CC BY
229
УДК 821.161.1 Лермонтов: 141.21 + 008
Н. М. Улитина
аспирант, Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина E-mail: fortunato90@mail.ru
ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЕ ОБРАЗЫ В ДРАМАТУРГИИ М. Ю. ЛЕРМОНТОВА
Драматургия М. Ю. Лермонтова является наименее изученной областью его литературного наследия. Образы героев лермонтовских драм имеют выраженные экзистенциальные черты, и рассмотрение их идейно-художественного своеобразия помогает лучше разобраться в нравственно-философской проблематике творчества автора и особенностях его мировосприятия.
Благодаря методам теоретико-культурологического и историко-сравнительного анализа, а также биографическому и семиотическому становится возможным проследить эволюцию лермонтовского экзистенциального героя (под данным термином следует понимать не просто собирательный образ главных героев основных драматических произведений Лермонтова, а историко-культурный тип личности, сформированный в его эпоху и получивший свое развитие в России к середине XIX в.). От драмы к драме этот образ усложняется, а вместе с ним усложняются и социально-культурные факторы, на него влияющие. От построенной по классическим законам трагедии «Испанцы» о суровом времени Средневековья и романтически возвышенного образа Фернандо автор переносит действие в привычный ему мир русского дворянского общества в драмах Menschen und Leidenschaften («Люди и страсти») и «Странный человек». Внутренний конфликт человеческой личности волнует Лермонтова все больше, и Евгений Арбенин в «Маскараде» уже соединяет в себе две ипостаси лермонтовского экзистенциального героя, рассмотренные по отдельности через образы Юрия и Александра Радиных в драме «Два брата». Психоанализ, саморефлексия, внутренние противоречия присущи лермонтовским героям, они поднимают вопросы взаимоотношений в системе антитез: жизнь - смерть, человек - Бог, добро - зло, свобода - вседозволенность, пытаются определить смысл земного бытия человека и преодолеть страх перед трагедией конечности человеческой экзистенции.
Современные режиссеры редко обращаются к драмам Лермонтова, за исключением «Маскарада», что можно объяснить их несоответствием общепринятому формату театральных репертуаров. Однако современных молодых людей волнуют те же проблемы, что и лермонтовских героев, и постановки спектаклей по пьесам Лермонтова, где героями станут представители современной молодежи, способны решить эту проблему.
Ключевые слова: драматические произведения, культура XIX в., философия творчества, философия жизни, экзистенциальная культура, лермонтовский экзистенциальный герой
Для цитирования: Улитина, Н. М. Экзистенциальные образы в драматургии М. Ю. Лермонтова / Н. М. Улитина //Вестник культуры и искусств. - 2016. - № 4 (48). - С. 77-89.
Экзистенциальная направленность драматургии М. Ю. Лермонтова
Творчество М. Ю. Лермонтова многогранно, и особое место в нем занимает драматургия. Несмотря на то, что традиционно Лермонтова воспринимают прежде всего как гениального поэта и прозаика, в его драматических произведениях много важных философских, мировоззренческих идей, в том числе экзистенциальных [4, с. 112-124]. В первой трети XIX в.
экзистенциализм как самостоятельная концепция еще не оформился, но творчество Лермонтова, преимущественно драматургия, пронизано подобными идеями, это дает нам возможность говорить о том, что поэт стоял у истоков отечественной экзистенциальной мысли.
Как справедливо отмечает театровед, ректор Высшего театрального училища им. М. С. Щепкина Б. Н. Любимов в своей работе «Бессмертный романтизм: традиции москов-
77
ских театров в сценическом воплощении произведений М. Ю. Лермонтова», в жанровом смысле «драматургия М. Ю. Лермонтова не занимает первого места в его наследии, пропуская, несомненно, вперед лирику и прозу поэта. Прежде всего, мы ценим Лермонтова как божественного лирика и неподражаемого прозаика. В чуть меньшей степени - как эпика: хотя все знают бессмертного "Демона", но трудно утверждать, что такой же популярностью пользуются другие его поэмы...» [8, с. 3]. Подобные оценки часто в своих работах дают и ученые-лермонтоведы, однако не стоит воспринимать их как градацию произведений по степени таланта. Данный факт лишь свидетельствует о том, что драматургия - это наименее исследованная часть лермонтовского наследия, содержащая в себе много новых, важных аспектов творчества поэта.
Обращение Лермонтова к драматургии не случайно. С детских лет маленький Миша увлекался театром, в Тарханах, имении бабушки, участвовал в домашних постановках, сам писал сценарии к ним, лепил фигурки героев из цветного воска, а в годы учебы в Московском университете любил читать драмы Ф. Шиллера и У. Шекспира, Г. Лессинга и В. Гюго (так, в «Маскараде», бесспорно, чувствуем параллели с трагедией «Отелло»), на драматический язык поэта также оказали влияние произведения А. С. Грибоедова, И. А. Крылова, А. С. Пушкина. В 1829 г. Лермонтов предпринимает попытку создать либретто для оперы «Цыганы» по одноименной пушкинской поэме (заметим, юному драматургу тогда было всего 15 лет!). К этому же времени относятся: сюжет трагедии о разбойниках «Отец с дочерью» (1830), заметка для будущей драмы «Прежде от матерей и отцов...» (1830) - первое обращение Лермонтова к теме крепостной России [6, с. 144], а также задумка трагедии «В Америке» (1830) по мотивам повести Ф.-Р. Шатобриана «Атала».
Достаточно прочитать драмы Лермонтова, относящиеся к раннему периоду его творчества, чтобы глубоко понять его как человека, трагедию его жизни, влияние окружения, жизненных обстоятельств на формирование его лич-
ности. Многие сюжетные линии драм выстроены по мотивам реальных жизненных ситуаций, происходивших с автором (семейные ссоры отца и бабушки поэта, его любовные переживания, сложные отношения с друзьями). Однако личные впечатления реальной действительности являются лишь творческим методом для Лермонтова, поскольку он не ставит цель отразить на бумаге и показать на сцене всю коллизию собственной автобиографии, ему важно продемонстрировать связь внутреннего мира личности, ее нравственно-философских конфликтов с социальными отношениями в историко-культурном контексте своей эпохи.
С ранних лет Лермонтова волновали проблемы экзистенциального характера. Тонко чувствующий и не по годам образованный, он задавался вопросами: что есть человек, каково его место в мире, в чем смысл его жизни, почему существует неравенство между людьми, как найти правильный путь к свободе и преодолению страха, одиночества, страдания; что ждет человека после смерти, абсурдна ли жизнь, в чем смысл трагедии конечности человеческого я и, если есть на свете Бог, то почему Он допускает существование преступлений? Ответы на эти и другие экзистенциальные вопросы Лермонтов пытается дать в своем творчестве.
Если обратиться к лермонтовскому драматургическому наследию, то можно выделить прежде всего пять основных произведений, написанных в период с 1830 по 1836 г.: незавершенная стихотворная трагедия «Испанцы»
(1830), драмы Menschen und Leidenschaften («Люди и страсти», 1830), «Странный человек»
(1831), «Два брата» (1836) и «Маскарад» (1835-1836). Сохранились также многочисленные наброски нереализованных сюжетов.
Для более детального анализа экзистенциальных образов рассмотрим основные драматургические произведения Лермонтова в хронологическом порядке их появления, выделив главные аспекты формирования личности героев.
«Испанцы»
Трагедия «Испанцы» - это первое законченное драматическое произведение поэта, на-
78
писанное им в годы увлечения семейными преданиями о происхождении своего древнего рода. Лермонтов не знал точно, откуда вести свои корни. По одной версии (ныне точно установленной), род Лермонтовых берет свое начало в Шотландии - ротмистр Георг Лермонт в 1613 г. перешел на русскую службу, а его далекий предок, живший в XIII в., - легендарный Томас-Рифмач, поэт-предсказатель из шотландского городка Эркельдун. Другая гласит, что у истоков рода Лермантовых (таким было тогда написание этой фамилии) стоял испанский герцог Франсиско Лерма. Именно его, фантазируя на испанские темы, изобразил Лермонтов на своем портрете «Герцог Лерма» (масло, 18321833 гг.). И, несмотря на то, что справедливой оказалась первая версия, интерес к испанской теме характерен для раннего лермонтовского творчества, к которому относится и трагедия «Испанцы».
Действие происходит в период средневековой инквизиции (XV - XVII вв.). Образы героев отличаются романтической условностью и обобщенностью, но при этом автор точно передает исторические детали и национальный колорит. Пьеса построена по классической структуре трагедии, характерной для европейской театральной культуры (стихотворное пятиактное произведение, острый конфликт человека и окружающего общества, близость многих эпизодов к сюжетам известных пьес Ф. Шиллера и В. Гюго).
В центре сюжета - «романтический герой, наделенный мятежной энергией сопротивления. Сила духа, верность высоким идеалам ставит Фернандо в один ряд с теми образами, в которых проявилась мечта поэта о героической личности» [6, с. 201]. Его поступки направлены на защиту справедливости и добра, но несут в себе разрушительное начало. Внешний конфликт человека с обществом (сословное неравенство, незаконность происхождения, религиозные противоречия в окружении, пороки и преступления) обострен внутренним конфликтом разных сторон личности, мятежных порывов души.
В образе Фернандо отражен весь спектр экзистенциальных переживаний личности.
Герой чувствует свое тотальное одиночество и заброшенность в этот мир, полный печали и пороков: «Так, так, совсем, совсем забытый сирота!.. В великом Божьем мире ни одной Ты не найдешь души себе родной...». Человек осознает конечность своего я, хрупкость и незащищенность перед абсурдным, жестоким миром, где бытие обречено на бесследное исчезновение, и эта драматическая предопределенность его пугает. Экзистенциальным страхом перед «Ничто» пронизаны строки диалога Фернандо и его возлюбленной Эмилии. Эмилия: Да разве ты не человек же? Фернандо: О! я себя бы вместе с ними проклял!... Эмилия: За что это? Фернандо: ...За то, что не могу
Я видеть общего стремленья к ничему... Но как взгляну на будущность... на жизнь Бесцветную, с прошедшим ядовитым... Тогда я жертвовать готов твоим блаженством,
чтоб иметь
Близ этой груди существо такое, Которое понять меня б могло!... Человек - слабое от природы существо, незащищенное («Все люди мы; и ослепленье страсти, // Безумное волнение души должны мы // Прощать, когда мы излечить не в силах...»). Даже спасительная ниточка веры в Бога («...И Бог не так жесток, чтоб все отнять у человека...») надрывается ужасами инквизиции и лживыми поступками патера Соррини. Космизм и трансцендентальное познание мира проявляются в образе главного героя: О! ад и небо!.. ну, прощай!.. Но бойся, если я решусь на что-нибудь!.. Особый экзистенциальный мотив пьесы -тема интуиции и пророческих снов, которые видят, преимущественно, женщины, героини - отсылает нас к теме инквизиции (сон Эмилии, которая потом будет убита своим возлюбленным): Вчерась я видела во сне, Что ты меня хотел зарезать... и сон Ноэми, не подозревавшей
о существовании брата: Мне снилось, что приходит человек, Обрызганный весь кровью, говоря, Что он мой брат...
79
Острый сюжет трагедии в стихах не раз привлекал внимание театральных режиссеров. В 1923 г. пьеса была поставлена в Москве К. В. Эггертом, в 1939 г. - в Вологде, в послевоенные годы - неоднократно во многих советских провинциальных театрах.
Menschen und Leidenschaften («Люди и страсти»)
1830 г. - время увлечения Лермонтова высокой патетикой немецкой поэзии «Бури и натиска». Обращение поэта к драмам означает, что ему стали тесны рамки лирики, и его герои хотят проявить себя в активном действии. Так драма «Люди и страсти» целиком построена на русском бытовом материале. Благородный романтический герой Юрий Волин - человек возвышенных идей и глубоких чувств, он не может примириться с несправедливостью, ханжеством, расчетливым лицемерием окружающих людей, и назревающие семейные ссоры и внутренние душевные конфликты приводят к трагедии. Постоянные страдания нарастают, как ком, выводя героя из равновесия (смерть матери, разлука и проклятие отца, жестокость бабушки, избиение крепостных, предательство друга, непонимание в отношениях с любимой, интриги дяди) - и его воля сломлена. Тема любви к жизни, веры в человека, утверждение нравственных прав на счастье, гармонию и справедливость чередуются с тоской, отчаянием и безысходностью. Страсти вокруг Юрия кипят. Неожиданные, почти одномоментно возникающие стрессовые, конфликтные ситуации герой даже не успевает проанализировать, восклицая: «Это выше моих сил!». Своей смертью Юрий Волин «бросает вызов уродливым формам жизни, где торжествуют пороки, несправедливость, корысть, предательство и ложь» [9, с. 83].
Несмотря на выраженную автобиографичность драмы, Юрий Волин - не автопортрет Лермонтова, а ранняя, еще полная обобщений и условностей, попытка нарисовать образ героя своего времени - психологический облик своего поколения. Герой, как и его автор, страдает от одиночества и осознания безысходности, невозможности распутать клубок непонимания
и ссор между любимыми им, близкими людьми. Отчаянный поиск смысла жизни и глубокое разочарование от полной потери его после целого ряда потрясений приводят Юрия к осознанию абсурдности существования человеческого я, и он с болью говорит своему другу: «Помнишь ли ты Юрия, когда он был счастлив? Сон этот миновался, потому что я слишком хорошо узнал людей...».
Экзистенциальное одиночество - это состояние особого рода. Согласно философской концепции экзистенциализма, человек одинок от природы, одиночество сопровождает его от рождения до смерти, поскольку экзистенция как особый, собственный способ бытия ограничена сознанием и мировосприятием отдельной личности, и понять человека так, как мог бы понять себя он сам, никто, кроме него самого, не может. Человек может быть окружен друзьями, единомышленниками, но внутри он всегда остается один на один со своей экзистенцией, и чтобы понять другого человека (разумеется, абсолютное понимание здесь априори невозможно), требуется совершить акт трансцендентирования. Именно такое экзистенциальное одиночество терзает Юрия Волина: «От колыбели какое-то странное предчувствие мучило меня. Часто я во мраке ночи плакал, когда вспоминал, что у меня нет совершенно никого на целом свете...».
Поскольку экзистенциализм, являясь фи-лософско-мировоззренческой концепцией, делится на атеистический и религиозный, вопрос о соотношении человека и Бога - один из ведущих аспектов данного течения. Так герой Лермонтова сначала осмысливает поступки людей и свои собственные как глубоко верующий человек, но по мере того, как жизненные потрясения одно за другим изменяют его отношение к миру, Богу и самому себе, богоборческий пафос в нем растет, и Юрий, не боясь разговаривать с Богом на равных, протестует против философии примирения человека с небом. Юрий Волин видит человека хрупким и незащищенным существом: «О, человек, несчастное, брошенное создание... Он сотворен слабым; его доводит судьба до крайности...
80
Я стою перед Творцом моим. Сердце мое не трепещет... я молился... не было спасенья... я страдал... ничто не могло Его тронуть!».
В пограничной ситуации, перед лицом смерти, когда герой решается на самоубийство, истинно экзистенциальные переживания буквально разрывают его на две половины. Бессмертие души противостоит полному исчезновению после смерти человеческого я. Что ждет экзистенцию за гранью жизненного пути - неизвестно, но оба исхода страшат Волина: бессмертие души грозит вечным страданием за совершенный грех («Бог мне... никогда не простит!..» - последние слова Юрия перед смертью, и эта реплика не случайна), а убежденность в полном исчезновении собственного бытия доводит до оцепенелого ужаса перед «Ничто»: «Безумцы мы!.. желаем жить, как будто два, три года что-нибудь значат в бездне, поглотившей века... Меня утешает мысль: все люди погибнут!.. глупо было бы желать быть исключену из этого числа...». Апофеозом этого внутреннего конфликта становятся исступленные слова героя: «О!.. Если б я мог уничтожить себя!.. но нет! да! нет! душа моя погибла!..». Страх перед неизбежностью конца человеческого существования - определяющий аспект экзистенциальной философии, и уже в ранних драматических произведениях Лермонтов, будучи еще совсем юным, поднимает неразрешимые, вечные вопросы смысла жизни и места человека в мире, полном абсурда: «Нет другого света... Есть хаос... он поглощает племена... и мы в нем исчезнем... Мы никогда не увидимся... Нет рая - нет ада... Люди - брошенные, бесприютные создания...».
«Странный человек»
Духовный облик Владимира Арбенина, героя драмы «Странный человек», - это своего рода квинтэссенция идейно-философских исканий лермонтовского поколения: напряжение мысли, внутренняя тревога, «тяжелая ноша» самосознания, исполинские замыслы и трагизм мироощущения. В этом произведении особенно ярко высвечивается столкновение человека возвышенных чувств и мыслей с жестокостью и бездушностью общества, с искаженным
представлением о чести, достоинстве, порядочности и человечности. Так, отец Владимира с легкостью меняет живых людей на бумажки и гордится этим: «А все-таки как-то весело: видеть перед собою бумажку, которая содержит в себе цену многих людей, и думать: своими трудами ты достигнул способа менять людей на бумажки...». Он отказывается приехать к умирающей жене, а его отцовское проклятие оборачивается одной из причин сумасшествия, а затем и гибели сына.
Владимир - юный поэт «с обостренным трагизмом мироощущения, свойственным лучшим людям лермонтовского поколения» [5, с. 523]. Он от природы добр, чуток, имеет чистое и любящее сердце, идеалы гуманности противопоставляет лицемерной морали, резко обличает злое окружение, которое расценивает его поведение как странное. С мужеством отчаяния он стремится защитить добро, помочь другу деньгами, спасти крепостных от жестокой помещицы, возмущается бездушием отца, не дающего ему встречаться с умирающей матерью. А. М. Марченко отмечает, что психологическая формула характера Владимира Арбенина получена длительным самонаблюдением, странность его заключена в том, что исполинские замыслы, жажда великого отличали его от толпы, «он имел характер пылкий, душу беспокойную, и глубокая печаль терзала его. Его сердце созрело прежде ума. Малейшая обида приводила его в бешенство» [9, с. 59]. Герой гибнет, но не от измены Наташи, своей возлюбленной, а от утраты веры в жизнь, в прежние идеалы. «Преграда между добром и злом рушится, он обращается к Богу: "Ты виновен!"» [5, с. 99].
Не вызывает сомнений наличие влияния на Лермонтова комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума» (в качестве реминисценции выступает сумасшествие Владимира). Эта связь пьес двух авторов подчеркнута самим Лермонтовым, который говорит о встрече на одном из балов Арбенина с Чацким. Однако, в отличие от грибоедовского, лермонтовский герой не просто объявлен сумасшедшим благодаря сплетням, а действительно сходит с ума. Сума-
81
сшествие как пограничное состояние человеческой психики автор анализирует с позиций чисто экзистенциальных, поскольку человеческая экзистенция невозможна без самоанализа, глубокой рефлексии, а в измененном состоянии сознания открываются интимно-личностные, потаенные проблемы и переживания души. В разговоре о Владимире и о сумасшедших в целом один из гостей справедливо отмечает: «Они только не могут помнить и пересказывать своих чувств: от этого их муки еще ужаснее. У них душа не лишается природных способностей, но органы, которые выражали ощущения души, ослабевают, приходят в расстройство от слишком сильного напряжения. В их голове всегдашний хаос... Это происходит от мгновенного потрясения всех нерв... Чувство настоящего и надежда для них не существуют... » [5, с. 348].
Семейные обстоятельства Владимира Арбенина гораздо значительнее отличаются от известных фактов биографии Лермонтова, чем сюжетная линия драмы «Люди и страсти», однако «Странный человек» - произведение, также во многом отражающее личные переживания автора. Ощущение подлинности и автобиографичности усиливает разделение пьесы не на акты, а на 13 датированных сцен, словно дневниковые записи Печорина в романе «Герой нашего времени». Владимир Арбенин очень молод, но его размышления о чувствах человека и неотвратимом одиночестве, постигающем каждого, полны печали не по годам умудренного нелегким жизненным опытом и глубокими страданиями человека: «Смешны для меня люди... Никто меня не понимает, никто не умеет обходиться с этим сердцем, которое полно любовью и принуждено расточать ее напрасно...».
Но Лермонтов через своего героя предлагает вариант спасения от абсурдности бытия: смысл жизни человек может найти в творчестве. Владимир - поэт, его искренние и полные живых чувств стихи вызывают внимание в кругу друзей, их долгое время берегла возлюбленная. А ведь именно творчество способно стать своеобразным зеркалом внутреннего мира автора, помочь ему
оставить в объективной действительности отголосок своих внутренних, субъективных переживаний. Н. А. Бердяев отмечает, что «творчество всегда экзистенциально, человек пропускает через себя свое творение, вкладывая свое видение, душу...». [1, с. 219]. А Сервера Эспиноза утверждает, что «свободная реализация человека в творчестве невозможна без экзистенциального» [14, с. 273].
«Два брата»
От драмы к драме Лермонтовым все острее поднимается проблема критики существующего строя, в котором человек испытывает страдания и не может жить, имея нравственные начала. Поэту требуется много напряженной душевной работы, поскольку он вкладывает в пьесы свои думы, размышления, свое сердце. Постижение Лермонтовым глубоких психологических проблем из реальности уходит в творчество: факты из жизни обретают новый смысл и звучание, попадая в реальность художественных образов.
Осмысление автором социальных отношений, психологизм внутреннего духовного мира героев и их нравственных идеалов приводит его к столкновению двух миров. В пьесе «Два брата» мотив противопоставления добра и зла доводится им до подчеркнутой остроты, кристаллизуясь в образах братьев Радиных, двух антиподов - мечтательного, чистого, пылкого, но беззащитного Юрия и жестокого, холодного, мстительного Александра. Герои крайне противоположны по характеру, внутреннему миру, нравственно-этическим началам. Юрий -воплощение добра, заботливый, любящий, он старается помочь близким, думает и о судьбе России - все в нем сочетается гармонично, от личного до глобального. Александр, напротив, сдержанный, расчетливый, раздираемый скрытыми страстями. Он имел светлые мечты и идеалы, но смирился с их крушением и стал жить для своей выгоды. Разочарованный и негодующий, он устраивает жестокие эксперименты над братом, который из-за его сплетен ссорится с отцом и остается в одиночестве. Цель такого эгоистичного действия - посмотреть, как перенесет брат измену любимой де-
82
вушки, предательство и ссору, что в итоге приводит Юрия к пограничному состоянию, обрушиваясь на него отчаянием и безвыходностью.
Экзистенциальное переживание любви показано Лермонтовым через двойную антитезу: светлое, чистое, романтическое чувство Юрия сравнивается с порочным, преступным, мятежным чувством Александра. Как две половины единого целого, они дополняют друг друга и одновременно находятся в оппозиции: в первом случае это благородная, нежная, возвышающая душу любовь, во втором - безумная, эгоистичная, испепеляющая сердце страсть. Но чувства и одного, и другого брата сильные, искренние, неподдельные и вместе они противопоставлены мелочному и расчетливому отношению к любви со стороны князя Лиговско-го и Радина-отца, поступки и суждения о жизни которых полны корысти и бездушности. Пьеса, законченная уже после первой редакции «Маскарада», завершает драматургическое творчество Лермонтова, соприкасаясь с романом «Княгиня Литовская» и повторяя его автобиографические мотивы сюжетных линий, а трактовка характеров двух братьев - две ипостаси романтического образа - предопределяет появление Печорина, единого завершенного образа лермонтовского экзистенциального героя.
«Маскарад»
Философское осмысление противоречивых явлений жизни отличает «Маскарад» от ранних драм, несущих идею благородной мести и духовного мятежа. С каждой пьесой характер лермонтовского героя все больше усложняется. Так, в Евгении Арбенине смешалось добро со злом. Некогда мечтательный юноша, он переживает крушение своих идеалов, познав низость, пороки общества. Теперь он мстит за гибель своих надежд на счастье и нравственное возрождение. Там, где была мечта о свободе, - ныне мгла и пустота. Продолжая жить в обществе интриг и пошлости, герой все же надеется обрести нравственную опору в нежности, преданности и чистоте любви. Он словно пребывает одновременно в двух мирах -мире зла и добра: пытается найти покой и счастье в любви своей жены Нины, но при этом
остается в мире азарта карточных игр, среди личин маскарада и сетей светских сплетен. Не-приемлющий пустое и жестокое общество Звездичей и Казариных, Арбенин между тем продолжает быть причастным ему, поскольку сам им порожден. Он попадает в ловушку лживых слухов маскарадного мира и, разъедаемый ревностью, идет на преступление. Эгоизм, холодная жестокость, импульсивность и внутренняя борьба - все переплелось с внешними обстоятельствами, с нарушением границ добра и зла, затмив ему разум, пробудив в нем зверя, заставив стать убийцей. Презрение пороков света у Арбенина оказалось мнимым, зло породило зло. Он оказывается и преступником, и жертвой [9, с. 207].
Самолюбие героя не позволяет ему судить себя: «Не я ее убийца!». Он винит миропорядок, в котором поступки диктуют ложь и пороки и ничего святого нет. Вседозволенность героя доходит до того, что «он с диким психическим сладострастием добивался от Нины признания притворства - это была с его стороны игра виртуоза» [4, с. 281]. Устами Арбенина Лермонтов обличает пороки света и ставит проблему личности, раздумий о судьбе человека, одиноко противостоящего существующим порядкам. «Это лишний человек, но с бурными страстями и большой внутренней борьбой», -отмечает А. М. Марченко [9, с. 207]. Смерть Нины оборачивается для него крушением последних надежд, и его экзистенциальные переживания приводят к катастрофе.
Арбенин не страшится обращаться к Богу с горьким упреком: «Я говорил Тебе, что Ты жесток!..». Его мысли и поступки продиктованы не столько отчаянием и исступлением перед страхом смерти, как это было у героев предыдущих драм Лермонтова, сколько пресыщением жизнью и подчеркнутым индивидуализмом, доходящим до эгоцентризма и вседозволенности. Как Печорин заранее знал, чем закончатся те или иные отношения с женщинами, его окружавшими, так и Арбенин, умея тонко чувствовать людей, исповедовал ту же психологию любви, не желая терять свою душевную свободу:
83
Любим был часто пламенно и страстно, И ни одну из них я не любил. Романа не начав, я знал уже развязку И для других сердец твердил Слова любви, как няня сказку. Экзистенциальное противопоставление я -другой определено тем, что понять экзистенцию можно только будучи ей самой. Герой болезненно ощущает свою непохожесть на других, уникальность личности, исключительность своих чувств, переживаний, это выражено в полных тоски строках: Напрасно я ищу повсюду развлеченья. Пестреет и жужжит толпа передо мной... Но сердце холодно, и спит воображенье: Они все чужды мне, и я им всем чужой!..
Спектр экзистенциальных переживаний Арбенина емко и ясно выразил он сам: Но я люблю иначе: я все видел, Все перечувствовал, все понял, все узнал, Любил я часто, чаще ненавидел И более всего страдал! Сначала все хотел, потом все презирал я, То сам себя не понимал я, То мир меня не понимал... Последовательность философского осмысления сложных, противоречивых явлений жизни отличает «Маскарад» от опытов ранней лермонтовской драматургии. Своеобразие драмы состоит в тонком переплетении романтических и реалистических тенденций и идейной близости ее поэме «Демон», что подчеркивает сам автор в диалоге между Арбениным и Звез-дичем: «Вы человек иль демон? - Я - игрок!».
Образ Арбенина сложен и многогранен, это своеобразный предшественник Печорина (не случайно фамилии Арбенин и Печорин повторяющиеся у Лермонтова). Есть некоторое сходство и в построении конфликта между «Маскарадом» и «Героем нашего времени»: «Звездич - Арбенин - Нина» и «Грушницкий -Печорин - княжна Мери». Духовный облик Арбенина с его пороками, жестокостью и экспрессивностью противопоставлен холодному свету Звездичей и баронесс Штраль, стремящихся лишь к славе и удовлетворению своих амбиций (для усиления эффекта пустоты свет-
ского общества Лермонтов использует говорящие фамилии: звезда как символ чинов и высокого положения в обществе князя Звездича сопоставлена с женским образом - баронесса носит фамилию Штраль, в переводе с немецкого означающую 'луч').
В многообразных сложных характерах героев присутствует диалектическое единство и противоборство добра и зла. Основная мысль драмы близка мотивам учения Ф. Шеллинга: добро бессильно противостоять злу, единственная возможность борьбы со злом - бунт, мятеж. И Лермонтов показывает, к каким трагическим последствиям этот мятеж может неизбежно привести.
Лермонтовский экзистенциальный герой
При сравнении драм Лермонтова отмечается схожесть героев: общие мечты о светлой жизни, идеи о равноправии и справедливости, сходная окружающая обстановка и ситуации, в которые они попадают, но герои различны, индивидуальны: по-разному переживают и делают выбор своей судьбы. Отличительной особенностью всех пяти драм является обращение автора в них к теме сложных семейных конфликтов, основу чему положили события биографии самого Лермонтова.
Экзистенциировать - значит, пропускать через себя, через свою собственную экзистенцию всю объективную реальность, наполняя ее атмосферой собственного сознания, познавая мир через свои субъективные ощущения, и в этом смысле каждая экзистенция уникальна, как уникален и способ познания реальности каждой отдельной личностью, поскольку каждой личности присущ свой способ бытия. Так и герои драм Лермонтова - сложные, многогранные, характеры, остро переживающие осознание своей исключительности и невозможности изменить мир, в котором тесно их мятежной, мятущейся душе.
Центральные персонажи лермонтовских драм (особенно ранних), на первый взгляд, кажутся обобщенными, в некоторой степени условными, возможно даже излишне наивными. Их слова полны высокого романтического пафоса, характеры отличает концентрация только
84
на собственных чувствах и углубленность в себя, что от образа к образу переходит в постоянную саморефлексию, наблюдение за трансформацией эмоций и чувств, за перетеканием одного оттенка душевного состояния в другое. Действуют герои часто импульсивно, необдуманно, о чем можно судить по большому количеству ярко экспрессивных ремарок: «вскакивает, как громом поверженный», «ударяя себя в лоб и ломая руки», «не слыша его, как ото сна», «побледнев», «кидает пистолет на землю», «упадает в слабости на скамью» и т. д., однако эта обобщенность и наивность лишь внешняя. Говоря об особенностях экзистенциальных образов драматургии Лермонтова, следует рассматривать их в комплексе, прослеживая эволюцию героя и метода авторского психологического анализа.
От пьесы к пьесе Лермонтов совершенствует своего героя. Фернандо в «Испанцах» -это еще образ романтически возвышенного человека, стремящегося к справедливости и любви, противостоящего социальному неравенству. Он полон веры в красивые идеалы. В том, как автор рисует характер своего героя, почти полностью прослеживается влияние западноевропейской классической театральной культуры, видны множественные заимствования и подражание уже признанным шедеврам драматургии. Поскольку образ связан с увлечением семейными преданиями, то работа над ним, возможно, продиктована ассоциациями себя с культурой того времени, соотношением своих собственных переживаний с предлагаемыми историко-культурными обстоятельствами. Фернандо - это воплощение мечты автора о сильном духом герое-бунтаре, и его казнь на костре инквизиции - не только символ очищения души от мирских пороков, но и апофеоз мужества, ведь именно так принимает смерть идеальный герой.
Уже в Menschen und Leidenschaften Лермонтов обращается к реальной действительности, развивая сюжетные линии пьесы не в далекой средневековой Испании, а в современной ему России, описывает круг людей, так привычный ему самому, разворачивает конфликт,
близкий событиям его собственной биографии. Юрий Волин не наделен такой энергией борца, как Фернандо, но тоже противостоит миру своей глубокой искренностью чувств и благородством души. Жить среди не понимающего его общества, испытывая глубокие потрясения, он не может, поэтому своей смертью бросает вызов несовершенной действительности, самоубийство становится вполне логичным проявлением экспрессивной натуры Юрия Волина.
Такая же ранимая душа и у «странного человека» Владимира Арбенина, которого Лермонтов наделяет поэтическим даром. Герой стремится победить зло силой добра, но его старания тщетны - стена непонимания и предательство близких также приводят к трагедии. При этом сумасшествие, а затем и смерть Владимира остаются за рамками сценического действия, о них говорят другие персонажи, но обстоятельства самого момента гибели остаются неизвестными для читателя (зрителя), в отличие от подчеркнутой театральности, возвышенного пафоса казни Фернандо и самоубийства Юрия Волина. Лермонтов словно кристаллизует не только своего героя через экзистенциальные образы драмы, но и события, происходящие с ним, саму драматургическую линию его судьбы.
Евгений Арбенин в «Маскараде» тоже противостоит обществу и миру в целом, но уже не чистотой нравственных идеалов, а мятежной силой демонического духа, энергией отрицания и пессимистической философией скептицизма. Его поступки - это месть светлому прошлому за гибель надежд и утрату веры в людей, в искренность их чувств. Арбенин - противоречивая личность, но, не умея откровенно признаться себе в своих слабостях и испытывая экзистенциальный страх перед отсутствием всякого жизненного смысла, он идет на преступление, путая свободу с вседозволенностью.
Пьеса «Два брата» - своего рода завершающий этап кристаллизации экзистенциальных образов лермонтовской драматургии. Добро мечтательного, но ранимого героя-идеалиста Юрия противопоставлено разруши-
85
тельному злу мстительного и мятежного, но страстного и пылкого Александра. Это два разных героя, но они выступают как две ипостаси единого экзистенциального образа, доведенного Лермонтовым до совершенства через характер Евгения Арбенина в последней редакции «Маскарада». Финал пьесы облегчен: Юрий не погибает, а лишь падает в обморок, Александр и вовсе остается высокомерно циничен: «Слабая душа!.. И этого не мог перенести...». Галерея экзистенциальных образов в драматургии Лермонтова предопределила появление истинного героя своего времени, сочетающего в своем характере все тонкости чувств и саморефлексии, - Печорина, особенности личности которого являются высшим достижением лермонтовского психологического метода.
Особо хочется отметить цепочку женских образов в драмах и через нее специфику лермонтовского подхода к теме любовных взаимоотношений героя и его избранницы. От схематичной условности в образах прекрасной испанки Эмилии и искренней в своей обреченности еврейки Ноэми автор переходит к осмысленности и самоанализу в поступках Любови - героини пьесы «Люди и страсти». Она знает причину своих страданий и анализирует появление тех или иных чувств, их градацию и трансформацию одних в другие. В противовес этому, Элиза показана героиней чисто отрицательной, судящей о любви как самодурка. Автобиографические корни более заметны в произведении «Странный человек». Наташа искренне любит Владимира, но ее чувство не прочно и недолговечно, она легко изменяет своей любви, решаясь выйти за друга Арбенина - Белинского. Мотив предательства получает разные пути развития в пьесах «Маскарад» и «Два брата». Нина невинна и становится жертвой ревности мужа, в то время как Вера, любя в прошлом Юрия Радина и выйдя замуж за князя, изменяет, вступая в любовную связь с Александром. Исходя из этого, видим: если цепочка положительных героинь ведет от наполненного глубокими чувствами образа к пустому и бездушному, то
ряд отрицательных персонажей, наоборот, усложняется за счет постоянного самоанализа, подробных описаний мук совести и поиска причин своим поступкам. Так, баронесса Штраль - гораздо более законченный и обоснованный образ, чем княжна Софья. Апофеозом также можно считать образ Веры как экзистенциальной героини в романах «Княгиня Лиговская», а затем «Герой нашего времени», поскольку с чистотой и искренностью положительного, добродушного начала сочетается мятежность тайной страсти и безвыходность страдания.
Таким образом, для того чтобы более полно и глубоко понять характеры центральных героев лермонтовской драматургии, проанализировать их мировоззренческую специфику, следует говорить о едином экзистенциальном образе, прошедшем многоэтапную эволюцию, реализуясь в герое каждой отдельно взятой пьесы. При этом следует подчеркнуть, что герои не тождественны один другому, это разные характеры, разные судьбы, но все они, как кирпичики, составляют единый образ, который можно определить таким новым понятием, как лермонтовский экзистенциальный герой, не сводящимся только к литературоведческой терминологии. Лермонтовский экзистенциальный герой - это совершенно особый историко-культурный тип личности, получивший свое развитие в лермонтовскую эпоху (первая треть XIX в. в России) как действующий субъект зародившегося и сформировавшегося впоследствии явления - экзистенциальной культуры.
Любому автору, чтобы состояться как драматургу, необходимо увидеть на сцене хотя бы одну свою пьесу. Лермонтов по причине многих обстоятельств был такой возможности лишен. Он, прожив неполных двадцать семь лет и оставив после себя многогранное литературное наследие, так и не увидел на сцене ни «Маскарада», ни другие из своих драм. Более того, пожалуй, только «Маскарад» действительно оказал воздействие на русский театр. Как пишет Борис Любимов, «навсегда вошел в историю русской,
86
а значит, и мировой драматургии только "Маскарад". В связи с этим можем ли мы считать Лермонтова автором одной пьесы? То, что на сцене были поставлены и "Испанцы", и "Два брата", что театральны его "недраматургические" произведения, свидетельствует об обратном» [8, с. 4]. Хочется также отметить вневременную актуальность лермонтовских экзистенциальных образов. «Маскарад» имеет большую сценическую историю, он претерпел много самых различных постановок - от классических до сюрреалистических, анализ которых не является целью данной статьи. Редкость обращения режиссеров к другим пьесам этого автора можно объяснить несоответствием общепринятого современного формата театральных репертуаров. Полные глубоких философских идей, сами по себе (как литературные произведения) лермонтовские пьесы, к сожалению, не оправдывают ожиданий современной публики, поскольку время действия и социальная стратификация в них слишком далеки от нынешней действительности. Но не стоит забывать
о том, что кроме театрального спектакля есть и другие виды постановок: фильмы, теле- и радиоспектакли, средствами которых можно донести идеи драматического произведения до гораздо большего числа зрителей.
Современная действительность диктует обществу свои законы, входят в моду новые поколения героев, но жизненные ситуации, в которые попадает человек, и чувства, переживаемые им в этих ситуациях, остаются все теми же. Человек по тем же принципам выстраивает взаимоотношения, также ощущает одиночество, с той же силой стремится понять, где проходит граница добра и зла, жизни и смерти, свободы и вседозволенности. Исходя из сказанного, нам кажется актуальной постановка спектаклей по пьесам Лермонтова, в которых герои, представители современного молодого поколения, полны экзистенциальных идей. На наш взгляд, такие постановки будут призваны вскрыть волнующие молодое поколение проблемы, поскольку драматургия М. Ю. Лермонтова остается по-прежнему актуальной.
1. Бердяев, Н. А. Дух и реальность / Н. А. Бердяев; вступ. ст. и сост. В. Н. Калюжного. - Москва: АСТ, 2003. - 679 с.
2. Гуревич, П. С. Психология чрезвычайных ситуаций / П. С. Гуревич. - Москва: Юнити-Дана, 2007. - 496 с.
3. Зотов, С. Н. Лермонтов в интеллектуальном переживании Пастернака: к проблеме экзистенциального понимания литературы [Электронный ресурс] / С. Н. Зотов // Персональный сайт доктора филологических наук Зотова Сергея Николаевича. - Режим доступа: http://www.czotov.ru/content.php?id=99126. -Дата обращения: 19.06.2016.
4. Зотов, С. Н. Об экзистенциальном смысле поэзии М. Ю. Лермонтова / С. Н. Зотов // М. Ю. Лермонтов: русская и национальные литературы: материалы междунар. науч.-практ. конф. (18-19 июня 2011). -Ереван: Лусабац, 2011. - С. 115-127.
5. Лермонтов, М. Ю. Собрание сочинений: в 4 т. / М. Ю. Лермонтов. - Москва: Художественная литература, 1984. - Т. 3. Драмы. - 544 с.
6. Лермонтовская энциклопедия / ред. В. А. Мануйлов. - Москва: Совет. энцикл., 1981. - 784 с.
7. Летуновский, В. В. Экзистенциальный анализ. Перспективы метода в психологической практике / В. В. Летуновский // 1 Всероссийская научно-практическая конференция по экзистенциальной психологии: материалы сообщений. - Москва, 2001. - С. 12.
8. М. Ю. Лермонтов: творческое наследие и современная театральная культура. 1941-2014: сб. док. / Фед. арх. агентство; РГАЛИ. - Москва: Минувшее, 2014. - 336 с.
9. Марченко, А. М. С подорожной по казенной надобности. Роман в документах и письмах / А. М. Марченко. - Москва: Книга, 1984. - 328 с.
10. Михайловский, Н. К. Герой безвременья / Н. К. Михайловский // М. Ю. Лермонтов: pro et contra. Личность и творчество М. Лермонтова в оценке русских мыслителей и исследователей: антол. / сост. В. М. Маркович. - Санкт-Петербург: Изд-во РХГИ, 2002. - С. 265-291.
87
11. Рубанович, А. Л. Эстетические идеалы М. Ю. Лермонтова / А. Л. Рубанович. - Иркутск: ИРГУН, 1968. -202 с.
12. Сумерки богов. Ф. Ницше, 3. Фрейд, Э. Фромм, А. Камю, Ж.-П. Сартр. - Москва: Издательство политической литературы, 1990. - 398 с.
13. Удодов, Б. Т. Роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» / Б. Т. Удодов. - Москва: Просвещение, 1989. - 192 с.
14. Это человек: антол. / сост. П. С. Гуревич. - Москва: Высшая школа, 1995. - 275 с.
Получено 26.10.2016 N. Ulitina
post-graduate student, Ural Federal University named after the first President of Russia B. N. Yeltsin E-mail: fortunato90@mail.ru
EXISTENTIAL DRAMATIC HEROES BY M. LERMONTOV
Abstract. The drama of M. Lermontov is the least studied area of his literary heritage. The images of the heroes of Lermontov's dramas have strong existential traits, and consideration of their ideological and artistic identity helps to better understand the ethical and philosophical problems creativity of the author and the peculiarities of their world perception.
Thanks to the methods, theoretical and culturological and historical-comparative analysis, as well as biographical and semiotic becomes possible to trace the evolution of Lermontov existential character (this term should be understood not just a collective image of the main characters in the main drama of Lermontov's works and historical-cultural type of personality, formed in his era and received its development in Russia from the mid-nineteenth century). From the drama to the drama of this image becomes complicated, and together with it become more complex and socio-cultural factors influencing it. From the classic laws of tragedy "Spanish" about the harsh times of the Middle Ages and romantic sublime image of Fernando, the author moves the action in his usual world of the Russian nobility society in dramas Menschen und Leidenschaften ("People and passions") and "Strange people". The internal conflict of the human person care Lermontov and Eugene Arbenin in "Masquerade" already combines two faces Lermontov existential hero, considered separately through the images of Iurii and Aleksandr Radin's in the drama "Two brothers". Psychoanalysis, self-reflection, the internal contradictions inherent in Lermontov's heroes, they raise questions of interrelations in the system of antithetical: life -death, man - God, good - evil, freedom - permissiveness, trying to determine the meaning of earthly human existence and overcome the fear of the tragedy offinitude of human existence.
Filmmakers rarely turn to the drama of Lermontov, with the exception of Masquerade, which can be attributed to their non-conformity to conventional format of the theatrical repertoire. However, today's young people care about the same problems that Lermontov's characters, and the setting of the spectrum-she plays by Lermontov, where the characters are representatives of modern youth, capable of re-stitching the problem.
Keywords: dramatic works, the culture of the 19 century, the philosophy of art, the philosophy of life, existential culture, Lermontov existential hero
For citing: Ulitina N. 2016. Existential dramatic heroes by M. Lermontov. Culture and Arts Herald. No 4 (48): 77-89.
88
References
1. Berdiaev N. 2003. Dukh i realnost' [Spirit and reality]. Kaliuzhnyi V., introduction, comp. Moscow: AST. 679 p. (In Russ.).
2. Gurevich P. 2007. Psikhologiya chrezvychaynykh situatsiy [Psychology of emergencies]. Moscow: Yuniti-Dana. 496 p. (In Russ.).
3. Zotov S. Lermontov v intellektual'nom perezhivanii Pasternaka: k probleme ekzistentsial'nogo ponimaniya literatury [Lermontov in the intellectual experience of Pasternak: the problem of understanding the existential literature] [Electronic resource]. Available from: http://www.czotov.ru/content.php?id=99126 (accessed: 19.06.2016). (In Russ.).
4. Zotov S. 2011. About the existential sense of the poetry of Mikhail Lermontov. M. Yu. Lermontov: russkaya i natsional'nye literatury [Lermontov: Russian and national literature]. Yerevan: Lusabats Publishing house. P. 115-127. (In Russ.).
5. Lermontov M. 1984. Sobranie sochineniy [Collection of compositions]: in 4 vol. Moscow: Khudozhestvennaya literatura. Vol. 3. Dramas. 544 p. (In Russ.).
6. Lermontovskaya entsiklopediya [Encyclopedia of Lermontov]. 1981. Manuilov V., ed. Moscow: Sovetskaya entsiklopediya. 784 p. (In Russ.).
7. Letunovskii V. 2001. Existential analysis. Prospects method in psychological practice. 1 Vserossiyskaya nauchno-prakticheskaya konferentsiya po ekzistentsial'noy psikhologii [The first All-Russian scientific and practical conference on existential psychology]. Moscow. P. 12. (In Russ.).
8. M. Yu. Lermontov: tvorcheskoe nasledie i sovremennaya teatral'naya kul'tura. 1941-2014 [Lermontov: artistic heritage and contemporary theater culture. 1941-2014]. Moscow: The Federal Archival Agency: The Russian State Archive of Literature and Arts. 336 p. (In Russ.).
9. Marchenko A. 1984. S podorozhnoy po kazennoy nadobnosti. Roman v documentakh i pis'makh [With roadside on state need. The novel in documents and letters]. Moscow: Kniga. 328 p. (In Russ.).
10. Mikhailovskii N. 2002. The hero of timeless. M. Yu. Lermontov: pro et contra. Lichnost' i tvorchestvo M. Lermontova v otsenke russkikh mysliteley i issledovateley [Lermontov: pro et contra. The personality and works of Mikhail Lermontov in the evaluation of Russian thinkers and researchers]. Markovich V., comp. Saint Petersburg: Publishing house of Russian Christian Humanitarian Institute. P. 265-291. (In Russ.).
11. Rubanovich A. 1968. Esteticheskie idealy M. Yu. Lermontova [Aesthetic ideals of Lermontov]. Irkutsk: IRGUN. 202 p. (In Russ.).
12. Sumerki bogov. F. Nitsshe, Z. Freyd, E. Fromm, A. Kamyu, Zh.-P. Sartr. 1990. [Twilight of the Gods. Friedrich Nietzsche, S. Freud, E. Fromm, A. Camus, J.-P. Sartre]. Moscow: Izdatel'stvo politicheskoy literatury. 398 p. (In Russ.).
13. Udodov B. 1989. Roman M. Yu. Lermontova «Geroy nashego vremeni» ["A hero of our time": novel of Lermontov]. Moscow: Prosveshchenie. 192 p. (In Russ.).
14. Eto chelovek [It is human]. 1995. Gurevich P., comp. Moscow: Vysshaya shkola. 192 p. (In Russ.).
Received 26.10.2016
89
