CC BY
39
ИСТОРИЯ И ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ
УДК 130.2
Н. О. Нестеров
Духовность как культурантропологическое измерение социокультурного пространства российской провинции
В статье рассматривается специфика культурного пространства российской провинции. Сравниваются подходы к проблеме духовности человека, формированию его жизненных ценностей. Раскрывается роль этнокультурных факторов развития духовных традиций российской провинции.
Ключевые слова: культурное пространство, человек, провинция, духовность, региональная идентичность, этнические ценности, национальные традиции.
Сложный и неоднозначный характер глобализационных процессов на рубеже ХХ-ХХ1 веков, основными чертами которого выступают как формирование мирового информационного общества и массовой культуры, так и усиление роли этнокультурных факторов, актуализация в общественном сознании интереса к национально-историческим формам мировидения и жизненных ценностей, делает актуальным обращение к проблеме человека с позиций антропо-культурного подхода.
В России в конце XX века в условиях социокультурных трансформаций и выработки нового мировоззрения и жизненных ориентиров особенно востребованной с точки зрения выработки нового подхода к изучению духовной сферы общества оказалась философская мысль Серебряного века. Действительно, «в ней концентрируется внимание на душе, различного рода интенциях и т. п. Но и эта философия не могла претендовать на системное учение о человеке» [6: 11]. Однако сами русские мыслители не считали религиозно-философское понимание духовности исчерпывающим. Как писал Н. Бердяев: «Я почувствовал большую духовную устойчивость, незыблемую духовную основу жизни не потому, что нашел определенную истину и смысл, определенную веру, а потому что я решил посвятить свою жизнь исканию истины и смысла, служению правде» [1: 86].
Если обращаться к специфике понимания человека и его духовного мира с позиций русской философии, то следует отметить такие ее важнейшие черты, как антропоцентризм и стремление к целостному рассмотрению человеческой личности на основе единства разума, веры и чувств. Эту мысль развивал в свое время И.В. Киреевский, который в работах 50-х годов («О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России», «О необходимости и возможности новых начал для философии») обосновал свое образное понимание целостности познавательных способностей человека и цельности его духа. Такая позиция отличает также работы Л.Н. Толстого, С.Л. Франка и других русских мыслителей. Таким образом, для русской философии характерно стремление рассмотреть духовую сферу жизнедеятельности общества в единстве социокультурных факторов формирования личности.
Следует отметить, что духовность как феномен все чаще
рассматривается в контексте взаимосвязей национального менталитета, традиционного этнического мировоззрения и системы духовных ценностей и идеалов. Делаются попытки предложить конкретные модели духовного возрождения России и отдельных ее регионов на основе религиозных и светских ценностей. Однако, «имеющаяся пестрота в подходах к изучению этой проблемы во многом обусловлена отсутствием обобщенной теории духовности» [4: 4]. В начале необходимо определить само понятие духовности, его социокультурное содержание. И здесь мы встречаем главную трудность. С одной стороны, очевидно, что культурное пространство этноса и государства формирует ментальные характеристики, мировоззрение индивида, что, в свою очередь, определяет ту систему жизненных ценностей, нравственных ориентиров и идеалов, которыми обычно руководствуется человек в своей повседневной жизни. Эту целостность мировоззрения человека, его социальных ролей и индивидуальных особенностей можно охарактеризовать и как духовность человека. Однако если ценности во всем их многообразии (религиозные-светские, этнические-общечеловеческие) детально исследуются с позиций аксиологического подхода, а взаимосвязи человека с культурным пространством региона, страны, религии получают свое освещение с помощью антропо-культурного анализа, то роль духовности как феномена социокультурной жизни все еще не достаточно раскрыта в современном гуманитарном знании.
Современный социолог Л.И. Казакова рассматривает духовность и как «термин, подразумевающий внутренний план человеческих отношений, возможность мобилизации всех резервов, присущих индивиду или группе, связь, соединяющую человека с миром» и одновременно как «собственно человеческий, глубоко личностный способ отражения и освоения действительности, который обусловлен ориентацией познающего сознания и деятельности индивида на высшие ценности культуры» [4: 5]. Такой деятельностный подход к определению духовности, с одной стороны, позволяет глубже рассмотреть этот феномен и одновременно затрудняет исследование отличий духовности от культуры в целом, которая нередко определяется именно как сугубо человеческий способ освоения действительности.
По мнению И.А. Ильина, духовность - это «та внутренняя направленность и соответствующая ей жизнь, которая придает человеческой жизни и всей культуре высшее измерение, высшее значение и ценность» [2: 119]. Несмотря на стремление многих русских мыслителей рассматривать человека, его духовный мир с позиций целостного подхода, не противопоставляя разум и такие духовные качества личности как милосердие, нравственность, сострадание, сама двойственность природы человека, его принадлежность одновременно миру материальному и миру идеальному (божественному) не ставились под сомнение крупнейшими представителями русской религиозной философии (В.С. Соловьев, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский, Н.А. Бердяев). Это ставит вопрос взаимоотношений религиозной и светской духовности, а также акцентирует внимание «на противоречие между материальным и духовным аспектом бытия, которое является одной из ведущих характеристик человеческого существования, выступает в качестве формирующей основы жизнедеятельности конкретного социального субъекта» [4: 11].
Очевидно, что религиозная и светская духовность имеют разные обоснования общезначимости той системы ценностей, идеалов и мировоззренческих и нравственных ориентиров, которая служит их зримым проявлением. Для религиозного сознания степень духовности личности выражается в мере его обращенности к Абсолюту, божественному, силе его веры и ее практическом выражении в социальной жизни и обрядово-культовых действиях. Сами ценности в религиозном сознании рассматриваются как выражение божественных заповедей и потому имеют наднациональное и внеисторическое значение. Однако в современном богословии, в том числе и в русском православии, духовность личности начинает все более активно рассматриваться не только через обрядово-культовую деятельность, но и через призму социальной активности личности в светской жизни. «Основной путь воспитания духовности - христианское служение миру, которое понимается не только как духовно-христианская жизнь, предполагающая достижение личного спасения посредством молитв, смирения и страдания, но и как непрерывное преобразование действительности, общественная активность, личная ответственность перед обществом» [4: 18].
Вместе с тем, отмечая, что идеал религиозной духовности, в частности, в русском православии, изначально тесно связан с общечеловеческими ценностями и нравственными категориями и предполагает необходимость творческой самореализации человека в обществе, необходимо указать на неоднозначный характер взаимоотношений национально-этнических традиций, в частности, в такой области социальной активности как досуговоразвлекательная деятельность, и норм религиозной морали. Для русского национального самосознания определенное противостояние официального православия и традиций народно-бытовой культуры с ее пережитками языческого отношения к Земле и окружающему миру (через традиции праздничной карнавальной культуры) выразились в таком феномене отечественной культуры как двоеверие.
Рассматривая светское понимание духовности, исследователи отмечают, что она в отличие от религиозной ориентирована не на веру, а на рациональное отношение к миру. Для характеристики светской духовности обычно используют понятия просвещения, образованности и самореализации и связывают его со сферами науки, искусства и нравственности. Такое понимание духовности личности впервые было сформулировано в эпоху Просвещения и «исходит из того, что индивид достигает подлинного самосовершенствования и самоосвобождения путем разрыва с властью авторитетов, посредством опоры на собственное критическое суждение, на рациональное знание, на науку» [4: 19]. Более того, известная субъективность понимания самого понятия духовности, его связь с миром идеальных категорий религиозного знания, а не только социокультурных явлений дает возможность некоторым западным исследователям утверждать, что «для понимания действительного смысла науки, искусства и морали нет никакой необходимости прибегать к понятию духовности, которое не проясняет, а только затрудняет понимание...» [4: 19].
Очевидно, что духовность личности не может быть сведена только к одной какой-то сфере современной культуры и социальной жизни. Духовность личности раскрывается через освоение человеком ценностей национальной и
общемировой, профессиональной и массовой культур, что не может являться процессом механическим, хотя бы уже потому, что духовная культура не есть лишь сумма знаний и умений, но и сложнейший процесс социальной коммуникации, передачи практического опыта (народное творчество, этнические ценности). Произведенные и накопленные человечеством ценности должны обязательно преломляться через личный опыт и сознание индивида, чтобы оказаться включенными в его духовный мир. При этом огромную роль играют те социальные связи и коммуникации, в которые включен человек: чем эти связи интенсивнее и разнообразнее, тем более ярким окажется и духовный мир человека.
Действительно, вдали от «очагов культуры», в условиях, когда повседневные заботы человека должны вынужденно ограничиваться лишь насущными бытовыми проблемами, даже самая талантливая личность может оказаться в стороне от духовных ценностей и достижений родной страны и народа. В условиях современной России продуманная политика поддержки и развития провинциальной культуры, представленной множеством этноисторических общностей, приобретает особую значимость. Именно поэтому теоретический анализ проблем формирования духовности человека имеет такую большую практическую ценность: лучше поняв механизмы социального функционирования различных сфер культуры и закономерности культурной коммуникации, появляется реальная возможность повышения эффективности государственной политики в области культуры.
Культурное пространство всегда связано с определенной территорией. Природно-географическая среда во многом определяет интенсивность культурных коммуникаций и само содержание социокультурных связей того или иного этноса. Поэтому неудивительно, что если в социальнополитическом отношении история России, перефразируя В.О. Ключевского, это непрерывный процесс заселения и освоения новых территорий, то с историко-культурологической точки зрения наша страна постоянно вынуждена решать вечную дилемму: «центр-провинция», «столица-окраина»,
«мегаполисы-регионы», «централизм-регионализм» и т. п.
Рассматривая социокультурные процессы в пространстве провинции, не следует отождествлять географическую удаленность и культурную вторичность. Иначе все сферы духовной жизни региона - литературная, религиозная, научная, политико-правовая, а также сама локальная этнокультурная идентичность представляются чем-то вторичным, имеющими лишь исторический интерес по отношению к формам духовной культуры «центра» (региональных столиц и просто мегаполисов). Отсюда -обоснование тезиса об извечном характере противостояния Центра и Окраины, Столицы и Периферии, действительно оказавшем решающее влияние на само формирование российской ментальности и самосознания. Однако не следует забывать, что в основе такого противопоставления лежит в первую очередь степень интенсивности социокультурных процессов в том или ином регионе, что ни коей мере не может говорить о «духовной бедности» и «отсталости» населения самой провинции. Среди отличительных черт русской провинциальной культуры современные исследователи выделяют такие ее особенности как обозримость и замкнутость культурного горизонта, близость культурных процессов к человеку, а человека к природе, включенность явлений культуры в повседневное бытие провинциального общества. Важнейшей особенностью провинциальной культуры можно считать ее
вариативность и выраженный локальный характер (достаточно вспомнить региональное многообразие русского культурного ареала - поморский, олонецкий, поволжский, кубанский локальные варианты нашей общенациональной культуры). Кроме того, для провинциального культурного пространства в силу его относительной замкнутости и консерватизма характерно более значительное влияние этнонациональных ценностей и идеалов на стереотипы поведения и жизненные ориентации индивида по сравнению с культурой «столиц». И видимо не случайно периоды творческого подъема в биографии многих известных деятелей русской культуры непосредственно следовали за их погружением в мир отечественной провинции.
Таким образом, в отечественном национальном сознании образ духовной жизни провинции всегда носил противоречивый характер: она то
представлялась оплотом «истинно народного духа» и здорового консерватизма, то рисовалась пространством социальной безысходности и культурного «примитивизма». Однако, даже при всех негативных эмоциональных коннотациях самого слова «провинция» ее роль в сохранении национально-исторической памяти, в противовес космополитизму мегаполисов, никогда не ставился под сомнение. Более того, мир провинциальной культуры напрямую связывается с тем, что складывалось на протяжении длительного времени - духовными накоплениями народа.
Исследование многообразия форм и содержания духовной культуры российской провинции должно помочь понять, что составляет «ядро культуры» (локальной этнической, региональной, национальной) и выявить те силы, которые, сохраняя общероссийское культурное наследие, обеспечивают развитие локальных культурных потенциалов. Очевидно, здесь необходимо будет обратиться к национальным механизмам преемственности духовных идеалов, традиций и ценностных ориентаций. Кроме того, сами ценности, образы и символы, присущие тому или иному провинциальному ареалу, оказываются непосредственно связанными со спецификой духовной культуры создавшего их этноса.
Вполне очевидно, считает И.Я. Мурзина, что как провинциальную, так и региональную культуры можно рассматривать как своеобразный вариант общенациональной культуры, которая в данном случае будет выступать по отношению к ним «материнской». Региональная культура наследует ценностно-нормативное ядро «материнской» культуры, формы и способы жизни людей, адаптирует их к условиям конкретной территории и на их основе создает свой жизнеспособный вариант локальной культуры, тесно связанный с общенациональной, но имеющий свои отличительные особенности» [5: 7].
По мнению М.С. Кагана, все российские регионы на протяжении XX века попадали во все большую зависимость от центра, соответственно весь «духовный потенциал региона определялся центром», находясь под его контролем [3: 128]. Это привело, в конечном итоге, к заметному духовному обеднению российской провинции, когда все профессионалы уезжали в столицы, а центр все более сокращал объем финансирования культурнообразовательных учреждений в провинции. В российской провинции гораздо рельефнее, чем в мегаполисах, проявляется диалектическая противоположность двух культур - элитарной («профессиональной», «высокой») и массовой («простонародной»). Однако именно провинциальное
культурное пространство наиболее тесно связано с повседневным жизненным миром человека, традиционно-бытовым укладом и менталитетом локальной этнической группы. Здесь происходит формирование и межпоколенная трансляция системы традиционных ценностей, морально-нравственных норм и смысложизненных ориентиров.
Таким образом, сам термин «провинциальная культура» не должен пониматься в контексте оппозиции «высокая культура - низкая культура», он служит лишь указанием на степень интенсивности информационнокультурных коммуникаций. Наиболее перспективным для изучения культурных процессов в провинции является субъектно-коммуникативный подход, позволяющий понять механизмы выработки, актуализации и трансляции культурных образцов и поведенческих норм в пределах этнической и территориальной общности.
Список литературы
1. Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). - М.: Книга, 1991.
2. Ильин И. А., Собрание сочинений. - Т. 7. - М.: Русская книга, 1998.
3. Каган М.С. Философия культуры. - СПб.: Петрополис, 1996.
4. Казакова, Л. И. Человек в системе духовной жизни общества. - М.: Магистр, 1999.
5. Мурзина И.Я. Феномен региональной культуры: бытие и самосознание. -Екатеринбург: Урал. гос. ун-т им. А.М. Горького, 2003.
6. Философская антропология: современный взгляд. - Минск: РИВШ, 2005.
