CC BY
1087
J
L
ISSN 1997-0803 * Вестник МГУКИ * 2012 * 6 (50) ноябрь-декабрь ^
Э
РИХ ФРОММ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ АГРЕССИВНОСТИ И ДЕСТРУКТИВНОСТИ: ОПЫТ ФИЛОСОФСКО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
П. В. Агапов
Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова
Статья посвящена проблеме человеческой агрессивности в интерпретации известного философа и социолога Эриха Фромма. Автор раскрывает философско-антропологические и методологические подходы Эриха Фромма к анализу агрессивности и деструктивности.
Ключевые слова: человеческая агрессивность, деструктивность, агрессия, теории агрессии, человеческая ситуация, социальная природа.
The article deals with the problem of human aggression in the interpretation of the famous philosopher and sociologist Erich Fromm. The author reveals the philosophical-anthropological and methodological approaches to the analysis of Erich Fromm's aggressiveness and destructiveness.
Key words: human aggressiveness, destructiveness, aggression, aggression theory, the human situation, social nature.
Книга Эриха Фромма «Анатомия человеческой деструктивности» — первый том задуманной ученым многотомной систематизации психоанализа, стала своеобразным итогом научного творчества выдающегося исследователя. В работе Эрих Фромм представил целостную картину самых разнообразных проявлений агрессивности, обобщил идеи и положения реформированного, социокультурного психоанализа, показал специфику философско-антропологической рефлексии.
Деструктивное и агрессивное в человеке философски было переосмыслено Фроммом как проблема зла в индивиде, в социуме, в истории, в жизни человеческого рода.
Проблема деструктивности вытекает из феномена бегства от свободы, занимающего важное место в наследии Э. Фромма. В наиболее известной книге «Бегство от свободы» рассматривается «механизм» такого «бегства». «Последний, — по его словам, —
состоит в тенденции отказаться от независимости своей личности, слить свое "я" с кем-нибудь или чем-нибудь внешним, чтобы таким образом обрести силу, недостающую самому индивиду» (3). Само нежелание принять свободу имеет многочисленные следствия. Вовсе не свобода порождает разрушительность, как предполагалось ранее, а именно воздержание от собственной воли, неготовность пользоваться плодами человеческой субъективности парадоксальным образом приводит к деструктивности. Задушенная внутренняя свобода рождает, как подчеркивает Фромм, синдромы насилия.
Феномен деструктивности — проблема философско-социально-антропологического характера. В значительной степени Фромм пытается метафизически опростить проблему зла, стремится избавить ее от спекулятивных абстракций. Тема разрушительности берется не абстрактно, а конкретно-антропологически. Деструктивность — это
56
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 6 (50) ноябрь-декабрь 2012 56-61
свойство, рожденное Человеком. Нет никаких оснований полагать, что Человек приговорен к разрушительности. Она — результат выбора Человека, экзистенциальности Человека.
Исходной посылкой фроммовской теории деструктивности является положение о некорректности сравнения человека с животным. «Человек отличается от животных именно тем, что он убийца. Это единственный представитель приматов, который без биологических и экономических причин мучит и убивает своих соплеменников и еще находит в этом удовольствие» (1). Ученый открывает человечеству нелицеприятную правду: «По мере цивилизационного прогресса степень деструктивности возрастает (а не наоборот). На самом деле концепция врожденной деструктивности относится скорее к истории, чем к предыстории. Ведь если бы человек был наделен только биологически приспособительной агрессией, которая роднит его с животными предками, то он был бы сравнительно миролюбивым существом; и если бы среди шимпанзе были психологи, то проблема агрессии вряд ли беспокоила бы их в такой мере, чтобы писать о ней целые книги» (1).
Эрих Фромм критикует расхожий тезис: агрессивное поведение людей имеет филогенетические корни, оно запрограммировано в человеке, связано с врожденным инстинктом. При такой постановке проблемы возникает опасность потери зоны индивидуальной ответственности. Можно возложить вину за собственные поступки на биологическую природу или исторический опыт. Поэтому так важен анализ Фромма человеческой природы.
Анализируя обширную социологическую и психологическую литературу по проблемам насилия и агрессивности, Фромм обнаружил противостояние двух, казалось бы, диаметрально противоположных точек зрения. Одну позицию он определяет как инстин-ктивистскую, возводящую все разрушительное в человеке к досознательному, докуль-турному, животному началу. Другую пози-
цию Фромм определяет как бихевиористскую, всецело выводящую деструктивность из социального окружения. Э. Фромм достаточно убедительно критикует эти два крайних научных направления
Ученый считает, что агрессивность — достаточно сложный феномен, компоненты которого имеют разную генетическую природу и различную причинную обусловленность: «Если обозначать словом "агрессия" все "вредные" действия, то есть все действия, которые наносят ущерб и приводят к разрушению живого или неживого объекта (растения, животного и человека в том числе), то тогда, конечно, поиск причины утрачивает свой смысл, тогда безразличен характер импульса, в результате которого произошло это вредное действие. Если назвать одним и тем же словом действия, направленные на разрушение, действия, предназначенные для защиты, и действия, осуществляемые с конструктивной целью, то, пожалуй, надо расстаться с надеждой выйти на понимание «причин», лежащих в основе этих действий» (1).
Огромную методологическую ценность имеет дифференциация Фроммом исследуемого феномена агрессии на «доброкачественную» и «злокачественную». Первая отчасти восходит к миру человеческих инстинктов, вторая коренится в человеческом характере, в человеческих страстях, за которыми стоят побуждения отнюдь не природного, но экзистенциального свойства.
Доброкачественная агрессия. Под этим термином Фромм понимал три различные категории поведения. Первая — защитное поведение. Вторая — псевдоагрессия. Третья — поведение, которое подразумевает нанесение вреда другому, но изначально не мотивировано этим.
Рассматривая категорию защитной агрессии, Фромм считает, что все виды должны иметь филогенетическую программу ответа на угрозу. Существует два ответа: гнев (ярость и атака); страх и бегство. Фромм, опираясь на данные современной ему физиологии, считал, что особая
ЖМ 1997-0803 * Вестник МГУКИ . 2012 * 6 (50) ноябрь-декабрь ^
часть головного мозга мобилизуется когда животному или личности что-то угрожает. Оба ответа биологически адаптивны и необходимо реактивны. Фромм не верит во внутренний драйв в агрессии. Потенциальные возможности для сражения или бегства возникают только перед лицом непосредственной угрозы. Когда это случается в живом существе рождается беспокойство — обеспокоенность за свои жизненные интересы. Это агрессивное поведение не мотивировано разрушением ради разрушения. Основной мотив защитить себя. По Фромму, «защитная агрессия» встроена в животный и человеческий мозг и служит функцией защиты наших жизненных интересов.
Сознание разделяет человека и животного, отсюда разные механизмы защитной агрессии. У человека — более значительный сознательный и эмоциональный уровень. Животные воспринимают только чистую настоящую опасность, человек наделен даром предвиденья, может осознать надвигающуюся опасность. Человек иногда реагирует и сопротивляется навязываемым идеям, пропаганде. И наконец, человек имеет более высокий уровень жизненных интересов, чем другие виды, которые распространяются от необходимости в пищи и крове до необходимости защиты своих ценностей и идеалов.
Вот почему Фромм относит защитное агрессивное поведение к «доброкачественной агрессивности».
В отдельные категории «доброкачественной агрессивности» Фромм выделяет «псевдоагрессию» (непреднамеренную агрессию, игровую агрессию, агрессию как самоутверждение), конформистскую агрессию, инструментальную агрессию.
Злокачественная агрессия. Принципиальное положение концепции Фромма — «биологически адаптивная агрессия служит делу жизни». Это инстинкт, который свойственен как человеку, так и любому живому существу. Биологами, физиологами это положение воспринимается как аксиома (хотя и нуждается в дополнительном изучении). Но только человек подвержен влечению
мучить и убивать, при этом испытывая удовольствие. «Это единственное живое существо, способное уничтожать себе подобных без всякой для себя пользы и выгоды» (2). Фромм считает, что злокачественная агрессия свойственна исключительно человеку и не порождается животными инстинктами, являясь важной составной частью его психики. Суть гипотезы Фромма — деструк-тивность (злокачественная агрессия) как результат взаимодействия различных социальных условий и экзистенциальных потребностей человека (2).
Основные формы деструктивности — садизм (и мазохизм) и некрофилия. В концепции Фромма они носят не сексуальный, а онтологический характер.
Определенные условия формирования человека и его бытия могут оказаться причиной того, что в его личности начинают доминировать такие страсти, как садизм или некрофилия. Одни качества личности могут способствовать формированию других, совместимых с ними. Страсти обычно существуют не отдельно, они органично сочетаются в форме своеобразного комплекса. Комплекс деструктивных страстей (садомазохизма, жадности, зависти, нарциссизма) Фромм называет синдромом ненависти к жизни.
Деструктивность в социальных отношениях, по Фромму, порождена ситуацией, когда человек сталкивается с невозможностью реализовать свои потребности, в результате чего возникают деформированные стремления и влечения. Фромм выделяет характерные психологические механизмы, которые создают основу каждого классифицированного им типа ориентации — мазохистского, садистского, деструктивного и конформистского.
Люди, одержимые мазохистскими тенденциями, стремятся не утверждать себя, не делать того, чего им хочется самим, а подчиниться действительным или воображаемым приказам внешних сил. Часто они попросту не способны испытывать чувство «я хочу», чувство собственного «Я». Жизнь в целом они ощущают как нечто подавляюще силь-
ное, непреодолимое и неуправляемое.
В авторитарном характере можно обнаружить и прямо противоположные наклонности — садистские. Они проявляются сильнее или слабее, могут быть осознанными или полуосознанными, но чтобы их вовсе не было — такого не бывает. Глубочайшее открытие Фромма, обоснованное им во многих работах, состоит в том, что подлинные корни садизма отнюдь не в деформации полового чувства. Данная склонность, так же как и мазохизм, имеет поразительно личностное выражение. Иначе говоря, человек оказывается садистом вовсе не потому, что его любовное чувство подверглось деформации. Он таков по природе и за пределами любви. Человек хочет контролировать, мучить, унижать другого. Это его сокровенное побуждение. И оно находит выражение не только в сексуальной сфере.
Сущностью садизма является «жажда власти, абсолютной и неограниченной власти над живым существом, будь то животное, ребенок, мужчина или женщина. Заставить кого-либо испытать боль или унижение, когда этот кто-то не имеет возможности защищаться, — это проявление абсолютного господства» (1). До Фромма садизм и мазохизм было принято рассматривать как феномены сексуальных аномалий. Ученый приходит к выводу: «Садизм (и мазохизм) как сексуальные извращения представляют собой только малую долю той огромной сферы, где эти явления никак не связаны с сексом. Несексуальное садистское поведение проявляется в том, чтобы найти беспомощное и беззащитное существо (человека или животное) и доставить ему физические страдания вплоть до лишения его жизни» (1).
Описание способности к деструктивности опирается у Фромма на анализ двух противоположных жизненных ориентаций и, соответственно, двух типов поведения: некрофила и биофила. Сущность биофила — любовь к жизни. Его подход к жизни прямо противоположен механистическому, скорее его можно рассматривать как функционально-органический: в явлениях и процессах
биофил, прежде всего, видит целое в неразрывном единстве, а не механическую сумму отдельных составляющих частей. Чистые биофилы, как и чистые некрофилы, встречаются очень редко, хотя Фромм считает возможным отнести к таковым Швейцера, Эйнштейна и папу Иоанна XIII.
Фромм дает широкое определение понятию «некрофилия», выделяя несексуальную сферу этого феномена. Некрофилия как любовь к мертвому носит онтологический, социально-философский характер. В психике человека можно обнаружить конфликт двух начал. И сам человек далеко не всегда имеет реальное представление о накале этой борьбы, о ее фактическом течении. Живя в мертвом царстве, человек порою убежден, что существует в царстве жизни. В этих сплетениях, по мнению Фромма, можно найти ключ к анализу многих жизненных ситуаций. Но как человек осознает эту реальность, через какие опосредованные механизмы приходит к обнаружению прихотливой игры двух потенций? «Некрофилию в характерологическом смысле этого слова можно определить как страстное влечение ко всему мертвому, больному, гнилостному, разлагающемуся; одновременно это страстное желание превратить все живое в неживое, страсть к разрушению ради разрушения; а также исключительный интерес ко всему чисто механическому (небиологическому). Плюс к тому это страсть к насильственному разрыву естественных биологических связей» (1). В этом описании обратим внимание на мотив и желание некрофила воспринимать окружающий мир через призму механического и строить свои отношения с другими людьми, как если бы они были вещью или предметом.
Некрофильские тенденции, как подчеркивает Фромм, демонстрируются не только отдельными людьми, но и деперсонализирующим укладом повседневной жизни. Они глубочайшим образом внедрились во внутренний строй индустриальной культуры, для которой характерны патологическое «низкопоклонство». Не случайно совре-
ЖМ 1997-0803 * Вестник МГУКИ * 2012 * 6 (50) ноябрь-декабрь ^
менная техника проявила свою эффективность не столько в сфере жизненных интересов людей, сколько в области массового человекоубийства.
Некрофил — результат рассудочной эпохи и развития современных цивилизационных структур, плод технического сумасшествия. Некрофил в изображении Фромма — следствие длительных культурных изменений, неожиданный итог незавершенности, открытости человека, одна из альтернатив человеческой эволюции.
Некрофильское предпочтение неживого, механического проглядывает в отношении к технике, ее обожествлении. Здесь в размышления Э. Фромма о патологии некрофильства включаются наблюдения над феноменом технического общества. «Призрак бродит среди нас, — так начинает Фромм свою книгу "Революция надежды", — ... призрак полностью механизированного общества... В этом обществе человек превращается в винтик тотальной машины, но, хотя он хорошо питается и живет в хороших условиях, он пассивен, лишен подлинной жизни и почти всех высоких человеческих чувств» (4). В принципе, Фромм разделяет точку зрения таких западных мыслителей, как Ж. Эллюль и Л. Мэмфорд, описывающих разрушительное воздействие «технического общества» на человека, однако он не идет с ними до конца в их пессимизме. Современное техническое общество для Фромма совпадает с феноменом «мегамашины», описанным Л. Мамфордом: это в высшей степени организованная социальная система, в которой людям отводят роль винтиков; основными характеристиками ее являются постоянное увеличение порядка, власти и в первую очередь контроля. Безжизненный мир всеобщей технизации есть не что иное, как специфическая форма смерти (5).
Сотворив надприродный мир, человек стал утрачивать естественные корни. Он устремился в мир артефактов. Природа оказалась растерзанной. Человек вдруг обнаружил в себе поразительный синдром разрушительности.
Социально-философский и антропологический анализ Фромма позволяет проблеме деструктивности стать одной из наиболее актуальных сегодня. Не человек творит машины. Механизмы и технологии диктуют ему свои законы. И он тянется к искусственным структурам, потому что верит: пересотворенный мир, вздыбившийся над природой, окажется более комфортабельным, управляемым. Человек сам взращивает в себе комплексы некрофила. Немотивированная жестокость, безветрие души, дистрофия интуиции и чувств. Технизированный мир, мертвящая рутина бюрократии, деперсони-фикация — вот приметы той среды, в которой обитает некрофил.
Начиная исследование деструктивности, Э. Фромм продекларировал в качестве главной задачи поиск путей избавления человечества от этого порока. Этой задаче был подчинен и метод ученого: «Достаточно провести серьезное исследование нашей социальной системы, чтобы сделать вывод о причинах роста деструктивности в обществе и предсказать средства ее снижения. Инстинктивистская теория избавляет нас от нелегкой задачи такого глубокого анализа. Она успокаивает нас и заявляет, что даже если все мы должны погибнуть, то мы, по меньшей мере, можем утешить себя тем, что судьба наша обусловлена самой "природой" человека и что все идет именно так, как должно было идти» (1).
Фроммовская модель структуры агрессии — прорыв в решении проблемы оценки агрессии. Классификация Э. Фромма не уровне-вая, так как иерархия этих видов агрессии не задается. В основе такой классификации лежит функциональный подход. В данном случае он связан с дифференцирующим критерием: необходимо (полезно) — не нужно (вредно). Злокачественная агрессия действительно рассматривается как вредная, а ее синонимами являются «деструктив-ность и жестокость». Концепция Э. Фромма дает прямые основания для преодоления «неразрешимого» противоречия в оценке агрессии между этико-гуманистическим и эволюционно-генетическим подходами.
J
L
Примечания
1. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности / Э. Фромм. — Москва: Республика, 1994.
2. Фромм, Э. Анатомия человеческой деструктивности / Э. Фромм. — Москва: АСТ, 1998.
3. Фромм, Э. Бегство от свободы / Э. Фромм. — Москва: Прогресс,1990.
4. Фромм, Э. Революция надежды / Э. Фромм // Психоанализ и этика. — Москва: АСТ, 1998.
5. Mumford, L. The myth of the machine. Technics and human development / L. Mumford. — N.-Y.,1967.
6. Siann, G. Accounting for Aggression: Perspectives on Aggressions and Violence / G. Siann. — Boston, 1985. — P. 118—119.
МИРЕНИЕ И ГОРДОСТЬ
Н. Д. Апраксина
Альметьевский государственный нефтяной институт (Альметьевск), Республика Татарстан
Автор данной статьи раскрывает суть слов «смирение» и «гордость». Представлены толкования этих слов не только известными учеными, но и религиозными представителями мировых религий: Православного христианства, ислама, иудаизма, индуизма, буддизма. Раскрыты признаки смирения и гордости, духовная мудрость верующих людей, степени совершенного смирения и способ трансформирования гордости в смирение.
Ключевые слова: смирение, скромность, гордость, тщеславие, высокомерие, духовная мудрость, трансформирование.
The author of this article reveals the essence of the words «humility» and «pride». These words are explained not only by the scientists but by the religious representatives of world religions, such as Orthodox Christianity, Islam, Judaism, Hinduism, Buddhism. The article deals with the characteristic features of humility and pride, spiritual wisdom of religious people, steps of perfect humility and the transformation way of pride into humility.
Key words: humility, modesty, self-reproach, pride, vanity, arrogance, spiritual wisdom, transformation.
Слово «смирение» произошло от латинского humilitas (humus), что означает «плодородная земля» или просто «земля». Антоний Сурожский четко определил суть этого слова: «И, если взять землю, как притчу, то вот она лежит безмолвная, открытая под небом... И семя она принимает, и навоз и все, что мы выкидываем из нашей жизни; в нее врезается плуг и глубоко ее ранит, и она остается открыта, безмолвна... Она все принимает и из всего приносит плод. Смирение — это именно состояние человеческой души, человеческой жизни, которая безмолвно, безропотно готова принять все, что будет
дано и из всего принести плод» (6).
В «Словаре сути слов» В.П. Гоча «смирение» объясняется как «движение в потоке Божественной Любви» (2). Можно согласиться, что смирение есть движение с миром и любовью. А поскольку жизнь — движение вперед, продвижение не хаотическое, а упорядоченное, то оно идет мирно, в согласии с природными явлениями.
В толковых словарях русского языка Т.Ф. Ефремовой, С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой смирение определяется как отсутствие гордости, готовность подчиниться чужой воле, кротость, покорность.
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 6 (50) ноябрь-декабрь 2012 61-64 61
