целостности народа в его вере обосновывается в сочинении З. Копыстенского «Палинодия». Он понимает Церковь как состоящую из какого-то постоянного количества народов - правоверных, выпадению из числа которых одних должна с необходимостью следовать компенсация - включение в нее других. Ангельский мир, являющийся отражением Церкви на небесах, константен. Крещение европейских народов для него - это следствие отпадения от правой Церкви евреев, а крещение Руси - следствие отпадения от нее «западных христиан»: «.народ северный, которого Бог по своему усмотрению до того благословленного счастья берег, народ, говорю, Российский Господь и Бог наш Иисус Христос решил к вере своей призвать и в церковь свою святую ввести, место, с которого Римская церковь с предводителями своими выпала, наполняя, так то Бог по своему человеколюбию учинил, так то место в небе, с которого ангелы из-за гордыни выпали, народом людским наполняет, и как на месте евреев, от ласки Христовой отпавших, народы языческие в церковь свою ввел, так ласкою и милосердием своим Господь Бог на место отпавших христиан западных народ северный, Российский, в церковь свою ввел»18. Таким образом, небесное «Царство православных» имеет свои четкие границы полноты, и Господь Бог не позволит им измениться. Еще раз отмечу то, что это трансцендентное Царство, по Копыстенскому, является «отечеством» именно для целых народов, а не для отдельных людей19. Значит, либо весь народ - православный, либо нет, и конфессия имеет для него привязку именно народную, а не сепаратно людскую. Этническая идентичность прочно увязана с конфессиональной. Народ - цельность в первую очередь духовная.
С осознанием униатов как части, отпавшей от русского народа, связаны и встречающиеся утверждения о том, что весь русский народ и по сей день твердо придерживается православной веры и Константинополя. Это звучит лейтмотивом в «Палинодии» З. Копыстенского, это встречается в «Синопсисе» (1632 г.), где говорится о
«правах русских»: «Наичестнейшему древнему народу русскому под послушанием св. отца патриарха Константинопольского постоянно и неизменно от крещения своего находящегося данных и присягами утвержденных»20, а в Supplementum Synopsis (1632 г.) говорится о русском народе как о «в церкви Восточной под послушанием св. отца
патриархи Константинопольского неотступно от крещения своего
21
находящегося»21.
Впрочем, при этом Смотрицкий иногда называет униатов русинами, но с прибавкой эпитетов, говорящих о как бы фиктивности их русскости: «плохой то русин, Восточной церкви исповедник заблудший»22, «хитрый этот ложный русин»23, «Вот и имеем откровенность к нам этого притворного русина»24, «этот рисующий себя русином»25, «О лицемерный русин!»26 и т. д. В этом плане Петр Могила воспринимался как русский, а, например, его оппонент по полемике - вначале принявший унию, а потом и ушедший в католицизм Кассиан Сакович - воспринимался как «уже не русский», хотя и происходил из православной русской семьи священника и долгое время был деятелем православной церкви.
Чрезвычайно интересно вопрос идентичности иммигрантов рассматривается российской исследовательницей Т. Опариной. Московская Русь - наиболее близкая к западнорусской культуре, но представляющая для того времени более чистую модель православного развития, ведь до Петра I она была значительно меньше затронута западным влиянием. Так, например, немец, католик или лютеранин, еще даже не научившийся говорить по-русски, но крестившийся в Русской церкви, начинает в текстах называться «русским», и никаких оговорок о его иноэтничности не делается27.
Таким образом, мы можем выстроить своеобразную схему такой идентичности. Для православных Западной Руси это были три блока: во-первых, «русь», во-вторых, Константинопольский патриархат, и в-третьих, Восточная церковь. При этом русь вся как цельный народ и как вся земля Русская, представленная Русской митрополией, послушна Константинопольскому патриархату и вне него не мыслима, Константинопольский же патриархат - необходимая и «передней-шая» часть Восточной церкви, которая после отпадения Западной и есть Церковь Христова в своей полноте. Все связи в такой системе очень прочны и полнообъемны28.
Петр Могила как человек, вступивший в Русскую церковь, да и оказавшийся в ней на передних ролях, осознавался именно русским. И, очевидно, он принимал такую идентичность и сам. Вообще, на-
верное, вполне естественно для мигранта принимать дискурс идентичности новой культурной среды, при этом, возможно, сохраняя и старое самосознание, но только в условиях контакта со своей материнской культурой. Так, Петр был, несомненно, сыном молдавского народа, много сделавшим для его культурного развития. Но, одновременно, он был и именно русским церковным и культурным деятелем, принимавшимся в западнорусской среде за своего и вполне разделявшим такую идентичность.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Духовное завещание киевского митрополита Иова Борецкого. 1 марта 1631 г. // Голубев С. Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. Киев, 1883. Т. 1. Примечания, LXXI. С. 396.
2 Акт напечатан у Максимовича: Максимович М. А. Собрание сочинений. Киев, 1876. Т. 1. (или Киев, 1877. Т. 2). С. 390-394.
3 Акт братства, которым оно признает Петра Могилу, до его смерти, главным начальником и распорядителем Киевских школ и проч., 1631, дек. 30 // Памятники, изданные Временною комиссиею для разбора древних актов, высочайше утвержденною при Киевском военном, подольском и волынском генерал-губернаторе. Киев, 1846. Т. 2. С. 100-102.
4 Акт митрополита киевского Исайи Копинского с прочими епископами и духовными о том, что они признают Петра Могилу, до его смерти, главным начальником и распорядителем Киевских школ и проч., 5 янв. 1632 г. // Памятники, изданные Временною комиссиею для разбора древних актов, высочайше утвержденною при Киевском военном, подольском и волынском генерал-губернаторе. Т. 2. С. 116.
5 Войсковой лист гетмана Петрижицкого и всего войска Запорожского - о том, что они признают Петра Могилу, до его смерти, главным начальником и распорядителем Киевских школ и проч. 12 марта 1632 г. // Памятники, изданные Временною комиссиею для разбора древних актов, высочайше утвержденною при Киевском военном, подольском и волынском генерал-губернаторе. Т. 2. С. 129, 136.
6 Евфония веселобрмячая на высоцеславный трон митрополии Киевской щастливе вступаючему в Бозе его милости господину кир Петру Могиле, воеводичю земель молдавских, [...] от типографов, в Лавре працуючих // Украшська поезiя. Кшець XVI - середина XVII ст. Кив, 1978.
7 EYXAPIETHPION, албо Вдячность ясне превелебнЪйшому в ХристЪ его милости господину отцу кир Петру МогилЪ, воеводичу земль Молдавских, великому архимандрггови святои великои лавры чудотворнои Печерскои Юевскои, вЪры право-славнои в Церкви святои въсточнои промоторови побожному и несмертелнои славы годному оборонци. Киев, 1632. См.: Голубев С. Т. История Киевской духовной академии (период домоги-лянский). Киев, 1886. С. 46-64, 65-72.
8 Mnemosyne slawy prac i trudow Piotra Mohily. Na poz^dany onego wiazd do Kiowa od studentow gimnasium w bractwie Kiowskim. Kiow, 1633.
9 Письмо митрополита Петра Могилы к Павлу Ставецкому с приглашением прибыть в Киев на торжество вступления своего в митрополию и освящение митрополичьей церкви св. Софии. 29 июня 1633 г. (Голубев С. Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. Т. 1. Примечания, LXXXVI. С. 528-529).
10 Грамота митрополита Петра Могилы к перемышльским гражданам с увещеванием не признавать своим епископом Иоанна Поппеля, как незаконно вступившего на кафежоу. 9 июля 1634 (Голубев С. Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. Т. 1. Примечания, CXIV. С. 555-557).
11 Пригласительное послание митрополита Петра Могилы к Луцкой братии на Киевский собор 1640 г. // Памятники, изданные Временною комиссиею для разбора древних актов, высочайше утвержденною при Киевском военном, подольском и волынском генерал-губернаторе. Т. 1. Киев, 1845. С. 152.
12 Лифос // Архив Юго-Западной России. Киев, 1893. Ч. 1. Т. 9. С. 95, 179 и др. (далее - АЮЗР).
13 Там же. С. 30 и др.
14 Духовное завещание Петра Могилы, 22 дек. 1646 г. // Памятники, изданные Временною комиссиею для разбора древних актов, высочайше утвержденною при Киевском военном, подольском и волынском генерал-губернаторе. Т. 2. С. 152.
15 Там же. С. 172.
16 «...Iaki Redargutor iest Rusin, ktory Wschodniey sw. cerkwie prawa i zwyczaie depce y wiedziec o nich nie chce...?», см.: (Смотрицкий М.) Obrona Verificaciey. Wilno, 1621. С. 347. Ссылки по изданию: Архив Юго-Западной России. Киев, 1887. Ч. 1. Т. 7.
17 Вишенский И. Книжица // Вишенский И. Сочинения. М.; Л., 1955. С. 39.
18 «Алит о то (о, судов Бозских недоведомых!) народ полночный, который Бог по своему смотрению до того благословенного щастя хо-
вал, народ, мовлю, Российский Господь и Бог наш Иисус Христос рачил до веры своей призвати и в церков свою святую впровадити, месце оное, з которого Римская церков з предводителми своими выпала, наполняючи, так то Бог по своему чловеколюбию учинил, як и оное местце в небе, з которого ангелове для пыхи выпали, народом людским наполняет, и як на месце Жидов, от ласки Христовых отпалых, народы поганскии в церков свою впровадил, так ласкою и милосердием своим Господь Бог, на месце отпалых христиан заход-них, народ полночный, Российский, в церков свою вщепил». См.: Копыстенский З. Палинодия, или книга обороны кафолической святой апостолской Всходней церкви // Русская историческая библиотека. СПб., 1878. Т. 4. Ст. 770. См. также: Бог «на церков всход-нюю призрел, иж на месце отпадших Латинныков народы Росскии призвал и вщепил в святую свою церковь» (там же. Ст. 1107).
19 См.: Там же. Ст. 906.
20 «Przezacnemu starowiecznemu narodowi Ruskiemu pod posluszen-stwem sw. Oyca Patriarchy Konstantinopolskiego stale y nieodmienne od okrzczenia siç swoiego trwai^cemu nadanych y poprzysiçzonych». См.: Synopsis (1632 г.) // АЮЗР. Ч. 1. Т. 7. С. 532.
21 "W cerkwi s. Wschodniey pod posluszenstwem sw. Oyca Patriarchi Konstantinopolskiego nieodstçpnie od okrzszczenia siç swoiego znaydui^cemu", см.: Supplementum Synopsis. С. 577.
22 "Plochy to Rusin, Wschodniey wiary wyznawca oblçdny", см.: Там же. С. 359.
23 "Chytry ten zmyslony Rusin", см.: Там же. С. 362-363.
24 "Otoz mamy szczyrosc ku nam tego obludnego Rusina", см.: Там же. С. 363.
25 "Ten malowany Rusin", см.: Там же. С. 364.
26 "O licemierny Rusine!", см.: Там же. С. 428.
27 См.: Опарина Т. А. Иноземцы в России в XVI-XVII вв. М., 2007. Кн. 1.
28 Подробнее см.: Неменский О. Б. Русская идентичность в Речи По-сполитой в конце XVI - первой половине XVII в. (По материалам полемической литературы) // Религиозные и этнические традиции в формировании национальной идентичности в Европе. Средние века - Новое время. М., 2008. С. 180-197.
54
O. E. HeMeHCKUù
Nemensky O. B. Ethno-confessional Identity in the Milieu of Kiev Metropolitan Petr Mohila
The article explores specific features of the ethno-confessional discourse in the West-Russian Orthodox milieu in the first half of the seventeenth century. The primary attention is paid to self-representation and perception of Kiev Metropolitan of Moldavian descent Petr Mohila (1597-1647).
Keywords: Metropolitan Petr Mohila, Western Rus', Kiev Metropolitanate, church-confessional polemics, Union of Brest, Rzecz Pospolita, Patriarchate of Constantinople, Moldavian Principality.
