CC BY
169
это способ ассоциирования, осуществляемый текстом-субъектом в границах своей собственной системы» [5]. О подобном функционировании элементов текста писал и Жак Деррида: «Никакой элемент не функционирует и не означает... иначе как отсылая к какому-то другому элементу, прошлому или будущему.» [6]. Текст у Деррида - это некое собрание отсылок к другим текстам. Если рассматривать поэтический текст Войтылы как интертекст, то нет необходимости доказывать непосредственное знакомство польского поэта с творчеством Герберта. Стихотворения Войтылы оказываются связанными со стихотворениями Герберта на отсылочном уровне. Если пользоваться терминологией, которую использовал Деррида, можно говорить о «следах» образной системы и поэтического метода Герберта в поэзии Войтылы. Здесь можно использовать и термин «культурно-исторический (духовный) код», также важный в теории интертекстуальности. Существование кода означает, что существуют некие ассоциативные поля, сверхтекстовая организация значений, вызывающая представление об определенной, уже сложившейся структуре. Код - это то, что помогает структурировать и оценить реальность. Для поэтического цикла Войтылы таким кодом является сложный метафоризм и эмблематика, восходящие к более раннему европейскому искусству. Поэтому поэтический цикл Войтылы может читаться через призму стихотворений Герберта, которые выступают в данном случае в роли «ключа», помогающего рецепции и интерпретации текстов Войтылы.
Таким образом, текст Войтылы как поэтическая система, важным элементом которой является образ, отсылает к поэтической системе Герберта. Эта отсылка действует на имагологичес-ком уровне и включает творчество Войтылы-по-эта в общеевропейский контекст религиозной литературы.
Примечания
1. Текст поэмы Герберта на английском языке цитируется по изданию: Herbert G. The Works. Oxford, 1964. LXXVII; 619 p. Подстрочник мой - А. В.
2. Текст поэмы Войтылы на польском языке цитируется по изданию: Wojtyla K. Pojezie i dramaty. Krakow, l980. 407 s. Подстрочник мой - А. В.
3. Fish S. The living temple: George Herbert and Catechizing. L., L. A., 1978. P. 140.
4. Herbert G. The Critical Heritage / ed. by C. A. Patrides. L., 1983. P. 332-336.
5. Барт P. S/Z. M., 2001. C. 35.
6. Деррида Ж. Позиции. M., 2007. C. 36.
УДК 82-311.6
A. H. Шохина
ЭПОХА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ В. СКОТТА И М. Н. ЗАГОСКИНА
Обращение к эпохе Средневековья создавало для В. Скотта и Загоскина дополнительные трудности в интерпретации исторического материала, потому что романисты могли опираться лишь на небольшое количество литературных памятников. Шотландский романист воскресил на страницах своего исторического романа дух и нравы эпохи Средневековья, показал людей прошлого, которые мыслили иначе, чем его современники. М. Н. Загоскин в создании своих средневековых романов пользуется такими достижениями Скотта, как описание местного колорита и включение в повествование элементов готики. Кроме того, русский романист активно использует фольклор, который во многом определяет сказочный характер его повествования.
Interpreting the Middle Ages historical material was problematic for W. Scott and M. Zagoskin as they could use only a small amount of authentic literary works. In his historical novels the Scottish novelist reconstructed the spirit and customs of the Middle Ages, pictured people of the old time, whose way of thinking differed greatly from that of modern people. Creating his novels about the Middle Ages Zagoskin used such Scott's method as description of local coloring and usage of gothic elements. Besides, the Russian novelist actively used Russian folklore, which determined fairy-like character of his narration.
Ключевые слова: эпоха Средневековья, исторический роман, фольклор, В. Скотт, М. Н. Загоскин.
Keywords: the Middle Ages, historical novel, folklore, W. Scott, M. Zagoskin.
Вальтер Скотт (Scott, Walter) (1771-1832), обращаясь к эпохе Средневековья в исторических романах «Айвенго», «Обрученные», «Граф Роберт Парижский», «Анна Гейерштейн, или Дочь тумана», вдохновил русских писателей-романтиков с неослабевающим энтузиазмом искать свое собственное, национальное Средневековье [1]. В начале 30-х гг. XIX в. появились первые исторические повести, посвященные русскому Средневековью: «Роман и Ольга» А. Бестужева (1828), «Повесть о Симеоне, Суздальском князе» Н. Полевого (1828), «Гаральд и Елисавета» (1831) В. Эртеля, «Клятва при гробе Господнем» Н. Полевого (1832), «Кощей Бессмертный» (1833) и «Светославич, вражий питомец» (1835) А. Вельт-мана, «Довмонт, князь Псковский» (1835) А. Андреева и др.
Русское Средневековье привлекало М. Н. Загоскина (1789-1852), изобразившего эпоху Смут-
ШОХИНА Анастасия Николаевна - аспирант кафедры всемирной литературы Нижегородского государственного педагогического университета © Шохина А. Н., 2009
А. Н. Шохина. Эпоха Средневековья 6 интерпретации В. Скотта и М. Н. Загоскина
ного времени в «Юрии Милославском, или Русские в 1612 году» (1829) и эпоху Владимира Святославича (980-1014 гг.) в «Аскольдовой могиле» (1833). Предпочтение М. Н. Загоскина избирать те эпохи, «с которых начинается как бы новое существование народов в их политическом и нравственном бытии» [2] выявляет преемственную связь с романами В. Скотта, который выбирает критические, исторически переломные эпохи в жизни наций и государств, когда конфликт между старым, традиционным, уходящим, с одной стороны, и новым, предвещающим будущее, с другой, достигает крайней степени остроты. В «Айвенго» В. Скотта неразрешимый конфликт англосаксов и норманнов решается с позиции намеченных автором в романе перспектив создания нового централизованного государства; в «Аскольдовой могиле» М. Н. Загоскина упорная борьба язычников против христиан показана бессмысленным сопротивлением исторически обусловленной христианизации Руси. Тема романа «Анна Гейерштейн» - освободительная борьба швейцарцев против захватчиков-бургундцев, в «Юрии Милославском» - освободительная борьба русских против польской интервенции.
Стремясь к наиболее точному и правдоподобному описанию эпохи Средневековья, романисты обращаются к доступным им историческим исследованиям. Создавая «Айвенго», Скотт пользовался «Историей англосаксов» (1799-1805) Шерона Тернера; элементы фабулы романа «Граф Роберт Парижский» (1831) были заимствованы Скоттом из «Хроники» Жака де Лалена, «Алек-сиады» и сочинения Гиббона «История упадка и гибели Римской империи» (1776-1788). Основным источником, из которого Загоскин черпал сведения о времени Владимира Святого для своего романа «Аскольдова могила», стал 1-й том «Истории Государства Российского». Некоторые пометы в «записной тетради» романиста представляют собой сокращенные конспекты глав «Истории». Вторым источником романа была «Великая Четия-Минея».
Однако для создания широкого исторического полотна целой эпохи - эпохи Средневековья -только исторических материалов было явно недостаточно. Романисты искали элемент, который бы придал повествованию жизненность, правдоподобность. В «Талисмане», «Обрученных» и в особенности «Айвенго» Скотта им стал местный колорит. Писатель великолепно изображает бытовые подробности: архитектуру замков, внутреннее убранство жилищ, одежду героев, представляющих самые разные социальные группы населения. В «Юрии Милославском» Загоскин успешно пользуется достижением Скотта, однако в «Аскольдовой могиле» изобразить «местный колорит» оказалось практически невозмож-
но: сведений о жизни и быте русского народа дохристианского периода почти не сохранилось. Тогда романист обращается к фольклору и древнерусской литературе: в ткань повествования активно вводятся сказки, песни, пословицы, саги, сцены народных празднеств. Юрий Милославс-кий из одноименного романа напоминает героя волшебной сказки: он не столько действует самостоятельно, сколько за него - его помощники. Кирша по-фольклорному трижды выручает героя из беды, а его главной задачей становится добывание невесты герою. Одновременная смерть героев-супругов в финале романа являет собой пример «благочестивой» смерти и отсылает к древнерусскому житию - «Повести о Петре и Февронии». Используя оригинальные фольклорные тексты, взятые в основном из «Сборника Кирши Данилова», писатель зачастую прибегает и к созданию своих собственных, стилизованных под устное народное творчество. Таковы сказка о Звениславе, сказка о Словене и Волхве, песня о Вадиме Новгородском в романе «Аскольдова могила». Причем в последней прослеживается явная зависимость от «Слова о полку Игореве». В структуре романа писатель попытался передать дух и характер русского былинного эпоса. Так, уже начало «Аскольдовой могилы» выдержано в традициях своеобразного зачина, призванного ввести читателя в атмосферу Древней Руси: «Раскройтесь передо мною картины времен давно прошедших; явись во всей красе своей... древняя столица Царства русского - Великий Киев, первопрестольный град!» [3].
Для воссоздания эпохи Средневековья В. Скотт обращался к достижениям предшествующей литературной традиции, в частности к готическому роману. А. Киллен указывает, что Вальтер Скотт «обязан Г. Уолполу своими средними веками и "готическим колоритом", а Анне Радклиф -своими описаниями. В произведениях шотландского писателя можно найти не только старые темные замки и тайны, вызывавшие восторг у Анны Радклиф, но и романтические ландшафты, необъяснимые ужасы, тайны рождений и узнавания» [4]. Внешне роман «Айвенго» имеет ряд схожих черт с «готическим». Так, в начале романа мы встречаем нескольких традиционных незнакомцев, которые впоследствии будут играть в действии ведущую роль - это Айвенго, изгнанный сын Седрика, вернувшийся на родину из крестового похода и совершающий на турнире чудеса храбрости; «Черный рыцарь», исчезающий после турнира и оказывающийся королем Ричардом, инкогнито странствующим по своему королевству; преступники, на душе которых тяготеет страшный грех, - Фрон де Беф и Урфрид. Далее, готический роман напоминает и общая схема романа, в которой герой (Айвенго) явля-
ется жертвой темных махинаций со стороны неведомых врагов, и лишь к концу ему удается выпутаться из сетей и восстановить истину.
Загадочные предсказания, колдовство, процесс ведьмы, приметы, суеверия, заточения в подземелья - всем этим наполнены исторические романы Скотта и отчасти Загоскина. Ночь, проведенная Эвелиной в покое Кровавого Перста («Обрученная»), и пророчество призрака «И предана, и предала» [5] - так же, как и предсказание загадочной старушки: «Хоть и женится на ней, а свадьба их будет не веселее похорон» в «Юрии Милославском» - суть один и тот же готический прием создания особого эмоционального напряжения, вмешательства в жизнь героев таинственного и ужасного. В исторических романах Скотта и Загоскина изображены классические готические злодеи. Кручина Шалонский в «Юрии Милославском» является аналогом отцеубийцы и безбожника Реджинальда Фрон де Бефа в «Айвенго». Мотив «готического» злодея неизменно связан в историческом повествовании с мотивом возмездия: в духе «страшных романов» Брон де Бефа терзают ужасные предсмертные видения.
Распространенный в средние века мотив запретной любви также нашел своеобразную интерпретацию в средневековых романах Скотта и Загоскина. Если в «Айвенго» прослеживается отголосок распространенного в средневековых западных балладах мотива инцеста, когда брат и сестра (вариант - близкие родственники) влюбляются друг в друга, то в «Обрученной» мы видим интерпретацию легенды о Тристане и Изольде. Средневековое предание (кельтского происхождения) о незаконной любви королевского племянника Тристана к жене своего дяди давно привлекало внимание Скотта. Писатель видел в нем одно из ярких проявлений духовного склада (или ментальности) высокого Средневековья. Широкая известность легенды в средние века, многочисленные обработки сказания на разных европейских языках подтверждали в глазах художника особую, «знаковую» роль сюжета о Тристане для самовыражения средневекового сознания. В «Юрии Милославском» мотив запретной любви трансформируется в конфликт чувства и долга: Юрий влюбляется в незнакомку, а потом узнает, что она - дочь «злейшего его врага и предателя Отечества» [6]. Сердечная склонность должна уступить моральному чувству.
В средневековых романах английского и русского романистов получает развитие тема столкновения христианского и языческого миров. «Обращаясь к одной из интереснейших страниц мировой истории - эпохе крестовых походов, -пишет Ю. Петровский, - Вальтер Скотт показывает драматическую схватку двух миров, столк-
новение европейской и арабской культур в эпоху средневековья» [7].
В «Талисмане» Скотта обнажают мечи в поединке (который затем переходит в поединок словесный) христианский рыцарь и сарацин, в «Аскольдовой могиле» Загоскина христиане несут язычникам идею всепрощающей любви взамен беспощадной кровавой мести. Недаром Алексей, с глаз которого спала пелена язычества, «оставляет грех» князю Владимиру. С большой долей вероятности можно предположить, что одним из литературных источников фабулы романа «Аскольдова могила» послужило произведение французской писательницы С. Коттен (Софи Ристо; 1773-1807) «Матильда, или Записки, взятые из истории крестовых походов», изданное в 1805 г. О том, что этот роман был известен М. Н. Загоскину, свидетельствуют беглое упоминание о нем в «Рославлеве» (1830) (роман «Рославлев, или Русские в 1812 году» был издан на три года раньше «Аскольдовой могилы») и сравнение главного героя с молодым предводителем мусульманских войск Малек-Аделем: «Известный роман "Матильда, или Крестовые походы" сводил тогда с ума всех русских дам. Они бредили Малек-Аделем, искали его везде и, находя что-то сходное с своим идеалом в лице задумчивого незнакомца, глядели на него с приметным участием» [8].
Обращает на себя внимание ряд совпадений в тематическом и сюжетном планах «Матильды» и «Аскольдовой могилы». Так, оба романа повествуют о событиях, в ходе которых сталкиваются христиане и язычники. И в «Матильде», и в «Аскольдовой могиле» центральным эпизодом становится встреча юной девушки-христианки с молодым человеком, исповедующим иную веру. В романе Коттен архиепископ Тирский Вильгельм наставляет Малек-Аделя в христианском вероучении, и юноша желает перейти в христианство. В книге Загоскина иерей Алексей рассказывает Всеславу об учении Христа - и после этого молодой человек принимает православие. В «Матильде» иерусалимский король Лузиньян похищает главную героиню, а Малек-Адель освобождает возлюбленную. В «Аскольдовой могиле» Вышата похищает Надежду для князя Владимира, а Всеслав помогает девушке бежать из плена. Оба романа заканчиваются трагически. Проецируя историю отношений Матильды и Малек-Аде-ля на историю любви Всеслава и Надежды, писатель рисует любовь, очищенную от страстей. Поставив в центр романа ищущего героя, Загоскин заставляет силы добра и зла бороться за право обладать его душой. Эти силы имеют попеременный успех, но, в конце концов, торжествует добро. Христианство одерживает моральную и физическую победу.
Е. В. Котова. Отражение английского национального сознания в трилогии Джона Голсуорси «Конец главы»
Обращение к средневековому прошлому создавало дополнительные трудности в интерпретации материала, ибо романисты могли использовать лишь небольшое количество литературных памятников, сообщающих о минувшем сухим языком хроник. Опираясь на скупые факты,
B. Скотт предпринял попытку воскресить на страницах своего произведения дух и нравы эпохи, показать людей прошлого, которые мыслили иначе, чем его современники, и иначе воспринимали мир. Загоскин в создании своих средневековых романов пользуется такими достижениями Скотта, как описание местного колорита и включение в повествование элементов готики. Кроме того, русский романист активно использует фольклор, который во многом определяет сказочный характер его повествования.
Примечания
1. Общепринятые хронологические рамки Средневековья следующие: начало - III—IV вв., конец -XIV-XV вв. Ранний переходный этап — III—IV—X вв. Второй этап развития литературы средних веков — IX— XIII — нач. XIV вв. Подробнее см.: Литература и искусство западноевропейского Средневековья: учеб. пособие / под общ. ред. О. Л. Мощанской. Н. Новгород: Изд-во НГПУ, 1994. С. 8.
2. Средний-Камашев И. Взгляд на историю как на науку // Вестник Европы. 1827. № 19. С. 197.
3. Загоскин M. Н. Аскольдова могила. Юрий Ми-лославский. Исторические романы. М.: Фирма «Кро-нос», 1994. С. 9.
4. Killen A. Le roman terrifiant ou le roman noir de Walpole a Anna Radcliffe et son influence sur la literature française jusqu'en 1840. Paris, 1923. P. 70.
5. Скотт В. Обрученная / изд. подг. 3. Е. Александрова и Т. Г. Чеснокова. М.: Ладомир: Наука, 2004.
C. 98.
6. Загоскин M. Н. Аскольдова могила... С. 535.
7. Петровский Ю. Талисман // Скотт В. Собр. соч.: в 20 т. Т. 19. М.: Худож. лит., 1965. С. 38.
8. Загоскин M. Н. Рославлев, или Русские в 1812 году // Загоскин М. Н. Сочинения. В 2 т. Т. 1. Историческая проза / сост., вступ. ст., коммент. А. М. Пескова. М.: Худож. лит., 1988. С. 290.
УДК 820
Е. В. Котова
ОТРАЖЕНИЕ АНГЛИЙСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО СОЗНАНИЯ В ТРИЛОГИИ ДЖОНА ГОЛСУОРСИ «КОНЕЦ ГЛАВЫ»
Цель настоящей статьи - показать специфику национального сознания в историческом контексте, выраженную в не самом известном, но последнем, итоговом романе Джона Голсуорси «Конец главы». Автор статьи исследует этот вопрос, затрагивая проблемы веры, чести, искусства, романа и самого существования мира и человека в нем.
The article deals with the character of national consciousness in the historical context, expressed in John Galsworthy's final trilogy "End of the Chapter". The author investigates this issue, involving the problems of faith, honour, art, novel and man's existence.
Ключевые слова: Джон Голсуорси, «Конец главы», «Пустыня в цвету», «Сага о Форсайтах», «Девушка ждет», «На другой берег», «Остров фарисеев», «Унесенные ветром», «Современная комедия», «Белая обезьяна».
Keywords: John Galsworthy, "End of the Chapter", "Flowering Wilderness", "The Forsyte Saga", "Maid In Waiting", "Over the River", "The Island Pharisees", "Gone with the Wind", "A Modern Comedy", "The White Monkey".
«Конец главы» («End of the Chapter» [1], 1934) - последняя книга Джона Голсуорси (John Galsworthy, 1967-1933), своего рода завещание потомкам, написанное уже очень больным автором. «...Выражение "end of the chapter" является в английском языке идиомным. Возникшее из религиозного обихода "to the end of the chapter" -"до конца главы" - имеется в виду чтение Библии, состоящей, как известно, из глав и стихов (chapters and verses), - оно употребляется в обычной разговорной и литературной речи в переносном смысле в значении "до самого конца", "до последней точки"» [2]. Здесь все правда, от первого до последнего слова, удивительно щемящая повесть о любви к человеку, к своей стране.
Голсуорси - истинно английский писатель. В книгах, которые остаются на века, должно быть и то, что волнует все человечество в целом, и, с другой стороны, выраженная национальная нота. Искусство должно объединять людей, заставлять их задумываться о ценности человеческой жизни, пробуждать в душах людей любовь к другим людям, другим народам, странам. После прочтения таких книг чужая страна перестает быть чу-
КОТОВА Екатерина Викторовна - аспирант кафедры истории зарубежной литературы филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова © Котова Е. В., 2009
