CC BY
25
особо стабильном и щедром финансировании. При массовой коррупции, казнокрадстве и клановости установить (даже путем шантажа и угроз) контроль над несколькими фирмами и коммерческими предприятиями для террористического подполья не является делом сложным. В свое время Ш. Басаев утверждал, что «моджахеды» именно таким образом получали немалую финансовую поддержку даже от глав администраций ЧР. Как представляется, за минувшие годы ситуация здесь вряд ли изменилась кардинальным образом. При наличии разветвленной сети террористических группировок в субъектах Северного Кавказа не совсем уместно считать контртеррористическую операцию завершенной. Это означает выдавать желаемое за действительное. В борьбу с терроризмом необходимо внести существенные коррективы, сделав упор не только на силовые и административные механизмы, но и на политические, экономические, социальные, культурно-образовательные и другие формы и методы противодействия. Важное место в этих процессах должна занять модернизация отечественного ислама, прежде всего путем резкого повышения уровня мусульманского образования в РФ.
«Центральная Азия и Кавказ», Лулео (Швеция), 2009 г., № 1, с. 55-63.
Н. Аникин,
публицист
ДУХОВНЫЕ И КУЛЬТУРНЫЕ АСПЕКТЫ
РЕПАТРИАЦИИ КРЫМСКИХ ТАТАР
(1990-2005)
Следствием грандиозных политических преобразований в конце XX в., приведших к развалу СССР, стало возникновение многочисленных очагов межэтнической напряженности и открытых конфликтов на огромной территории от Средней Азии до Кавказа и Балкан. Многочисленные исследования, посвященные этим процессам, охватывали различные регионы неравномерно. Так, ситуация, возникшая на Крымском полуострове, зачастую была на периферии научного и общественного внимания. Между тем обстановка в Крыму до сих пор остается достаточно напряженной. Одним из наиболее важных и одновременно сложных и неоднозначных аспектов жизни Крымского полуострова с начала 90-х го-
дов XX в. является репатриация крымских татар. Экстраординарность судьбы крымских татар на фоне большинства народов бывшего СССР связана с их насильственной депортацией в 1944 г. с исторической родины в различные районы Средней Азии, лишением элементарных гражданских прав, административно-политическим запретом на развитие национальной культуры и языка и тяжелейшим процессом возвращения в Крым, начавшимся в конце 80-х годов XX в., который сами татары иногда называют «второй депортацией». Конец 80-х годов XX - начало XXI в. - период наиболее интенсивной репатриации крымских татар на родину и непростое время обустройства народа. К началу XXI в. миновал самый тяжелый этап социально-экономического кризиса на Украине, сформировалась относительно стабильная политическая система в Крыму. Произошла легализация крымско-татарских представительских органов - Курултая и Меджлиса, будем надеяться, что остались позади самые острые моменты этнополитиче-ской и межконфессиональной конфронтации на полуострове, пик которых пришелся на середину - вторую половину 90-х годов прошлого века.
Наряду с решением политико-правовых проблем и хозяйственно-бытовым обустройством огромное значение для возвращающихся на полуостров крымских татар имело решение задач национально-культурного возрождения и социальной адаптации. Последняя во всех ее аспектах долгое время оставалась заботой самих депортированных и, вступая в определенное противоречие с действиями местных органов власти, способствовала сохранению межнациональной напряженности в Крыму. В то же время попытки восстановления исторического прошлого народа, его корней и культурных традиций предпринимались в основном либо людьми, стоявшими у истоков национального движения крымских татар и не придававшими своим исследованиям должного научного обоснования, либо исследователями и публицистами, чьи выводы носили, как правило, декларативный, а зачастую политически ангажированный характер.
Сегодня проблемы в сфере культуры ставятся политическими лидерами крымских татар в острой форме: крымско-татарский язык, наряду с украинским и русским, должен быть языком делопроизводства и переведен на латинскую графику; Украинскому государству надлежит принять меры по возрождению культуры крымских татар; необходимо вернуть вывезенные из Крыма куль-
турные ценности, вернуть всю собственность мусульманских приходов; восстановить всю систему преподавания на крымскотатарском языке - от начальной школы до академической науки; придать религиозным и традиционным праздникам крымских татар официальный статус на полуострове; вернуть старую топонимику. Что касается «языковых» требований, то первое из них - превратить крымско-татарский язык в язык делопроизводства - почти не имеет шансов на положительное решение. Трудно себе представить, что найдется достаточное количество работников паспортных столов, загсов, сельсоветов и т.д., которые на правильном крымскотатарском языке (и на новой латинской графике) будут заполнять множество документов. Второе требование - латинизация алфавита - уже, можно сказать, в определенной степени удовлетворено, поскольку получило законодательную поддержку. Вслед за Меджлисом (и с его подачи - посредством депутатов-татар фракции «Курултай») Верховный совет Крыма принял постановление (апрель 1997 г.) о переводе в течение пяти лет крымско-татарского алфавита на латинскую графику и обязал Совет министров Крыма разработать программу поэтапного перехода на новый крымскотатарский алфавит в учреждениях образования, средствах массовой информации и других сферах функционирования языка. До этого латинская графика крымско-татарского языка существовала с 1928 по 1938 г., заменив собой арабское начертание букв (в соседней Турции переход с арабского на латиницу произошел в ту пору на четыре года раньше). Всего за 1991-2000 гг. число крымских татар, изучающих родной язык, увеличилось с 8868 человек в 1991 г. до 39 665 в 2000 г. (87% от их общего количества), что позволило открывать классы и школы, в которых учебно-воспитательный процесс ведется на крымско-татарском языке. С 1990 г. на филологическом факультете Симферопольского государственного университета ведется подготовка студентов из числа крымско-татарской молодежи по специальностям «крымско-татарский язык и литература» и «русский язык и литература». В настоящее время в университете открыт факультет восточных языков со специализацией: «крымско-татарский язык и литература», «турецкий язык и литература», «арабский язык и литература», «персидский язык и литература».
Сохранение национальной самобытности крымских татар вряд ли возможно без постоянной поддержки со стороны средств массовой информации. В 2000 г. объем вещания крымско-
татарской редакции ГТРК «Крым» составил шесть часов в неделю (телепрограммы). В настоящее время на крымско-татарском языке издаются газеты «Кырым», «Яны Дюнъя», журналы «Йылдыз» и «Касевет», на русском различными организациями крымских татар - «Голос Крыма» и «Полуостров».
Однако полностью возродить крымско-татарскую культуру Украина не в состоянии. Впрочем, не смогут этого сделать и зарубежные фонды, равно как и зарубежная диаспора в Турции или Германии. Такая задача может быть решена только самими крымскими татарами при поддержке местного населения, прежде всего русских соседей, о чем автор статьи в ходе полевых исследований часто слышал от татар, живущих на полуострове. При этом необходимо, чтобы их культурное и духовное возрождение не воспринималось остальным населением как ущемление его прав или наступление на культурные традиции других народов Крыма. Политические лидеры крымских татар должны это осознавать.
В условиях депортации, несмотря на уже значительный к этому времени отрыв основной массы крымских татар от канонического ислама, мусульманская идентичность как фактор этнопо-литической мобилизации играла важную консолидирующую роль. Однако в силу жесткой политико-правовой и этнокультурной дискриминации в отношении депортированных граждан, которые не могли даже свободно посещать местные мечети, не канонический, а именно «бытовой» ислам в лице неофициальных его представителей взял на себя главную функцию этнополитической консолидации. Этому способствовало также то обстоятельство, что представители официального исламского духовенства активно вовлекались в агентурно-осведомительную сеть, созданную органами госбезопасности для контроля за умонастроениями крымских татар. Так, по некоторым данным, в 50-е годы в Узбекистане органами МВД—КГБ было завербовано в качестве осведомителей и агентов около трети всего духовенства.
Именно в силу длительного отрыва от канонического ислама ко времени возвращения в Крым мусульманская идентичность крымских татар была в психологическом отношении тесно связана с национальной идеей и имела скорее этнокультурный, нежели собственно религиозный характер. Несмотря на существенные сдвиги в решении этой проблемы, она и сегодня не утратила своей актуальности. Подавляющее большинство крымских татар редко посещают мечети, не понимают язык молитвы (арабский), не ис-
полняют элементарных требований ислама, например ежедневной пятикратной молитвы.
В крайне сложной политико-правовой, социально-экономической и этнокультурной ситуации, в которой оказались крымско-татарские репатрианты, эта маргинальность религиозного самосознания стала одной из главных посылок процесса политизации ислама в Крыму. Возрождение ислама на полуострове происходило под мощным влиянием патриотической идеи возвращения на историческую родину. Так же как и в традиционно исламских регионах, наблюдалось стремление репатриантов к консолидации в рамках мусульманской общины, к восстановлению и строительству мечетей. Роль ислама в качестве фактора этнической мобилизации выступила здесь особенно ярко.
Стремление крымских татар к возрождению исламских институтов на начальном этапе воспринималось как определенный вызов по отношению к крымскому обществу позднего советского и раннего постсоветского периода. До начала массовой репатриации здесь доминировало население (в подавляющем большинстве -русские и украинцы) православной ориентации, отягощенное к тому же известными антитатарскими убеждениями. Оно увеличивалось также за счет таких этнических общин (численность которых в Крыму постепенно все более возрастала), как белорусы, мордва, марийцы, грузины, и за счет возвращавшихся в Крым представителей других депортированных народов - греков и болгар. Крымские татары, вернувшиеся на родину, оказались здесь вообще в известном смысле единственными представителями нехристианской цивилизации, поскольку другие национальные меньшинства и этнические группы относились если не к православному, то все же к христианскому миру (немцы, поляки, армяне, итальянцы, эстонцы), или были настолько немногочисленны (евреи, караимы, крымчаки, азербайджанцы, корейцы), что никак не могли повлиять на конфессиональную ситуацию на полуострове.
Формула этнической самоидентификации «Мы - крымские татары» в постсоветском Крыму сближается, а в некоторых случаях и совпадает, сливается с формулой религиозного самоопределения «Мы - мусульмане». Такое сближение и совпадение данных понятий, характерное для менталитета крымско-татарского народа, идеологии его национально-освободительной борьбы в дореволюционный период (XIX - начало XX в.), в годы революции и Гражданской войны (1917-1920), утратило свой смысл в эпоху «социа-
листического строительства» и существования довоенной Крымской АССР (1921-1941), когда яростная атеистическая пропаганда практически уравнивала всех советских граждан, лишая их права на конфессиональную идентичность. После сталинской депортации 1944 г., в период своего почти полувекового изгнания из Крыма, большинство крымских татар проживали в среднеазиатских республиках (главным образом, в Узбекистане и Таджикистане) в окружении мусульманского населения, с которым они резко разнились по этническому сознанию, культуре, юридическому статусу «спецпоселенцев» с крайне ограниченным объемом гражданских прав, но от которого не отличались по традиционной религиозной принадлежности к суннитскому исламу. Так что они не могли отделить себя от окружающих с помощью утверждения: «Мы - мусульмане». Только в новых условиях массовой репатриации и возрождения всех форм религиозной жизни и активности различных церквей в Крыму в 90-е годы конфессиональная самоидентификация для крымских татар вновь приобрела важнейшее этнокультурное и политическое значение.
Исламский фактор в современном Крыму не означает a priori формирование исламского фундаментализма, исламского политического экстремизма. Неверно было бы, однако, вовсе исключать или недооценивать политическое начало в мусульманском движении, в том возрождении ислама, которое происходит в Крыму. При внимательном изучении ситуации выявляется довольно широкий спектр разнообразных преломлений политической борьбы в религиозной жизни. Говоря об «исламизации» крымско-татарских политических партий, мы должны иметь в виду и обратную сторону процесса - политизацию самих мусульманских общин, число которых в Крыму измеряется уже многими десятками. Они формируются во всех местах компактного проживания крымских татар и регулируют внутренние отношения между членами общины на основе мусульманских нравственных, культурных и религиозных традиций. Разумеется, в полную силу ни исламское право, ни законы шариата в крымских мусульманских общинах не действуют: и гражданские права, и социальное положение членов этих общин определяются общекрымскими законами, конституциями Украины и Автономной республики Крым. Ни о каких особых судах шариата, имущественных правах, земельных владениях (вакуфах), контролируемых духовенством, конфискованных еще советской властью, в современном Крыму нет и речи. Однако в религиозных
и многих социально-бытовых вопросах общинам предоставлено полное самоуправление.
Эти мусульманские общины становятся ячейками политической консолидации крымских татар в борьбе за их насущные интересы и гражданские права. На собраниях верующих, на мусульманских съездах обсуждаются вопросы и принимаются декларации политического характера. Выбор политических ориентиров, соответствующие симпатии и антипатии, жесты поддержки или протеста, установки и определенные политические альянсы выражаются нередко как проявления мусульманской солидарности. Так, например, именно заявление верующих Алуштинской мусульманской общины, собравшихся на пятничную молитву в мечети Юхары-Джами, положило начало массовому движению протеста крымских татар против ввода российских войск в Чечню. 16 января 1995 г. здесь состоялся траурный молебен в память о мусульманах, погибших в Чечне. После этого прошел митинг солидарности крымских татар с чеченским народом. От имени мусульман Алушты была принята резолюция с требованием вывода российских войск из Чечни и с призывом к государствам - членам ООН применить санкции против России.
Сегодня крымские татары, несмотря на противоречивость процессов этнической консолидации и незавершенность этнокультурного возрождения, - это этнос, который уже давно расстался с феодально-патриархальным укладом жизни, глубоко втянут в процесс модернизации, имеет социально-классовую структуру европейского типа, достаточно высокий профессиональный, образовательный и общекультурный уровень. На вопрос о том, сколько же мусульман в Крыму, муфтий Нури Мустафаев ответил: «Около трехсот тысяч». На замечание, что это значительно больше, чем число вернувшихся на родину крымских татар, он добавил, что считает не только крымских татар, но и других мусульман Крыма, среди которых есть азербайджанцы, поволжские татары и башкиры, представители народов Северного Кавказа и турки. Если принять во внимание, что все вышеперечисленные этнические общины в Крыму крайне малочисленны, то окажется, что абсолютно всех крымских татар на своей Родине муфтий Крыма считает верующими мусульманами.
По данным социологических исследований, 78% крымских татар называют себя верующими мусульманами (среди них свыше 90% респондентов старше 60 лет и 29% моложе 25 лет), еще 19%
выбрали более уклончивый вариант ответа («Считаю себя мусульманином в силу историко-культурной традиции моего народа, не связывая с этим определенных религиозных чувств и убеждений») и только 2% опрошенных сообщили, что они принадлежат к другим конфессиям (1%) и считают себя атеистами (1%). Правда, из числа «верующих» менее половины посещают мечеть каждую пятницу, всего 10% ежедневно совершают положенные намазы и соблюдают все обряды и ограничения; из опрошенных не нашлось ни одного человека, совершившего хадж в Мекку и знающего наизусть Коран.
Проведение мусульманских праздников по всем районам Крыма, по всем регионам компактного проживания крымских татар поддерживается властями не только установлением выходного дня, но и субсидиями, плановыми мероприятиями местных властей (праздники искусств, фестивали художественной самодеятельности, спортивные состязания) и регулярным освещением этих мероприятий в средствах массовой информации.
В Крыму создано самостоятельное Духовное управление мусульман, центр которого находится в Симферополе при мечети Ке-бир-Джами. Управление имеет свой печатный орган - ежемесячную газету «Хидает» («Путь постижения истинной веры»), которая издается на крымско-татарском языке с мая 1993 г. Газета выполняет две основные задачи. Первая - это исламское просвещение, перевод (по частям) на крымско-татарский язык Корана, публикация материалов, разъясняющих основы веры, комментирующих ее постулаты, излагающих в свете мусульманской религии историю мироздания и человечества, содержащих практические рекомендации, связанные с совершением религиозных обрядов, поста, праздников. Вторая - это информация о деятельности муфтията, его связях с Духовным управлением мусульман Украины и зарубежными мусульманскими центрами, о восстановлении и строительстве мечетей в Крыму, о жизни религиозных общин. Наиболее сложной в Крыму является проблема обеспечения мусульманского религиозного культа кадрами духовенства. Глава ДУМК Сеитджелил Иб-раимов был фактически единственным образованным муллой среди крымских татар. ДУМК планирует проведение специальных семинаров для имамов крымских общин с целью систематического повышения их квалификации.
Особое внимание уделяется мусульманскому образованию крымско-татарской молодежи. При Кебир-Джами в Симферополе
создано медресе, первый выпуск которого (17 человек) состоялся в конце 1996 г. Архитектурное возрождение Зинджирлы-медресе в Бахчисарае также в перспективе связано с восстановлением деятельности этого мусульманского университета, основанного в 1500 г. В некоторых районах возрождаются так называемые пятничные религиозные школы, где и детей и взрослых (причем мальчиков и девочек - раздельно) учат читать и понимать Коран. При немногих крымско-татарских школах и даже дошкольных учреждениях создаются, пока в экспериментальном плане, отдельные классы и кружки, где мусульманским основам веры и этики учат местные муллы и приглашенные из других стран специалисты. Однако больше надежд возлагается сегодня на подготовку будущих служителей ислама в зарубежных центрах, нежели в собственных крымских школах, не имеющих достаточного количества знающих и опытных преподавателей.
Свою помощь крымским мусульманам готовы предложить арабские страны. Министерство по делам религии ОАЭ заявило о своей готовности помочь крымским татарам в вопросах строительства мечетей и обучения духовных лиц. Столь же благожелательные намерения выразило королевское правительство Иордании: в высших учебных заведениях этой страны, наряду с поволжскими татарами и башкирами, посланниками народов Кавказа и Средней Азии, которых уже немало, могут на льготных социальных условиях (при полном обеспечении жильем и питанием) учиться и крымско-татарские студенты. С инициативой проведения в Крыму летних курсов по изучению ислама выступила мусульманская молодежная организация «Арраид», чья миссионерская деятельность распространяется также и на другие регионы Украины.
По сравнению с тем, что застали первые волны переселенцев (полное отсутствие действующих мечетей, полный паралич каких бы то ни было исламских институтов в Крыму), процессы развития сети культовых учреждений, строительства новых и возвращения мусульманским общинам сохранившихся старых мечетей, их реставрации можно считать стремительными. Сегодня проблема возвращения и обустройства депортированных граждан решается в Крыму без определенной концептуальной и, как следствие, законодательной базы. Нет государственных документов Украины и России как правопреемницы СССР, в которых была бы сформулирована сама суть проблемы. Целый народ остается заложником ситуационной политики. Как показывает опыт последних 15 лет,
для Крыма это чревато осложнениями в межнациональных отношениях, и прежде всего потому, что крымские татары не интегрированы в социальную структуру полуострова. Для реального разрешения вопроса должна быть сформулирована концепция одной, приемлемой всеми национальными группами, национальной политики.
Расчеты исследователей показывают, что даже при негативном развитии демографической ситуации количество русских на полуострове в XXI в. уменьшится незначительно. Следовательно, они сохранят за собой положение этнического большинства. В то же время продолжающийся приток крымских татар, который может еще увеличиться в случае дальнейшего ухудшения обстановки в государствах Средней Азии, и их относительно высокая рождаемость, уже заметно изменившие этнический состав и политическую ситуацию в Крыму, в дальнейшем могут вызвать еще более значительные перемены. К середине столетия доля крымских татар на полуострове приблизится к отметке в 15-20%.
Исходя из этого можно утверждать, что стабильность и благоприятные перспективы крымских татар и других народов полуострова зависят от многих факторов: от взвешенной и учитывающей исторические перспективы политики украинских и крымских властей, от готовности русскоязычного населения жить рядом с репатриантами и признавать проблемы крымских татар, и в первую очередь от способности самих крымских татар и их политических лидеров трезво и объективно видеть свое место в крымском обществе и искать приемлемые для остального населения полуострова подходы к решению своих проблем.
«Вестник Московского университета», М., 2009 г., сер. 8, № 1, с. 63-76.
Эмиль Агаев,
журналист (Азербайджан) ОСТАВАТЬСЯ СОБОЙ.
(Заметки русскоязычного жителя Азербайджана)
Казалось, Азербайджан обрел независимость, и никто - ни Персия, как называли когда-то, на русский лад, нашего южного соседа, ни сама Россия - уже не довлеют над нами. Но нет-нет да и
