CC BY
21
Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2024.
№ 77. С. 262-274.
Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 2024. 77. pp. 262-274.
ПОЛИТОЛОГИЯ
Научная статья УДК 323.21
doi: 10.17223/1998863Х/77/22
ЭТНИЧЕСКИЕ ПАРТИИ В ПОЛИТИЧЕСКИХ СИСТЕМАХ МУЛЬТИЭТНИЧНЫХ ГОСУДАРСТВ
Валерий Алексеевич Ачкасов
Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия,
val-achkasov@andex. ги
Аннотация. Осуществлено сравнительное исследование места и роли «этнических партий» в современном мире, в котором этничность крайне политизирована, что часто способствует дестабилизации политических систем мультиэтничных государств. Рассмотрены шесть реально существующих способов включения этнических партий в политический процесс, а также институциональные условия и способы обеспечения политического представительства этнических меньшинств. Сделан вывод, во-первых, о том, что этнические партии способны выступать в качестве инструмента снижения напряженности в мультиэтническом обществе; во-вторых, включение этнических политических сил в процесс выработки и реализации общенационального политического курса является важным шагом к обеспечению политической стабильности. Ключевые слова: этнические партии, политическая система, политическое представительство этнических меньшинств, пропорциональная система, этнизация политики
Благодарности: исследование выполнено за счет средств гранта Российского научного фонда, проект № 23-28-00360 «Этнофедерализм как форма национального самоопределения: сравнительный анализ».
Для цитирования: Ачкасов В.А. Этнические партии в политических системах мультиэтничных государств // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2024. № 77. С. 262-274. doi: 10.17223/1998863Х/77/22
POLITICAL SCIENCE
Original article
ETHNIC PARTIES IN THE POLITICAL SYSTEMS OF MULTIETHNIC STATES
Valery A. Achkasov
St. Petersburg University, Saint Petersburg, Russian Federation, [email protected]
Abstract. The article provides a comparative study of the place and role of "ethnic parties" in the modern world, in which ethnicity is extremely politicized, which often contributes to the emergence of interethnic conflicts and destabilization of the political systems of multiethnic states. The author analyzed six really practical ways of including ethnic parties in the
© В.А. Ачкасов, 2024
political process: (1) ethnic parties representing minorities living compactly in a region advocate changing the status quo - an institutional transformation of center-regions interactions associated with an increase in the status and subjectivity of such a region/minority; (2) a regional ethnic minority, through an ethnic party, fights for the preservation of the status quo if there is a threat to the already existing status of the group or it has been lost for some reason; (3) the use of ethnic parties as a factor of influence from the outside, which is fraught with increased tension in the relations of two or more neighboring states; (4) situations when activities of ethnic parties contribute to the split, degradation and even destruction of political systems; (5) a situation when an ethnic/regional party seeks greater territorial autonomy or even the (re-)creation of "its own national state"; (6) activities of ethnic parties in the conditions of so-called "ethnic democracies". Further, the institutional conditions for ensuring the political representation of ethnic minorities, while maintaining the stability of the political system, are investigated. As a result, the author comes to the conclusion: despite the fact that the ethnization of the political process potentially divides and even opposes people of different ethnicities and thereby can strengthen the split in society, the inclusion of ethnic parties in the developing of a national political course allows reducing interethnic tensions, and ethnic minority groups receive a channel for broadcasting their own needs and attitudes both to the state power and to non-ethnic citizens of the country. Therefore, the ban on the creation of ethnic and regional parties cannot be considered as a universal anti-crisis remedy and even more so as a panacea for all political ills. Keywords: ethnic parties, political system, political representation of ethnic minorities, proportional system, majority system, ethnization of politics
Acknowledgments: The study is supported by the Russian Science Foundation, Project No. 23-28-00360.
For citation: Achkasov, V.A. (2024) Ethnic parties in the political systems of multiethnic states. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofya. Sotsiologiya. Politologiya - Tomsk State University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science. 77. pp. 262-274. (In Russian). doi: 10.17223/1998863Х/77/22
Введение
Так называемые этнические партии достаточно давно - с 1970-х гг. стали предметом пристального внимания политологов, особенно после того, как американские исследователи Э. Рабушка и К. Шепсле дали одну из первых развернутых интерпретаций места и роли таких партий в демократическом политическом процессе [1]. С тех пор сложилось достаточно противоречивое отношение к этническим партиям, как в экспертном сообществе, так и среди практикующих политиков. Так, приверженцы концепции «сообществен-ной/консоциативной демократии» А. Лейпхарта [2], как правило, позитивно оценивают деятельность этнических партий. В то время как те, кто считает более убедительной концепцию «интегративной демократии» Д. Горовица [3], скептически относятся к такого рода партиям, прежде всего потому, что от других политических партий их отличают два важных принципиальных момента.
Во-первых, этнические партии, как правило, не стремятся к интеграции в более широкие «национальные политические силы» страны и являются в большей мере инструментом политической мобилизации представителей конкретной этнической группы, нежели всего электората на какой-либо территории, что ведет к фрагментации политического пространства. Во-вторых, для этнических партий характерно наличие простого критерия идентификации «мы - они» и «свой - чужой», поскольку «своими» считаются представители одной этнической группы, а «чужими» - представители всех остальных этнических общностей страны, что, как быстро выяснилось, чревато полити-
зацией этничности и ростом конфликтности [1-4]. Более того, политическая практика свидетельствует, что как только этническая партия вступает в борьбу за электорат на идеологическом поле или стремится стать партией интеграции меньшинств страны, она почти неизбежно теряет поддержку своей
1
этнической группы и сходит с политической арены .
В научном сообществе возникли дискуссии по поводу того, представляют ли этнические партии отдельный класс партийных объединений и каково положение этих партий в политических системах. Эти дискуссии свидетельствуют об актуальности исследования места и роли этнических партий в политических системах мультиэтничных государств.
Целью статьи является систематизация основных исследовательских подходов к понимаю места и роли этнических партий в политических системах разных стран. Для достижения поставленной цели использован сравнительный метод, анализ новейшей научной литературы, электоральной статистики и эмпирических данных. Исследование опирается на структурно-функциональный подход. В статье предложена авторская классификация этнических партий, основанием для которой послужило различие практических способов включения этих партий в политический процесс и функций, которые они выполняют в политических системах современных мультиэтничных государств.
Основная часть
По мнению ряда исследователей, этнические партии являются приверженцами ряда достаточно проблематичных для сохранения политической стабильности и государственного единства сценариев деятельности:
1. Практически все этнические партии, представляющие меньшинства, компактно проживающие в каком-либо регионе, выступают за изменение статус-кво - институциональную трансформацию взаимодействий по линии центр - регионы, связанную с повышением статуса и субъектности такого региона/меньшинства, а именно: получение особых преференций (по сравнению с другими регионами), дополнительных экономических преимуществ и властных полномочий (самостоятельность, территориальная автономия), возможностей участия в принятии значимых решений на национальном уровне и т.д. В странах Западной Европы этническим партиям «удавалось входить в правительственные коалиции или оказывать парламентскую поддержку общенациональным партиям, которые не получили по итогам всеобщих выборов абсолютного большинства депутатских мест (до последнего времени так было в Испании). Тем самым они оказывались «мотором» процессов децентрализации в государстве, прямо или косвенно влияя на правительственные партии, добиваясь реформ в системе государственного устройства и управления (это наблюдалось и продолжает происходить в Бельгии, Великобритании, Испании, Италии, в меньшей степени - во Франции) [6. С. 134]. Однако здесь «есть риск превращения „борьбы за идентичность",
1 Однако, как резонно отмечает В.В. Сидоров, принцип невключения в этническую партию представителей иных этнических групп - это теоретическое упрощение. Существуют мульти-этнические партии и «партии конгресса», предполагающие возможность кооперации на основе этнической идентификации [5. Р. 182].
которую ведут сообщества регионов и территорий, в противостояния иден-тичностей, чреватые ростом политической конфликтности» [7. С. 72].
2. Возможен вариант так называемого охранительного этнического активизма, когда региональное этническое меньшинство посредством этнической партии борется за сохранение статус-кво, если возникает угроза уже имеющемуся привилегированному статусу группы или же он ныне по каким-то причинам утрачен. Так, болгарский политолог Мария Койнова, опираясь на сравнительное исследование трех этнополитических конфликтов на Балканах -в Косове, Македонии и Болгарии в период политического переустройства 1990-х гг., - приходит к заключению, что поведение меньшинств зависит не только и не столько от объема прав, получаемых в рамках нового конституционного устройства, сколько от того, происходит ли в новой политической реальности расширение или, напротив, сокращение прав меньшинства, по сравнению с его статусом при «старом» социалистическом режиме. Именно потому, считает исследовательница, что права албанского меньшинства в Косово были урезаны, ситуация в конце концов переросла в полномасштабную межэтническую войну, в то время как в Македонии (почти 25% населения - албанцы) и Болгарии (9,42% населения - этнические турки, их интересы представляет «Движение за права и свободы» - ДПС), где права албанского и турецкого меньшинства были расширены, в первом случае массовое этническое насилие было ограничено и по масштабам, и по времени, а во втором турецкое меньшинство было интегрировано в новую политическую систему и насилие против представителей этого меньшинства ограничилось индивидуальными изолированными случаями [8. С. 84-08]. В результате этнические партии в ряде посткоммунистических стран достаточно успешно мобилизуют голоса меньшинств на выборах и практически постоянно представлены в национальных парламентах и даже правительстве (Болгария, Венгрия, Македония, Литва1, Румыния). Однако необходимо заметить, что в Болгарии оценки деятельности ДПС в политических и экспертных дискуссиях крайне противоречивы, а большинство болгар встретило появление и деятельность ДПС достаточно враждебно.
3. Возможны случаи использования этнических партий как фактора влияния извне, что чревато усилением напряженности в отношениях двух и более сопредельных государств (партии венгерских меньшинств в Румынии и Словакии). В Румынии, где 6,6% населения - венгры, это «Демократический союз венгров Румынии»; в Словакии это «Партия венгерской коалиции», претендовавшая на представительство всех венгров страны (по разным оценкам, их от 500 до 600 тыс., что составляет более 10% населения страны). В период с 1998 по 2006 г. «Партия венгерской коалиции» успешно преодолевала пятипроцентный избирательный барьер и получала от 15 до 20 мест в национальном парламенте. Однако на рубеже второго десятилетия XXI в. провокативная деятельность правоцентристких политических сил Венгрии и поддержание тесных связей этнических партий с «kin-state» (родственное государство) привели к росту напряженности в отношениях между тремя государствами. Так, партия В. Орбана ФИДЕС еще в 2010 г. выполнила один из ключевых пунктов своей программы, предоставив гражданство и право
1 Это «Избирательная инициатива поляков Литвы».
участвовать в венгерских выборах сотням тысяч этнических венгров, проживающих на территории Словакии, Румынии и Сербии (венгерский парламент принял закон о двойном гражданстве, теперь этнические венгры, проживающие в сопредельных государствах, могут получить венгерское гражданство по упрощенной процедуре). Статья 6 (3) действующей Конституции Венгрии гласит: «Республика Венгрия преисполнена ответственности за все происходящее с венграми, живущими за пределами страны, и способствует усилению их связей с Венгрией» [9]. Соседние государства, не без оснований, подозревают венгерских правых в желании пересмотреть итоги Первой мировой войны и реализовать проект «Великой Венгрии»1, осуществляя «ползучую аннексию части их территории» [11. С. 9]. Эти опасения подтверждались начавшейся еще с 2007 г. радикализацией политических позиций «Партии венгерской коалиции». Наиболее негативно на эти события отреагировала Словакия, которая приняла поправку к закону о государственном гражданстве, запрещающую двойное гражданство. На выборах 2010 г. «Партия венгерской коалиции» потеряла представительство в парламенте Словакии и от нее откололась более умеренная часть членов, которые создали партию «Мост-Хид». Новой партии меньшинства удавалось получать электоральную поддержку этнических венгров и даже входить в правящую коалицию. Однако в 2020 г. «Мост-Хид» не получила ни одного места в парламенте [12]. Ее провал, по мнению экспертов, был обусловлен тем, что партия стала претендовать на голоса не только венгров, но и представителей всех этнических групп страны [13]. Это сделало ее менее популярной в венгерской общине Словакии, одновременно она, в значительной степени, утратила поддержку kin-state. Таким образом, в целом неудачной оказалась попытка превращения «Мост-Хид» в интеграционную партию меньшинств.
Иначе складывалась ситуация в Румынии. В начале 1990-х гг. «Демократический союз венгров Румынии» не без успеха претендовал на представительство интересов всех меньшинств страны. Ответом на требования меньшинств стало появление в Конституции страны гарантии их парламентского представительства (ст. 59. П. 2): «Организации принадлежащих к национальным меньшинствам граждан, не набравшие необходимого количества голосов для представительства в парламенте, имеют право на одно депутатское место» [14]. Для того чтобы претендовать на это резервируемое за меньшинствами место, необходимо было набрать 5% от среднего числа голосов, необходимых для избрания одного депутата. К 2008 г. число представителей этнических меньшинств, занимающих резервируемые места в парламенте, стабилизировалось, достигнув показателя в 18 мандатов [15]. Такого рода политика «позитивной дискриминации» имела следствием, с одной стороны, рост зависимости депутатов, занимающих зарезервированные за меньшинствами места, от правительства, с другой - изменила политическую страте-
1 Действительно, венгерские националисты выступают за пересмотр «позорного» Трианонского договора, который был подписан по окончанию Первой мировой войны, определив судьбу Австро-Венгерской империи и вынудив Венгрию передать соседям 2/3 территории страны. Причем идея пересмотра «Трианонского договора» имеет массовую поддержку снизу: «По всей Венгрии как местные инициативы возникли „Музеи Трианона". Апелляция к теме Трианона, несправедливому разделению венгров по решению европейских политиков после Первой мировой войны, стала важной составляющей венгерской политики памяти, удачно резонируя с напряженными отношениями орбановской Венгрии с истеблишментом ЕС» [10. С. 232].
гию «Демократического союза венгров Румынии», который превратился в классическую этническую партию, устойчиво получающую поддержку практически всех представителей венгерского меньшинства (в 2020 г. партия получила более 300 тыс. голосов (5,75%) и 21-е место в парламенте) [16]. Главные приоритеты партии - это защита интересов венгров, венгерской культурной идентичности и получение территориальной автономии.
4. Возможно возникновение ситуации, когда деятельность этнических партий способствуют расколу, деградации и даже разрушению политических систем. Пример - многие страны «черной Африки», где партии зачастую созданы по этноплеменному принципу. Так, Фр. Фукуяма утверждает: «Кения и Нигерия переживают этнический и религиозный раскол; стабильность сохраняется только потому, что различные этнические группы поочередно приходят к власти, чтобы грабить страну. Результатом является высокий уровень коррупции, бедность и экономический застой» [17. С. 160-161]. Такого же рода события происходят сегодня в Эфиопии [18. С. 65-71]. Не случайно запрет на деятельность этнических партий действует в 22 африканских государствах южнее Сахары и считается достаточно эффективным способом сдерживания процесса политизации этничности [5. Р. 633].
Другой пример - Босния и Герцеговина, где партии, представляющие три главные этнические группы страны (Политическая партия Боснии и Герцеговины, Хорватская правовая партия и Сербская демократическая партия), становятся угрозой для сохранения целостности государства. Каждая из них представляет только одну этническую группу, которая не желает терять свой статус-кво. Играть на этнической карте гораздо проще, чем иметь дело с проблемами экономической деградации, коррупции и массовой безработицы. При этом политики Боснии и Герцеговины рассматривают навязанную федеративную систему скорее как проблему, от которой необходимо избавиться, чем как перспективную модель, позволяющую этническим сообществам процветать рядом друг с другом и облегчить здоровую политическую конкуренцию [19. Р. 24]. Таким образом, современная Босния и Герцеговина - это разделенное общество, в котором консоциативная модель, навязанная Дейтон^ими соглашениями, еще больше усилила роль этничности в политическом процессе и повседневной жизни. Дестабилизации политической системы способствует поддержанию тесного взаимодействия этнических партий с kin-state. Так, в Боснии и Герцеговине действует система двойного гражданства с Хорватией и Сербией. В парламенте Хорватии существуют квоты для хорватов из Боснии и Герцеговины. Важно отметить и образовательную политику. Университет Республики Сербской больше взаимодействует и поддерживает связи с университетами Сербии, чем с Университетом Сараева, что также свидетельствует о влиянии kin-state [20. Р. 155, 158].
5. Наконец, возможна ситуация когда этническая / региональная партия стремится к большей территориальной автономии или даже созданию / воссозданию «своего национального государства», что предполагает радикальное институциональное переустройство государства [6, 21-23]. «Региона-листские (автономистские) партии и движения, группы интересов, продвигающие проекты автономизации вплоть до сецессии и создания собственной государственности на этнотерриториальных основаниях, выступают
активными субъектами этнополитических конфликтов, мобилизуют сообщество и формируют приоритеты политики идентичности» [24. С. 81]. Такого рода партии существуют сегодня даже во многих странах благополучной Западной Европы (Бельгия, Великобритания, Дания, Испания, Италия, Франция и др.). По данным Ф.А. Попова, более трети всех суверенных государств мира в той или иной степени сталкиваются ныне с политически оформленными сецессионистскими движениями [25. С. 14]. Однако сегодня прогнозы экспертов по поводу возможных сецессий, по крайней мере, в Европе очень скептические: «Исходя из роста влияния РП, можно было бы ожидать постоянного дробления политического пространства Европы, однако на практике этого не происходит. Современный регионализм больше похож на борьбу за бюджет, чем на борьбу за отделение» [24 С. 39-40].
6. Как представляется, особый вариант этнических партий существует в условиях так называемых этнических демократий (Израиль, Латвия, Эстония), где государство:
- использует этническую мобилизацию «титульной» нации против внутренних (национальные меньшинства) и внешних (kin-state) «врагов», для формирования национальной идентичности;
- наделяет представителей меньшинств неполными индивидуальными и коллективными правами;
- рассматривает этнические меньшинства как угрозу своему существованию [26].
В результате здесь и партии этнического большинства, и партии национальных меньшинств формируются практически на этнической основе, что раскалывает общество.
В то же время, как подчеркивают исследователи, если «в политической системе мультиэтнического государства длительное время нет институтов, которые могли бы представлять интересы этнических меньшинств (которые не были бы ограничены условиями, которые диктует большинство), повышается вероятность того, что меньшинства (вынужденно) организуются в партии и будут участвовать в политической борьбе. А это приводит к тому, что представителям меньшинств становится «трудно» структурировать партийную систему вне этнической принадлежности» [27. С. 273]. В связи с этим профессор Университета Северного Техаса Дж. Ишияма пишет, что этнические партии необходимо рассматривать как серьезную политическую силу и вызов, особенно в условиях новых становящихся демократий [28. Р. 58].
Наиболее опасной является ситуация, когда централизация и унификация партийной системы настолько сильны, что партии перестают отражать интересы населения регионов и представителей отдельных этнических меньшинств, что также может провоцировать внесистемные, в том числе этнопо-литические конфликты по линии Центр - регионы. Особенно это опасно для этнофедераций. Поэтому возможность и даже необходимость существования этнопартий для представительства сегментов «многосоставного» социума отстаивает А. Лейпхарт в своей концепции «сообщественной/консоциатив-ной демократии» [2]. Дж. Ишияма также не соглашается с излишне категоричным мнением ряда исследователей, которые утверждают, что появление этнических партий неизбежно приводит к «этнизации» политической систе-
мы и грозит крахом формирующейся демократии1. Напротив, основываясь на данных по 213 этническим группам, 89 из которых имели этнические партии, он утверждает, что, хотя этнические партии неизменно мобилизуют протест представляемых ими этнических общностей, они, как правило, не способствуют переходу этнических конфликтов в насильственную фазу [29. Р. 5683]. То есть этнические партии способны выступать в качестве инструмента снижения напряженности в мультиэтническом обществе, если их рассматривать как важный канал представительства и трансляции требований этнического меньшинства, а не как инструмент насильственного решения острых для меньшинств социально-политических вопросов [30. Р 238]. Так, парламентское представительство дает этническим меньшинствам голос при принятии общенациональных решений. Это позволяет им участвовать в политической игре и, как следствие, предоставляет организациям этнических меньшинств стимулы для отказа от стратегий внеинституциональных действий [30. Р. 237].
В связи с этим возникает вопрос об институциональном обеспечении представительства этнических групп меньшинств на общенациональном уровне. Считается, что при пропорциональной системе представительство этнических групп гарантируется, если предпочитаемые ими партии преодолевают электоральный барьер. Что касается одномандатных избирательных округов, то они, по мнению многих исследователей, «являются для меньшинств политически невыгодными» [30. Р. 321]. Однако реальная картина выглядит не так однозначно. В ряде случаев именно при пропорциональной системе надежное представительство этнические группы получают через этнические партии. Однако, во-первых, во многих странах (например, в Ираке, Португалии, России, Турции, Франции, Швейцарии и др.) этнические партии запрещены. Во-вторых, даже там, где они действуют вполне легально, этнические партии меньшинств испытывают большие трудности в преодолении избирательного барьера за недостатком собираемых ими голосов. Такие партии являются действительно сильными и влиятельными только в некоторых консенсуальных демократиях и биэтнических федерациях (Бельгии, Канаде). В-третьих, по утверждению Д. Горовица, «пропорциональное представительство вкупе с системой списков - на фоне политических партий, опирающихся на поддержку соответствующих этнических групп - не способствует достижению компромисса по этническим вопросам. „Игра с нулевой суммой» между партийными списками оборачивается предвыборной борьбой «с нулевой суммой" между этническими группами». Кроме того, «коалиции, рекомендованные консоциональной теорией, - это послевыборные коалиции, которые, вне всякого сомнения, подразумевают достижение компромисса по разделу министерских портфелей, но, как правило, отнюдь не означают компромисса по разделяющим общество спорным межэтническим вопросам» [31. Р. 125].
1 Так, Д. Горовиц считает, что обращение к электорату посредством этнической риторики, этнических требований к правительству, поддержка шовинистических настроений внутри этнических групп или простое отражение этнических разделений в обществе посредством этнических партий помогает расширению социальной базы и углублению этнополитических конфликтов. В результате он заключает, что этнические политики и партии создают этнические конфликты [3. Р. 292].
Поэтому Горовиц для включения этнических групп меньшинств в политику предлагает не фиксировать политическую фрагментацию государства посредством учреждения этнических партий, а всячески стимулировать межгрупповые политические взаимодействия, контакты и создание коалиций, способствуя размыванию межэтнических границ. Отсюда и иные, чем у А. Лейпхарта механизмы снижения межсегментарной конфликтности, и обретения политической стабильности в полиэтнических государствах.
Прежде всего, по его мнению, необходимо принятие избирательной системы сложения голосов1, т.е. обмена голосами между этническими по своей электоральной основе партиями, что «содействует формированию предвыборных коалиций, т.е. таких коалиций, которым необходимо идти компромиссы, дабы привлечь голоса избирателей по обеим сторонам межгрупповой разделительной линии» [32. С. 126]. Американский исследователь утверждает: «Если результаты выборов зависят от возможности получить часть голосов не от „своей", а от „чужой" этнической группы, политические лидеры будут стремиться к этническому примирению» [33. С. 191]. Правда, политическая практика пока не подтверждает действенность этой институциональной инженерии.
В одномандатных избирательных округах, мультиэтнических по составу избирателей, действительно, шансов для избрания представителя этнического меньшинства не так уж много. Наиболее благоприятные условия для этого создаются в тех избирательных округах, в границах которых этническое меньшинство составляет большинство населения. В США, которые не являются этнической федерацией, и в Канаде правительства, прибегая к технологии этнического джеримандеринга, сознательно идут на нарезку таких округов. Формирование подобных избирательных округов регулируется национальным законодательством. В США, например, это стало возможным после принятия в 1982 г. поправок к Закону об избирательных правах и последующего решения Верховного Суда 1986 г. [34. С. 82]. В этом случае предполагается, что избиратели из меньшинства будут голосовать за кандидата одной с ними этнической принадлежности (этническое голосование). Кроме того, благодаря специфической нарезке одномандатных округов большинство избирателей принадлежит к этническому меньшинству, составляя необходимую критическую массу для избрания этнического кандидата [35. Р. 171-172].
Заключение
«С одной стороны, обеспечение политического представительства этнических меньшинств является необходимым элементом демократии в многонациональном обществе и неотъемлемым условием обеспечения его стабильности -отмечает М.Х. Фарукшин. - С другой, этнизация избирательного процесса (потенциально. - В.А.) еще больше разделяет и даже противопоставляет людей разных национальностей, усиливает раскол в обществе» [34. С. 85]. В связи с этим в статье проанализированы шесть практических способов включения эт-
1 Этому соответствует избирательная система с единственным непередаваемым голосом (полупропорциональная) - в многомандатном избирательном округе избиратель голосует только за одного кандидата из того или иного партийного списка. Избранными считаются кандидаты, собравшие больше голосов, чем другие, т.е. при определении результатов голосования действует принцип относительного большинства.
нических партий в политический процесс и функций, которые они выполняют в политических системах современных мультиэтничных государств:
1) этнические партии, представляющие компактно проживающие в регионе меньшинства, выступают за изменение статус-кво - институциональную трансформацию взаимодействия Центр-регионы, связанную с повышением статуса и субъектности такого региона/меньшинства;
2) через этническую партию региональное этническое меньшинство борется за сохранение статус-кво, если существует угроза уже существующему статусу группы или он по каким-либо причинам утрачен;
3) этнические партии используются для воздействия извне на политический процесс в стране, что чревато усилением напряженности в отношениях двух и более соседних государств;
4) деятельность этнических партий способствует расколу, деградации и даже разрушению политических систем;
5) этнорегиональная партия добивается большей территориальной автономии или создания/воссоздания «своего национального государства»;
6) функционирование этнических партий в условиях так называемых этнических демократий, ведущее к расколу социума. В результате была подтверждена крайне амбивалентная роль этнических партий в функционировании политических систем мультиэтничных государств. Однако сегодня уже найдены методы институциональной инженерии, которые позволяют хотя бы отчасти нивелировать негативные следствия политизации этничности.
Поэтому, учитывая рост значения политизированной этничности в современном мире, включение этнических политических сил в процесс выработки и реализации общенационального политического курса является, по мнению автора и значительной части исследователей, необходимым и взаимовыгодным шагом: власть получает возможность снижения межэтнической напряженности в стране, а этнические общности - канал для трансляции собственных потребностей и установок и на уровень власти, и широкому кругу иноэтничных граждан страны [36-38]. Поэтому попытки нормализации межэтнических отношений посредством запрета на создание этнических и этнорегиональных партий (Россия и др.) не могут рассматриваться как универсальное антикризисное средство и тем более, как панацея от всех политических бед.
Список источников
1. Rabushka A., Shepsle K. Politics in Plural Societies: A Theory of Democratic Instability. New York : Macmillan Publishing Company, 1972. 232 p.
2 Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах. Сравнительное исследование. М. : Аспект-Пресс, 1997. 286 с.
3. Horowitz D. Ethnic groups in conflict. - Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1985. 712 p.
4. Dandoy R. Ethno-regionalist parties in Europe: a typology. Perspectives on Federalism, 2010. Vol. 2, № 2. P. 194-220.
5. Basedau M., Bogaards M., Hartmann C., Niesen P. Ethnic Party Bans in Africa: A Research Agenda // German Law Journal. 2007. Vol. 8, № 6. P. 618-634.
6. Сидоров В.В. Этнические партии: демократический институт или причина этнических конфликтов? // Этнические аспекты политических институтов и процессов / под ред. О.И. Зазнаева, М.Х. Фарукшина. Москва ; Берлин : Директ-Медиа, 2021. С. 170-194.
7. Прохоренко И.Л. Возможности пространственного подхода в анализе этнонолитическо-го конфликта // Полис: Политические исследования. 2016. № 6. С. 127-138.
8. Семененко И.С. Национализм, сепаратизм, демократия... Метаморфозы национальной идентичности в «старой» Европе // Полис. Политические исследования. 2018. № 5. С. 70-87.
9. Koinova M. Why do ethnonational conflict reach different degrees of violence? Insights from Kosovo, Macedonia and Bulgaria during the 1990-s // Nationalism and ethnic politics. 2009. Vol. 15, № 3. Р. 84-108.
10. Конституция Венгерской Республики, 1994. URL: https://legalns.com/download/books/ cons/hungary.pdf?ysclid=ljragphhfs460001688
11. Миллер А.И. Политика памяти в России: роль экспертных сообществ // Символическая политика. Вып. 3: Политические функции мифов / РАН ИНИОН ; гл. ред. О.Ю. Малинова. М., 2015. С. 210-235.
12. «Однако». 2010. 19 апреля. С. 9.
13. Статистическое управление Словацкой республики. URL: http://volby.statistics.sk/index-en.html; https://slovak.statistics.sk/
14. Nedelcu H., Bardeleben J.D. Conceptualizing party representation of ethnic minorities in Central and Eastern Europe // East European Politics and Societies. 2016. Vol. 30, № 2. Р. 381-403.
15. Конституция Румынии 1991. URL: https://legalns.com/download/books/cons/roma-nia.pdf?ysclid=ljrak14yte579852952
16. King R.F., Marian C.G. Minority representation and reserved legislative seats in Romania // East European Politics and Societies. 2012. Vol. 26, № 3. Р. 561-588.
17. Постоянный избирательный комитет Румынии. URL: www.roaep.ro
18. Фукуяма Фр. Идентичность: Стремление к признанию и политика неприятия. М. : Альпина Паблишер, 2019. 256 с.
19. Кочетков Е. Функциональный анализ дефективного федерализма в Эфиопии // Вестник российской нации. 2019. № 5. С. 65-71.
20. The Balkans in Europe's Future. The Report of the International Commission on the Balkans. Washington. April 2005. 186 p.
21. Балансируя притязания: Этнические региональные автономии, целостность государства и права этнических меньшинств / под ред. В.В. Панова. М. : Полит. энциклопедия, 2017. 214 с.
22. Mequid B. Selective contestation: The impact of decentralization on ethnoterritorial party electoral strategy // Electoral Studies. 2018. Vol. 52. P. 94-102.
23. Семененко И.С., Лапкин В.В., Пантин В.И. Типология этнополитической конфликтности: методологические вызовы «большой теории» // Полис. Политические исследования. 2016. № 6. С. 69-94.
24. Туров Н. «Дайте нам независимость, или дайте денег»!: Усиление влияния региональных партий в современной Европе // Мировая экономика и международные отношения. 2021. Т. 65, № 6. С. 33-41.
25. Попов Ф.А. География сецессионизма в современном мире. М. : Новый Хронограф, 2012. 672 с.
26. Smooha S. The Model of Ethnic Democracy // ECFI. 2001. URL: http://soc.hai-fa.ac.il/~s.smooha/download/ModelofEthnicDemocracyInternetVersion.pdf
27. Аутенгрубер К. Этническая личность в контексте выборов. Партии этнических меньшинств в Болгарии и Румынии // Политика и личность / под ред. Й. Поллака, Ф. Загера, У. Сарцинелли, А. Циммер. Харьков : Гуманитарный центр, 2012. С. 260-274.
28. Ishiyama J. Do ethnic parties promote minority ethnic conflict? // Nationalism and ethnic politks. 2009. Vol. 15, № 3. P. 56-83.
29. Ishiyama J., BreuningM. "What's in a name?" Ethnic party identity and democratic development in post-communist politics // Party politics. Thousand Oaks, CA. 2011. Vol. 17, № 2. Р. 223-241.
30. Alonso S., Ruiz-Rufino R. Political representation and ethnic conflict in new democracies // European Journal of Political Research, 2007. Vol. 46. Р. 237-267.
31. Forest B. Electoral Redistricting and Minority Political Representation in Canada and the United States // Canadian Geographer / Le Geographe canadien. 2012. № 56 (3). Р. 318-338.
32. Горовиц Д. Состязание идей // Теория и практика демократии. Избранные тексты. М. : Ладомир, 2006. С. 123-128.
33. Горовиц Д. Разрушенные основания права сецессии // Власть. 2013. № 11. C. 189-191.
34. Фарукшин М.Х. Проблема этнического голосования в зарубежном дискурсе // Социологические исследования 2016. № 5. С. 80-86.
35. Goodnow R., Moser R.G. Layers of Ethnicity: The Effects of Ethnic Federalism, Majority-Minority Districts, and Minority Concentration on the Electoral Success of Ethnic Minorities in Russia, 2012. Р. 167-193.
36. ChandraK. What is an Ethnic Party? // Party Politics. 2011. Vol. 17, № 2. P. 151-169.
37. Birnir K., Waguespack D.M. Ethnic inclusion and economic growth // Party politics. 2011. Vol. 17, № 2. P. 243-260.
38. Ishiyama J., Stewart B. Organization and the structure of opportunities: Understanding the success of ethnic parties in postcommunist Europe // Party Politics. 2021. Vol. 27, № 1. P. 69-80.
References
1. Rabushka, A. & Shepsle, K. (1972) Politics in Plural Societies: A Theory of Democratic Instability. New York: Macmillan Publishing Company.
2. Leiphart, A. (1997) Demokratiya v mnogosostavnykh obshchestvakh. Sravnitel'noe issledovanie [Democracy in multicomponent societies. A comparative study]. Translated from German. Moscow: Aspect-press.
3. Horowitz, D. (1985) Ethnic Groups in Conflict. Berkeley; Los Angeles: University of California Press.
4. Dandoy, R. (2010) Ethno-regionalist parties in Europe: a typology. Perspectives on Federalism. 2(2). pp. 194-220.
5. Basedau, M., Bogaards, M., Hartmann, C. &Niesen, P. (2007) Ethnic Party Bans in Africa: A Research Agenda. German Law Journal. 8(6). pp. 618-634.
6. Sidorov, V.V. (2021) Etnicheskie partii: demokraticheskiy institut ili prichina etnicheskikh konfliktov? [Ethnic parties: a democratic institution or the cause of ethnic conflicts?]. In: Zaznaev, O.I. & Farukshin, M.Kh. (eds) Etnicheskie aspekty politicheskikh institutov i protsessov [Ethnic Aspects of Political Institutions and Processes]. Moscow; Berlin: Direct-Media. pp. 170-194.
7. Prokhorenko, I.L. (2016) Vozmozhnosti prostranstvennogo podkhoda v analize etnopolitiche-skogo konflikta [Possibilities of spatial approach in the analysis of ethnopolitical conflict]. Polis: Politicheskie issledovaniya - Polis. Political Studies. 6. pp. 127-138.
8. Semenenko, I.S. (2018) Natsionalizm, separatizm, demokratiya... Metamorfozy natsional'noy identichnosti v "staroy" Evrope [Nationalism, separatism, democracy... Metamorphoses of national identity in "old" Europe]. Polis: Politicheskie issledovaniya - Polis. Political Studies. 5. pp. 70-87.
9. Koinova, M. (2009) Why do ethnonational conflict reach different degrees of violence? Insights from Kosovo, Macedonia and Bulgaria during the 1990-s. Nationalism and Ethnic Politics. 15(3). pp. 84-108.
10. Hungary. (1994) Constitution of the Republic of Hungary. [Online] Available from: https://legalns.com/download/books/cons/hungary.pdf7ysclidHjragphhfs460001688
11. Miller, A.I. (2015) Politika pamyati v Rossii: rol' ekspertnykh soobshchestv [The politics of memory in Russia: the role of expert communities]. In: Malinov, O.Yu. (ed.) Simvolicheskaya politika [Symbolic politics]. Vol. 3. Moscow: RAS. pp. 210-235.
12. Odnako. (2010) 9th April. p. 9.
13. The Statistical Office of the Slovak Republic. [Online] Available from: http://volby.sta-tistics.sk/index-en.html; https://slovak.statistics.sk/
14. Nedelcu, H. & Bardeleben, J.D. (2016) Conceptualizing party representation of ethnic minorities in Central and Eastern Europe. East European Politics and Societies. 30(2). pp. 381-403.
15. The Constitution of Romania. (1991) [Online] Available from: https://legalns.com/down-load/books/cons/romania.pdf?ysclid=ljrak14yte579852952
16. King, R.F. & Marian, C.G. (2012) Minority representation and reserved legislative seats in Romania. East European Politics and Societies. 26(3). pp. 561-588.
17. The Permanent Election Committee of Romania. [Online] Available from: www.roaep.ro
18. Fukuyama, F. (2019) Identichnost': Stremlenie kpriznaniyu ipolitika nepriyatiya [Identity: The desire for recognition and the politics of rejection]. Translated from English. Moscow: Alpina Publisher.
19. Kochetkov, E. (2019) Funktsional'nyy analiz defektivnogo federalizma v Efiopii [A functional analysis of defective federalism in Ethiopia]. Vestnik rossiyskoy natsii. 5. pp. 65-71.
20. The International Commission on the Balkans. (2005) The Balkans in Europe's Future. The Report of the International Commission on the Balkans. Washington. April 2005.
21. Panov, V.V. (ed.) (2017) Balansiruya prityazaniya: Etnicheskie regional'nye avtonomii, tselostnost' gosudarstva i prava etnicheskikh men'shinstv [Balancing claims: Ethnic regional autonomies, the integrity of the state and the rights of ethnic minorities]. Moscow: Polit. entsiklopediya.
22. Mequid, B. (2018) Selective contestation: The impact of decentralization on ethnoterritorial party electoral strategy. Electoral Studies. 52. pp. 94-102.
23. Semenenko, I.S., Lapkin, V.V. & Pantin, V.I. (2016) Typology of ethnopolitical conflict: methodological challenges of the "big theory." Polis. Politicheskie issledovaniya - Polis. Political Studies. 6. pp. 69-94. (In Russian).
24. Turov, N. (2021) "Dayte nam nezavisimost', ili dayte deneg"!: Usilenie vliyaniya regional'nykh partiy v sovremennoy Evrope ["Give us independence, or give us money"!: Strengthening the influence of regional parties in modern Europe]. Mirovaya ekonomika i mezhdu-narodnye otnosheniya. 65(6). pp. 33-41.
25. Popov, F.A. (2012) Geografiya setsessionizma v sovremennom mire [Geography of secessionism in the modern world]. Moscow: Novyy Khronograf.
26. Smooha, S. (2001) The Model of Ethnic Democracy. [Online] Available from: http://soc.haifa.ac.il/~s.smooha/download/ModelofEthnicDemocracyInternetVersion.pdf
27. Autengruber, K. (2012) Etnicheskaya lichnost' v kontekste vyborov. Partii etnicheskikh men'shinstv v Bolgarii i Rumynii [Ethnic identity in the context of elections. Ethnic minority parties in Bulgaria and Romania]. In: Pollack, J. Zagera, F., Sarcinelli, U. & Zimmer, A. (eds) Politika i lichnost' [Politics and Personality]. Kharkiv: Gumanitarnyy tsentr. pp. 260-274.
28. Ishiyama, J. (2009) Do ethnic parties promote minority ethnic conflict? Nationalism and Ethnic Politics. 15(3). pр. 56-83.
29. Ishiyama, J. & Breuning, M. (2011) "What's in a name?" Ethnic party identity and democratic development in post-communist politics. Party Politics. 17(2). pр. 223-241.
30. Alonso, S. & Ruiz-Rufino, R. (2007) Political representation and ethnic conflict in new democracies. European Journal of Political Research. 46. рр. 237-267.
31. Forest, B. (2012) Electoral Redistricting and Minority Political Representation in Canada and the United States. Canadian Geographer/Le Geographe canadien. 56(3). рр. 318-338.
32. Horowitz, D. (2006) Sostyazanie idey [Competition of Ideas]. In: Dahl, R., Shapiro, I. & Cheibub, J.A. (eds) Teoriya i praktika demokratii. Izbrannye teksty [Theory and Practice of Democracy. Selected Texts]. Translated from English. Moscow: Ladomir. pp. 123-128.
33. Horowitz, D. (2013) The destroyed foundations of the right of secession. Vlast' - Power. 11. pp. 189-191. (In Russian).
34. Farukshin, M.Kh. (2016) Problema etnicheskogo golosovaniya v zarubezhnom diskurse [The problem of ethnic voting in foreign discourse]. Sotsiologicheskie issledovaniya - Sociological Studies. 5. pp. 80-86.
35. Goodnow, R. & Moser, R.G. (2012) Layers of Ethnicity: The Effects of Ethnic Federalism, Majority-Minority Districts, and Minority Concentration on the Electoral Success of Ethnic Minorities in Russia. Comparative Political Studies. 45(2). pp. 167-193. https://doi.org/10.1177/ 0010414011421310
36. Chandra, K. (2011) What is an Ethnic Party? Party Politics. 17(2). pр. 151-169.
37. Birnir, K. & Waguespack, D.M. (2011) Ethnic inclusion and economic growth. Party Politics. 17(2). рр. 243-260.
38. Ishiyama, J. & Stewart, B. (2021) Organization and the structure of opportunities: Understanding the success of ethnic parties in postcommunist Europe. Party Politics. 27(1). рр. 69-80.
Сведения об авторе:
Ачкасов В.А. - доктор политических наук, профессор, заведующий кафедрой этнополи-тологии, факультет политологии Санкт-Петербургского государственного университета (Санкт-Петербург, Россия). E-mail: [email protected]
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. Information about the authors:
Achkasov V.A. - Dr. Sci. (Political Science), professor, head of the Department of Ethnopolitical Science, Faculty of Political Science, St. Petersburg University (Saint Petersburg, Russia). E-mail: [email protected]
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 18.07.2023; одобрена после рецензирования 26.01.2024; принята к публикации 04.03.2024
The article was submitted 18.07.2023; approved after reviewing 26.01.2024; accepted for publication 04.03.2024
