Экзистенциальная составляющая концепта «Скука» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 81'37; 81'42

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ КОНЦЕПТА «СКУКА»

Маханова Г.Е.

В статье показано, как выявление признакового состава концепта позволяет судить о специфике культурно-ментально-языкового образования, стоящего за именем «Скука» и его репрезентантами.

Ключевые слова: концепт «Скука», репрезентанты, когнитивные признаки.

EXISTENTIAL COMPONENT OF THE CONCEPT "BOREDOM"

Makhanova G.E

In article it is shown how identification of feature structure of the concept allows to judge specifics of the cultural and mental-language education, standing behind the name "Boredom" and its reprezentants. Keywords: the concept "Boredom", représentants of the concept, cognitive signs.

Вопросы изучения языковыми средствами ментальной картины мира человека находятся в центре внимания современных лингвистических исследований. В рамках лингвистической концептологии первостепенной задачей становятся семантико-когнитивные описания ее содержательных компонентов - оперативных единиц сознания (концептов), кодирующих в знаках человеческого языка знания об отраженном в сознании явлении действительности. Анализ концептов служит выявлению связей языка с мышлением и духовной культурой, позволяет получить информацию о его месте в коллективном сознании носителей языка.

Одним из коммуникативно релевантных концептов социокультурного пространства является «Скука», вербализованная, в частности, в произведениях А.П. Чехова, яркого представителя русской культуры, разноуровневыми средствами. Поэтому лексема скука, выполняя функцию и знака культуры, тем самым служит средством представления ее основных установок [2, с.20]. Данная статья направлена на то, чтобы показать экспликацию экзистенциальной семантики - одной из смысловых граней концепта - в соответствии с которой концепт получает метафизическое измерение. С опорой на выявленные в текстах А.П. Чехова синонимы и антонимы нами устанавливаются признаки, способствующие, как полагаем, воссозданию концепта как «означенного в языке национального образа, идеи, понятия, символа» [6, с.28].

«Скука» как пространство экзистенциальных переживаний репрезентируется признаками, семантика которых в большей степени связана с дефиницией по В.И. Далю: «тягостное чувство, от косного, праздного, недеятельного состояния души; томление бездействия» [3, с.212]. Так, ощущаемая в скуке внутренняя и внешняя пустота происходящего, фиксируется как признак и выводится из тесной семантической спаянности лексем, обусловленной контекстуальной синонимизацией. Весь синонимический ряд

скреплен одноименной семой признака (в значении праздный содержится сема «пустой»): «В жизни всё зло, мне кажется, от праздности, от скуки, от душевной пустоты...» (Моя жизнь).

Следующее скопление синонимов вокруг ключевой лексемы несет экспликацию каузативных признаков «пустота», «одиночество», «неудовлетворение». Здесь усматриваем трактовку одиночества не как состояния, являющегося результатом извне приходящих обстоятельств, а скорее всего как внутреннего, которое «в обыденном бытии человека переживается преимущественно в состоянии скуки» [10, с.131]. Компонент "неудовлетворенности", который по отношению к скуке может быть связан как с чем-то более конкретным, четко осознаваемым, так и достигать философского обобщения: «Почерк на конверте напомнил ему, как он года два назад был несправедлив и жесток, как вымещал на ни в чем не повинных людях свою душевную пустоту, скуку, одиночество и недовольство жизнью» (Черный монах).

Помимо признака «пустота» в составе концепта мировоззренческий аспект скуки объективируется признаками, раскрываемыми семантикой следующих лексем: «интерес» (неинтересны), «обезличенность» (бесцветный - лишенный ярких черт, ничем не выделяющийся; невыразительный [5, т.1, с.87]), «ум» (неумны), «потеря ценностной ориентации» (нравственный - «относящийся к нормам поведения человека в обществе; относящийся к внутренней, духовной жизни человека» [5, т.2, с.513], а ценности - «явления, важные для культуры, духовной жизни какого-л. народа, общества» [5, т.4, с.640]).

Так, в зависимости от точки зрения оценивающего взгляда стороннего наблюдателя (извне на человека - суждения по внешним проявлениям о внутреннем содержании; изнутри - осведомленность о частной жизни) в аксиологическом высказывании выстра-

Вестник Брянского госуниверситета. 2016(3)

иваются пара и ряд семантически согласованных синонимов: «Женихов в городе нет. Она представила себе всех знакомых мужчин - чиновников, педагогов, офицеров, и одни из них были уже женаты и их семейная жизнь поражала своею пустотой и скукой, другие были неинтересны, бесцветны, неумны, безнравственны» (Три года).

Несформированность у человека системы ценностей, приоритетными из которых можно назвать стремление к самосовершенствованию и осмысленности своего существования, приводит к серьезному коллапсу в обществе, так как ценности образуют связующее звено между внутренним и внешним миром человека. Это осмысление человеком себя и мира представлено в языковых актах номинации контекстуальными синонимами - адвербиальной парой скучно, душно, парой тусклый, бессмысленный, имеющей окказиональную семантическую связь с лексемой скучный, однородным рядом кратких прилагательных бедно, однообразно, тягуче, неинтересно, соотносящихся с лексемой скучно. Ключевые репрезентанты с указанными синонимами образуют единую семантику, составляемую компонентами обусловливающее (причина) и обусловливаемое (следствие - скучный, скучно): «О чем, бывало, ни заговоришь с ним, он всё сводит к одному: в городе душно и скучно жить, у общества нет высших интересов, оно ведет тусклую, бессмысленную жизнь, разнообразя ее насилием, грубым развратом и лицемерием... » (Палата №6); «У нас нет политики, у нас нет ни общественной, ни кружковой, ни даже уличной жизни, наше городское существование бедно, однообразно, тягуче, неинтересно - и говорить об этом так же скучно, как переписываться с Луговым» (Вл.И. Немировичу-Данченко, 26 ноября 1896 г., Мелихово).

Временно заполняющие смысловую пустоту такие «развлечения», как "насилие", "разврат", "лицемерие", являющиеся и соответствующими семами, формируют актуализацию признака «потеря ценностной ориентации». В актуализации признака «смысло-утрата» более очевидно прослеживается связь с семантикой синонимов бессмысленный («лишенный смысла, содержания» [5, т.1, с.85]), тусклый (перен. «бессодержательный, неинтересный, скучный, серый» [5, т.4, с.429]) и неявно в переносном значении душно, указывающем на тяжесть психического состояния в условиях всеобщей нравственной дезориентации.

Наличие сквозного жизненного смысла, или, по Чехову, «общей идеи», проявляется в переживании интереса и в стремлении воплотить в жизнь свои цели и задачи. Интересно и смыслонаполненно - это, по сути, одно и то же, как утверждает Е.В. Золотухина-Аболина [1, с.150]. На основании взаимосвязанных признаков

«смыслоутрата», «бесцельность», «интерес» и интегральных сем «однообразие», «бедность внутреннего мира» сформирована синонимическая группа скучно, бедно (бедный - перен. «небогатый по содержанию, ограниченный в чем-л.; перен. «невыразительный, однообразный» [4, т.1, с.73]), однообразно (однообразный - «постоянно один и тот же, все время одинаковый, монотонный, не знающий изменений и новизны, а потому томительный, скучный» [9, т.2, с.181]), тягуче («скучный, томительный, однообразный» [5, т.4, с.437]), неинтересно (интересный - «отличающийся богатым внутренним содержанием» [5, т.1, с.672]).

Экзистенциальная интерпретация скуки находит свое выражение в семантическом взаимодействии с контекстуально синонимичной ей лексемой пошлость, которая в русской культуре начиная с середины XIX века стала обозначением манеры поведения, системы ценностей, стиля жизни и размышлений о жизни, характеризуемых обезличенностью и усред-ненностью. В пошлости быта "скука" становится одним из атрибутов такой формы существования и остро ощущается думающим человеком [2, с.242-243]. Яркий пример - описанные обстоятельства в рассказе «Сонная одурь»: атмосфера "скуки" в зале суда погружает защитника в размышления о его собственной повседневной жизни. Высветившейся бессмыслице и рутине семейного быта вынесен вердикт - скука и пошлость: «Как истомишься, ошалеешь, угоришь за весь день в этом чаду скуки и пошлости, то поневоле захочешь дать своей душе хоть одну светлую минуту отдыха» (Сонная одурь).

По разным толковым словарям семный состав дефиниций лексемы пошлость пересекается со скукой в семах «однообразие» и «интерес»: пошлость -«о чём-н. тривиальном, обыденном, а также безвкусно-грубом [8, т.3, с.573]; «что-л. неоригинальное, надоевшее, избитое, банальное» [5, т.3, с.348].

Не менее значима устанавливаемая связь скучной жизни с ложью (обманом), искажающей действительность: «Одно слово, живем, как купцы, только вот скучно у нас. Уж очень народ обижаем. Сердце мое болит, дружок, обижаем как - и боже мой! Лошадь ли меняем, покупаем ли что, работника ли нанимаем - на всем обман. Обман и обман» (В овраге); «У молодой, слабой женщины... он отнял мужа, круг знакомых и родину и завез ее сюда - в зной, в лихорадку и в скуку; изо дня в день она, как зеркало, должна была отражать в себе его праздность, порочность и ложь... » (Дуэль).

Специфика концептуализации экзистенциального аспекта концепта «Скука» выражается также посредством противопоставления. В идиолекте Чехова у скуки основная антонимическая связь образуется со

словами веселье и радость, в которой ключевая лексема приобретает новое, контекстуальное значение -«неспособность жить полной, насыщенной жизнью, ощущать удовольствие от жизни», иллюстрируемое признаками «отсутствие полноты жизни», «неудовлетворение»: «Опьянение не заставило долго ждать себя. Скоро я почувствовал легкое головокружение. В груди заиграл приятный холодок - начало счастливого, экспансивного состояния. Мне вдруг, без особенно заметного перехода, стало ужасно весело. Чувство пустоты, скуки уступило свое место ощущению полного веселья, радости. Я начал улыбаться. Захотелось мне вдруг болтовни, смеха, людей. Жуя поросенка, я стал чувствовать полноту жизни, чуть ли не самое довольство жизнью, чуть ли не счастье» (Драма на охоте); «Маша приезжала в коляске; я садился к ней, и мы ехали вместе в Дубечню, веселые, свободные. Или, дождавшись захода солнца, я возвращался домой недовольный, скучный, недоумевая, отчего не приехала Маша... » (Моя жизнь).

Индивидуально-авторское значение построено на противопоставлении парам синонимов скука - пустота, скучный - недовольный синонимического ряда

веселье, радость, полнота жизни, довольство, счастье. Формируемая антонимическая парадигма скука - счастье подкрепляется другим примером из нашей картотеки: «При виде счастливого человека всем стало скучно и захотелось тоже счастья. Все задумались» (Степь).

На данном этапе описания языкового функционирования концепта «Скука» свидетельствуют об основополагающем значении концепта в мировоззрении человека, что и находит свое выражение в расширении и конкретизации общеязыковой семантемы лексемы-имени. Так, сущность экзистенциальной формы ментального образования формируется признаками, вбирающими в себя общественные и индивидуальные представления о духовных ценностях. Полагаем, что именно в наличии духовного смысла, интерпретаций «Скуки» как пограничного состояния личности, размыкающего пределы материального мира и позволяющего задуматься над законами мироздания, сущностью человеческого бытия, - одно из доказательств универсальности и одновременно национально-культурной специфичности одноименного концепта.

Список литературы

1. Золотухина-Аболина Е.В. Повседневность: философские загадки/ Е.В. Золотухина-Аболина. - Киев: Ника-Центр, 2006. - 256 с.

2. Гехтляр С.Я. Русское слово в контексте духовной культуры/ С.Я. Гехтляр. - Брянск: Курсив, 2009. - 336 с.

3. Глебкин В.В. Скука / В.В. Глебкин // Культурология. Энциклопедия: в 2-х т. - Т.2. - М.: РОССПЭН, 2007. - С. 493-494.

4. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. - М.: Рус.яз. - Медиа, 2003. - Т.4.

5. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный: в 2-х т./ Т.Ф. Ефремова.

- М.: Русский язык, 2000. - Т.1.

6. Словарь русского языка/ Под ред. А. П. Евгеньевой: в 4 т. - 3-е изд. - М.: Рус. яз., 1985-1988.

7. Пименова М.В. Особенности репрезентации концепта чувство в русской языковой картине мира // Мир человека и мир языка: Коллективная монография / Отв. ред. М.В. Пименова. - Кемерово: ИПК «Графика», 2003.

- С. 58-120 (Серия «Концептуальные исследования». Выпуск 2).

8. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика/ З.Д. Попова, И.А. Стернин. - М.: АСТ: Восток-Запад, 2010. - 314 с.

9. Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений/ РАН. Ин-т рус. яз.; под общей ред. акад. Н.Ю. Шведовой. - М.: Азбуковник, 2003. - Т.3.

10. Толковый словарь русского языка: в 4 т./ Под ред. Д.Н. Ушакова. - М.: Вече, Мир книги, 2001. - Т.2.

11.Хамитов Н.А. Философия человека: от метафизики к метаантропологии/ Н.А. Хамитов. - Киев: Ника-Центр, 2002. - 334 с.

Об авторе

Маханова Галина Евгеньевна - аспирант Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского, magaev-mge@yandex.ru