CC BY
201
УДК 271.2(470.344
ББК Э372.240.91(2Рос.Чув)
А.Н. ЕВДОКИМОВА
ДУХОВНАЯ КОНСИСТОРИЯ, ПРАВЛЕНИЕ И БЛАГОЧИННЫЕ СВЯЩЕННИКИ В СТРУКТУРЕ УПРАВЛЕНИЯ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ НА ТЕРРИТОРИИ ЧУВАШСКОГО КРАЯ В XIX ВЕКЕ*
Ключевые слова: православный приход, благочинный округ, духовная консистория, благочинные священники, система управления.
Предложены результаты исследования основных направлений деятельности трех региональных институтов Русской Православной Церкви и их функционирования в XIX в. на территории Чувашского края. Высшим органом управления Русской Православной Церкви является Синод. Управление епархией находилось в руках казанского архиерея и подконтрольной ему Казанской духовной консистории как высшего административного и судебного учреждения в данном территориальном образовании. Второе звено в системе органов управления - духовные правления. В Чувашском крае действовали Чебоксарское и Козьмодемьянское духовные правления. Первому подчинялись приходы Чебоксарского и Цивильского уездов, второму - Ядринского и Козьмодемьянского уездов. Эти учреждения занимались сбором церковной документации от благочинных округов, доведением до сведения приходского духовенства распоряжений вышестоящих светских и епархиальных властей, наблюдением за точным их исполнением, разрешением споров между священно- и церковнослужителями, производством на месте различных процессуальных действий, а по их окончании - представлением в консисторию результатов следствия. В подавляющем большинстве епархий правления были в середине XIX в. ликвидированы, их полномочия были переданы благочинным священникам. Непосредственный контроль за приходами, приходским духовенством и прихожанами осуществляли благочинные священники - промежуточная социальная прослойка между чиновниками и приходским духовенством, занимающая важное место в системе церковно-административного управления в уездах и формирующаяся из числа наиболее опытных и усердных священников. Роль благочинных в течение XIX в. как во властных структурах, так и в социальной жизни существенно повысилась.
A. EVDOKIMOVA ECCLESIASTICAL CONSISTORY, BOARD AND RURAL DEANS IN THE SYSTEM OF RUSSIAN ORTHODOX CHURCH MANAGEMENT IN XIX CENTURY CHUVASH REGION
Key words: Orthodox parish, deanery, ecclesiastical consistory, rural deans, management system.
The author makes research into the sphere of main activities of three regional institutions of the XIX century Russian Orthodox Church on the territory of the Chuvash region. The Supreme governing body of the Russian Orthodox Church was the Synod. The management of the Eparchy was in the hands of the Bishop of Kazan and the Kazan Ecclesiastical Consistoy as the highest administrative and judicial institution, which exercised its powers in the given territorial entity under the control of the Bishop. The second link in the management system was presented by ecclesiastical boards. The Chuvash region was under the control of the Cheboksarsky and Kozmo-demiansky ecclesiastical boards. The first exercised control over the parishes of the Cheboksarsky and Tsivilsky districts, the second - over the parishes of the Yadrinsky and Kozmode-miansky districts. Those institutions were engaged in collecting church documentation from the deaneries, informing the parish clergy on the orders of superior secular and eparchy's authorities, monitoring their precise execution, settlement of disputes between priests and clergymen, conducting various on-site legal proceedings and providing further submission of the investigation results to the consistory. In the middle of the XIX century the Boards in the vast majority of the eparchies were liquidated. Their powers were relegated to rural deans who exercised direct control of the parishes, parish clergy and parishioners. Rural deans were selected from the most experienced and diligent priests and they formed an intermediate social stratum between the officials and parish clergy taking an important place in the district church and administrative management system. The role of the rural deans both in the government structures and social life rose significantly throughout the XIX century.
Управленческие институты Русской православной церкви, сформированные и функционирующие на территории обширной Казанской епархии, вклю-
* Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 15-11-21003.
чавшей несколько губерний, в целом воспроизводили церковно-администра-тивные органы, созданные в других регионах государства. Самым главным ведомством православной конфесии в епархии являлась духовная консистория.
Основание консисторий в России началось императорским указом 1744 г., фактически в некоторых епархиях они под другими названиями действовали еще раньше, например, Казанская существовала уже в 1739 г. С течением времени сфера дел, подконтрольных данному духовному ведомству, существенно расширилась, и свою законченную форму это региональное церковное учреждение обрело с принятием Устава духовных консисторий 1841 г. В составе консистории определялось присутствие, или руководящий его элемент, в составе 5-7 членов: архиерей, настоятели крупных монастырей и кафедральных соборов, имеющие высокий образовательный статус и немалый опыт работы, а также руководитель духовной академии или семинарии в лице ректора [12. № 667].
Сфера компетенции консистории была чрезвычайно обширной: это и надзор за соблюдением «истин православной церкви» приходским населением, осуществление контроля над старообрядческими общинами и иноверцами, семейно-брачные дела, ведение церковной документации. Значительное внимание в данном нормативно-правовом акте уделено вопросам канонического ведения богослужения, сооружения новых церквей и реконструкции ветхих, закреплены определенные Духовным регламентом 1721 г. нормы поведения и все возможные санкции за любые правонарушения приходского и монашествующего клира, определены требования к ведению церковно-монастырского хозяйства, показаны потенциальные направления сотрудничества с гражданскими властями.
Все проблемы в духовной консистории рассматривались и решения принимались коллегиально. В среднем присутствующие лица рассматривали за день не так много дел: заявления духовных и светских лиц по обвинению в оскорблении их личности, имущественные и заемные споры, прошения о переводе духовных лиц в другой приход. Одновременно присутствующие принимали отчеты священников с приходских сел с представленными церковными денежными сборами, решали вопрос о возможности заключения повторного брака светских лиц, изучали распоряжения Синода [15. Ст. 280-282].
Наиболее сложные и запутанные дела, связанные с правонарушениями, совершенными духовенством, откладывались до выяснения всех его обстоятельств, и с момента совершения проступка священно- и церковнослужителем до заключения вердикта церковных судей проходило несколько лет.
Канцелярские работники консистории собирали данные о вакантных штатных местах в епархии и потенциальных кандидатах на них, собирали справки о желающих поступить в монашество, распространяли по приходам бланки метрических книг, духовных росписей и клировых ведомостей, составляли различные перечневые, или итоговые, ведомости для последующей отправки в Синод.
Одно из главных направлений деятельности консистории - контроль над духовными правлениями. К 80-м гг. XVIII в. в Казанской епархии действовало 20 духовных правлений; к середине XIX в. их число сократилось до 5 в связи с их упразднением и открытием епархии в восточных губерниях, в частности Симбирской [11. С. 29]. В ходе реализации положений губернской реформы 1775 г. образовались уезды иного качества. Духовные правления в Казанской епархии появились несколько позже консистории. Плохая сохранность документов не позволяет в достаточно полной мере выявить время их образования, но первое упоминание о Чебоксарском духовном правлении в региональных архивах относится к 1764 г., Курмышском - к 1754 г., Козьмодемьян-ском - к 1744 г. [2. С. 170-171].
Большое количество правлений, ведению которых подлежали целые, густонаселенные, уезды, затрудняло их нормальное функционирование. В 80-90-е гг. XVIII в. история деятельности духовных правлений несколько запутана: взаимоотношения одного правления с административными уездными учреждениями затруднились, так как ведомство одного правления разбивалось на два уезда; кроме того, негативным явлением было то, что приходы одного и того же уезда могли подлежать ведению двух правлений. Применительно ко второй половине XVIII в. можно наблюдать следующее: происходило преобразование правлений и к началу 80-х гг. XVIII в. Чебоксарское духовное правление контролировало 81 приход в разных уездах [3; 4. Оп. 4. Д. 55; 10. Оп. 43. Д. 6; Оп. 44. Д. 7].
Расстояние от приходского центра до правления колебалось в пределах 5-80 верст. Вероятно, дальность расстояния заставили церковные власти причислить ряд приходов к Козьмодемьянскому и Свияжскому духовным правлениям. По состоянию на 1784 г. в Чебоксарском заказе, как иногда именовалось данное ведомство в источниках, было уже 53 прихода. В 1790 г. здесь числилось 50 приходов: в с. Илларионово Чебоксарского уезда церковь сгорела, села Хозяево и Алгаши отошли к Курмышскому духовному правлению. Отсутствие материала не позволяет ответить на вопрос, к какому духовному правлению (Свияжскому, Курмышскому или Козьмодемьянскому) или непосредственно консистории, подчинялись многие приходы Чебоксарского и Цивильского уездов, о существовании которых в конце XVIII в. достоверно известно [6. Оп. 1. Д. 1. Л. 8; Оп. 2. Д. 335. Л. 8].
Еще сложнее обстоит дело с рядом приходов Ядринского уезда. Применительно к 1784-1786 гг. клировые ведомости показывают, что три храма г. Ядрин и 11 приходов уезда находились в ведении «Нижегородской епархии Казанского наместничества Курмышского духовного правления» [4. Оп. 4]. Можно сделать предположение, что после проведения в жизнь административно-территориальной реформы Екатерины II еще в течение нескольких лет приходы продолжали управляться прежними духовными заказчиками.
Окончательная реорганизация духовных правлений произошла в 17911792 гг.: за Чебоксарским духовным правлением числятся приходы двух уездов, Чебоксарского и Цивильского, но по-прежнему еще 2-3 года, вероятно, в силу нерасторопности вышестоящего церковного учреждения, часть дел, касающихся приходов Козьмодемьянского и Ядринского уездов, рассматривалась в г. Чебоксары. Оба духовных правления сотрудничали в ряде вопросов, особенно если дело касалось провинившихся священно- и церковнослужителей и тех из них, кто выступал в качестве свидетеля. В Козьмодемьянском духовном правлении с 1791 г. числилось 5 церквей г. Козьмодемьянск и 20 - его уезда, 4 храма г. Ядрин и 27- сельских [3. Оп. 1. Д. 10. Л. 1; Оп. 1. Д. 9. Л. 2-3; Д. 10. Л. 1].
Отдаленное расстояние приходских сел вынуждало местные причты обращаться в консисторию с просьбой отнести приход к ближайшему правлению: например, в 1829 г. причт с. Чутеево Цивильского уезда, расположенный в 96 верстах от г. Чебоксары, пожелал в своем заявлении перейти в ведомство Свияжского правления, которое находилось в 55 верстах от прихода. Казанская консистория, рассмотрев дело, пришла к выводу, что дальность расстояния и весеннее половодье р. Цивиль не являются серьезным основанием для подобного решения, но для более оперативной доставки причту распоряжений церковной власти и сбора сведений о прихожанах для последующей обработки их в консистории было бы предпочтительнее сократить время по-
ездок, чтобы сосредоточиться на пастырской деятельности [5. Оп. 1. Д. 3. Л. 195; Д. 115. Л. 599].
Штат духовного правления, утвержденный в 1797 г., был невелик, его присутствие составляли назначаемые консисторией протоиереи, настоятели близлежащих монастырей; в помощь им назначались 2-3 приказных служителя. В сферу деятельности духовного правления по указу 1825 г. входило следующее: доведение до сведения приходского духовенства распоряжений Синода и епархиальных властей, надзор за точным их исполнением, разрешение конфликтов между священно- и церковнослужителями, осуществление на месте «следствия по преступлениям и проступкам», а по его окончании -представление в консисторию результатов следствия. Духовное правление собирало с приходских селений метрические книги и духовно-исповедные ведомости, отчетную финансовую документацию, проверяло их и составляло ведомости, которые уходили в консисторию; по церковным делам имело «сношения со светскими уездными учреждениями». За свою деятельность духовные управители не получали денежного вознаграждения, в отличие от канцелярских служащих, так как получали ругу и прочие доходы от своих приходских и штатных мест [13. № 178; 13. № 93].
Часто правление вызывало к себе учащихся духовно-учебных заведений, находящихся либо на учебе в духовном училище, либо на каникулах у родителей, в целях освидетельствования их знаний. В обязанности духовных правителей входило отыскивать учеников духовно-учебных заведений, которые задерживались в родительском доме по тем или иным причинам и не являлись вовремя на занятия, штрафовать родителей за невыполнение ими требований вовремя обеспечить явку сыновей в духовную семинарию или уездное училище. Важно отметить, что в соответствующей документации можно видеть значительное число прогульщиков по неуважительной причине.
Власть духовных правителей была чрезвычайно широкой, особенно на первоначальном этапе функционирования правлений, когда еще не было составлено специальных инструкций для регламентации их деятельности. В 1783 г. в документах Козьмодемьянского духовного правления отмечен эпизод злоупотребления духовных заказчиков своей властью: они «наказывали телесно церковнослужителей и жен, а священнослужителей сажали на цепь, держали их в железах и колодках, что для священнического чина поносно», хотя ранее правители заявляли, что никаких «колодников в правлении нет».
Подсудимые могли требовать переноса рассмотрения их дела из ведения правления, которому они обычно подчинялись, в другое духовное правление с целью предотвратить субъективный фактор: назначенная на должность просвирни поповская вдова с. Оточево Ядринского уезда М. Михайлова в своей жалобе архиерею показала, что местный причт не допускает ее до выполнения своих функций. Козьмодемьянское правление по указанному факту стало производить следствие, однако, как оказалось, некоторые духовные лица находились в родстве с членами правления, поэтому дело перевели в Чебоксарское духовное правление [5. Оп. 2. Д. 32. Л. 17-20; Д. 47. Л. 1002; Д. 55. Л. 2-30, 102; Оп. 2. Д. 7. Л. 84].
С 1840 г. в России начался процесс ликвидации духовных правлений; средства, выделяемые прежде на содержание правлений, стали направляться на усиление штатов консисторий. В 1852 г. упразднены Царевококшайское и Лаишевское правления Казанской епархии, Курмышское духовное правление Симбирской епархии, в 1853 г. - Козмодемьянское и Свияжское. Указом Синода в декабре 1853 г. в Чебоксарах было открыто викариатство «для вспомоществования местным архиереям в управлении епархиальных дел».
Но викарный епископ, в то же время являясь настоятелем Казанского Кизиче-ского монастыря и постоянно проживая в Казани, редко посещал чувашские селения, во всяком случае, о его конкретной практической деятельности применительно к изучаемому периоду не сохранилось подробных известий.
После ликвидации Козьмодемьянского духовного правления Ядринский и Козьмодемьянский уезды в административно-церковном отношении стали подчиняться Чебоксарскому правлению: приходы и духовенство Цивильско-го - непосредственно Казанской духовной консистории. В декабре 1860 г. вышел указ и об упразднении Чебоксарского духовного правления [1. № 260. 7. С. 7; 8. С. 8]. Так, с середины XIX в. приходское духовенство стало напрямую подчиняться духовной консистории через благочинных священников, являвшихся низшим звеном церковного управления.
Институт благочинных священников, осуществлявших не только религиозные, но в большей степени административные функции, восходит к поповским и десятским старостам времен Стоглава. В Казанской епархии длительное время, по замечанию архиепископа Казанского Антония (1782-1785), совершившего поездку по селениям, во многих заказах не было лиц «для попечения о церквах и священно- и церковнослужителях». Поэтому консистория рекомендовала ускорить введение должности благочинного для «наблюдения за чистотой в церкви, опрятностью священно- и церковнослужителей» и доставки «церковной документации к подписанию в духовное правление».
Подразделения епархии - прежние десятины - стали называться благочинными округами, их формирование на территории уездов с чувашским населением Казанской епархии в основном завершилось в 80-е гг. XVIII в.
Первоначально имелось в виду, что благочинные будут избираться из местных священников, «достойного жизни, жития трезвого и честного», но очень скоро выборность сменилась назначением по представлению епархиального архиерея. Для управления и контроля над монастырями также назначались благочинные, вся их деятельность регламентировалась особыми инструкциями, которые впервые начали составляться в 1775 г, а в начале XIX в. были скорректированы и дополнены.
Деятельность монастыря и повседневная жизнь монахов являлась объектом пристального внимания благочинного над монастырями, должность которого продолжительное время занимал архимандрит Чебоксарского Троицкого монастыря Самуил. Под его управлением находилось три монастыря: Чебоксарский Троицкий, Цивильский Тихвинский и Царевококшайская Миро-носицкая пустынь, находившаяся от Чебоксар в 117 верстах. Инструкция благочинному монастырей 1828 г. определяла ему широкий круг обязанностей. В сферу его компетенции входило наблюдение за богослужением в монастырских храмах. Материальные ценности, имущество и церковная документация также являлись объектом контроля благочинного. С 1830 г. благочинный трех монастырей одновременно являлся миссионером. Миссионерская деятельность среди языческого и новокрещеного чувашского и марийского народов требовала специального богословского образования, опыта борьбы с «суевериями», доверия со стороны церковных властей. Всем этим архимандрит Самуил обладал в полной мере и в преклонном возрасте имел несколько наград и поощрений от властей [5. Оп. 1. Д. 302. Л. 32; Д. 335. Л. 8.].
Благочинные пресвитеры были облечены громадной административной властью над клиром. Резиденции благочинных находились в тех селах или городах, приходы которых они возглавляли, при этом границы благочиний могли меняться в случае, если благочинный перемещался в другой уезд, переставал им быть по каким-либо основаниям. В таком случае главой округа
становился наиболее опытный священник данной местности, даже если его приход находился в другом селе - соответственно, центр благочиния менялся. Некоторые приходы могли также оказываться в соседних округах для более оперативного управления.
Как правило, должность благочинного была пожизненной при условии отсутствия взысканий. Расстояние от центра округа до самого дальнего прихода не превышало 30 км, в редких случаях составляло более 50 км (например, с. Тюрлема и с. Аттиково от с. Сундырь Чебоксарского уезда) [6. Оп. 1. Д. 17. Л. 111-112; 5. Оп. 1. Д. 189. Л. 3]. Окружное духовенство было обязано оплачивать работу и поездки благочинных, хотя последним внушалось, что за свой труд они не должны были брать денег. Действовали определенные негласные платежи с духовенства, приуроченные на конец года, к подаче церковной документации, но размеры этих платежей источники не сохранили.
С течением времени права благочинного по отношению к духовенству расширялись. Священно- и церковнослужители должны были оказывать благочинным всяческое почтение; встретив его у церкви, без его разрешения при нем не садились. Во время объезда приходов причты были обязаны предоставлять подводы для поездок начальствующего лица. Без его позволения они не могли отлучаться от прихода на расстоянии более 15 км, в случае отъезда на расстояние более 30 км причту вообще требовалось разрешение гражданского начальства. Зорко благочинные обязаны были надзирать за поведением и нравами клира, всячески бороться с нетрезвым образом жизни. В г. Ци-вильск в 1797 г. благочинный Иван Кафаров был лишен этой должности «навечно» за неправильное ведение церковной документации и пьянство, однако, после непродолжительного времени «покаяния» в Чебоксарской Благовещенской церкви он был направлен в Тетюшский уезд, где продолжил деятельность в прежней должности.
Деятельность благочинного была всегда на виду. По прибытии в приходскую церковь благочинный по очереди опрашивал членов причта о делах в приходе. У клира он выяснял, как делятся церковные доходы, ведется ли служба по уставу, не отлучаются ли члены причта от прихода без необходимости, «не упивается ли кто-то и есть ли другие соблазны». Далее начинался осмотр церковной документации и храма. Собственные наблюдения благочинного должны включать следующие положения: «хранятся ли божественные места в покое, чистоте», состояние утвари, ризницы и жилищ, ежедневно ли совершаются службы, «нет ли суеверий, ложных чудес», какова численность крестившихся в текущем году. После посещения приходов каждые полгода все свои наблюдения благочинные складывали в рапорт в духовные правления. Через благочинного иерея священнослужители могли сообщать епархиальному начальству заявления о собственных повседневных нуждах, особенно касательно земли, материального обеспечения и необходимости ремонта церкви [13. № 91].
Благочинный составлял отчет по приходам дважды в год, но длительное время сухие цифры их отчетов не отражали реальное состояние приходской жизни. Сами благочинные считали достаточным составить цифровой отчет, где ни слова не говорилось об эффективности приходских школ и деятельности приходских священников на ниве христианского просвещения, часто они скрывали случаи мздоимства с прихожан клириками, часто не обращали должного внимания на их аморальное поведение, так как либо находились в родстве с подобными лицами, либо не желали отягощать свою деятельность излишней перепиской с духовным правлением или консисторией по каждому такому случаю. Вполне вероятно, что и сами благочинные имели за душой провинности, о которых местные священно- и церковнослужители знали. Ар-
хиепископ Казанский Григорий обязал благочинных священников докладывать архиерею о всех «худых поступках своего округа», поскольку «виновные совершенно не исправляются в своих поступках, а только закосневают в зле», чего никак нельзя было допустить в условиях массового отпадения нерусских народов Среднего Поволжья в язычество или ислам [7. С. 151-155].
В случае споров между прихожанами и причтом или внутри причта благочинному необходимо было вмешается и решить, как поступить дальше: направить дело в светский суд или консисторию либо завершить конфликт миром.
С 1791 г. в каждом округе из числа белого духовенства избирался «депутат с духовной стороны», который должен был присутствовать при разборе дел, где замешаны в той или иной мере лица духовного сословия. Депутаты не могли занимать никаких должностей, чтобы не обременять их, иначе им сложно будет исполнять свои функции. Но исключения из этого правила встречаются: духовный депутат священник Архангельской церкви г. Чебоксары С.В. Богородицкий одновременно являлся в 40-50-е гг. XIX в. членом оспенного комитета, с 1849 г. -присутствующим духовного правления [5. Оп. 1. Д. 203. Л. 325-326]. Нарушение постановления о депутатах на практике можно объяснить отсутствием других достойных кандидатов на выполнение социально полезных функций.
Длительное время не существовало четкой нормы вознаграждения от причтов за труд благочинного, что формировало базу для взяточничества. Ведь очень часто во многих случаях он по отношению к духовенству был строг и взыскателен, хотя сам мог иметь провинности; за свои пороки духовенство давало взятки благочинному - он смотрел на них сквозь пальцы. Вознаграждение им платили причты подконтрольных приходов по установленным между ними договорам, и оно составляло от 6 до 15 руб. в зависимости от материального благосостояния прихода и принадлежности церкви к определенному классу, а чем выше класс, тем выше материальное положение. Важно отметить, что все благочинные, зафиксированные в источниках, имели награды; кроме своих непосредственных обязанностей они осуществляли общественные функции.
Таким образом, к концу XIX в. основным звеном управления в региональной иерархии институтов православной церкви оставались благочинные священники - это некая промежуточная социальная категория между чиновниками и приходским духовенством, занимающая важное место в системе церковно-административного управления в уездах и формирующаяся из числа наиболее опытных и усердных священников. Роль благочинных в течение XIX в. как во властных структурах церкви, так и в общественной жизни существенно повысилась, их функциональные обязанности усложнились, а нравственность и образованность значительно усовершенствовались. Быть благочинным в обществе означало иметь высокий социальный статус, зачастую определять судьбы рядовых священнослужителей, поэтому благочинные были заинтересованы в сохранении своего преимущественного положения среди приходского духовенства.
Литература и источники
1. Алфавитный указатель действующих и руководственных канонических постановлений, указов, определений и распоряжений Святейшего Правительствующего Синода и гражданских законов, относящихся к духовному ведомству православного исповедания / сост. С.В. Калашников. СПб., 1902.
2. Бердников И.С. Краткий курс церковного права. Казань, 1888. 294 с.
3. Государственный архив Республики Марий Эл. Ф. 172.
4. Государственный архив Нижегородской области. Ф. 570.
5. Государственный исторический архив Чувашской Республики. Ф. 225.
6. Государственный исторический архив Чувашской Республики. Ф. 298.
7. Григорий, архиепископ Казанский. Беседы с духовенством Казанской епархии. СПб., 1855. 156 с.
8. Извлечения из отчета обер-прокурора Святейшего Синода за 1852 год. СПб., 1853.
9. Извлечения из отчета обер-прокурора Святейшего Синода за 1853 год. СПб., 1854.
10. Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 4.
11. Покровский И.М. Русские епархии в XVI-XVIII веках: их открытие, состав, пределы. Казань, 1897-1913. 893 с.
12. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. Царствование государыни императрицы Елизаветы Петровны. Сер. 2. СПб., 1907. Т. 2.
13. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. Царствование государя императора Павла Первого. Пг., 1915. Сер. 4.
14. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. Царствование государя императора Николая Первого. Сер. 6. 18251835. Пг., 1915. Т. 1.
15. Устав духовных консисторий. СПб., 1841.
References
1. Alfavitnyy ukazatel deystvuyushchikh i rukovodstvennykh kanonicheskikh postanovleniy, uka-zov, opredeleniy i rasporyazheniy Svyateyshego Pravitelstvuyushchego Sinoda i grazhdanskikh zako-nov, otnosyashchikhsya k dukhovnomu vedomstvu pravoslavnogo ispovedaniya [Index of existing and rukovodstvennyh canonical regulations, decrees, rulings and orders of the Holy Synod and civil laws relating to the spiritual department of orthodox confession]. St. Petersburg, 1902.
2. Berdnikov I.S. Kratkiy kurs tserkovnogo prava [Brief course of canon law]. Kazan, 1888, 294 p.
3. Gosudarstvennyy arkhiv Respubliki Many El. Fond 172 [The State Archives of the Republic of Mari El. Archives 172].
4. Gosudarstvennyy arkhiv Nizhegorodskoy oblasti. Fond 570 [The State Archives of the Nizhny Novgorod region. Archives 570].
5. Gosudarstvennyy istoricheskiy arkhiv Chuvashskoy Respubliki. Fond 225 [The State Historical Archives of the Chuvash Republic. Archives 225].
6. Gosudarstvennyy istoricheskiy arkhiv Chuvashskoy Respubliki. Fond 298 [The State Historical Archives of the Chuvash Republic. Archives 298].
7. Grigoriy, arkhiepiskop Kazanskiy. Besedy s dukhovenstvom Kazanskoy eparkhii [Conversation with the clergy of the diocese of Kazan]. St. Petersburg, 1855, 156 p.
8. Izvlecheniya iz otcheta ober-prokurora Svyateyshego Sinoda za 1852 god [Extract from the report of the chief procurator of the Holy Synod of 1852]. St. Petersburg, 1853.
9. Izvlecheniya iz otcheta ober-prokurora Svyateyshego Sinoda za 1853 god [Extract from the report of the chief procurator of the Holy Synod of 1853]. St. Petersburg, 1854.
10. Natsionalnyy arkhiv Respubliki Tatarstan. Fond 4 [The National Archives of the Republic of Tatarstan. Archives 4].
11. Pokrovskiy I.M. Russkie eparkhii v XVI-XVIII vekakh: ikh otkrytie, sostav, predely [Russian Diocese in XVI-XVIII centuries: their discovery, composition, limits]. Kazan, 1897-1913, 893 p.
12. Polnoe sobranie postanovleniy i rasporyazheniy po vedomstvu pravoslavnogo ispovedaniya Rossiyskoy imperii. Tsarstvovanie gosudaryni imperatritsy Elizavety Petrovny [The complete collection decrees and orders on department of orthodox confession of the Russian Empire. The reign of Empress Elizabeth]. Seriya 2. St. Petersburg, 1907, vol. 2.
13. Polnoe sobranie postanovleniy i rasporyazheniy po vedomstvu pravoslavnogo ispovedaniya Rossiyskoy imperii. Tsarstvovanie gosudarya imperatora Pavla Pervogo [The complete collection decrees and orders on department of orthodox confession of the Russian Empire. The reign of the Emperor Paul I]. Seriya 4. Pg., 1915.
14. Polnoe sobranie postanovleniy i rasporyazheniy po vedomstvu pravoslavnogo ispovedaniya Rossiyskoy imperii. Tsarstvovanie gosudarya imperatora Nikolaya Pervogo [The complete collection decrees and orders on department of orthodox confession of the Russian Empire. The reign of the Emperor Nicholas I]. Seriya 6. 1825-1835. Petrograd, 1915, vol. 1.
15. Ustav dukhovnykh konsistoriy [Statute of spiritual consistories]. St. Petersburg, 1841.
ЕВДОКИМОВА АНЖЕЛИКА НИКОЛАЕВНА - кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории имени А.В. Арсентьевой, Чувашский государственный университет, Россия, г. Чебоксары (savelika76@mail.ru).
EVDOKIMOVA ANZHELIKA - Сап^а1е of Historical Sciences, Associate Professor, Russian History Department, Chuvash State University, Cheboksary, Russia.
