CC BY
80Русская классика: динамика художественных систем Н.В. СПОДАРЕЦ
(Одесский государственный университет им. И.И. Мечникова, г. Одесса, Украина)
УДК 821.161.1 ББК Ш5(2Рос=Рус)5
ЭССЕИСТИКА ПОЭТОВ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА ОБ А.С. ПУШКИНЕ:
ПРОБЛЕМА ТЕКСТООБРАЗОВАНИЯ И ЖАНРОВОЙ МОДЕЛИ
Аннотация. В статье прослежено, как процесс модернизации критического сознания поэтов Серебряного века, выраженный интенцией к эссеиза-ции, означивается в текстообразовании статей о Пушкине.
Ключевые слова: Серебряный век, Александр Пушкин, текстообразова-ние в жанре эссе.
Модерные интенции поэтов Серебряного века эксплицировались не только в поэтической, но и в литературно-критической практике, которая часто характеризовалась склонностью к эссеистичности. По мере становления модернистского типа сознания в многообразии жанровых форм литературной критики преобладающим оказывался жанр эссе.
Во-первых, почему именно этот жанр? Как в процессе модернизации литературного сознания поэтов Серебряного века изменяется стратегия текстопорождения и, соответственно, жанровые модели их литературно-критических статей? Ответы на эти вопросы будут даны в процессе нашего анализа критических статей Ин.Ф. Анненского, Д.С. Мережковского, В.Я. Брюсова, посвященных А.С. Пушкину.
В осмыслении феноменологии эссеизма значимы заключения М. Эпштейна, который отмечал, что «эссе... стало особо популярным в романтических и экзистенциальных системах мировоззрения, продолживших и углубивших движение индивидуальности к самообосно-ванию»1. Это движение как путь многовекторной творческой самоидентификации писателей своеобразно означивался и в плане содержания, и в плане выражения всех форм их литературной деятельности.
В объяснении актуализации эссе, а точнее интенции к эссеизации в критической практике поэтов Серебряного века, необходимо учитывать структурно-функциональные особенности данной жанровой модели и сам тип модерного творческого сознания, историческое бытие
1 Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны. О литературном развитии. М. : Сов. писатель, 1988. С. 336.
Русская классика: динамика художественных систем
которого концептуально и поэтологически идентифицировалось только в определенных жанрово-стилевых системах.
Обращение поэтов к эссеистике связано, очевидно, с онтологическими возможностями текстопорождения в рамках данной жанровой модели, к которой в поисках адекватности интуитивно вышел модернистский тип творческого сознания, с доминирующим в нем рефлексивным началом. Рефлексия есть обращенность мышления на самого себя - собственное знание, его содержание, способы познания и идентификации, подвергая критическому анализу содержательную и инструментальную стороны сознания.
В период смены аксиологических ориентиров культурного сознания конца XIX - начала XX веков, сопровождающейся рефлексивной активностью, творческий субъект в большей мере обращался к своему внутреннему опыту, в структуре которого для поэтов-модернистов значимым был и его художественно-эстетический потенциал как основа творческой креативности.
Л.Г. Кайда, исследуя феномен эссеизма в русской литературе, отмечает: «Многовековой путь трансформации жанра эссе на российской почве - от “Слова о...” до наших дней - привел к сосуществованию
двух типов эссеистики: литературной - в художественной словесности
~ 2
и нелитературной - в нехудожественной» .
Н.Б. Руженцева, развивая аргументацию М.Н. Эпштейна, делает заключение: «...в любом типе эссе... жанрообразование и текстопорож-дение идет одновременно», «рождается не только высказывание, но и сам тип его - научный или художественный, дневниковый или пропо-ведческий» (М.Н. Эпштейн)»3.
В жанровых типологиях эссе чаще всего относят к специфической форме очерка или статье-размышлению, в которых «предмет... рассматривается не в упор, как в научном сочинении, а сбоку, служит предлогом для разворачивания мысли, которая, описав полный круг, возвращается к самой себе, к автору как точке отбытия и прибытия... Подлинный, хотя и не всегда явный предмет эссе - это сам автор», -отмечает М.Н. Эпштейн4.
Вспомним, что инстанции автора в литературном тексте могут быть очень широкими: это и герой, и субъект сознания, и субъект
2 Кайда Л.Б. Эссе: стилистический портрет // ИКЬ : http://www.libma.ru/ ]а/уко/паше/уе88е_8ЙН8ЙЛе8кп_рогМ/т11ех.р11р
3 Руженцева Н.Б. Прагматическая и речевая организация русского литературнокритического эссе XX века: автореф. дис. ... докт. филол. наук. Екатеринбург, 2001. С. 8.
4 Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны. О литературном развитии. С. 338.
Русская классика: динамика художественных систем
оценки объектно-предметного и субъектного ряда, моделируемого в тексте мира, и субъект речи с характерными речевыми тактиками и стратегиями, и коммуникант внутритекстовой и межтекстовой коммуникации и др. Следовательно, в тексте, где предметом становится авторская оценка, как, например, в эссе, фактором его жанровой модели может выступать любая из отмеченных авторских инстанций, практически - это всегда ряд инстанций, означенных в плане содержания и в плане выражения текста. И так как предмет авторской рефлексии в эссе - неограниченный спектр объектов и вопросов бытия, то содержательный уровень текстов дает очень слабые основания для концептуальной разработки системных типологических признаков жанра и, следовательно, основ жанрового кода. В этой связи за эссе закрепилась репутация «максимально свободной, “аморфной” литературной формы»5, а некоторые теоретики поставили под сомнение жанровый статус эссе вообще.
Представляется, что в плане выражения писательской эссеистики означиваются их художественно-эстетические интенции. В процедуре литературоведческой идентификации авторских жанровых моделей писательской критики творчески реализованные коды этих интенций могут быть прочитаны в систематике показателей письма, дискурсии, архитектоники и речевой стихии текста, вплоть до функции и структуры образа автора - организатора прагматической ситуации текста, его рецептивно-эстетического потенциала и стратегии.
Прагматическая ситуация порождения текста любого жанра определяется фактором субъекта, адресата, цели и объекта (содержанием коммуникации). Прагматическая же стратегия эссе в значительной степени задается аксиологией автора, представленного в тексте определенной субъектной формой сознания и речевого действия. Вместе с тем, эссеист раскрывается и как человек с характерным типом мышления, и как субъект, нацеленный на разные коммуникативные тактики, и как личность особого эмоционального строя, на что в своей докторской работе обратила внимание Н.Б. Руженцева6.
Руководствуясь данной теоретической установкой, проследим, как процесс модернизации критического сознания поэтов Серебряного века эксплицируется в текстообразовании литературно-критических исследований об А.С. Пушкине и что отличает их авторские жанровые модели.
5 Руженцева Н.Б. Прагматическая и речевая организация русского литературнокритического эссе XX века. С. 12.
6 Там же. С. 9-11.
Русская классика: динамика художественных систем
Для всех представителей Серебряного века, в силу образовательной традиции воспитанных на классическом искусстве, но аксиологи-чески нацеленных на разработку новой поэтической культуры, новых принципов творчества, художественное наследие А.С. Пушкина и его культурный миф оказались особо притягательными, несмотря на неоднозначное отношение к ним.
В целом модернистская литературная критика в своей оценочной позиции не ограничивалась формулой «или-или», а иллюстрировала многообразие подходов к явлению, которое охватывалась по принципу «и.. .-и...», тем самым, закладывалась опция интегрирующего взгляда, ставшая продуктивной в критическом сознании XX века.
И если «эстетический культ Пушкина был родовой метой двух последних десятилетий X1X века»7, то поэты-модернисты, включаясь своей критикой в эту оценочную линию, расширяли область концептуализации феномена А.С. Пушкина: художника слова, связанного с определенными культурными и литературными традициями и закладывавшего новые традиции; глубокого мыслителя, представленного в горизонте национальной и общеевропейской культуры, поднимавшего и решавшего сложнейшие онто-экзистенциальные проблемы; личности, связанной с исторически конкретным и культурным бытием и др.
Для модернистов феномен А.С. Пушкина - это не только проблема творческого гения во всей ее парадигме, это и вопрос сущности личностного, исторического и национального бытия, который этот гений постиг и оказался способным художественно раскрыть в своих произведениях; проблемы генетической связи творческих явлений прошлого и настоящего и др.
Очевидно, что у каждого писателя вообще, и у поэтов Серебряного века в частности, сложилось свое отношение к А.С. Пушкину как культурному мифу и своя степень освоения его художественного наследия. Глубоко личностным переживанием и отношением характеризуются индивидуально-авторские концепции образа и творчества
А. Пушкина, представленные в литературной критике данного периода. В этом мы убеждаемся, обратившись к текстам статей Д. С. Мережковского «Пушкин» (1896), Ин.Ф. Анненского «Пушкин и Царское Село» (1899) и В.Я. Брюсова «Пушкин в Крыму» (1908).
Для Д.С. Мережковского А.С. Пушкин - мыслитель и мудрец, как и каждый гений, одаренный божественным даром в творческом акте постигать сущностное. Его «мудрость» выражалась в пафосе творче-
7 Мусатов В.В. Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века. М. : Российск. гос. гуманит. ун-т, 1998. С. 167.
Русская классика: динамика художественных систем
ства «заздравной песней Вакху во славу жизни, вечного солнца, золотой меры вещей - красоты»8. «Искусство для него - вечная игра. Веселая мудрость Пушкина не имеет ничего общего с едкой иронией Байрона. Веселость Пушкина лучезарная, играющая, как пена волн, из которых вышла Афродита. В сравнении с ним все другие поэты кажутся тяжкими и мрачными - он один, светлый и легкий, почти не касаясь земли, скользит по ней, как эллинский бог.»9. Этот критический дискурс показателен оценочным лексиконом, вызывающим ассоциации с понятийным рядом досократиков и гностиков. В систематике этого дискурса моделируется художественно яркий, эстетически выразительный и потому рецептивно продуктивный образ поэта. Но дискурс статьи при этом становится знаком оценочного горизонта Д.С. Мережковского, в критическом мышлении которого очевидны интенции к эссеизации.
Согласимся с Н.П. Лебеденко: «Можно с полным правом говорить о том, что статья Д. Мережковского “Пушкин”, предлагающая первую символистскую концепцию творчества гениального русского поэта, легла в основу всех последующих интерпретаций его творче-
ства»10.
Примечательно, что Д.С. Мережковский в конце статьи ставит вопрос своим современникам: «Все готовы почтить его (Пушкина) мертвыми устами, мертвыми лаврами - кто почтит его духом и серд-цем?»п
Представляется, что Ин.Ф. Анненский в своей статье стремился найти ответ на этот вопрос. Для Ин.Ф. Анненского, давшего оценку А.С. Пушкину в единственной юбилейной статье (1899) - это человек «горячего и смелого сердца, которому бог дал . дивный дар мелодией слов сладко волновать сердца»12. Столь образная оценка поэта отвечает тому понятийному ряду, какой критик связывал с проблемой коммуникативно-эстетического потенциала искусства и деятеля искусства, к миру которого приобщается читатель. Образ сердца в тексте статьи выступает символическим маркером пространства встречи А.С. Пушкина - человека «горячего» сердца, носителя божественного поэтического дара и его читателей, которые способны постичь во всей полноте
8 Мережковский Д.С. Пушкин // Мережковский Д.С. В тихом омуте. Статьи и исследования разных лет. М. : Сов. писатель, 1991. С. 157.
9 Там же. С. 158.
10 Лебеденко Н.П. Пушкин и русский символизм. Одесса : Маяк, 1998. С. 102.
11 Там же. С. 211.
12 Анненский И.Ф. Книга отражений. Серия «Литературные памятники». М. : Наука, 1979. С. 304.
Русская классика: динамика художественных систем
феномен царскосельской лирики. В содержательно-смысловой структуре статьи образ сердца реализован и как сквозной мотив, и как основной концепт авторской концептосферы, и как мифологема авторского литературно-критического мифа.
Для В.Я. Брюсова, написавшего более 80 статей об А.С. Пушкине, он - в первую очередь, мастер, которого отличала высокая поэтическая культура. Статьи о мастерстве А.С. Пушкина в основном были направлены на исследование области поэтики произведений писателя. В.Я. Брюсову принадлежат работы о малоизученных вопросах пушкинистики: статьи «Стихотворная техника Пушкина», «Звукопись Пушкина». Включался он и в острую научную полемику: статьи «Гаврилиада», «Медный всадник».
Но как литератора-энциклопедиста, отличавшегося широким горизонтом знаний и творческих умений, способного прочитывать коды истинного художественного мастерства на разных уровнях анализа произведения, В. Я. Брюсова А. С. Пушкин привлекал и типом творческой личности. Отсюда интерес критика к вопросам историографии не только творчества, но и жизненного пути поэта. Литературнокритическая статья «Пушкин в Крыму» показательна оценочной точкой зрения критика по вопросу такого порядка, мерой субъективного и объективного в этой оценке, избранной В. Брюсовым позицией организатора текста сообщения, мастера письма.
В самом концептуальном охвате критикой Серебряного века А. С. Пушкина - прецедентного явления русской культуры, очевидны и общие основания. Они заданы новой эпистемологической парадигмой эпохи, расширившей горизонт трактовки понятия творческого субъекта до проблемы онтологии и функционирования его сознания, сопряжений области личностной, творческой, этноментальной, религиозной и общекультурной. Поэтому Д.С. Мережковский рассуждает об
А.С. Пушкине как о национальном гении и выразителе национального сознания. В.Я. Брюсов и Ин.Ф. Анненский также сосредоточены на факторах формирования мышления, ценностных ориентиров А. Пушкина-человека и художника, который находит отклик в русских сердцах.
План содержания статей поэтов-модернистов охватывает ряд оригинальных концептуальных решений, таких как:
- в статье Д. С. Мережковского «Пушкин» - идея гениальности А.С. Пушкина-человека и писателя, проявленной ясностью и художественной простотой слога, за которым редкая мудрость и глубина мысли. Творческий показатель этой исключительной мудрости А. С. Пушкина Д. С. Мережковский усматривает и в склонности его авторского художественного сознания к концепции примирения плоти
Русская классика: динамика художественных систем
и духа, что иллюстрируется критиком в процессе достаточно тенденциозного анализа художественных произведений поэта. Вывод Д.С. Мережковского: «Поэзия Пушкина представляет собой редкое во всемирной литературе, а в русской единственное явление гармонического сочетания, равновесия двух начал... »; «В Пушкине мыслитель и художник сливаются в одно существо»; «В настоящее время мы переживаем . убыль пушкинского духа в нашей литературе»13;
- в статье Ин.Ф. Анненского «Пушкин и Царское Село» - трактовка царскосельского периода творчества А. С. Пушкина (шесть лет: октябрь 1811 - июнь 1817 гг.; второе прибытие летом 1831 г. после женитьбы) и самого образа Царского Села как характерных локусов (парка и лицея), сформировавших способности «горячего», т.е. чуткого сердца поэта, склонного к глубокому постижению проблем жизненной реальности и к сильным внутриличностным переживаниям, дружеским порывам. С точки зрения Ин. Анненского, этими этическими, эмоциональными и интеллектуальными («мыслительными») способностями
А.С. Пушкина-человека и соответствующим строем его поэзии во многом объясняется читательское восприятие (читательская реакция «сердцем») творчества поэта;
- в статье «Пушкин в Крыму» В.Я. Брюсова - мысль о путешествии А.С. Пушкина по Тавриде не как наказании «сочинителя “возмутительных” стихов, “наводнившего” ими всю Россию», а как периода «счастливейших» дней его жизни. Весь содержательный план статьи подчинен реализации авторского концепта Крыма как места вдохновения Пушкина. При этом критик замечает, «чтобы полно охарактеризовать жизнь Пушкина в ту эпоху, необходимо разобрать его отношения к отдельным членам семьи Раевских, определить влияние на него Байрона, с которым он тогда ближе ознакомился, выяснить, насколько отразились на его творчестве новые впечатления». Цель В.Я. Брюсова - «установить, так сказать, его подробный “дорожник”», «итинерарий»14.
Руководствуясь наблюдениями очевидцев путешествия и современников поэта, В.Я. Брюсов факт посещения поэтом Бахчисарая трактует как переломный в его чувственно-эмоциональном становлении, делая при этом общий вывод о значимости Крыма в творческой биографии поэта. Статья В.Я. Брюсова, мышление которого в большей степени рационально и логоцентрично, чем мышление Д.С. Мережковского и Ин. Анненского, строится как научное сообщение, вклю-
13 Мережковский Д.С. Пушкин. С. 198-212.
14 Брюсов В.Я. Пушкин в Крыму // Брюсов В.Я. Собр. соч. : в 7 т. М. : Худож. лит., 1975. Т. 7. С.30.
Русская классика: динамика художественных систем
чающее моменты фактографической конкретизации и типологизирующего порядка. Но совершенно очевидно, что поэт-модернист и в своей литературно- критической практике не смог ограничиться только целью научно-исследовательского характера.
В отмеченной нами статье В.Я. Брюсова сама форма литературно-критической оценки, мотивация отбора материала и способ его организации подчеркнуто субъективные, брюсовские, выраженные характерной полемичной модальностью текста, новой функциональной ролью автора в нем:
1) как субъекта критического сознания, в широком диапазоне переживающего свое субъективное понимание Пушкина-человека и его крымского окружения. Например, моделирование В. Брюсовым эмоциональной и психологической реакции поэта на «Г. Г еракова, смешного... литератора, гордившегося тем, что он знавал Державина и что Денис Давыдов написал к нему шесть стихов.... Вероятно, Гераков произвел на Пушкина самое неблагоприятное впечатление. По крайней мере, нигде далее в своих “записках” Гераков, который еще не раз встречался с Раевскими, не упоминает о других беседах с Пушкиным. Может быть, говоря о “колкой правде”, которую будто бы смиренно выслушивал Пушкин, Гераков разумел свои собственные речи. Пушкин, разумеется, не обратил никакого внимания на мелочные нападки “старозаветного” литератора, над которым давно перестали даже смеяться, и это-то пренебрежение и показалось Геракову “смирением”»15;
2) как субъекта речевого действия в рамках моделируемого жанрового мира статьи и адресанта сообщения, регулирующего горизонт предметно обусловленной субъектной коммуникации в системе отношений автор - читатель.
Очевидно, что содержание рассматриваемых нами статей Д.С. Мережковского, Ин.Ф. Анненского и В.Я. Брюсова о Пушкине характеризуется исследовательской направленностью. Явная установка на литературоведческое исследование в них была спровоцирована и культурной ситуацией конца XIX - начала ХХ веков, которая отличалась острой дискуссий научной мысли вокруг имени и творческого наследия А.С. Пушкина.
В полемике, намеченной еще литературной критикой XIX века вокруг проблемы А.С. Пушкин-мыслитель, Д.С. Мережковский обозначил свою позицию апологета поэта статьей «Пушкин». Ин.Ф. Анненский и В. Я. Брюсов в критических статьях доказательно решали острую научную проблему: в первой статье - фактор царскосельско-
15 Брюсов В.Я. Пушкин в Крыму. С. 33.
Русская классика: динамика художественных систем
го, во второй - крымского периодов в творческом становлении
A.C. Пушкина. Но для писателя-модерниста исследовательская задача могла быть только поводом, а не целью литературно-критической работы.
В соответствии с общей интегративной стратегией жанровородового мышления поэтов Серебряного века, их литературная критика строилась на новых представлениях о потенциальных возможностях такого вида творческой деятельности. Очевидно стремление к функциональному расширению авторских инстанций в тексте статьи - концептуально формируемом авторском мире, и в системе отношений: автор - текст - читатель. В этой связи намечались и изменения в прагматике текста.
Усиление эссеистического компонента в текстообразовании рассматриваемых статей в первую очередь связано с расширением функционального и структурного статуса авторского Я в сравнении с классическими литературно-критическими статьями XIX века. Глубинное субъективное переживание Д.С. Мережковским, Ин.Ф. Анненским и
B. Брюсовым феномена A.C. Пушкина и его наследия не в равной степени, но актуализируется в содержательно-смысловых структурах текстов статей: наиболее выразительно и системно в статьях Д.С. Мережковского и Ин. Анненского.
Именно эссеистика, отличаясь особой пластичностью жанровостилевой структуры, позволяла поэтам-модернистам не только дать профессиональную оценку наследия конкретного писателя или отдельных его произведений, что и предполагает литературнокритическая статья, но в авторски означенном дискурсе эксплицировать свое творческое решение, а в нашем случае, - инвариант авторского творческого мифа A.C. Пушкина. В соответствии с аксиологическими доминантами творческого сознания, креативная интенция автора реализовывалась и в плане содержания такого литературнокритического текста-мифа, и в плане его выражения.
Рассматриваемые нами литературно-критические статьи характеризуются полистилевой структурой: по показателям речевой организации констатируем интегрирование описания, рассуждения, включение различных речевых жанровых подсистем, но при этом интерпретационная манера авторов тяготеет к устойчивости. В статьях Ин.Ф. Анненского и В.Я. Брюсова это обеспечено однородностью авторского письма. В статье же Д.С. Мережковского констатируем нарушение этого принципа, которое, как представляется, вызвано изменением объекта авторской рефлексии в большом тексте: в начале статьи представлена авторская рефлексия на предмет A.C. Пушкин-человек, но
Русская классика: динамика художественных систем
уже в конце первой части статьи критик переходит к проблеме А.С. Пушкин-писатель. Критический дискурс трех последующих глав формируется в режиме смены этих объектов рефлексии. С точки зрения классических представлений, здесь явно нарушена стратегия традиционной для критических статей предметной целостности текста (Пушкин-художник или Пушкин-человек). Это не упустили сразу же заметить оппоненты Д. С. Мережковского, оспаривавшие позиции авторской концепции творчества А.С. Пушкина, форму статьи, инкриминируя критику ее недоработку в целом. Но если текст статьи рассматривать как явление литературно-критического сознания переходного типа, то очевидно, что в ней означивается процесс поиска новых механизмов и стратегий текстопорождения, в котором доминирует фактор свободной и креативной творческой воли автора.
В субъектной структуре статей Д.С. Мережковского, Ин.Ф. Анненского и В.Я. Брюсова авторская позиция является определяющей, но не единственной. Это отражено и в композиционной организации текстов приемом смены точки зрения. Он позволял расширить оценочный угол зрения на феномен А.С. Пушкина. Поддержку в своей исследовательской аргументации поэты-модернисты находят в литературных источниках, оставленных современниками А.С. Пушкина: многочисленных воспоминаниях, дневниках, литературно-критических статьях, путевых заметках и т.д. Г олоса современников поэта усиливали компонент достоверности фактографического материала статей. Но для критиков показательным является не столько факт исторической достоверности, сколько отношение их авторов к А.С. Пушкину. Это особо подчеркнуто в статьях Д.С. Мережковского и Ин.Ф. Анненского: в первом случае представляющего оценочные позиции в пользу Пушкин-мыслитель и художник, во-втором - Пушкин - человек горячего сердца. Фактография литературных источников в статьях Д.С. Мережковского и Ин.Ф. Анненского направлена на документальное подтверждение авторских мифологем и концептов, что соответствует дискурсу эссе.
Функция этого компонента текста в статье В.Я. Брюсова «Пушкин в Крыму» несколько иная. В ней представлены точки зрения Г. Геракова - автора «Путевых записок», раскрывших подробности путешествия поэта по Крыму, самого А. Пушкина как автора писем, передающего свои впечатления от путешествия, А. Муравьева-Апостола, который тем же летом 1820 года пребывал в Крыму и написал «Путешествие по Тавриде» (1823), С.Б. Броневского - градоначальника Феодосии, который в 1823 году издал «Новейшие исторические и географические известия о Кавказе».
Русская классика: динамика художественных систем
В.Я. Брюсов в данной статье не просто апеллирует к пониманию читателя, способного вслед за автором выстроить причинноследственные связи и постичь утверждаемую идею. Обогащенный опытом развертывания интриги в художественной прозе, писатель и в этой статье использует приём столкновения точек зрения субъектов высказывания, что, во-первых, значительно оживляет картины пейзажных и путевых зарисовок. Во-вторых, авторское Я получает основание для новых оценочных ракурсов, означенных поэтичностью мышления писателя.
Показательна общность критического дискурса Д.С. Мережковского, Ин.Ф. Анненского и В.Я. Брюсова в плане функционального включения литературных цитат, обращения к культурным реминисценциям и аллюзиям, сравнениям и противопоставлениям. Речевые обертоны обыгрывания компонентов в текстах статей иллюстрируют органичную склонность творческого сознания поэтов-модернистов к образно-эмоциональной оценке. Такие источники включаются в их критический дискурс как элемент ассоциативно-образного выражения чувств и раздумий автора, что в тексте статей усиливает эссеистический компонент. Хотя в рассматриваемых нами эссе-исследованиях он не охватывает все уровни структуры статей, но и этого достаточно, чтобы тексты обрели новое типологическое качество образности и эстетической выразительности. Эстетизация мира литературно-критических статьи реализовывалась в их текстах «фактурой эссеизма»16.
В пользу эссеизации текстов статей работает и прием их открытой субъектной структуры, включавшей инстанцию читателя. Идентификация оценочной позиции авторского Я во всех статьях развернута в контексте монологизированного диалога в читателем, в тексте обозначенном разными номинациями, включая и местоименную форму Вы. Факт общей оценочной позиции с читателем, обозначен местоименной формой Мы. Например, в статье В.Я. Брюсова: «В этом приморском саду, среди колонн, горок и храмиков, мы и вправе представлять себе Пушкина в Феодосии».
Такие новации в субъектной структуре критических статей соответствовали общей тенденции мышления поэтов Серебряного века к развитию прагматической стратегии текста.
Очевидно, что каждый поэт данного периода в критической практике разрабатывал свою систему приемов, нацеленных на оптималь-
16 Кругликов В А. Возможности эссеизма в понимании культуры // Социальная философия и философская антропология: Труды и исследования. М. : ИФ РАН, 1995. С. 180.
Русская классика: динамика художественных систем
ный рецептивный эффект текста у адресата-читателя. В рассматриваемых нами статьях авторы как определяющие участники прагматической ситуации выступают организаторами коммуникативного события, связанного с читательским постижением феномена А.С. Пушкина.
В.Я. Брюсов, например, как организатор текста стремился не столько представить разные точки зрения, а, сознательно сталкивая субъектов речи с противоположными позициями, включает и адресата-читателя в поиск решения исследуемой проблемы. Тем самым он усложняет прагматическую ситуацию текстообразования, создает напряженный, модально акцентированный дискурс. Но если текст статьи В.Я. Брюсова характеризуется единичностью обозначенных форм монологизиро-ванного диалога с читателем, то в речевой структуре статьи Ин. Анненского они доминируют.
Во всех рассматриваемых нами текстах очевидна реконструкция классической монологической схемы «субъект» - «объект» в диалогическую «субъект» - «субъект».
Подчеркнем, что новая аксиологическая ориентация модерного сознания поэтов Серебряного века координировала стратегию эссеи-стического текстопорождения, в котором нагрузка на суггестивные механизмы и прагматику в целом значительно возросла. Д. С. Мережковский, Ин.Ф. Анненский и В.Я. Брюсов тяготели к такому типу эс-сеистического письма, который не только и не столько убеждал, сколько формировал, конструировал реакцию и, следовательно, управлял уже ценностной ориентацией реципиента. Эти тексты отражают высокую филологическую культуру поэтов-модернистов, их повышенное внимание к речевой материи высказывания. Рассмотренные статьи можно определить как переходный тип литературнокритических практик поэтов-модернистов, на текстообразовательном уровне означивших аксиологические приоритеты их творческого сознания.
