CC BY
44Рауф КАРАГЕЗОВ
Кандидат психологических наук, ведущий научный сотрудник Института стратегических исследований Кавказа
(Баку, Азербайджан).
Рена КАДЫРОВА
Доктор психологических наук, доцент кафедры психологии Бакинского государственного университета
(Баку, Азербайджан).
ДОВЕРИЕ И ДЕМОКРАТИЯ НА ЦЕНТРАЛЬНОМ КАВКАЗЕ: РАЗНЫЕ ТРАЕКТОРИИ, РАЗНЫЕ ИЗМЕРЕНИЯ1
Резюме
В статье рассматривается проблема доверия как одного из центральных элементов демократического развития стран Центрального Кавказа. Автор выделяет три вида доверия: «политическое», «общее» и «ча-
стное». Для обществ Центрального Кавказа преобладающим является именно частное доверие, то есть доверие к членам семьи, родственникам и знакомым, в то время как современное общество требует смены частно-
1 В основу статьи положен доклад, прочитанный на симпозиуме: «Democratic Structures, Democratic Culture: The Republic of Georgia in Comparative Perspective». St. Louis (USA): Washington University, 12—13 November, 2009.
го доверия на доверие к незнакомым согражданам и к беспристрастности и правомочности государства. Опираясь на данные кросс-культурного исследования, осуществленного коллективом исследователей из Азербайджана, Грузии, России, Украины, Великобритании,
Испании, Греции и Нидерландов, автор приходит к выводу о необходимости создания в странах региона современных государственных институтов, которые своей деятельностью способны повышать доверие граждан к своему государству.
В м е с т о в в е д е н и я
В статье представлены некоторые результаты исследования2, цель которого — изучение уровня доверия молодежи к местным и центральным политическим институтам и лидерам, а также моделирование взаимоотношений между паттернами идентификации, уровнями политического доверия и восприятиями его различных аспектов.
Исследование носило кросс-культурный характер и охватывало Азербайджан, Грузию, Россию, Украину, Грецию, Нидерланды, Испанию и Великобританию. Выборка испытуемых, в общей сложности достигавшая 3 009 чел., состояла из 15—18-летних юношей и девушек, проживающих в странах — участниках проекта3.
Доверие и демократия
Одна из авторитетных международных организаций оценивает положение дел в странах Центрального Кавказа следующим образом: «Важнее всего то обстоятельство, что, хотя в регионе присутствуют демократические формы, само содержание демократии, в частности политическая культура, опирающаяся на доверие и эффективный уровень политического участия, все еще отсутствует»4.
Данное заключение, увязывающее категории демократии и доверия, рождает ряд вопросов, требующих более пристального внимания. Остановимся на трех, на наш взгляд наиболее важных, которые можно сформулировать примерно так: Как соотносятся доверие и демократия? Что означает доверие? Каковы пути развития доверия в регионе? Начнем с первого вопроса.
В научной литературе отмечается взаимосвязь между доверием и демократией. Например, указывают, что уровень доверия в обществе является одним из важных показателей степени его демократичности. Как отмечает в этой связи один из исследователей, «для
2 Речь идет о международном исследовательском проекте «Политическое доверие и политическое участие молодежи, принадлежащей к этническим меньшинствам в странах СНГ и Европейского союза», который был осуществлен при финансовой поддержке со стороны INTAS, Grant No. G3-51-3123, 2GG4—2GG7. Получателями гранта были Университет Суррея, Международный центр социальных исследований, Институт психологии АН Грузии, Православный Свято-Тихоновский богословский институт, Харьковский государственный университет, Университет Страны Басков, Утрехтский университет, Университет Пантио и Смоленский гуманитарный университет. Мы многим обязаны нашим коллегам Эвансии Лайонс, Георгию Кипи-ани, Татьяне Рязановой, Валентину Павленко, Хосе Валенсиа, Майклу Веркутену, Ксении Криссоху и Владимиру Сливанову, участвовавшим в разработке концепции исследования.
3 Такими меньшинствами являлись: в Азербайджане — лезгины и талыши; в Грузии — армяне; в России — грузины и украинцы; в Украине — русские и крымские татары; в Нидерландах — суринамцы, турки и марокканцы; в Испании — арабы и цыгане; в Соединенном Королевстве — выходцы из Бангладеш, Пакистана, Индии, африканских стран и стран Карибского региона.
4 The Economist Intelligence Unit’s Index of Democracy 2GG8 [http://graphics.eiu.com/PDF/Democracy% 2GIndex%2G2GG8.pdfj, 2G October 2GG9.
того чтобы люди желали участвовать в политических процессах, они должны доверять как общественным институтам, так и другим людям»5.
В свою очередь, вопрос о том, что есть доверие, вызывает оживленную дискуссию. Исследователи предлагают различные дефиниции доверия. Для кого-то это вера в истинность заявлений, сделанных от имени официальных лиц, для кого-то — степень удовлетворенности работой общественных институтов6. В контексте нашего анализа мы полагаем достаточным выделить следующие виды доверия:
1) политическое доверие, то есть доверие к политическим институтам и лидерам;
2) общее, или генерализованное, доверие — доверие к незнакомым людям7;
3) частное доверие — доверие к членам своей семьи, родственникам, друзьям, членам своей группы (этнической, религиозной и т.д.).
Последний вид доверия в наибольшей мере присущ странам региона. Хотя никто из социологов, психологов или политологов никогда не признавал нежелательным само по себе доверие к родственникам, членам своей группы, существенное преобладание частного доверия над общим признается нежелательным с точки зрения социально-экономического и политического развития общества8. Как подчеркивает в этой связи Роуз-Аккерман, «в современном обществе от людей требуется способность отделять свои роли и отношения как друзей и родственников от роли чиновника, политика, судьи, менеджера или служащего»9. Другими словами, модернизация требует смены частного доверия как основной цементирующей силы общества на доверие к беспристрастности и правомочности государства.
Наконец, на вопрос «как развивать доверие?» соответствующая литература дает разные и подчас прямо противоположные заключения. Вот лишь некоторые примеры:
A) Развитие гражданского общества ведет к повышению уровня доверия, способствующего росту демократии10;
Б) Участие в добровольных организациях не порождает роста доверия к другим и не способствует демократии11;
B) Хорошо работающее демократическое правительство может порождать доверие между людьми12;
Г) Демократия не порождает доверия13.
Итак, литература не дает однозначных ответов на поставленный вопрос. Вероятно, не существует и универсальных рецептов по развитию доверия, многое здесь зависит от конкретной ситуации и контекста. В этой связи представлялось важным обратиться к исследованиям, которые содержат эмпирические данные, отражающие специфику региона.
5 Sztompka P. Trust: A Sociological Theory. Cambridge: Cambridge University Press, 1999, p. 146.
6 Cm.: Hardin R. Trusting Persons, Trusting Institutions. B kh.: Strategy and Choice / Ed. by R.J. Zeckhaus-er. Cambridge, MA: MIT Press, 1991. P. 185—209; Patterson O. Liberty against the Democratic State: On the Historical and Contemporary Sources of American Distrust. B kh.: Democracy and Trust / Ed. by M.E. Warren. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. P. 151—207.
7 Cm.: Yamagishi T., Yamagishi M. Trust and Commitment in the United States and Japan // Motivation and Emotion, 1994, No. 18 (2). P. 129—166.
8 Cm.: Uslaner E.M. Democracy and Social Capital. B kh.: Democracy and Trust. P. 121—150.
9 Rose-Ackerman S. Trust, Honesty, and Corruption: Reflection on the State-Building Process. B kh.: Archives of European Sociology, 2001, XLII (3). P. 27—71.
10 Cm.: Putnam R. Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1993.
11 Cm.: Uslaner E.M. Producing and Consuming Trust // Political Science Quarterly, 2001, No. 115. P. 569—590.
12 Cm.: Warren M.E. Introduction. B kh.: Democracy and Trust. P. 121—150.
13 Cm.: Inglehart R. Trust, Well-being and Democracy. B kh.: Democracy and Trust. P. 88—120.
Происхождение и оценка уровней доверия
В политической науке существуют два конкурирующих направления в объяснении происхождения доверия: культурологические14 и институциональные теории15. Добавлю сюда и одну социально-психологическую теорию — теорию социальной идентичности16.
Культурологические теории видят источник возникновения доверия в нормах культуры, находящихся вне мира политики. Утверждается, что индивиды, социализирующиеся в разных культурах, перенимают различающиеся навыки доверия к людям, что, в свою очередь, переносится и на доверие к политическим институтам.
В противоположность этому институциональные теории исходят из того, что источник доверия кроется в суждениях людей о работе тех или иных институтов власти.
При этом в теории социальной идентичности подчеркивается роль групповой идентичности и самоидентификаций в порождении доверия и тот факт, что привязанности к той или иной социальной общности формируют индивидуальное восприятие других людей и чувство доверия к ним.
В данном исследовании измерению подверглись следующие показатели: сила национальной, этнической и религиозной идентификации, уровни политического и общего (генерализованного) доверия, а также восприятие молодежью степени эффективности различных институтов власти и уровень удовлетворенности жизнью.
I. Сила национальной, этнической и религиозной идентификации измерялась по
7-балльной шкале в соответствии с ответами на следующие 12 вопросов:
1) В какой степени вы ощущаете себя гражданином (название страны, где проводилось исследование)?
2) В какой мере для вас важно быть гражданином (название страны, где проводилось исследование)?
3) Когда вы слышите как кто-то, не являющийся гражданином (название страны, где проводилось исследование), критикует граждан (название страны, где проводилось исследование), в какой степени вы чувствуете раскритикованным лично себя?
4) В какой степени вы ощущаете сильную связь с другими гражданами (название страны, где проводилось исследование)?
5) В какой степени вы чувствуете себя похожим на других членов вашей этнической группы?
6) Насколько важно для вас принадлежать к вашей этнической группе?
7) Когда вы слышите как кто-то, не принадлежащий к вашей этнической группе, критикует людей вашей этнической группы, в какой степени вы чувствуете раскритикованным лично себя?
8) В какой степени вы ощущаете сильную связь с другими членами вашей этнической группы?
9) В какой степени вы чувствуете себя похожим на других членов вашей религиозной группы?
14 Cm.: Ibidem; Putnam R. Op. cit.
15 Cm.: Coleman J. Foundations of Social Theory. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1990; Hether-ington M.J. The Political Relevance of Political Trust // American Political Science Review, 1998, No. 92. P. 791—808.
16 Tajfel H., Turner J.C. An Integrative Theory of Intergroup Conflict. B kh.: The Social Psychology of Intergroup Relations / Ed. by W.G. Austin, S. Worchel. Monterey, Calif.: Brooks-Cole, 1979.
10) Насколько важно для вас принадлежать к вашей религиозной группе?
11) Когда вы слышите как кто-то, не принадлежащий к вашей религиозной группе, критикует ваших единоверцев, в какой степени вы чувствуете раскритикованным лично себя?
12) В какой степени вы ощущаете сильную связь с другими единоверцами?
Среднее значение баллов, приписанных вопросам 1—4, служило показателем уровня национальной, вопросам 5—8 — этнической, а вопросам 9—12 — религиозной идентификации наших респондентов.
На рис. 1 приведены показатели, отражающие силу национальной, этнической и религиозной идентификации некоторых этнических групп, составляющих большинство и меньшинство в Азербайджане, Грузии, России и Украине17.
Рисунок 1
Паттерны национальной, этнической и религиозной идентификации в разных этнонациональных группах (по фактору этничности, р < .0001)
30-
25-
20-
х
ц
ф 15-
а
О
10-
5
1 — г
Армяне Азербайджанцы Грузины
Лезгины Русские Талыши Татары Украинцы Этническая группа
I | Сила гражданской идентификации
I I Сила этнической идентификации СИ Сила религиозной идентификации
17 Для ясности уточним, что на рис. 1 приведены данные, касающиеся только следующих меньшинств: армяне в Грузии, лезгины и талыши в Азербайджане и крымские татары в Украине.
Чем выше показатель, то есть чем длиннее столбик гистограммы, тем выше уровень национальной, этнической или религиозной идентичности. Значимость определялась по критерию Крускалла-Уоллиса.
Как видно из рис. 1, разные этнические группы демонстрируют разные паттерны самоидентификации. Так, для грузинского большинства и армянского меньшинства Грузии наиболее значима религиозная идентификация, в то время как для азербайджанцев и лезгин наиболее выпукло предстает этническая идентификация. Для талышей наиболее высоким явился уровень национальной (гражданской) идентификации, что может свидетельствовать об их хорошей интегрированности в азербайджанское общество. Аналогичные паттерны идентификации демонстрируют русские, украинцы и крымские татары, для которых наиболее значимой предстает национальная самоидентификация.
II. Для оценки уровня политического доверия респондентов просили по 7-балльной шкале оценить степень их доверия к политическим лидерам и институтам:
а) местные власти;
б) президент;
в) парламент;
г) полиция;
д) религиозные лидеры.
Среднее значение от баллов, приписанных каждому из отмеченных лидеров и институтов власти, служило показателем уровня доверия. Полученные данные представлены на рис. 2.
Как видно из данного рисунка, в Азербайджане и России наибольшим доверием пользуются президенты, в то время как в Британии — полиция. В Грузии наибольшие оценки получило доверие к религиозным лидерам, в Украине — парламенту, а в Испании и Нидерландах — местным властям. Перед тем как перейти к обсуждению других данных, важно отметить необходимость учета следующих моментов.
Первый связан со степенью достоверности полученных данных. Исследователи часто задаются вопросом, насколько респонденты готовы искренне отвечать на вопросы в недемократических государствах18. Второй момент связан с культурными различиями, которые могут обусловливать разный смысл, вкладываемый респондентами в вопросы, касающиеся доверия19.
До некоторой степени снять остроту этих проблем позволяет то обстоятельство, что наше исследование носит кросс-культурный характер, фокусируется на выявлении тенденций, присущих разным обществам и использует ряд специальных математико-статистических процедур обработки результатов. К тому же там, где это было возможно, результаты сопоставлялись с аналогичными данными, полученными в других исследованиях.
Так, дополнительно к результатам нашего исследования я провел сравнительный анализ уровней политического доверия в Азербайджане, Армении и Грузии, опираясь на данные другого исследования. Речь идет об «Инициативе сбора данных» — общенациональных опросах, ежегодно (с 2004 г.) проводимых под эгидой Кавказских исследовательских ресурс-центров во всех трех странах
18 Cm.: Adam F. The Distribution of Social Capital and the Quality of Data from Cross-national Surveys. B kh.: Social Capital and Governance / Ed. by F. Adam. Berlin: Lit Verlag, 2007. P. 21—50.
19 Cm.: Harre R. Trust and Its Surrogates: Psychological Foundations of Political Trust. B kh.: Democracy and Trust. P. 249—272.
Рисунок 2
Уровень доверия к различным политическим лидерам и институтам
Страна сбора данных
■ Доверие к местным властям
□ Доверие к парламенту
и Доверие к президенту
■ Доверие к полиции
и Доверие к религиозным лидерам
Центрального Кавказа20. В этих опросах респондентов просили по 5-балльной шкале оценить степень их доверия к различным политическим лидерам и институтам. Для сравнения результатов я рассчитал данные применительно к трем институтам власти:
а) парламент,
б) полиция,
в) президент.
Среднее значение баллов, приписанных каждому из отмеченных лидеров и институтов власти, служило показателем уровня доверия. Полученные результаты представлены на рис. 3.
20 [http://www.crrccenters.org].
Рисунок 3
Уровень доверия к различным политическим лидерам и институтам в странах Центрального Кавказа (2004—2008)
4.5
4
3.5
к
£
а 3
ф 3
ш
о
11 2 5
л 2,5
X
ф
Ш о
о 2
а
>
1.5 1
0,5
4
0
0
2
5
0
0
2
<о
0
0
2
ь*
0
0
2
00
0
0
2
4
0
0
2
5
0
0
2
<о
0
0
2
ь*
0
0
2
00
0
0
2
4
0
0
2
5
0
0
2
(О
00
00
22
00
0
0
2
Армения
Азербайджан
Грузия
I I Доверие к парламенту
I I Доверие к полиции □ Доверие к президенту
И с т о ч н и к: Инициатива сбора данных 2004—2008.
Как можно видеть из рис. 3, в Армении, и особенно в Азербайджане, наибольшим доверием пользуются президенты, а в Грузии наблюдается спад доверия к нему.
III. Общее (генерализованное) доверие. Другим видом доверия, которое измерялось в нашем исследовании, являлось общее, или генерализованное, доверие. Для этого респондентов просили ответить на следующие вопросы, оцениваемые по 7-балльной шкале:
1) Говоря в общем, вы бы сказали, что большинству людей можно доверять или же в отношениях с людьми осторожность не помешает?
2) Вы считаете, что большинство людей попыталось бы использовать вас в своих интересах, получи они такой шанс, или же они постарались бы быть честными?
3) Сказали бы вы, что люди в большинстве случаев стараются помогать друг другу, или же они по большей части думают о себе?
Суммировав средние значения баллов для всех трех вопросов, получаем обобщенную оценку уровня общего (генерализованного) доверия, которая представлена на рис. 4. На этом же рисунке представлены тенденции политического доверия по странам.
Рисунок 4
Тенденции политического и общего доверия (по странам, р < .0001)
Из рисунка видно, что наименьший уровень общего доверия характерен для Грузии, и затем — для Азербайджана. Украина демонстрирует наивысший уровень общего доверия21.
Мы видим, что в одних странах наблюдается высокий уровень политического доверия и низкий уровень общего, в других противоположная картина — на фоне низкого общего доверия, сравнительно высокий уровень доверия к от-
21 Сравнительно высокий уровень генерализованного доверия в Украине подтверждается и другими исследованиями, охватывавшими более обширные выборки, такими как, «Мировые ценности» (WVS, 1990) или «Европейские Ценности» (EVS, 1999).
дельным институтам власти22. В Азербайджане и Грузии наблюдается примерно схожая тенденция: большой разрыв между политическим и общим доверием с преимуществом в пользу первого.
IV. Для измерения восприятия молодежью степени эффективности различных институтов власти респондентов просили по 7-балльной шкале (от 1 балла — «совсем не эффективна», до 7 баллов — «очень эффективна») оценить деятельность следующих людей или организаций:
■ местные органы власти;
■ премьер-министр;
■ президент;
■ парламент;
■ полиция;
■ религиозные лидеры.
Полученные данные представлены на рис. 5.
Рисунок 5
Тенденции в восприятии молодежью степени эффективности различных институтов власти, по странам (р < .0001)
ы р е д ыи нл ив и
кт ты
ет
ф ту
ф ти
э ст
н
ои
льк кие
лк ос аско чес
и
л
о
п
х
CQ
£
>S
CQ
Ю
Ф
СО
<
х
CQ
I-
S
Ш
со
Ф
.Q
Ч
X
CQ
Ц
Ф
1 -X О
Ф о
е; о
і0-
о
CQ
Ш
і m
CQ
К 5
S О X ц та та
с fc
о <5
та
х
та
&
Страна сбора данных
22 Cm.: Rose R., Haerpfer C. New Democracies Barometer V: A 12 Nation Survey // Studies in Public Policy, No. 302. Glasgow: Strathclyde University, 1998.
Как можно видеть из рис. 5, наблюдаются значительные флуктуации в восприятии молодыми людьми эффективности действий различных политических институтов и лидеров. Любопытно, что молодежь из Украины и Грузии наиболее низко оценивает эффективность действий институтов власти, в то время как азербайджанская молодежь наиболее высоко.
V. Для измерения степени удовлетворенностью жизнью респондентов просили по 7-балльной шкале (от 1 балла — «полностью не согласен» до 7 баллов — «полностью согласен») выразить степень согласия с нижеследующим утверждением:
■ я удовлетворен(а) своей жизнью в.(название страны, где проводилось ис-
следование).
Полученные данные представлены на рис. 6.
Рисунок 6
Тенденции в степени удовлетворенностью жизнью (по странам, р < .0001)
Странами, где молодежь оказалась наименее удовлетворенной жизнью, являлись Украина и Грузия, наиболее довольна жизнью молодежь в Нидерландах.
VI. На следующем этапе мы измерили корреляцию между видами доверия и рассмотренными ранее показателями. В табл. 1 приведены наиболее значимые корреляции.
Корреляции доверия с другими показателями >о то к лица 1
Политическое доверие Общее доверие Восприятие эффективности Удовлетворенность жизнью Степень гражданской идентификации Степень этнической идентификации Степень религиозной идентификации
Политическое доверие — * * сч *4 * * о ь* * * о о .116** .072** .171**
Общее доверие * * сч сч — * * сч сч .202** НЗ -.046* -.063**
** Корреляция значима на уровне 0.01; * Корреляция значима на уровне 0.05.
П р и м е ч а н и е: НЗ — корреляция не значима даже на 5% уровне.
Мы обнаружили 11 корреляций, из которых наиболее значимыми представляются следующие. Политическое доверие наиболее сильно коррелирует с такими показателями, как:
1) «восприятие эффективности политических институтов и лидеров» (г = 0.79, Р < .01),
2) «удовлетворенность жизнью» (г = 0.39, р < .01), и значительно меньше с
3) общим (генерализованным) доверием (г = 0.22, р < .01),
4) силой религиозной идентификации (г = 0.17, р < .01),
5) силой национальной идентификации (г = 0.17, р < .01), и
6) силой этнической идентификации (г = 0.07, р < .01).
В свою очередь, общее (генерализованное) доверие имеет очень слабую корреляцию со всеми показателями:
8) с «восприятием эффективности политических институтов и лидеров» (г = 0.22, р < .01),
9) с «удовлетворенностью жизнью» (г = 0.20, р < .01).
К тому же выявилась слабая негативная корреляция:
10) с силой религиозной идентификации (г = -0.06, р < .01) и
11) с силой этнической идентификации (г = -0.05, р < .05).
Хотя и слабая, но негативная корреляционная связь между общим доверием и силой религиозной и этнической идентификации заслуживает особого внимания. Как мы помним, религиозная идентификация была особо значимой для армян и грузин (см. рис. 1). В этой связи любопытно рассмотреть рис. 7, на котором на примере Грузии представлены тенденции политического и общего доверия в зависимости от этнической принадлежности респондентов.
Рисунок 7
Тенденции политического и общего доверия в Грузии (по этническому фактору, р < .001)
Как можно видеть из рис. 7, этнический фактор, в данном случае армянский, существенно снижает уровень общего доверия в грузинском обществе: армянское меньшинство, живущее в Грузии, демонстрируя крайне низкий уровень общего доверия, в целом снижает и без того невысокий показатель доверия в грузинском обществе.
Выявленная в нашем исследовании слабая корреляция между политическим и общим доверием соответствует мнению некоторых исследователей о том, что это два разных вида доверия, которые слабо соотносятся друг с другом23. Например, Гибсон в ходе своего исследования пришел к выводу, что «межличностное доверие имеет мало общего с установками, направленными на демократизацию институтов и развитие» в посткомму-нистической России24.
23 Cm.: Easton D. A Re-assessment of the Concept of Political Support // British Journal of Political Science, 1975, No. 5. P. 435—457; Newton K. Social and Political Trust in Established Democracies. B kh.: Critical Citizens: Global Support for Democratic Governance / Ed. by P. Norris. Oxford: Oxford University Press, 1999. P. 169—187.
24 Cm.: Gibson J.L. Social Networks, Civil Society, and the Prospects for Consolidating Russia’s Democratic Transition // American Journal of Political Science, 2001, No. 45. P. 51—69.
Более того, некоторые исследователи противопоставляют тенденции в развитии этих видов доверия. Например, утверждается, что в демократических обществах политическое доверие не должно быть очень высоким, поскольку именно определенная степень недоверия граждан к своему правительству заставляет их более тщательно отслеживать и контролировать действия чиновников25. В то же время наиболее демократичные страны характеризуются и наиболее высоким уровнем общего (генерализованного) доверия.
В странах Центрального Кавказа (прежде всего в Азербайджане и Грузии) мы наблюдаем довольно специфическую конфигурацию: низкий уровень общего доверия и сравнительно высокий уровень доверия к президенту (правда, несколько упавший в Грузии). Примечательно, что высокий уровень доверия к президенту наблюдался и во многих посткоммунистических странах Восточной Европы26.
Интересно, что Грузия, при том что здесь были предприняты значительные усилия по развитию гражданского общества, демонстрирует сравнительно низкий уровень общего доверия (даже за вычетом армянского фактора). Этот факт наряду со слабой корреляцией общего доверия с другими показателями может свидетельствовать в защиту тезиса о культурных факторах, или «унаследованных культурой навыков»27 доверия.
В обществах, где семейно-родственные отношения являются приоритетными и больше всего доверяют родственникам («частное» доверие), к каковым относятся страны Центрального Кавказа, как правило, мало доверяют незнакомым людям (общее до-верие)28. Возможно, правы в этой связи те исследователи (Фукуяма и др.), которые говорят об исключительной трудности существенного повышения общего доверия «искусственными» средствами. К тому же следует отметить, что уровень общего доверия в полиэтнических странах Центрального Кавказа (прежде всего в Азербайджане и Грузии) едва ли может быть существенно повышен без разрешения этнополитических конфликтов в регионе. Яркий тому пример — социальные установки армянского меньшинства в Грузии.
Не случайно, что, проанализировав опыт развития посткоммунистических стран, Роуз-Аккерман признает, что все попытки порождения общего доверия в постсоветских странах не имели сколько-нибудь большого влияния на развитие демократических институтов или функционирование рыночных отношений29. К тому же, с учетом реальной ситуации постсоветских стран Центрального Кавказа, возникает вопрос, насколько адекватны и продуктивны эти усилия30.
В свою очередь, сильная корреляция между политическим доверием и «восприятием эффективности политических институтов и лидеров», выявленная в нашем исследовании, вполне соответствует данным других исследователей31 и может служить поддержкой выдвигаемого институциональными теориями тезиса о том, что источник доверия кроется в
25 См.: Hardin R. Op. cit.; Inglehart R. Op. cit.
26 См.: Mishler W., Rose R. Trust in Untrustworthy Institutions: Culture and Institutional Performance in Post-communist Societies // Studies in Public Policy, 1998, No. 10.
27 Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию. М.: Ермак, 2004.
28 См.: Wintrobe R. Some Economics of Ethnic Capital Formation and Conflict. В кн.: Nationalism and Rationality / Ed. by A. Breton, G. Galeotti, P. Salmon, R. Wintrobe. Cambridge: Cambridge University Press, 1995. P. 43—70.
29 См.: Rose-Ackerman S. Op. cit.
30 Например, некоторые аспекты ситуации в Азербайджане, осложняющие процесс демократизации общества, описаны в работе: Seyidov V. How Gradualism Meets Commitment: Azerbaijan’ s Transition to Democracy. В кн.: Azerbaijan in Global Politics. Crafting Foreign Policy. Baku: Azerbaijan Diplomatic Academy, 2009. P. 323—345.
31 См.: Miller W.L., Koshechkina T.Y, GrodelandA. Diffuse Trust or Diffuse Analysis? The Specificity of Political Distrust in Post-communist Europe. В кн.: Trust and Democratic Transition in Post-communist Europe / Ed. by I. Markova. Oxford: Oxford University Press, 2004. P. 133—156.
суждениях людей о работе тех или иных институтов власти. К аналогичному выводу приходят и авторы, специально проверявшие гипотезу институциональных теорий об источнике доверия на материале стран Центральной и Восточной Европы32.
3 а к л ю ч е н и е
Хотя общее (генерализованное) доверие является полезным фактором, вносящим свой вклад в социальное и экономическое развитие, постсоветские страны Центрального Кавказа нуждаются в первую очередь в создании эффективных и заслуживающих доверия институтов и организаций современного типа, которые не зависели бы от уровня общего доверия, присущего обществу. Иными словами, именно государственное и институциональное строительство должно быть поставлено во главу угла. Разработка программы по созданию «современного, нормально функционирующего государства» должна стать приоритетной задачей правительств стран региона.
Наряду с этим представляется целесообразным осуществление следующего комплекса мер:
а) внедрение образовательных программ (в школах и на рабочих местах), которые учили бы ценностям гражданского общества и формированию гражданской идентичности;
б) поддержка добровольных и негосударственных ассоциаций (в том числе спортивных), в которых население могло бы приобретать навыки общения, доверия и сотрудничества друг с другом;
в) эффективная борьба с коррупцией;
г) разрешение этнополитических (в первую очередь, нагорно-карабахского как центрального) конфликтов в регионе.
Демократизация общества в отсутствие соответствующих традиций — это долгий и трудный процесс, требующий изменения традиционных моделей мышления и поведения, мировосприятия и доверия, отношения к себе и другим и т.д. К демократии западные общества шли многие десятилетия, и даже столетия, на протяжении которых в них происходили существенные изменения, подготовившие необходимые предпосылки для демократизации. В этой связи, несколько упрощая и обобщая, можно выделить две позиции, которые можно рассматривать и как разные стратегии в развитии общества: одна отдает приоритет поддержке и развитию гражданского общества, другая — становлению государственных институтов. По всей видимости, ни та ни другая стратегия по отдельности не могут решить задачу демократизации общества. Необходимо сочетание обеих стратегий, иначе народы Центрального Кавказа рискуют стать заложниками либо «демократического» популизма, либо репрессивного авторитаризма.
32 См.: Mish.hr Ж., Rose R. Ор. сії.
