CC BY
22
НАСЛЕДИЕ
Если я и видел дальше, то потому, что стоял на плечах гигантов.
Сэр Исаак Ньютон
От редакции
С 2010 г. журнал «Биосфера» будет содержать рубрику « Наследие». Смысл ее как нельзя лучше характеризует широко известная цитата, вынесенная в эпиграф. В рубрику планируется включать основополагающие публикации, на которые все ссылаются «по цепочке», но которые мало кто читал на самом деле, поскольку часто первоисточники содержатся в изданиях, которые в настоящее время оказались по разным причинам малодоступными. Кроме того, существует большой массив информации, до сих пор хранящийся в личных архивах, причем она часто относится к тому, что авторы стремились высказать на склоне лет, считая, возможно, самым важным, но не успели.
Рубрика открывается материалами о Леониде Васильевиче Лескове (31.03.1931 - 28.04.2006), «выдающемся российском ученом-энциклопедисте, докторе физико-математических наук, профессоре МГУ им. Ломоносова, заместителе директора Международного института теоретической и прикладной физики РАЕН, главном научном сотруднике НПО «Композит», академике РАЕН и Российской академии космонавтики, авторе более 400 статей, учебников и монографий», - так характеризует Л.В. Лескова заглавная страница сайта, посвященного его памяти (http://www.leskovlv.ru). Из числа многочисленных воспоминаний о Л.В. Лескове, размещенных на сайте, ниже приведено оставленное сотрудниками ЦНИИ машиностроения, где он долгое время работал:
«Л.В. Лесков - яркий пример классического университетского образования, которое культивировалось в нашей стране. После окончания МГУ формально он пришел работать в ЦНИИмаш как оптик, однако специфика исследований в таких организациях, как ЦНИИмаш, требует от молодого специалиста оперативно переключаться на новое актуальное направление исследований, и, как правило, широты полученных знаний хватает для успешной работы в новых направлениях. Леонид Васильевич возглавил коллектив молодых, только что пришедших из вузов инженеров-физиков и дипломников, находящихся в институте на практике, по решению проблемы создания электроракетных двигателей.
Под руководством Лескова были организованы группы по теории и разработке электроракетных двигателей: импульсного плазменного ускорителя, ускорителя бегущей волны, квазистационарного ускорителя плазмы. Довольно быстро был выбран перспективный вид двигателя - импульсный плазменный двигатель (ИПД) двух вариантов: тепловой и электродинамический. В конечном счете они были доведены до летных образцов и испытаны в космосе. Через некоторое время произошла реорганизация, и в отдел Лескова влился большой коллектив по разработке и созданию ДАСов - двигателей с анодным слоем. Этот ионный двигатель нашел широкое применение как многоцелевой ускоритель плазмы. В настоящее время создано и реализовано целое семейство таких ускорителей.
Следующий переломный этап в деятельности коллектива произошел в начале 70-х гг. прошлого века - начались исследования в области физики невесомости и космического материаловедения. Первые отечественные эксперименты по физике невесомости и космическому материаловедению были проведены на вертикально зон-
дирующей ракете и космической станции «Салют-4» в 1975 г. А в 1976 г. было выпущено Решение комиссии Совета Министров по военно-промышленным вопросам по развертыванию этих работ, в котором ЦНИИмаш был определен как головная организация. Усилиями коллектива, возглавляемого Лесковым, была создана широкая кооперация организаций-соисполнителей по космическому материаловедению и технологии, в которую вошли десятки академических и отраслевых институтов, высших учебных заведений. При активной поддержке заместителя директора ЦНИИмаш по науке академика В.С. Авдуевского в министерстве было создано новое управление - Главкосмос.
Отличительной чертой Леонида Васильевича как руководителя являлось его чутье на прорывные направления в научных исследованиях, а также смелость доверять своим подчиненным разработку собственных идей, умение прийти в нужную минуту на помощь. Это был глубоко творческий, порядочный, смелый человек, уход которого все мы восприняли как личную трагедию. По сей день на бывшем его рабочем месте сохранился шкаф, в котором мы обнаружили множество книг и монографий, написанных и изданных Л.В. Лесковым в разные годы. Выяснилось, что все они имеют огромную научную и историческую ценность. Бывшие друзья и коллеги Лескова просили нас передать эти труды для ознакомления и ксерокопирования хотя бы на короткое время - оказывается, многие из них существуют в единственном экземпляре и являются бесценными пособиями по истории и теории космонавтики. Мы счастливы, что и после кончины Леонида Васильевича его книги продолжают выходить в свет, и со временем интерес к ним не падает, а, напротив, возрастает. Это говорит о том, что труды профессора Лескова - не проходные «однодневки», а не теряющая своей актуальности, настоящая, требующая глубокого прочтения и осмысления литература. Уверены, что она будет еще долго находить своего читателя».
В число фундаментальных вопросов, ответы на которые искал Л.В. Лесков, входят и имеющие прямое отношение к взаимодействию человечества со средой его обитания. В своих поисках Л.В. Лесков мог приходить к предположениям, с которыми не все готовы согласиться. С другой стороны, взгляды Н.В. Лескова находят поддержку со стороны приверженцев эзотерических и других маргинальных подходов к науке. Но сам-то автор сознавал их противоречивость и истинный смысл, как следует хотя бы из эпиграфа, выбранного им для одной из своих публикаций (http://lib.roerich-museum.ru/node/1129): «Лучше держаться такой гипотезы, которая со временем может оказаться неверною, чем никакой. Гипотеза облегчает описание истины, как плуг земледельца облегчает выращивание растений» (Д.И. Менделеев).
Для науки правильные вопросы являются необходимым условием для того, чтобы в конце концов приходить к правильным ответам. Такие вопросы можно найти в опубликованном ниже фрагменте из незаконченной книги Л.В. Лескова, предоставленном его дочерью Н.Л. Лесковой из личного архива, за что редакция приносит Наталье Леонидовне глубокую признательность.
Л.В. Лесков (31.03.1931 - 28.04.2006)
ЕЩЕ НЕ ПОЗДНО
Сто лет назад наши далекие предки встречали наступавший ХХ век с радостными надеждами. Вдохновляемые идеями Просвещения о всесилии человеческого разума, верой в нескончаемый технический прогресс и идеологией либерализма, девиз которого состоял в том, что надо сделать как можно более счастливыми как можно большее количество людей. Они были убеждены, что наступает эпоха прочного мира и всеобщего процветания. Основываясь на опыте только что закончившегося XIX века, они переняли от него титанический настрой модернизма и были уверены, что не существует таких задач, которые им не удалось бы решить. Будущее рисовалось их воображению исключительно в светлых и ярких красках.
Но была и другая версия чаяния прекрасного будущего - ожидание победоносной и всеочищающей революционной бури. Молодые бунтари с нетерпением ждали, когда наступят вожделенные дни крушения старого мира, отживших свое пятисотлетних самодержавных порядков. Беспокойный дух модерна вдохновлял и их, правда, не на строительство чего-то нового, а исключительно на разрушение.
Действительность очень быстро опрокинула все эти вдохновенные ожидания. Первая мировая война принесла страшные разрушения и породила бурю революций, прокатившихся по планете. Во многих странах возникли бесчеловечные тоталитарные режимы. А титаническая битва модернизма завершилась ГУЛАГом и Освенцимом. Затем вспыхнул пожар Второй мировой войны, вслед за которой почти сразу началась война холодная, продолжавшаяся более сорока лет.
Разумеется, было бы несправедливо рисовать ХХ век одними только черными красками. Были величайшие победы человеческого гения, замечательные достижения науки и технологии, которые обеспечили небывалый рост качества жизни.
И все же мы вступаем в XXI век с настроением далеко не радужным. Остались нерешенными трудные глобальные проблемы - угроза экологической катастрофы, продолжающийся быстрый рост населения в странах третьего мира, скорое исчерпание основных энергетических ресурсов - нефти и газа, неостановимо растущий разрыв по уровню жизни между странами «золотого миллиарда» и всем прочим населением планеты.
Словом, полный контраст с тем, как наши далекие предки встречали ХХ век. Тогда было радостное ожидание новых светлых свершений. Теперь господствует эсхатологический дух Апокалипсиса.
Предчувствие скорого Армагеддона охватило, разумеется, не всех. Кое-кто решил, что это не конец, а лишь начало.
Вашингтонские стратеги, завороженные тем фактом, что США стали самой могущественной державой мира, и решив, что победитель получает все, и если не сейчас, то потом будет поздно, провозгласили курс на создание новой мировой империи Pax Americana. Ответом на это стала Четвертая мировая война, которая началась 11 сентября 2001 г., когда были взорваны здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Эта война совсем не похожа на те войны, которые раньше вело человечество. Во-первых, она объявлена всему цивилизованному миру. Во-вторых, у нее нет того, что можно было бы назвать фронтом боевых действий, но солдаты противостоящей стороны, которые ценят смерть выше жизни, в любой момент готовы нанести внезапный удар там, где их никто не ждет. В-третьих, никто не знает, где находится штаб противостоящей стороны, да и существует ли он вообще, этот штаб.
Словом, наступивший XXI век обещает быть предельно нестабильным и беспокойным. Концентрация многочисленных кризисных явлений может в конце концов вступить в режим с обострением, когда остановить наступление глобальной катастрофы будет уже невозможно.
Но не будем предаваться отчаянию - это самое бесполезное, что можно делать на пороге катастрофы. У нас еще есть время ее предотвратить.
Поставим с этой целью два вопроса. Первый: в чем заключаются глубинные корни современной кризисной ситуации, какие стратегические просчеты поставили мир - и Россию в первую очередь - на последнюю грань коллапса? И второй: существуют ли объективные предпосылки, опираясь на которые, можно было бы внести в нашу базовую концепцию и стратегию такие коррективы, которые позволили бы нам перевести ход истории с тупикового эволюционного сценария на модель устойчивого развития?
В предыдущих разделах книги мы писали, что все кризисные явления, с которыми мир столкнулся в ХХ веке, были заранее предсказаны. Были даны и деловые научно обоснованные рекомендации, каким образом можно было бы предотвратить наступление этих явлений. Можно, конечно, посетовать на тупость и некомпетентность лиц, которым дано было право принимать ответственные стратегические решения и которые не прислушались к предостережениям. Но если все наши неприятности списывать на субъективный фактор, то
на иное будущее надежд у нас совсем мало: гении среди этих лиц - явление исключительное.
Более перспективно поискать причины этой драматической невнимательности ЛПР (лиц, принимающих решения) в особенностях их менталитета и мироощущения. Но, принимая такой подход, мы возвращаемся к первому из поставленных нами фундаментальных вопросов. В следующих главах мы попытаемся поискать возможный ответ на этот вопрос.
И если нам удастся приблизиться к ответу на него, то тем самым в нашем распоряжении окажутся и рекомендации, какие изменения следует внести в базовые принципы нашего менталитета, как надо скорректировать систему образования для того, чтобы устранить причины традиционной глухоты к заблаговременным предостережениям против возможных ошибок в принятии решений.
Второй из поставленных вопросов относится к выяснению тех парадигмальных сдвигов в общенаучной картине мира, которые обусловлены последними достижениями фундаментального научного знания. В следующих главах будет предпринята попытка указать на некоторые перспективные направления происходящего в этой области самодвижения науки.
Все это вместе взятое означает, что у нас есть реальные возможности избежать повторения тех непростительных ошибок, которые сделали столь драматическим ход истории ХХ века. Этот императив безошибочности особенно актуален сегодня, поскольку история дала человечеству в целом - и России в особенности - последний шанс принять его к исполнению: очередное промедление приведет, скорее всего, к тому, что на планете исчезнет экологическая ниша, занимаемая биологическим видом «человек разумный». И тогда наступивший XXI век окажется для нас также и последним.
Виртуалистика XXI века
Всеобщая компьютеризация, сотовые телефоны, кабельное и космическое телевидение, Интернет - все эти технические достижения радикально изменили жизнь людей. На этой основе возникло информационное общество. В развитых странах более половины ВВП приходится на информационные отрасли промышленности и сферу услуг.
На этом основании возникла концепция третьего исторического суперцикла в истории человечества -перехода от индустриальной цивилизации к постиндустриальной. Но можно ли считать, что этот переход уже состоялся? Поскольку современная хозяйственная жизнь приобрела отчетливо выраженный глобальный характер, на этот вопрос следует дать отрицательный ответ. В мировом масштабе по-прежнему преобладают традиционные принципы индустриализма, о постиндустриальном переходе можно было бы говорить, имея в виду только страны Запада, но они прочно вписаны в глобальную хозяйственную жизнь. Многие производственные комплексы, не относящиеся к наиболее наукоемким усилиям западного капитала, переведены в развивающиеся страны, где рабочая сила дешевле. В собственных интересах Запад использует рентные взаимоотношения со странами-производителями природных ресурсов, в первую очередь нефти и газа.
По этим причинам говорить о становлении постиндустриального общества еще рано, этот процесс находится пока на начальной стадии. Хозяйство стран «зо-
лотого миллиарда» является открытой, а не закрытой системой, и открыто оно в традиционный мир индустриализма. Более того, разрыв этих связей означал бы для Запада не торжество постиндустриализма, а гибель. Стратегия взаимоотношений лидеров западного сообщества с остальной частью мира людей основана на признании «теоремы невозможности»: ресурсов Земли на всех все равно не хватит, а потому следует установить над ними прочный контроль.
Но в то же время эта переходная эпоха привела к возникновению целого ряда ранее не известных феноменов в жизни общества. В частности, если в доиндустри-альную эпоху основное направление человеческой активности состояло во взаимодействии с природой, а в индустриальном обществе - с миром техники, то на стадии постиндустриальной трансформации на первый план выходят взаимодействия с информационным космосом, включая межличностные отношения.
Когда говорят об экономике, то имеют в виду совокупность производственных отношений, хозяйственную жизнь, а также изучающую их науку (по-гречески oikonomike означает искусство управления домашним хозяйством, nomos - закон). Переход от охоты и собирательства к производящему хозяйству означал возникновение «второй природы» - искусственной среды обитания, техносферы. Постиндустриальная трансформация ведет к дальнейшему усложнению этого рукотворного мира, который достраивается еще одним, третьим по счету этажом - виртуальной средой человеческой жизнедеятельности.
Быть может, эта социокультурная трансформация является наиболее глубокой и радикальной за всю историю человечества: возникающие в ее процессе новые социальные противоречия и проблемы сфокусированы в первую очередь не на технологии, а на самом человеке, на его личности, на его идеалах, базовых ценностях и мотивах деятельности. Несомненно, анализ этих фундаментальных и системообразующих процессов - важнейшая задача научных исследований.
Ведущая научная дисциплина, изучающая природную среду обитания, - экология. Традиционная сфера научных интересов экономической теории - производящее хозяйство. С возникновением мира виртуалисти-ки возникает, очевидно, задача формирования нового научного направления, предметом исследования которого станут особенности и закономерности этого нового, третьего этажа человеческого дома - виртуального космоса. Чтобы сделать постановку этой задачи более четкой, целесообразно с самого начала ввести соответствующий научный термин. По аналогии с экономикой будем называть это направление исследований виртуаномикой (виртуальный означает возможный).
Учитывая начальный этап становления этого научного направления, соответствующий анализ должен по необходимости опираться на философские методы исследования. И здесь очень своевременно вспомнить идеи С.Н. Булгакова о философии хозяйства. Чтобы подтвердить целесообразность такого подхода, приведем высказывание Б. Рассела: «Философия представляет собой размышление о предметах, точное знание о которых невозможно... Наука - это то, что мы знаем, а философия - то, чего мы не знаем».
Можно думать, что примерно так рассуждал и С.Н. Булгаков, когда следующим образом определял круг интересов философии хозяйства: это пробле-
мы человека в природе и природы в человеке. Основные задачи виртуаномики можно определить по аналогии: это проблемы бытия человека в виртуальной среде обитания и проблемы виртуалистики в человеке, иными словами, проблемы трансформации сущности чело -века под действием мощных виртуальных полей. В этой связи уместно напомнить, что среди значений, которые имеет латинское слово virtus, есть и такое: власть. Тем самым термин виртуаномика приобретает также и второй, быть может, более глубокий смысл: речь должна идти об исследовании тех изменений, которые могут ожидать человека в информационных и силовых по -лях виртуального мира.
Во избежание семантических недоразумений следует подчеркнуть, что в термин «виртуаномика» мы вкладываем существенно иной смысл, чем в известное понятие «виртуальная реальность». В узком смысле это понятие связывается с искусственной реальностью, создаваемой с помощью компьютера, в более широком - речь идет об измененных состояниях сознания. Постиндустриальная трансформация приводит, в частности, к возникновению принципиально нового социального феномена - многомерного виртуального хронотопа.
Говоря о важности философского подхода при исследовании проблем виртуаномики, следует подчеркнуть, что в нашем распоряжении имеется, кроме того, и удобный методологический инструментарий, позволяющий строить адекватные модели тех или иных конкретных процессов виртуалистики. Этим инструментарием являются методы теории самоорганизующихся систем, или синергетики.
Двойственность природы человека отмечали еще Блаженный Августин и Фома Аквинский. Одна ее сторона связана с материальным миром, другую образуют духовные устремления. Декарт четко сформулировал эту мысль, проведя резкую грань между двумя мирами, в которых обитает человек, - res extensa и res cogitans, вещным миром и миром духа, сознания. Проекцией обоих пластов реальности на пространство человеческой активности стала культура. В процессе эволюции человеческий интеллект и культура развивались в направлении все более сложных по организации форм.
Переход к постиндустриальному обществу знаменует качественный скачок в этом процессе. Основная роль в экономической жизни переходит от труда к научным знаниям, главным фактором прогресса стал сам человек, а на успех его творческой активности решающее влияние начало оказывать образование. Отношения между людьми получили приоритет над технической деятельностью. Если коротко оценить существо перемен, произошедших на этом этапе истории, то надо выделить обработку потоков информации как ведущий процесс человеческой активности. Исследования этого процесса во всей его многомерной сложности и составляют главную задачу виртуаномики.
В чем же состоят основные черты виртуального мира «третьей природы»?
1. Динамизм. Если первую волну постиндустриальной трансформации связать с выходом человека в космос, а вторую - с информационной революцией, то нетрудно увидеть, с какой высокой скоростью развиваются процессы наступившего третьего исторического суперцикла. Вспомним эмпирический закон Гордона Мура: увеличение скорости работы компьютера вдвое происходит каждые 18 месяцев. Можно
думать, что эволюционное пространство виртуального мира XXI века будет представлять собой многомерный бифуркационный топос, в котором наряду со стандартными кондратьевскими волнами появятся и более высокочастотные гармоники. Постиндустриальная трансформация - это не состояние, а процесс, чреватый неожиданными и крутыми поворотами и сменой лидеров. Пока впереди Запад во главе с США. Но гарантий, что они сохранят эту свою роль на этапе следующей волны постиндустриального перехода, у них нет.
2. Виртуализация мировой финансовой системы (феномен финансизма). Под контролем международных финансовых центров осуществлен переход к тотальной финансовой регуляции мира. К трем классическим источникам ВВП - труду, капиталу и земле -добавлен новый фактор, а именно финансовая рента, которая в условиях виртуализации начинает играть главную роль. Финансовые операции стали преобладать над производством, деньги теперь делают сами деньги. Ежедневный объем глобальных финансовых потоков с континента на континент измеряется секундами. Хотя доллар стал мировой валютой, федеральная резервная система США не в состоянии контролировать финансовую ситуацию. Возник феномен «фантомных денег», т.е. кредитных ассигнаций, которые выпускаются частными банками, имеющими лицензию на эмиссию. Быстро нарастает вал финансовой криминализации. Экономическая мощь крупных ТНК превысила ВВП средних государств.
Возникновение феномена финансизма приводит к нескольким следствиям. Первое из них касается источников финансовой квазиренты. Хотя раскрывать эти источники не в интересах хозяев и менеджеров финансовой системы, но достаточно ясно, что здесь должен действовать скрытый механизм, который условно можно назвать законом сохранения стоимости. И если это так, то финансовой квазиренте («деньги делают деньги») должен соответствовать симметричный феномен финансовой антиквазиренты, который есть не что иное как совокупность изощренных способов эксплуатации тех, кто производит реальный ВВП.
Яркий пример антиквазиренты - непропорционально высокая норма эксплуатации, установившаяся в России вследствие псевдолиберальных реформ 1990-х гг. Согласно расчетам академика Д.С. Львова, на 1 долл. зарплаты в РФ производится 4,6 долл. ВВП, в то время как в США - только 1,7 долл. Этот разрыв - источник квазиренты, иными словами, перераспределения доходов в пользу держателей капитала и высших чиновников и постоянной бедности более половины населения.
Второе следствие относится к выбору стратегии догоняющего развития, которой пытаются придерживаться некоторые страны, включая Россию. Господство мировых финансовых центров и ТНК, заинтересованных в собственных прибылях и не желающих появления на мировом рынке конкурентов, обрекает эту стратегию на неизбежный провал. Единственный шанс у тех, кто сегодня отстал от мировой империи «золотого миллиарда», состоит в том, что кому-то из них удастся совершить новый, неожиданный для ТНК прорыв на фронте 1^И-Иише - принципиально новых инновационных высокоинтеллектуальных технологий. Но и этот шанс невелик, потому что не менее 90% современных технологий high-hume находятся под контролем ТНК.
Третье следствие состоит в том, что виртуальный мир финансомики принципиально неустойчив - это со всей определенностью вытекает из базовых принципов синергетики. Поддерживать состояние устойчивого неравновесия эта система может лишь за счет возрастающего энтропийного загрязнения всей периферии. А когда мировое хозяйство перестанет выдерживать это загрязнение, наступит катастрофа.
Показательна в этом отношении судьба программ устойчивого развития, принятых в 1992 г. на конференции ООН в Рио-де-Жанейро. Видимо, не случайно о глобальных проблемах в последнее время стали говорить меньше: Запад практически провалил выполнение этих программ, и его лидеры не хотят поступиться частью интересов «золотого миллиарда» ради спасения планеты от наступающей экологической катастрофы. Особенно далеко продвинулась в этом направлении администрация Дж. Буша-младшего, который отказался выполнять договор по ограничению выбросов в атмосферу углекислого газа, подписанный его предшественником в 1997 г. на конференции в Киото. Между тем, США, где проживает 5% населения планеты, дают 25% вредных выбросов в атмосферу.
Эта политика делает глобальный эволюционный кризис практически неизбежным - такова железная логика развития виртуального мира финансомики. Чтобы это утверждение не выглядело голословным, приведем некоторые данные по состоянию экономики США, на которую приходится более 30% ВВП мира. К концу 2000 г. суммарная кредитная задолженность всех секторов американской экономики превысила 26 трлн долл., что втрое превышает ее ВВП. Государственный долг США достиг 5,7 трлн долл. Прирост денежной массы значительно превышает рост ВВП.
Доллар, который практически является мировой валютой, обеспечен национальным богатством в пределах 5-45%, а если сравнить количество долларов, напечатанных правительством США, с золотовалютным резервом этой страны, то получится еще более значительная разница - 25 крат! Доллар обеспечен золотом лишь на 5%, его курс поддерживается исключительно высоким спросом на него, что фактически превратило доллар в международную валюту, право эмиссии которой присвоили себе США.
Акции американских компаний оценены непропорционально высоко, а потому в случае нарушения баланса между спросом и предложением валюты на рынок хлынут триллионы ни чем не обеспеченных долларов. Результатом будет гиперинфляция и крах мирового рынка.
3. Обострение социальной поляризации - следующая характерная черта виртуальной среды обитания. Основоположники теории постиндустриального общества называли его также посткапиталистическим и постэкономическим, имея в виду, что следствием приоритетной роли творческого интеллектуального труда явится уменьшение значимости фактора собственности, ослабление эксплуатации и снятие проблемы отчуждения. Реальность оказалась иной. Страны Периферии отстали от Центра, причем в случае сохранения современных граничных условий отстали навсегда. Рост внешнего долга, нерешенные глобальные проблемы, перманентное технологическое отставание оставляют группе этих стран лишь одну возможную роль в системе мирового рыночного хозяйства - ресурсно-
сырьевого придатка развитых стран. Но еще более тяжелым оказывается положение «глубокого Юга» -части стран Африки, Азии и Центральной Америки, не обладающих достаточными запасами природных ресурсов. На их долю остается беспросветная нищета и кровавые этно-конфессиональные войны. Достойный образ жизни в этом новом мире XXI столетия сможет вести только шестая часть человечества.
Однако и в самих странах «золотого миллиарда» внутренняя обстановка далека от благополучия, там зреют новые глубокие социальные конфликты. Но, быть может, самая острая линия социального размежевания в современном обществе проходит между политической элитой и народом. Позорный пример подала бывшая советская номенклатура, которая в союзе с криминальными структурами и при поддержке Запада сначала расшатала основы Российского государства, затем разрушила его и приступила к «реформам», приведшим к обнищанию народа, развалу высокотехнологичного промышленного комплекса и науки и скатыванию России к положению ресурсно-сырьевого придатка развитых стран. В выигрыше от такой политики оказались только сами ее авторы, действовавшие в точном соответствии с кратологическими архетипами. Но еще большую выгоду от разрушения Советского Союза получили мировые финансовые центры, ТНК и блок НАТО.
Оценивая социальную стратификацию виртуального мира, можно было бы вспомнить классическую бинарную схему социума, предложенную Марксом, согласно которой капиталистическое общество состоит из двух классов-антагонистов - буржуазии и пролетариата. Современное противостояние Центра и Периферии действительно очень напоминает эту схему. Но только в первом приближении: исторический урок, который преподала нам отечественная политическая элита, свидетельствует, что делать из этого нового социального противостояния вслед за Марксом вывод о неизбежности новой революционной бури у нас нет оснований.
4. Манипулирование сознанием. Этой проблеме в последнее время уделяется большое внимание; сошлюсь лишь на две превосходные монографии - С.Г. Кара-Мурзы и Г.Г. Почепцова. У нас нет поэтому необходимости останавливаться на этой проблеме подробно, достаточно лишь подчеркнуть, что использование современных информационных средств и систем переводит соответствующие возможности на качественно новый уровень. У человека, входящего в современную виртуальную среду обитания, не остается почти никаких способов, чтобы противостоять усилиям операторов информационной техники, выполняющих четкий социальный заказ.
Возможно, эффективным средством защиты человеческой личности в этих условиях могли бы оказаться нормы традиционной, например, религиозной нравственности. Однако для этого, очевидно, необходима активизация деятельности церкви в вопросах безнравственного манипулирования общественным сознанием. К сожалению, этого не происходит.
Выйдя сто тысяч лет назад из животного царства, человек присвоил себе претенциозное самоназвание Homo sapiens. Если он не найдет способов активной защиты от тех мутных потоков информации, которые обрушивает на него постиндустриальный мир, то ему
придется принять новое имя - Homo modestus, т.е. человек послушный.
Одна из наиболее эффективных разновидностей современных методов манипулирования общественным сознанием - черные «пи-ар» технологии, которые в нашей стране стали широко применяться во время избирательных кампаний.
5. Расцвет потребительства (consumerism). Финан-сомика и мир виртуалистики создали предпосылки для подъема идеологии потребительства на новую ступень. В США затраты на маркетинг, главным образом на рекламу достигли 2% ВВП - наравне с инвестициями в НИОКР. Вопреки предсказаниям авторов постиндустриальных теорий, знание не только не замещает товар, но и само становится товаром. Купить можно все, причем за секунды и за «фантомные» деньги. Безумие потребительства, гиперпотребительство привело к возникновению феномена, который Тоффлер назвал throwaway, т.е. «выбрасывающее общество»: приобретают, чтобы тут же выбросить и погнаться за следующей новинкой. Возникла виртуальная индустрия потребительских грез, основанная на «консъюмерном» престиже и на постоянной смене ценностей. Истинные, непреходящие ценности тонут в этом море вир-туалистики.
6. Философия постмодернизма. Кому-то из читателей тезис о соотнесенности этого модного направления философской мысли с проблемами виртуализации современной действительности, возможно, покажется натяжкой. Но я попробую доказать, что это не так и что идеология, основанная на этой философии, как нельзя более точно отвечает имперской стратегии однополюсного мира. На связь глобализма с постмодернистской лексикой обращает внимание Панарин: тотальную дестабилизацию стратеги глобализма самонадеянно рассчитывают использовать как основу управления хаосом и становления нового мирового порядка в собственных интересах.
Почему же, несмотря на исходную противоречивость, философия постмодерна в функциональном смысле оказалась столь удобной для глобальной вир-туалистики? Возможно, дело, прежде всего, в том, что скептический пафос по отношению к рационалистической парадигме сам по себе не является чем-то новым для западной философии, высказывания в этом духе можно найти у Ф. Ницше, М. Хайдеггера, Г. Зиммеля, Л. Шестова. Однако к настоящему времени первоначальные идеи получили весьма обстоятельное развитие. Во-первых, это агностика или, если использовать термин, который предложил Ж. Деррида, деконструкция. Ни одно значение, утверждает он, не существует вне языка, то, что принято называть истиной, - не более чем лингвистический феномен. Вот типичные рассуждения Дерриды: «Чем деконструкция не является? - да всем! Что такое деконструкция? - да ничто!»
Вторая тема философского постмодерна - гносеологический плюрализм, отказ от поиска истины, которая объявляется избыточной категорией. Ее место, утверждает американский философ Р. Рорти, должно занять прагматическое упорядочение наших ощущений в интересах успеха, для достижения какой-либо цели. Характерно название одной из его работ - «После философии - демократия».
По поводу философской агностики и гносеологического плюрализма хочется процитировать очень
точное высказывание Ф.И. Гиренка: симуляция - это ответ на вызов другого. Выигрывает тот, кто сумеет скрыть реальное положение дел. Реальность теряется в рефлексивных играх с другим. «Симулякры - чужаки. В них изображение лишено сходства с первообразом. Они претендуют на сходство с оригиналом без всяких прав». Текст в представлении постмодернистов не отображает реальность, он творит ее. А еще точнее - набор альтернативных виртуальных реальностей. Интернет, видеосистемы и тому подобная техника легко справляются с этой задачей. Такой категории, как реальность, вообще больше нет, существуют только симу-лякры, отображаемые в тексте.
И тогда возникает следующая тема постмодерна -это эклектика как метод. Поскольку мы стремимся теперь не к раскрытию истины, а к успеху, к решению конкретной задачи, то допустимы любые комбинации пригодных для этого средств. Целостность, поиск внутренних взаимосвязей более не нужны, достаточен коллаж текстов. Все, что нужно было сказать, уже сказано, новых слов больше нет, остается только искусство нового монтажа.
Логическое развитие этой темы - кратологический аспект постмодернизма. Если знание плюралистично, если человек - всего лишь оператор информации в дискурсивных сетях, то во имя чего ведутся эти языковые игры? Большой любитель парадоксов в философии М. Фуко дает неожиданный ответ: для организации власти. Постмодернизм приветствует плюрализм и анархию на социокультурном пространстве, приветствует горизонтальные связи - и тем самым снижает потенциал сопротивления стратегии глобализма. Вероятно, именно в этом сервильном ее качестве заключается секрет торжества идеологии постмодернизма, которая получила столь активную поддержку у стратегов однополюсного глобального космоса. На поверку это философское оправдание манипулирования массовым сознанием.
Антропный кризис - не новое явление в истории цивилизации, его связывают с завершающими стадиями становления индустриальной цивилизации. Молодой К. Маркс исследовал феномен отчуждения - превращения труда человека и его продуктов в самостоятельную, враждебную человеку силу. Э. Фромм анализировал конфликт между потребительством, техногенным гедонизмом и духовной наполненностью бытия. Любовь к технике, отмечал он, может переродиться в разновидность некрофилии, любовь ко всему неживому. Если этот процесс не будет остановлен, он закончится гибелью личности в человеке, его растворением в техносфере. И тогда место человека на Земле займет другое существо - лишенный живой души Homo mechanius.
В молодой советской России находились ученые, готовые опоэтизировать этот процесс гибели человека в человеке. Один из руководителей Института красной профессуры, действовавшего в нашей стране в 1920-х гг., академик В.М. Фриче писал о человеке будущего, представлявшемся ему коллективным гигантом, в котором индивидуальности растворились, слились: «В этой непосильной порою, но все вновь преодолеваемой работе он весь спаялся, нашел в себе новую, каменную, металлическую кровь, стал единым чудовищем - с глазами, сердцем, с душою, с помыслами».
Исторический субъект - будь то отдельный человек
или элемент социума - познает реальность не непосредственно, а через ее отражение в социоглюонном поле. Воспитанный в традициях рационализма Просвещения человек, как правило, не воспринимает этой двойственности собственного положения в мире и отождествляет самого себя с фиктивным образом индивидуального актора. В результате возникает удивительный феномен, который К. Юнг назвал персоной, или маской коллективной психики, «которая инсценирует индивидуальность, которая заставляет других и ее носителя думать, что он индивидуален, в то время как это всего лишь сыгранная роль, которую произносит коллективная психика».
Среди предпосылок эры индустриализма центральное место занимает утопия атомарного индивидуализма, ставшая одним из постулатов протестантской этики. Основоположники теории постиндустриальной трансформации полагали, что этот процесс будет и дальше развиваться на основе гуманистических принципов, обеспечит гармоничное развитие личности и приведет к созданию «нового человека». Действительность значительно разошлась с этими благостными ожиданиями.
Как и положено миру виртуальной реальности, очертания вожделенного будущего размываются, и сквозь них проступает другой замысел, тщательно скрываемый от глаз непосвященных. Подлинная стратегия глобализма нацелена на отстаивание в первую очередь интересов мировой финансовой элиты и хозяев ТНК, а потому в ее рамки плохо укладываются демократические завоевания предшествующей эпохи, защита либеральных ценностей. Финансомика мира «третьей природы» отказывается от этих основ и строится на неолиберальных спекулятивных и перераспределительных принципах. Владельцы капиталов индустриальной эпохи опирались на производственные комплексы. Финансовые олигархи более походят на феодальных баронов, а отчасти и на средневековых ростовщиков, богатевших на хищнических заемных процентах.
Постмодерн эпохи глобализма стремится избавить человека от ощущения вызова истории. Время остановилось, внушают ему, завтрашний день будет всего лишь копией вчерашнего. Иного не дано и не надо, так как оба они хороши. И все же главную опасность для глобализма представляет сам человек: в его сознании генетически заложена программа самостоятельных размышлений и действий.
В пространстве собственной самоидентификации человек остается личностью, обладающей свободой воли. Но, находясь одновременно в виртуальном то-посе «третьей природы», он постоянно остается под воздействием модных информационных полей. В итоге человек, сам того не замечая, превращается в зомби, в послушную куклу в руках умелых манипуляторов общественным сознанием. Происходит нивелировка человеческих индивидуальностей, которые заменяются симулякрами - лишь внешне разнообразными масками, ведущими карнавал в кратологическом поле.
Выступая как новое язычество, культурный постмодернизм разрушает традиционные христианские ценности. Его апостолы проповедуют наступление posthumane era - постгуманистической эры, в которой не осталось больше ни ценностей, ни целей, ни смысла. Культура постмодерна настояна на пропаганде экзотики, насилия, секса, мозаичном мелькании всего необычного и одновременно на отказе от добрых тради-
ций и поиска глубинных смыслов бытия. Чтобы отбить охоту к опасным порывам смелой новаторской мысли, СМИ усиленно пропагандирует самую низкопробную продукцию масс-культа. Модные писатели и художники, развивая идеи культурного постмодернизма, осваивают стиль невротического и психотического дискурса. В первом случае, пишет историк культуры В.П. Руднев, воображаемое подавляет реальное, но происходит это на основе нормативной семантики, а во втором та же самая задача решается на специально сконструированном семантическом поле. В этом пространстве этического вакуума созданы получившие широкую известность книги М. Павича, У. Берроуза, В. Пелевина, С. Соколова, В. Сорокина, здесь же трудятся «галери-сты» от Марата Гельмана.
Отличительная особенность нашего времени, пишет один из наиболее значительных последователей К. Юнга Э. Нойманн, состоит в том, что оно «является той эпохой, когда с ужасающей ясностью проявилась неспособность человека решать проблемы психической природы, проблемы человеческой души». Старая иудео-христианская этика оказалась неспособной преодолеть деструктивные силы, которые ведут к торжеству коллективного зла.
Предмет онтологии - философские размышления над предельными основаниями бытия. Современный этап этих исследований характеризуется стремлением осмыслить бытие во всей его многомерной сложности. Очевидно, антропный кризис не может не являться одним из предметов этих исследований. И, следовательно, в зеркале онтологии должны получить адекватное отражение проблемы виртуального космоса «третьей природы» как органической части человеческого космоса, включая проекцию этого мира на внутренний мир самого человека.
Одна из таких проблем касается феномена компьютерного отчуждения. Этот феномен имеет несколько аспектов. Во-первых, это новый критерий истины. Компьютерный мир виртуальной реальности конструируется в несколько этапов: сначала один специалист подготавливает исходную базу данных, затем специалист по программированию, который вовсе не обязательно в тонкостях разбирается в этой базовой информации, переводит ее на машинный язык и, наконец, компьютер, получив эти данные, выдает виртуальный образ реальности. Между человеком и реальностью оказывается, таким образом, компьютер, и вопрос о степени адекватности созданного им текста и моделируемой реальности не всегда имеет однозначное решение.
Но есть и другой аспект этого виртуального отчуждения от реальности. Человек может полностью погрузиться в виртуальную среду обитания, почти разорвав связи с реальным миром. Это явление очень красочно описал А.А. Зиновьев в своем романе « Глобальный человейник».
В связи с проблемой виртуального отчуждения возникает еще одна философская тема - тема человеческой свободы или в более общем виде экзистенциаль-ности познающего и творящего субъекта. Центральный постулат экзистенциальной философии гласит, что основным свойством личности является свобода, более того, по Н.А. Бердяеву, личность и есть свобода. «Весь мир, - писал он, - ничто по сравнению с человеческой личностью... Личность не есть часть и не может быть частью в отношении к какому-либо целому, хотя бы к огромному целому, всему миру».
С этой точки зрения, эмпирический человек с его соматической конституцией еще не есть личность. Классическое определение человека как существа, наделенного разумом, недостаточно. Личность начинается там, где совершается творческий акт, где есть «победа над тяжестью мира, торжество свободы над рабством» (Бердяев).
Погружение в мир виртуальной реальности способно дать ощущение абсолютной, ничем не ограниченной свободы. Это дорога к свободному творчеству, которое не детерминировано чем-то внешним, включая само пространство и время или причинно-следственные связи, его источником буквально служит Ничто.
Развивая идеи экзистенциальной философии, Н.А. Бердяев и Ж. Сартр больше всего опасались утраты личностью свободы, ее растворения в стихии во всех ее формах - природно-космической, социальной, интеллектуальной, моральной. И если наступление эры виртуалистики означает победу над всеми потенциальными угрозами рабства, то возникает вопрос, что представляет собой эта виртуальная свобода, какую цену придется личности заплатить за ее обретение. Это свобода по ту сторону добра и зла, на нее не распространяется кантовский категорический императив. Здесь дозволено все. Отсутствует и главный постулат религиозного сознания - чувство зависимости человека от высшего начала. А потому освобождение личности от всех и всяческих мыслимых барьеров есть не что иное, как люциферическая свобода.
Феномен свободы, полученной таким путем, издавна привлекал внимание художников. Известна средневековая легенда о докторе Фаусте, которую использовали в своих произведениях И. Гете и Т. Манн. Ему посвящены повесть «Шагреневая кожа» О. Бальзака и роман «Потртет Дориана Грея» О. Уайльда. В истории братьев Карамазовых эту тему исследовал Ф.М. Достоевский. Наделяя человека свободой, дьявол каждый раз назначает одну и ту же цену, которой оказывается человеческая душа. Виртуаномика придает этой теме новый поворот.
Абсолютизация свободы равнозначна бесовскому хаосу, в котором растворяются, исчезают все ценностные ориентиры. Среди постулатов экзистенциальной философии есть и такой - онтологический нигилизм, неприятие бытия. Эта идея имеет старую историю. «Для мысли, - писал еще Гегель, - не может быть ничего более малозначащего по своему содержанию, чем бытие».
Постмодернистское стирание барьеров и ориентиров в мире виртуаномики ведет к парадоксальному результату: личность действительно получает здесь абсолютную свободу, но платой за это обретение становится растворение этой самой личности в безбрежном хаосе виртуальных возможностей. Само понятие «Я» как самодостаточной категории утрачивает в этом мире всякий смысл. Между Эго, получившим свободу, и виртуальным топосом бытия больше не существует никаких границ.
Одна из центральных тем современной философии -проблема деонтологизированного субъективизма как той ментальной среды, которая порождает социальный и технологический модернизм. Это именно та почва, на которой произрастают такие вредоносные плоды, как экологическая безответственность, безудержное потребительство и тому подобное. Возникает вопрос,
не может ли виртуализация человеческой среды обитания привести к снятию этой проблемы или, по крайней мере, к ее смягчению. Надеяться на это не приходится: входя в виртуальный мир, человечество отнюдь не покинуло двух более «низких» этажей своего дома - мира природы и техносферы.
А вот для самоидентификации человека как свободной личности виртуализация его бытия может иметь самые драматические последствия. Учитывая все сказанное по поводу антропологического кризиса, который приобретает новые измерения в мире вирту-аномики, уместно вспомнить опасение, высказанное М. Фуко, о том, что конец человека, быть может, уже недалек. «И тогда, - продолжал философ, - человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке». Очевидно, более пессимистическую проекцию постмодернистского человековидения на поле интересов онтологии трудно себе представить.
Если коротко определить смысл духовной настроенности Запада как целостной саморазвивающейся системы на современном этапе ее эволюции, то надо назвать связку глобализм, неолиберализм и постмодернизм - как в философии, так и в культуре. Д. Белл, автор весьма оптимистической концепции постиндустриального общества, оценивая ход исторических событий последующих лет, проникся по их поводу значительной долей скептицизма. Сравнив «космологические принципы» индустриального и постиндустриального миров, для первого он определил их как рациональность и прогресс, а для второго - страх и трепет (fear and trembling).
На пути к новым горизонтам
Интересно проследить, какой путь прошла западная цивилизация по лестнице парадигмальной ментально-сти и почему ее современное мировосприятие, внешне столь самоуверенное, на поверку оказывается тревожным. Отвечая на этот вопрос, начнем издалека. 1250 г. - Высокое Средневековье, или, как еще иногда говорят, раннее Возрождение. Именно в это столетие Европа, пожалуй, впервые осознала свое духовное единство. Был завершен великий синтез философской, теологической, политической и социальной мысли предшествующих веков. Лучшее свидетельство тому - перечень имен блестящих интеллектуалов - философы, ученые и теологи Альберт Великий, Роджер Бэкон и Фома Аквинский, святой Франциск Ассизский, защитник единства католической Европы папа Иннокентий III, государственные деятели святой король Людовик IX и неугомонный еретик император Фридрих II.
Затем 1400 г. - вершина Возрождения, век гуманизма, осененный великими именами Данте, Петрарки, Боккаччо. Структурообразующим принципом культуры той эпохи становится антропоцентризм. Еще полтораста лет спустя, 1550 г. - эпоха Реформации. Это принципы индивидуализма и толерантности, протестантская этика. Всю послереформационную культуру О. Шпенглер назвал фаустианской. Следующие полтора столетия - и мы попадаем в 1700 г. - время Ньютона, торжество рационалистического мировоззрения, либерализм, идеология которого основана Джоном Лок-ком. Первые шаги Просвещения.
Но уже к следующей дате восходящая линия идеологических поисков западной цивилизации заканчивается. 1850 г. - первые теории социализма, претенду-
ющие на научность и явственно отражающие глубокий внутренний кризис, зреющий в недрах западного общества. И, наконец, наше время, рубеж второго и третьего тысячелетий. Квинтэссенция западной менталь-ности - стратегия глобализма, а также неолиберализм и постмодернизм как ее проекции в пространстве социологии, философии и культуры. Это уже несомненное свидетельство идеологического упадка, нисходящая ветвь западной ментальности.
Таким образом, можно отметить не только циклическую смену парадигмальных типов ментальности Запада, которая довольно точно отражает динамику капиталистической формации, начиная с ее первых шагов, но также и прогрессивный или регрессивный характер этой динамики. Переход западной цивилизации к информационному технологическому укладу и начало постиндустриального исторического суперцикла не только не помогли снять кризисных явлений предшествующей эпохи, но и привели к возникновению новых серьезных проблем. Среди них противоречия между Метрополией и Периферией, между мировыми финансовыми центрами и суверенными государствами, между административной, финансовой и криминальной элитой и остальным населением, между когнита-риатом и прочими слоями населения. Вероятно, этот список можно продолжить.
Ничего лучшего, чем триада глобализм - неолиберализм - постмодернизм в качестве отклика на этот вызов истории политическая и интеллектуальная элита Запада предложить не смогла. Можно было бы ожидать, что технологи виртуальной реальности помогут если не снять, то хотя бы ослабить остроту этих проблем. Однако этого не произошло, напротив, все это привело лишь к дальнейшему обострению всех конфликтов и кризисных ситуаций. Виртуаномика оказалась бессильной разрешить проблему антигомеостатичности западной цивилизации. Возникает вопрос: что ожидает нас впереди - эволюционный тупик или новый виток эволюции?
Дать правильный ответ на этот вопрос помогает фу-туросинергетика. Во-первых, следует перенести анализ на иерархически более высокий уровень и перейти от рассмотрения модели однополюсного мира к более общей социокультурной констелляции, которой, очевидно, является все человечество как целостная самоорганизующаяся система, образованная совокупностью равноправных локальных цивилизаций. И тогда станет ясно, что существует разумная альтернатива тупиковому сценарию имперского глобализма. Этой альтернативой является глобализация, основанная на принципах равноправного партнерства автономных цивилизаций. Заметим, именно этот сценарий соответствует принципу когерентности - одному из базовых постулатов синергетики.
В качестве второго этапа снятия глобального кризиса, который также подсказывается синергетической теорией, целесообразно сделать следующий шаг по лестнице иерархических эволюционных смыслов и сосредоточить внимание на социоэкологической, или геосоциальной, системе. Иными словами, речь должна идти о единстве человечества и его среды обитания, взятом во всех трех его аспектах - природном, технологическом и виртуально-информационном. Этот переход означает эволюцию по сценарию ноосферогене-за В.И. Вернадского. Основные принципы этого сце-
нария состоят в представлении человечества как единой системы, в демократии и уважении прав личности, в примате научного подхода во всех крупномасштабных программах, в коэволюции природы и общества, смысл которой состоит в обеспечении гомеостаза биосферы. На практике для проведения этих программ в жизнь потребуется глубокая перестройка рентных взаимоотношений, а также корректировка этической системы и мировоззренческого базиса.
Третья ступень иерархической лестницы, на которую предстоит подняться на следующем этапе синер-гетического анализа, - это выход за пределы планеты, обращение к космосу как к главному источнику жизни на Земле. Это означает работу на философском, социокультурном и инновационно-технологическом пространствах в их взаимосвязи и взаимовлиянии. Странная отличительная особенность почти всех работ, посвященных проблемам постиндустриального перехода, состоит в том, что, провозглашая приоритетную роль фундаментальной науки для этого перехода, авторы этих работ даже не пытаются поставить вопрос, о чем конкретно может идти речь. Даже в последнем докладе Римскому клубу, который подготовили Э. Вайц-зекер и его коллеги, говорится всего лишь о технологических инновациях.
Между тем, Универсум еще полон загадок, которые таят новые фундаментальные открытия, ведущие к появлению новых прорывных технологий. Развитие научного знания подчиняется циклическим закономерностям, как это и должно происходить в соответствии с теорией самоорганизующихся систем. Этим циклам соответствуют волны постиндустриальной трансформации. Первая в ряду этих последовательных волн была ознаменована началом освоения космоса, вторая - информационной революцией. Какой новый поворот научного знания станет основой третьей волны?
Наиболее вероятное направление этого прорыва скорее будет относиться к области нетрадиционных источников энергии. Уже в настоящее время активно разрабатываются эффективные схемы водородной энергетики, ведутся исследования перспективных преобразователей солнечной энергии. Большие надежды возлагают на использование практически неиссякаемых и экологически чистых источников энергии квантового вакуума. По данным современной космологии, на долю вакуума приходится 75% энергии Вселенной, 20% - на скрытую массу, или «темную материю», и лишь 5% - на обычное вещество.
Известны и другие интересные предложения. Ограничимся здесь указанием на одну возможность, которую можно рассматривать как прямое продолжение идей виртуальной реальности. Речь идет об успехах теоретических и экспериментальных исследований физики квантового вакуума и, в частности, квантовой психофизики. Нельзя исключить, что дальнейшее развитие этих работ приведет к созданию принципиально новых технологий межличностного общения, эффективных систем обучения и мобилизации интеллектуальных ресурсов головного мозга, способов прямого взаимодействия человека с искусственным интеллектом и т.п. Если эти возможности будут реализованы на практике, то у виртуаномики появится новое поле для научных исследований.
Оценивая перспективы продвижения в новых направлениях, нельзя забывать, что одного только про-
гресса в области науки для преодоления кризиса недостаточно. Чтобы достичь этой цели, потребуется большая работа в социокультурной сфере и прежде всего в части мировоззренческих, нравственных, аксиологических и телеологических аспектов общечеловеческой динамики в ноосферном хронотопе XXI века.
Главное, чего, пожалуй, следует опасаться, выбирая ноосферный сценарий движения в будущее, - это новые обманчивые мифы и завлекательные утопии, от которых в прошлые времена нередко кружились даже самые умные головы, но расплачиваться за которые приходилось потом подчас всему человечеству. Небесполезно поэтому напомнить, что одно из эффективных лекарств от этих стародавних болезней - синергети-ческий стиль мышления.
Синергизм: после постмодерна
Миру людей насущно необходимы надежные жизненные ориентиры и оптимистическое мироощущение. Ни марксизм-ленинизм, ни различные варианты западных либеральных учений, которые еще 50 лет назад, казалось, намечали перспективные вехи социокультурной динамики, в современных сильно усложнившихся условиях не состоянии дать сколько-нибудь удовлетворительный ответ на вызов истории. Что касается постмодерна, который сменил зашедший в тупик модернизм, то сами его пропагандисты связывают его с «завершением истории», «исчерпанием ценностей», «смертью человека» и т.п.
И даже сама наука, которая во все времена служила опорой идеологии, начала подпадать под нигилистический пресс постмодернистских настроений. Сами ученые заговорили о конце науки. Недавно в США была опубликована книга Дж. Хоргана «Конец науки. Взгляд на ограниченность знания на закате Века Науки». Это в чистом виде постмодернистская постановка вопроса: все завершено, остались только тексты. А писал свой постмодернистский труд автор на основании обстоятельных бесед со многими наиболее авторитетными западными учеными и философами. Если наука завершена, на что остается надеяться?
В течение без малого четырех сотен лет основу философских представлений о мире и о закономерностях социокультурной динамики составляло механистическое мировидение. В условиях резкого усложнения социальной реальности и постмодернистского кризиса, с которыми столкнулась фундаментальная наука, стали заметны принципиальные слабости метафизических основ этого мировосприятия - линейность теоретических моделей, редукционизм, т.е. стремление все сложное сводить к простому, и жесткий лапласовский детерминизм.
Чтобы преодолеть возникшие эксплицитные и прогнозные трудности, надо начать с отказа от этой механистической метафизики. Понимание необходимости радикальных парадигмальных сдвигов в общенаучной картине миропредставления возникло не вдруг. К нему привел долгий путь философских и мировоззренческих размышлений человека о самом себе и о своем месте в Универсуме. На этом пути были одержаны великие победы человеческого разума, но были и тяжелые ошибки и просчеты, которые в конечном счете и поставили человечество на грань катастрофы.
Самая крупная из этих ошибок - это философия де-онтологизированного субъективизма, смысл которой
состоит в том, что человек начал ощущать себя хозяином природы, свободным от универсальных законов, которым подчиняется все сущее. Эта философия послужила основой восстания титанов против богов. Но боги - это не что иное, как всеобщие законы эволюции Универсума. В практическом переложении эта философия титанизма, восстания против онтоса воплотилась в идеологии модернизма с его верой в величие человеческого разума и неостановимость технического прогресса. Именно эта идеология и несла в себе зерна будущего общечеловеческого катастрофизма.
Альтернатива этому идущему от Декарта противопоставлению природы и общества известна: это принципы системности, методов общей теории систем, основы которой были разработаны А.А. Богдановым. В качестве следующего шага необходимо преодолеть и другие недостатки механистического мировоззрения -редукционизм и жесткий лапласовский детерминизм.
Чтобы преодолеть возникшие эксплицитные и прогнозные трудности, надо начать с отказа от этой механистической метафизики. К счастью, научные предпосылки для решения этой задачи существуют. Во-первых, в последних десятилетиях ХХ века быстро развивалась нелинейная наука, методы которой оказались пригодными для моделирования процессов социокультурной динамики. Во-вторых, в конце ХХ века был осуществлен прорыв фундаментального научного знания в области физики и технологий квантового вакуума. Объединяет эти с первого взгляда разнородные научные направления один фундаментальный факт: в обоих случаях речь идет о постижении нелинейных аспектов реальности.
Фундаментальные достижения нелинейной науки, или теории самоорганизации, связаны с работами И. Пригожина и Г. Хакена. Последнему принадлежит удобный термин «синергетика» (от греческого слова зупе^оз - согласованный, действующий совместно). В применении к анализу процессов социокультурной динамики говорят о социо- и футуросинергетике.
Оба эти фундаментальные направления нелинейной науки - футуросинергетика и физика квантового вакуума - находятся на начальном этапе своего развития, здесь остается еще немало нерешенных проблем. По замыслу было бы, разумеется, привлекательным положить их в основу новой, перспективной для решения актуальных проблем XXI века системы миропредставления. Но как обойти трудности, обусловленные незавершенным пока характером этой новой фундаментальной науки?
На помощь здесь может прийти философский подход. Вспомним одно мудрое высказывание Бертрана Рассела: составить представление о сущностях, точным знанием о которых мы пока не располагаем, помогает философия. Принимая такой подход, мы получаем возможность говорить о таком направлении философской мысли, задачей которого является определение системы парадигмальных ориентиров самодвижения научного познания мира, которая учитывала бы специфику научных и социокультурных реалий эпохи XXI века. Для обозначения этого нового мировидения мы предлагаем использовать удобный термин - синергизм.
Смысл этого понятия состоит в том, что оно означает коллективное взаимодействие факторов, образующих систему, которая в совокупности дает эффект, намного превышающий возможности каждого фактора
в отдельности. Синергизм - это научное и философское отображение органического единства процессов эволюции Универсума и саморефлексирующего разума. Принятие принципов синергизма означает снятие барьера между миром природы и миром человека и тем самым преодоление деонтологизированного субъективизма, возвращение человека в космический онтос.
Теория самоорганизации, или синергетика, принципиальным образом меняет представление о процессах эволюции систем, открытых для обмена со средой энергией, веществом или информацией. Их поведение описывается нелинейными уравнениями, которые содержат величины в степени больше единицы. Это означает учет нелинейных эффектов, сопровождающих протекание таких процессов.
Эволюция нелинейных открытых систем сопровождается бифуркациями - катастрофическими, резкими изменениями монотонного хода динамического процесса. Причина этого разрыва - наличие нелинейных эффектов, которые поначалу кажутся слабыми и несущественными. После точки бифуркации дальнейшее развитие системы может проходить по одному из альтернативных виртуальных сценариев эволюции.
Бифуркационный характер процессов социокультурной динамики кардинальным образом меняет смысл понятия свободы. В рамках механистического миропредставления с его жесткими, однозначно действующими причинно-следственными связями понятие свободы обычно интерпретируется как осознанная необходимость. Принимая нелинейные принципы социо- и футуросинергетики, свободу следует определить как возможность выбора из эволюционных альтернатив, следующих за точкой бифуркации, и одно-
временно как ответственность за этот выбор. Свет из будущего, поступающий из постбифуркационного пространства, позволяет сделать правильный выбор.
В таком понимании свободы заключается еще одна принципиальная особенность футуросинергетики: выполняемый на ее основе анализ автоматически включает этический, нравственный фактор. Классические социальные дисциплины, в основе которых лежит механистический подход, рассматривали этику как внешнюю систему нормативов поведения. Для футуросинергетики этический фактор входит в систему параметров, определяющих то или иное направление эволюционного процесса после точки бифуркации.
Рассмотренный комплекс фундаментальных принципов теории самоорганизации образует основу новой системы миропредставления - философии синергизма. А теория социо- и футуросинергетики в состоянии сыграть роль научной основы идеологии эпохи постиндустриальной трансформации. Определяя коротко смысл этой философии, можно предложить синергическую триаду основополагающих принципов: системность - нелинейность - трансгрессизм.
Если содержание первых двух принципов очевидно, то третий требует комментариев. На латыни transgressus означает переход. Имеется в виду необходимость выхода за пределы существующей общенаучной парадигмы, поскольку технологии, основанные на ее представлениях, почти исчерпали свой преобразующий потенциал. Только «запарадигмальное» фундаментальное научное знание может послужить основой инновационно-технологического прорыва, который обеспечит снятие проблем современного глобального кризиса и переход к устойчивому будущему.
