CC BY
41
V
пистемологические и методологические основания физиологии в творчестве
И. П. Павлова
Г. X. ШИНГАРОВ
4,1 !
Щ i i
Чй! !
i
й ф
■5
э
ьо
I
О)
V)
те
®
Предметом исследования данной статьи являются эпистемологические и методологические установки великого русского физиолога И. II. Павлова (1849-1936) в начале его творческого пути.
Автор считает, что И.П. Павлов был одним из тех редких ученых, которые занимались исследованием эпистемологических и методологических оснований своей науки. В 1877 г. в печати появляются три его статьи: «О рефлекторном торможении слюноотделения», «Экспериментальные данные к вопросу об аккомодационном механизме кровеносных сосудов» и «О сосудистых центрах в спинном мозгу». В последней из этих статей он излагает свои взгляды на эпистемологические и методологические основания физиологии как теоретической естественной науки.
Каковы были мотивы, заставившие молодого ученого исследовать философские основания своей науки?
В середине XIX в. в физиологии возникла новая парадигма, основанная на идеях саморегуляции функций организма. Начинаются интенсивные исследования в том числе сердечно-сосу-дистой системы, деятельность которой, как было подтверждено в ходе изучения.
реализуется в строго определенных качественно-количественных рамках. Возникает представление о биоконстантах организма. По своему смыслу понятие «биоконсганта» близко к философскому понятию «мера». Важное место среди биоконстант сложного организма занимает артериальное давление. «Г1о Бернару, - писал Павлов, - общее кровяное давление принадлежит к таким же постоянным величинам теплокровного организма, как, например, его температура. И действительно, людвиговской школе физиология фактическим доказательством способности кровеносной системы удерживать норму общего кровяного давления в случае значительных изменений количества крови в том или другом смысле, при кровопусканиях и трансфузиях. Примыкая к этим работам (курсив мой. - ГШ.), я показал, что и при нормальном ходе жизни давление упорно сохраняется на известном уровне в продолжение больших промежутков времени и при очень разнообразных условиях»'.
Содержание упомянутых выше статей недвусмысленно показывает, что Павлов с самого начала работал в парадигме саморегуляции функций организма, в результате чего он пришел к выводу, что особое место в саморегуляции артериального давления и вообще деятельности сердечно-сосудистой системы занимают сосудистые центры головного мозга и спинного мозга. Анализ двадцатипятилетней истории развития представлений о локализации сосудодвш ательных центров привел Павлова к исследованию эпистемологических п методологических оснований физиологии, к определению статуса физиологии как естественно-научной дисциплины. «Есть несколько веских оснований, писал он, - для попытки представить в более или менее полном изложении работы по указанному предмету. Первое - это их богатые результаты, добытые ими новые сведения о физиологических процессах» .
физиология как теоретическая
естественная наука
Павлов был глубоко убежден, что для серьезных занятий научной работой необходимо разобраться в сущности науки как формы теоре-тико-познавательной деятельности, в природе естествознания.
Павлов определяет физиологию как теоретическую («не чисто описательную») естественную науку, подчеркивая: «Естественные науки - лучшая прикладная логика, где правильность умственных процессов санкционируется получением таких результатов, которые дают возможность предсказывать явления несомненным, безошибоч-
1 Павлов И.П. Блуждающий нерв как регулятор общего кровяного давления // Павлов И.П. Поли. собр. соч. Т. 1. М.-Л., 1951. С. 308.
2 Павлов И.П. О сосудистых центрах в спинном мозгу // Павлов И.II. Поли. собр. соч. Т. I. М.-Л., 1951. С. 35.
ным образом»'. Павлов считает, что в основе физиологии лежит гино-тегико-дедуктивный метод, согласно которому исходя из определенных принципов, начал, отдельных наблюдений и экспериментальных данных выдвигаются гипотезы, подвергаемые эмпирической проверке. В физиологии, как и в любой другой естественной науке, невозможны эвристические гипотезы без наличия соответствующего идеализированного объекта, исходной онтологической модели. В биологии исходной онтологической моделью является декартовский «организм-машина». На этой точке зрения стоял и физиолог Павлов. «В самом деле, пишет он, животный организм такая сложная машина, что части соединены такими сложными связями, он находится в такой сложной зависимости от окружающих условий, что исследователь всегда в опасности, вводя, по-видимому, побочные условия, повлиять как раз на ту часть аппарата, которой он заинтересован в данный момент»4.
К середине XIX в. научные знания о «животном-машине» были достаточно развиты, чтобы объяснить многие загадочные явления жизни. Ученые выяснили, что в основе жизни как биологического явления лежит метаболизм веществ в самом организме и в обмене веществ организма с окружающей средой. Живой многоклеточный организм предстает как сложно организованная многоуровневая система. Основными уровнями ее организации являются: организм как целое, взаимодействующее непосредственно с окружающей средой, внутренняя среда организма и основные элементы жизни клетки, которые могут существовать и функционировать только во внутренне пей среде организма. Предметом исследований физиологов во второй jifii
ш
iilr'i
половине XIX в. оказывается второй, «средний», уровень организации жизни многоклеточного организма его внутренняя среда. Павлов писал, что он работает «на втором этаже», т.е. изучает процессы, происходящие во внутренней среде организма. Его статья «О сосудистых центрах в спинном мозгу» посвящена раскрытию механизма саморегуляции кровеносной системы как особого звена внутренней среды организма.
Единство результата И и процесса познания
О-;
В философии известно положение, что в научном познании важен "О как результат, так и сам процесс исследования, приведший к этому результату. Еще Е.В.Ф. Гегель подчеркивал, что «суть дела исчерпы-Ц) вается не самой целью, а своим осущес твлением, и не результат есть
ф действительное целое, а результат вместе со своим становлением;
-
3 Там же.
<й>
"Там же. С. 60-61.
цель сама по себе есть безжизненное всеобщее, подобно тому, как тенденция есть простое влечение, которое не претворилось еще в действительность; а готовый результат есть труп, оставивший позади себя тенденцию»5.
Мы не знаем, был ли Павлов знаком с философией Гегеля и конкретно с этими словами, но в процессе углубления в историю учения о сосудодвигательных центрах он сформулировал идею, но сути дела совпадающую с мыслями Гегеля. Перечисляя условия для «правильного физиологического мышления и экспериментирования», Павлов пишет: «Второе - это их высокое теоретическое, научно-педагогическое, если можно так выразиться, значение. В естественных, не чисто описательных науках так же дорог, как результат, и самый процесс логической и экспериментальной работы, приведший к нему»6. Под единством процесса и результата научного исследования Павлов имеет в виду путь, пройденный от цели, постановки проблемы, от предмета исследования в начальном, бедном содержании его определения к результату, содержащему все ценное, полученное в процессе исследования, - движение от цели к полученному результату.
Но Павлов пишет не только о научном, но и о «научно-педагогическом» значении этого «правила» физиологического мышления. «И третье, пишет он, - наконец, как следствие из второго -их, так сказать, практическая поучительность. Эти работы яснее всего показывают, до какой степени вполне ясные и законченные вопросы физиологии еще способны к реформам и пополнениям, и, таким образом, настойчиво предостерегают как врачей, имеющих дело с приложением физиологии, так и чистых физиологов против ревностного прилаживания всех встречающихся явлений в существующие рамки. Ввиду этих оснований недостаточно только перечислять полученные заключительные результаты. Нужно представить именно физиологическую работу в ее лабораторной обстановке, в ее историческом ходе»7. ¡|| |
Мысль Павлова о том, что не следует втискивать все известные явления в существующие теоретические рамки, имеет глубокий анти- ¡¡¡11 догматический характер. ¡;.
И здесь мы опять слышим созвучие с мыслями Гегеля: «Догматы- ¡. ческий способ мышления в знании и изучении философии есть не что иное, как мнение, будто истинное состоит в положении, которое есть прочный результат, или также в положении, которое знают непосред- [Щ ственно»8.
Процедурой, при помощи которой идея единства результата и процесса научного познания выполняет свою методологическую
Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа // Гегель Г.В.Ф. Соч. Т. IV. М.,
1959. С. 2.
■
6 Павлов И.П. О сосудистых центрах в спинном мозгу. С. 35.
7 Там же. С. 35-36.
8 Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. С. 21.
Ф (Л ГС-
8
®
функцию, является критика проводимых научных исследований и их результатов. И, как подчеркивает Павлов, научно-экспериментальная критика - это не просто повторение опыта другим исследователем. Но повторение с учетом и проверкой условий его проведения, с оценкой адекватности применяемых методов экспериментирования.
На роль научной критики в оценке достоверности экспериментальных данных и их значения для развития науки серьезное внимание обращал еще К. Бернар: «Почва физиологии уже завалена материалом исследований, которые свидетельствуют скорее об усердии, чем об истинном понимании опытного метода. Настоятельно необходимо, чтобы критика (курсив мой. - Г 111 ) поработала над этими беспорядочными материалами и подвела их под условия точности, требуемой физиологическими опытами»9.
Идею единства результата и процесса познания Павлов использовал в качестве эпистемологического и методологического принципа при решении конкретных научных вопросов. Таким сложным и грудным для решения был вопрос о выживании животных после двусторонней перерезки блуждающих нервов (ваготомия). Операция эта даже в руках лучших физиологов (Павлов ссылается на знаменитого Бернара) приводила к стопроцентной гибели животных. Павлову первому в истории физиологии удалось разработать такую операциональную методику, благодаря которой животные после ваготомии pli'lj продолжали жить.
Блуждающий нерв иннервирует почти все внутренние органы и выполняет очень много жизненно важных функций. Для объяснения смерти животных при ваготомии выдвигались разные гипотезы, свя-•rjjjj занные с нарушением функций: глотания, пищеварения, органов -легких, сердца и др. Павлов подверг экспериментальной проверке все, что делали его предшественники и современники, - методы экспериментирования, условия проведения опытов и истолкование результа-| тов опытов.
При знакомстве с работами Павлова по ваготомии невольно возникает мысль, что в решении этой проблемы он использовал индивидуально-коллективный исторический и экспериментальный метод. Но весь накопленный опыт в этой области имел отрицательный характер, и нужно было искать новые пути.
В основу подхода он положил как самую вероятную гипотезу В. Крейля и К. Людвига, согласно которой причиной смерти животных при ваготомии является загнивание пищи в желудке. Но как спасти ваготомированных животных? Положительный эксперимент Пав-"ö лова стал возможен благодаря созданию учения о двух фазах желу-дочного пищеварения и о вагусе как возбудителе деятельности У) пепсиновых желез в первой «психической» фазе желудочного пище-ф варения. Перерезан вагус - желудочный сок не выделяется, в нем нет СО -
т
о
Q Бернар К. Жизненные явления, общие животным и растениям. СПб., (§) 1878. С. 14.
пепсина, и пища загнивает. Павлов писал: «Я нахожусь теперь в счастливом положении доказать, что эта мысль Людвига совершенно справедлива. Эта возможность далась мне потому, что, работая в последнее время с пищеварением, я вошел довольно глубоко в механизм пищеварительной работы, и все происходящие в ней нарушения я мог сознательно до известной степени компенсировать. Сделав все это, я достиг того, что собака, испытавшая тяжелую операцию, как ее делали Крейль и Людвиг, осталась жива»10. По сути дела, Павлов использовал метод экспериментального лечения, т.е. вопрос о подлинной причине смерти был решен в процессе эксперимента. Демонстрируя врачебной аудитории оперированную им собаку с двусторонней ваго-томией, он говорил: «Жизнь, существование представляемой мной собаки есть, как мне кажется, полный итог почти столетней разработки вопроса, т.е. теперь все существенное принято во внимание, что в разное время указывалось авторами, и раз эта собака живет, то вопрос о механизме смерти решается» 1.
Критерием истины в решении важной научной проблемы Павлов считал получение результата, имеющего не только теоретическое, но и практическое значение. В настоящее время ваготомия в разных вариантах является методом хирургического лечения язвенной болезни ,Ц,|*Ц желудка и двенадцатиперстной кишки.
Становление предмета исследования ц
Согласно выдвинутой первоначально гипотезе, сосудодвигатель-ные центры расположены в продолговатом мозгу. Эта гипотеза основывалась на открытии (1852) Бернаром в шейном симпатическом стволе кролика сосудодвш ательных нервов. Эти нервы находятся в спинном мозгу в постоянном возбуждении, источник которого расположен выше разреза в месте происхождения этих нервов. Перерезка этих нервов удаляет от них источник возбуждения и они перестают сокращать циркулярные мышцы сосудов. Последние расширяются и артериальное давление понижается.
Какова историческая последовательность исследований, приведших к утверждению гипотезы о локализации сосудодвигательных центров в продолговатом мозгу?
А. Бецольд (1863) показал, что перерезка спинного мозга на шее влечет за собой значительное понижение артериального давления, а раздражение его отрезанного конца приводит к повышению давления.
и ф
со
111 Павлов И.П. О смерти животных вследствие перерезки блуждаю- О щих нервов // Павлов И.П. Полн. собр. соч. Т. I. М.-Л., 1951. С. 533. ^
11 Павлов И.П. О выживании собак с перерезанными блуждающими нервами // Там же. С. 549.
<8> 167
i» яр
Ш:
"О 3
«л
Опыты М. Шиффа сообщали, что все сосудодвигательные центры, вероятнее всего, находятся только в головном мозгу. В пользу этого предположения говорило и то, что при задушении артериальное давление повышается.
Л. Тири предположил, что сокращение сосудов и повышение артериального давления при задушении происходит из-за накопления С02 в крови, являющегося раздражителем сосудодвигательного центра в продолговатом мозгу. Но раздражение сосудодвигательного центра, кроме указанного способа, может быть вызвано и рефлектор-но - раздражением центрального конца чувствительного нерва (прежде всего седалищного). Некоторые считали, что в стенке сосудов находятся нервные элементы, реагирующие на содержание в крови С02 и других химических веществ.
В 1871 г. Диттмар показал, что отрезка большого мозга от продолговатого не влияет на рефлекс сосудодвигательного центра. «Наконец, - пишет Павлов, как заключительные и по времени и по их чистоте, по всем указанным рядам опытов нужно рассматривать работы Овсянникова, Диттмара и Манера. Овсянников старался определить точное место и размеры сосудодвигательного центра в продолговатом мозгу»1'. Опыты Овсянникова датируются 1871 годом (публикация 1872). В 1874 г. Диттмар в лаборатории Людвига показал, с каким морфологическим образованием связан центр Овсянникова. Павлов пишет, что благодаря всем этим экспериментам «теория об одном сосудодвигательном центре, а именно в продолговатом мозгу, окончательно победила и вошла в новейшие учебники как несомненная истина. Но в это-то время ее высшего творчества она вызвала против себя протест, стоивший ей жизни»13.
Альтернативная гипотеза.
Теория и экспериментальные данные
Параллельно с экспериментальными данными, подтверждающими гипотезу о локализации сосудодвигательного центра в продолговатом мозгу, накапливались отдельные наблюдения, говорящие о том, что спинной мозг тоже имеет отношение к регуляции тонуса кровеносных сосудов. В 1839 г. Ниссе показал, что температура, поднявшаяся по-еле перерезки спинного мозга, поднимается еще выше после разру-Ф шения отрезанной части мозга. В 1855 г. Шифр доказал, что перерезка седалищного нерва, предпринятая после перерезки спинного моз-^ га, еще больше повышает температуру задних конечностей. В 1858 г. Ш.Э. Броун-Секар высказался за более широкое распространение сосудодвигательных центров как вниз по длине спинного 0) мозга, так и вверх в массе головного мозга. Но в 1863 г. известный V) <0
®
12 Павлов И.П. О сосудистых центрах в спинном мозгу. С. 39.
13 Там же. С. 40.
физиолог Гольц выдвинул самую убедительную гипотезу о наличии сосудодвигательных центров в спинном мозгу.
В физиологии известен гак называемый «К1ор1егяисЬ> Гольца, суть которого состоит в том, что если лягушке нанес™ резкий удар по животу, ее сердцебиение на какое-то время останавливается и в брюшной полости накапливается большое количество крови. Через несколько минут после удара сердцебиение постепенно восстанавливается и распределение крови по всем органам возвращается к норме. Вывод о наличии сосудодвигательных центров в спинном мозгу Гольц подкрепляет опытом на двух лягушках: с полностью разрушенной центральной нервной системой и с нетронутым спинным мозгом. Животное с полностью разрушенным мозгом быстро погибало, а с сохранным спинным мозгом постепенно справлялось с анемией, и сердцебиение восстанавливалось. Если спинной мозг цел, рассуждал Гольц, то его сосудодвигательные центры, посылая раздражения к сосудистым мышцам, сокращают их, и скоро количество крови оказывается достаточным, чтобы кровообращение восстановилось. Если разрушена вся центральная нервная система, анемия от кровопотери продолжается, и лягушка погибает.
По данным Гольца, восстановление кровообращения происходило каждый раз, оставался ли неповрежденным один спинной мозг или один продолговатый. Из этого он делал вывод, что сосудодвигательные центры находятся как в том, так п в другом мозгу.
Но все эти экспериментальные данные не смогли поколебать статус господствующей в то время гипотезы о наличии только одного центра в продолговатом мозгу. По этому поводу Павлов писал: «Еще раньше раздавались отдельные голоса, наблюдались отдельные факты. не ладившие с этой теорией (с теорией о наличии только одного центра в продолговатом мозгу. Г.Ш.). Но эти голоса, как они ни были энергичны, оставались без внимания, эти отдельные факты недостаточно ценились под давлением господствующей, им неблагоприятной теории. <...> Даже работа 1870 г., простая по форме опытов и ясная по заключениям, и та не имела успеха. Отчасти оттого, что это была английская работа, но главным образом благодаря увлечению господствующей теорией»14.
Таким образом, считал Павлов, между теорией и выделением и оценкой фактов существует сложная взаимосвязь, в которой теории принадлежит направляющая роль.
вз
Оценка доказательного значения
опытных данных
для выдвигаемой гипотезы £
'Л
С 1873 г. в решении вопроса о локализации сосудодвигательных Q центров намечается новая тенденция. Началась, как пишет Павлов, у)
сг
!!
й
14 Там же. С. 40-41, 43^*4.
«решительная воина против теории оо одном только сосудодвига-тельном центре в продолговатом мозгу»15.
Взвешивая доказательную силу различных опытов и полученных данных, Павлов обобщает и группирует результаты многочисленных экспериментов, подтверждающих наличие сосудодвигательных центров в спинном мозгу. «Взвешивание» доказательного значения отдельных экспериментальных данных он проводит: а) опираясь на соответствие отдельных данных между собой, б) имея в виду некоторые явления, известные в друг их отделах нервной физиологии и в) пользуясь самыми последними данными16.
Fice опыты по доказательству наличия сосудодвигательных центров в спинном мозгу Павлов распределяет на три группы. К первой группе он относит работы Вюлышана, Шлезингера, Гольца, Путнама, Путцейса и Нусебаума, в которых утверждалось, что и после перерезки спинного мозга при различных условиях на разных видах животных можно вызвать рефлекторное изменение просвета сосудов. Во-вторых, Шлезингером было доказано, что и после перерезки спинного мозга задушением животного (накоплением С02 в крови) и введения в кровь стрихнина может быть вызвано изменение артериального давления в сторону его повышения. В-третьих, Вюльппан, Гольц и Нис-сбаум показали, что целостность спинного мозга (при разрушении остальной части центральной нервной системы) способствует изменению кровяного давления, а различные перерезки и разрушения спинного мозга на разных уровнях и после отделения его от продолговатого способны вызвать дальнейший паралич сосудов.
Павлов считал, что все эти опыты принесли новой гипотезе «несомненную пользу как усилившие в свое время протест против господствующей теории и усвоившие ум физиологов с новым рядом идей... многие из описанных «новых» опытов... лежали в архиве науки без употребления, не родили соответствующих идей. Требовался именно целый хор, чтобы заглушить господствующий голос»1 . Павлов полагал, что предшествующие экспериментальные результаты не имели доказательной силы в пользу выдвигаемой гипотезы по раду причин.
В опытах Вюлышана с рефлекторным изменением температуры, писал Павлов, изменения слишком незначительны. Зафиксированное повышение температуры нельзя объяснить только влиянием спинномозговых сосудодвигательных центров на просвет сосудов. Может быть, небольшие изменения температуры, наблюдаемые Вюлышаном, имели свой источник в термических изменениях двигательных нервов? «Много и других предположений можно сделать там, где размер
1"
■ ■ ': > .i'
i
ф -а
3
и
I
Ф 15 Там же. С. 44.
« 16 См.: там же. С. 53.
W 17 Там же. С. 54.
изменении явления так мал, а само явление - в данном случае температура живой массы - так сложно»18.
® 170
18 Там же.
Шлезингеру можно задать следующий вопрос: действуют ли в нормальных условиях сосудистые центры спинного мозга, обнаруживающиеся в опытах со стрихнином?
Заслуживают доверия опыты Гольца с рефлекторным расширением сосудов. Хотя расширение сосудов нельзя толковать как простой паралич центров в спинном мозгу, Г'ольц и ряд других авторов доказали существование сосудорасширяющих нервов, поэтому с одинаковым правом можно предполагать как рефлекторный паралич сосудосуживающего центра, так и раздражение сосудорасширяющего.
Людвиг Моссо в ходе эксперимента пришел к выводу, что совершенно изолированные кровеносные сосуды под влиянием СО: и стрихнина могут испытывать то расширение, то сужение. «И сейчас, -писал Павлов. сильно подкреплено многими опытами положение, что и в стенах самих сосудов существуют аппараты, способные под тем или другим влиянием изменять так или иначе просвет сосудов, И поэтому повышение давления в опытах Шлезингера можно толковать как прямое действие стрихнина и СО: на эти аппараты, что отчасти доказано уже Адамюком и Ковалевским»14.
Значит, в регуляции артериального давления участвуют не только спинномозговые сосудодвигательные центры, но и нервные образования в самих сосудах. Изменение просвета сосудов является результатом взаимодействия двух факторов: влияния химического состава крови и сосудодвигательных центров. ||;
Павлов считал, что опыты Гольца, Вюлышана и Нуссбаума не имеют решающего значения для доказательства наличия сосудодвигательных центров в спинном мозгу. Если после перерезки спинного мозга паралич со временем исчезает, нельзя сказать, что это совершилось из-за деятельности сосудистого центра, находящегося в отрезан- ¡1 ной части мозга. В лаборатории Гейденгайна было показано, что периферические сосудодвигательные аппараты теряют в силе, истощаются, как только перерезывается нерв, направляющийся к ним. «Ввиду этих фактов понятно, все опыты Гольца и Вюлышана с разрушением изолированного спинного мозга допускают двоякое толкование. Может быть, что дальнейший паралич сосудов при этих операциях зависит от удаления спинномозговых центров, но может происходить и совершенно так, как происходил в опытах Гольца и Остроумова над периферическими нервами»20.
Критика Павловым экспериментальных результатов в пользу гипотезы о существовании сосудодвигательных центров в спинном мозгу была направлена не на отрицание достоверности полученных эм-ггирических данных, а на определение их доказательного значения. Исследования были построены на изучении влияния перерезки спин- ^ ного мозга на состояние тонуса сосудов без учета влияния других от- Ь*) меченных факторов. Можно ли изменения в тонусе сосудов, насту- ф __<Л
19 Там же. С. 56. Д
20 Там же. С. 58. №
пающие при перерезке спинною мозга, отнести только на счет действия его сосудодвигательных центров? Павлов считал, что ответить однозначно утвердительно на этот вопрос нельзя. «Весьма вероятно... часть явления относится на счет спинномозговых центров, но только часть. А так как явление не расчленено, не подвергнуго подробному анализу, то до норы, до времени эти доводы не имеют окончательной убедительности, которую приписывали им некоторые из выставивших их авторов»1. К тому же сосудодвигательные центры не функционируют изолированно от сосудодвигательного центра, находящегося в продолговатом мозгу, - факт, который невозможно не учитывать при опытах с перерезанным спинным мозгом. «Весьма вероятно, что в продолговатом и спинном мозгу мы имеем дело с сосудистыми центрами двух порядков, находящимися в известной подчиненности»22.
Таким образом, отдельные экспериментальные данные сами по себе вне какой-либо системы не являются однозначным доказательством в пользу какой-либо гипотезы. Они изначально несут на себе какую-либо теоретическую на!рузку, без которой они не могут быть подтверждением или опровержением гипотезы.
Рост знания и прогресс в развитии истины
После подробного анализа и критического обсуждения экспериментальных данных и выводов в пользу той или другой гипотезы Павлов переходит к рассмотрению внутреннего механизма развития знания и его истинности на определенном историческом этапе науки.
Что остается и что опровергается в процессе познания, и в силу каких причин знание на определенном этапе развития науки остается
н !:! !
неполным, односторонним? Как происходит его обогащение, уточнение и определение его места в структуре нового знания? Как происходит процесс «снятия» старого знания в новом?
Отвечая на эти вопросы, Павлов пишет: «Перейдем к физиологическому, так сказать, поучению из всех описанных опытов и заключений. Иной читатель, никогда не имевший дела со специальными работами, пожалуй, будет неприятно поражен предшествующим изложением. Он заговорит приблизительно в таком роде: как полагаться на заключения физиологии, когда, по-видимому, самые чистые, самые решительные опыты, некоторое время получившие почти всеобщее признание, вдруг оказываются совершенно лишенными всякой силы, когда из массы доводов за известное положение через какие-нибудь год, другой уцелеет только один? Что ручается за то, что новая «истина», свергнувшая старую, также в скором времени не заменится еще более
!.....................................................
У) новой истиной и т.д.? Где же незыблемость научных положений?»' .
Ф -
О 21 Там же. С. 58-59.
<5, 22 Там же. С. 60.
23 Там же. С. 59.
Такому читателю Павлов советует всмотреться в дело более внимательно. Может оказаться, что факт опровержения определенной истины говорит только в пользу науки. Ей не нужно хвататься за первый подвернувшийся благоприятный факт. Упавшие «истины», отставленные в стороны доводы - это не пропавший труд. «Если это плод добросовестного исследования, то в них непременно содержится часть истины, и она будет выделена»24.
Справедливость мыслей Павлова подтверждается всей историей развития учения о сосудодвигательных центрах. Старое положение о том, что сосудодвигательные центры находятся только в продолговатом мозгу не опровергнуто, показана лишь его неполнота, внесены уточнения. Остается вероятным, что известное место в продолговатом мозгу содержит в себе центры, оказывающие влияние на все сосуды тела. Сильным аргументом в пользу существования таких центров, определяемых физиологическими методами, является тот факт, что им соответствует известное морфологическое образование мозга. Эти центры нужно отличать от других начал сосудодвигательных нервов, расположенных в спинном мозгу, и от других факторов, влияющих на тонус сосудов.
Что же было опровергнуто в «ходячем представлении» о сосудодвигательных центрах? спрашивает Павлов. «Только та его часть, которая исключительно основывалась на отрицательных опытах. Овсянников и Дитгмар видели, что после перерезки спинного мозга нет рефлекторного изменения сосудов, отсюда заключили об отсутствии сосудодвигательных центров в спинном мозгу и ошиблись»2'.
Их ошибка имела методический характер, и Павлов показал, в чем она состояла.
Экспериментальный метод
и условия достоверности его результатов
Подробный анализ развития учения о сосудодвигательных центрах убедил Павлова, что «в естественных науках часто открытие метода. изучение какого-нибудь важного условия опытов ценнее открытия отдельных фактов»2'1.
Что же оказалось неверным в первоначальном представлении о сосудодвигательных центрах? Только та его часть, пишет Павлов, которая основывалась на отрицательных опытах. «Это поучительный ^ пример того, до какой степени различно значение положительных и отрицательных опытов во всякой науке, а особенно в такой сложной, как физиология животных»27.
__СО
Там же. ф
25 Там же. V)
«5
©
'6 Павлов И.П. О сосудистых центрах в спинном мозгу. С. 35. 27 Там же. С. 60.
Какое важное условие не учли в своих опытах Овсянников и Дит-тмар, что явилось причиной отрицательного результата? Они раздражали спинной мозг сразу после его перерезки, хотя опыты других показывали, что причиной отсутствия сосудодвигательных рефлексов сразу 'после перерезки является торможение деятельности спинного мозга, вызываемое самой перерезкой. Если такой же опыт провести через несколько дней, то, как правило, получаются положительные результаты. В любой физиологической лаборатории знали, что обезглавленная лягушка сразу после операции не годится для опытов над спинномозговыми двигательными центрами. Через определенный интервал времени двигательная функция спинномозговых центров
восстанавливается. Но это было случайным наблюдением, «положе-
28
нием, не исследованным и не выставленным нарочно и отдельно» .
В опытах Овсянникова и Диттмара, как и других, это условие не учитывалось. И только в 1874 г. Шлезингер впервые делает этот вопрос предметом особого исследования и утверждает как научное положение, что операция производит задерживающее действие на анатомически существующие аппараты спинного мозга. «Таким образом, -- писал Павлов, - выяснилась весьма важная истина для центральной нервной системы истина, которая устранила и еще более : устранит ошибочные заключения, сделанные в этой области»24.
Представление о различной доказательной силе положительных и отрицательных опытов, как показал Павлов, вошло в научно-исследовательскую практику не сразу, - это неизбежный этап в развитии науки, который преодолевается в процессе многократной провер-ки экспериментальных данных. У Павлов подробно описал условия, при которых отрицательные
опыты могут иметь определенное доказательное значение в пользу или против определенной гипотезы. «Каким же образом исправлены эти ошибочные заключения?» спрашивает он. «Расширен объем экспериментального материала, изменены условия опыта... отрицательные опыты могут получить тем большее значение (все же малое сравнительно с положительными), чем на большем числе животных разных классов и родов при большем видоизменении условий они произведены»30.
I
О
физиология и медицина:
соотношение фундаментальных
и прикладных знаний
Л» Известно, что после окончания курса естественных наук в Санкт-.10 Петербургском университете Павлов поступил на медицинский фа-О -
28 Там же. С. 62.
29 Там же. С. 63.
30 Там же. С. 61-62.
культет Военно-медицинской академии. По этому поводу он писал, что полноценно заниматься физиологией без знания медицины он не сможет.
Физиология не только обогатила медицину новыми знаниями, но и выполнила ряд фундаментальных эпистемических и методологических функций для становления медицины как рациональной науки, т.е. действующей на основе научно установленных закономерностей.
Любая наука на определенном этапе своего развития вырабатывает и начинает пользоваться специфическими для нее категориями, на основе которых происходит обобщение эмпирического материала и выстраивание его в виде научных высказываний. На этом этапе развития науки создается сеть понятий, «в которую укладывается весь конкретный материал, занимающий человека в его жизнедеятельности. Но эта ткань и ее узлы погружены в нашем обычном сознании в множественный материал»31. р|
В XIX в. медицина пережила своеобразную «метафизическую» революцию, когда все известные до этого проявления болезней стали укладываться в сеть понятий общей физиологии, общей патологии и др. «Нет сомнения, - писал Павлов, - громадное накопление за последнее полустолетие клинических наблюдений основывается на том, что физиолог дал врачу в руки схему жизни, с которой в руках он может удобно обозревать представляющиеся ему явления, узнавать и группировать их>/".
В течение XIX в. в физиологии и других естественных науках появились экспериментальные методы наблюдения и измерения отдельных биологических функций, которые давали возможность рассматривать организм как сложное интегрированное целое, состоящее из множества специализированных элементов, выполняющих свои специфические функции. Благодаря достижениям физиологии, в более широком смысле - естественно-научному подходу к явлениям нормальной и патологической жизни, недифференцированный, «сплошной образ болезни теперь распадается на отдельные части, уясняется связь между этими частями, отличаются первичные явления от последовательных и получается возможность более сознательной помощи болезненному организму со стороны врача»33.
Под влиянием физиологии меняются и эмпирические методы познания в медицине. Основным методом клинической медицины до внедрения в нее естественно-научных методов был метод наблюдения. ^
Метод наблюдения в медицине и его превращение благодаря фи- ф зиологии в опытный метод Павлов описывает следующим образом: ^
«...медицина состоит из собрания данных о явлениях, происходящих 3 _ •*->
31 Гегель Г.В.Ф. История философии. СПб., 2003. Т. I. С. 114.
32 Павлов И.П. О взаимном отношении физиологии и медицины в вопросах пищеварения // Павлов И.П. Поли. собр. соч. Т. II. Кн. 1. М.-Л., 1951. С. 247.
33 Там же. С. 247.
1
1 i
I
дар
i
№я
(15
в человеческом организме при крайне разноооразных условиях, как внешних, так и внутренних, в большинстве случаев возникающих самопроизвольно и лишь отчасти имеющих место как результат вмешательства врача в течение жизненного процесса. Физиология со своей стороны есть тоже изучение явлений, происходящих в животном организме и в организме человека, но при условиях, почти насквозь созидаемых самими исследователями, вследствие чего наблюдение как основной метод медицины превращается в руках физиолога в опыт»34.
Павлов хорошо знал, что в нормальной жизнедеятельности человека не все свойства его организма проявляются в открытой форме и могут быть предметом наблюдения. В ходе болезни проявляются формы жизнедеятельности организма, которые могут стать предметом физиологического исследования. Вся история медицины и биологии свидетельствует об этом.
«Мир патологических явлений, - писал Павлов. представляет собой бесконечный ряд всевозможных особенных, т.е. имеющих место в нормальном течении жизни, комбинаций физиологических явлений. Это, бесспорно, как бы ряд физиологических опытов, делаемых природой и жизнью, это часто такие сочетания явлений, которые долго бы не пришли в голову современным физиологам и которые иногда даже не могли быть нарочно воспроизведены техническими средства современной физиологии. Отсюда клиническая казуистика останется навсегда богатым источником новых физиологических мыслей и неожиданных физиологических фактов. Поэтому-то физиологу естественно желать более тесного союза физиологии с медициной»35.
Павлов понимал, что физиология не может претендовать на руководство врачом, потому что постоянно оказывается несоответствующей клинической действительности. Но физиологические знания часто уясняют механизм заболевания и внутренний смысл полезных эмпирических приемов лечения. Одно дело что-нибудь применять, не зная способа действия, и другое безмерно более выгодное положение ясно знать, что делаешь.
Прав был Павлов, когда писал, что « .. медицина, лишь обогащаясь постоянно изо дня в день новыми физиологическими фактами, станет когда-нибудь наконец тем, чем она должна быть в идеале, т.е. умением чинить испортившийся механизм человеческого организма на основе точного его знания, быть прикладным знанием физиоло-.Е; гии»36. В 1870-е гг. возникла бактериология и учение об инфекции-онных заболеваниях, в 1895 г. были открыты рентгеновские лучи, а в XX в. появилось огромное количество диагностических, нрофилакти-
И _
ф 34 Там же. С. 245-246.
й
Ю Павлов И.II. Лекции о работе главных пищеварительных желез /
® Павлов И.П. Полн. собр. соч. Т. II. Кн. 2. М,- Л, 1951. С. 68-69.
®
36 Там же. С. 176.
ческих и лечебных методов в медицине - и все это на основе достижений естественных наук, в том числе и физиологии.
Применение физиологических знаний в медицине, по мнению Павлова, является сложным творческим процессом, в котором болезненные явления должны быть истолкованы на основе знания причин и механизмов их возникновения и развития. Некритическое, нетворческое применение физиологических данных часто приводит к ошибочным толкованиям процессов заболеваний и неправильному их лечению.
Все вышеизложенное дает основание считать, что молодому Павлову удалось на материале развития учения о сосудодвигательных центрах продолговатого и спинного мозга сформулировать основные эпистемологические и методологические основания физиологии XIX в. как бурно развивающейся естественной науки в рамках возникшей тогда парадигмы саморегуляции функций организма. Выдвинутыми в начале творческой деятельности эпистемологическими и методологическими принципами Павлов руководствовался в течение всей своей творческой деятельности. О плодотворности следования этим принципам однозначно говорит сам факт получения Павловым блестящих научных результатов, увенчанных присуждением ему Нобелевской премии в 1904 г. И воистину: по плодам их - узнаете их! ¡;
м
¡!;
12 Зак. 3080
а
0
■5
3 +-»
СО
1
о со
<с
®
