CC BY
9
© 2007 г.
С.Н. Амельченко
ДОЛЖНОЕ И СУЩЕЕ В ПРОЦЕССУАЛЬНОМ БЫТИИ КУЛЬТУРЫ
Культура возникает в интегральном единстве идеального и материального, единичного и всеобщего, уникального и универсального, представляя собой развернутое предметно-процессуальное осуществление человеческих представлений о должном. Кант говорил о должном как о том, чего нет в эмпирической реальности и что, являясь умозрительной целью, принадлежит чистому миру интеллигибельных идей, но, тем не менее, может стать действительностью благодаря человеческому поведению, сообразному именно этой идее1.
Иначе, но в этом же направлении высказывался Зиммель, который, размышляя о творческой стихии жизни, полагал, что она, будучи охвачена силой человеческого духа, подчиняющего ее доминирующей идее, облекается в культуру, получая воплощение в различных ее формах. Признавая субстанциальное различие между жизненной стихией и упорядочивающим ее духовным началом, Зиммель утверждал, что «всякое мировоззрение на известной высоте не смущается подобными логическими трудностями, и там, где встречаются обычно чуждые друг другу бытие и долженствование, можно с уверенностью сказать, что
2
именно здесь центральная точка всей системы» человеческого существования .
Категория должное использовалась и отечественными философами, обратившимися к осмыслению сущности культуры. Так, Чавчавадзе усматривал ее в ценностно-ориентированной деятельности людей, посредством которой получают опредмечивание их представления о совершенном образе жизни: «Культура есть не что иное, как реализация идеально-ценностных целей, как “переселение” ценностей из мира должного в мир сущий, не что иное, как осуществле-3
ние идеала» .
В приведенных высказываниях категория должное представлена в метафизическом плане, не имеющемся в эмпирической реальности, и потому, по мысли Канта, не уловимом для строгого научного познания, нацеленного на то, что есть, присутствует в сущем. Это обстоятельство не отменяет возможности философского осмысления должного и расширения смысла данного понятия.
Выступая на XVIII Всемирном философском конгрессе, Агацци в одном из разделов своего доклада, названном «Человек и сфера “должного”», указывал на то, что «в собственно “человеческих действиях”, как бы просты они ни были (не говоря уже о таких высоких уровнях, как моральные действия), обязательно наличествует это самое “как должно быть”, пронизывающее, таким образом, всю сложную иерархию человеческой деятельности сверху донизу»4. В силу того, что все предметно-процессуальное многообразие деятельного человеческого существования является постепенной реализацией должного, в нем следует выделить несколько аспектов.
Во-первых, должное представляет идеальную цель и, как было сказано еще у Аристотеля, воспринимается как то, к чему необходимо стремиться: «Разве по-
знание его <блага> не имеет огромного влияния на образ жизни? И словно стрелки, видя мишень перед собой, разве не вернее достигнем мы должного?»5. О должном как умозрительном идеале, нацеливающем человека на определенные действия, говорил и Агацци. При этом он различал должное как «идеальную модель», имеющуюся в уме каждого субъекта деятельности и предваряющую его практические «операции», нацеленные на достижение желаемого результата, и должное как «идеальный образец», обладающий безусловной ценностью и определяющий значимость «действий в строгом смысле», например, моральных поступков6. Таким образом, должное следует рассматривать как синкретичный модус мировоззрения, аккумулирующий представления субъектов деятельности об истине, добре, красоте, справедливости, а также безопасности, пользе и мн. др. Должное возникает в индивидуальном и общественном сознании в виде идеалов, целей, умозрительных проектов, благодаря развившейся в культурно-исторической практике уникальной человеческой способности трансцендентально выходить за пределы заданного бытия и в мысли создавать его улучшенный вариант.
Во-вторых, должное увязывается в понимании человека с тем, как необходимо действовать, чтобы реализовать тот или иной умозрительный замысел, и, как ранее утверждал Аристотель, представляет некий социальный показатель, с которым соизмеряются нрав и практические навыки людей: «Потому [добродетель означает обладание серединой], что как в страстях, так и в поступках [пороки] преступают должное»'.
Доказывая, что должное раскрывается в самом процессе действия, проявляясь в безупречной технике его исполнения, Агацци заявлял: «В таких случаях “как должно быть”, “совершенство”, “идеальная форма” — все это скорее относится к способу, каким осуществляются эти действия»8. Уточняя данную мысль, он говорил, что специфика человеческой жизнедеятельности выражается в том, что она происходит в соответствии с определенными нормами и правилами. При этом правила «конститутивны», «гипотетичны», позволяют эффективно организовать деятельность и получить желаемый результат, удовлетворяющий те или иные материальные потребности людей. Нормы же «прескриптивны», «категоричны», т.к. предписывают совершать «действия в строгом смысле», основной целью которых является «некое безусловное благо, как ценность в себе и для себя»9. В проведении различия между правилами и нормами Агацци усматривал аналогию с кантовским различением гипотетического и категорического императивов. При этом и в том, и в другом случае речь идет о реализации различных ценностей независимо от их нейтрального либо непосредственного отношения к нравственности. Поэтому, как убеждал Агацци, вся человеческая деятельность объясняется наличием определенных ценностей, и, следовательно, является воплощением должного. Таким образом, должное проявляется в процессах жизнедеятельности людей в виде способов, методов, принципов, правил, приемов, позволяющих реализовать поставленные цели и на практике продемонстрировать то, как должно быть исполнено задуманное. Должное обнаруживается в поведении и действиях отдельных индивидов, а также в разнообразных масштабных предметно-преобразующих технологиях усовершенствования человеческого существования.
В-третьих, должное означает такое состояние действительности, которое максимально полно соответствует идеальному замыслу субъекта деятельности, являя собой результат успешного достижения цели. Представляя собой то, что становится завоеванием человечества в процессе его культурно-исторического развития и оценивается «как должное», данная категория сопрягается с понятиями эталон, образец, а также идеал, ценность, норма в их опредмеченной, репрезентативной форме. Таким образом, должное является «ценным, положительным, “нормальным” положением дел»10.
Из сказанного следует, что должное, пронизывая всю структуру человеческой жизнедеятельности, является интенционально-процессуально-резуль-тативным соизмерением фактической реальности и ее уходящей в далекую перспективу ценностно-ориентированной модификации, переводимой усилиями людей из потенциальной возможности в актуальную действительность.
В этом исследовательском ключе культура предстает как совокупность разнообразных процессов нормализации сущего и онтологизации должного в их диалектическом взаимодействии, охватывающем все сферы человеческого существования. Многомерность сущего и должного и разнообразие их связей позволяют внести дополнительные штрихи в объяснение полифункционального бытия культуры.
Осознание должного всегда начинается с появления некой проблемы, определение которой увязывается с гносеологической функцией культуры, позволяющей как отдельному человеку, так и обществу в целом ставить желанные и необходимые цели в процессах познания с использованием различных способов освоения реальной действительности.
Конкретизация должного происходит на основе появившихся знаний и представлений о мире с учетом оценки сложившегося положения дел и имеющихся у субъектов деятельности сил и возможностей. Уяснение должного облекается в умозрительные программы, планы, образы, модели и другие формы предполагаемого усовершенствования сущего, включаясь в аксиологическую и проективную функции культуры.
Реализация должного совершается с использованием норм и правил, соответствующих различным видам жизнедеятельности, а также поставленным целям. Воплощение должного сопрягается с нормативной и предметно-преобра-зующей функциями культуры, посредством которых создается пространство человеческого существования, отличающееся ценностной целесообразностью от естественно-биологической среды.
Помимо обозначенных функций, культура оперирует и другими, не менее значимыми, в которых должное раскрывается в диалектическом единстве его предметно-процессуальных аспектов. Одной из важнейших является человекотворческая функция культуры, посредством которой путем воспитания и обучения передается социально-значимый опыт новым поколениям, в их сознании формируется представление о должном, благодаря чему они обретают значимые идеалы, вырабатывают убеждения и ценностные ориентации, осваивают необходимые нормы, методы и принципы деятельности, формируют свою жизненную позицию.
Все виды ценностно-ориентированной деятельности людей становятся возможны благодаря коммуникативной функции культуры, позволяющей им на основе диалога друг с другом соизмерять свое понимание должного, демонстрировать свои достижения, обмениваться ими, повышая возможности совершенствования и развития социокультурного бытия как на единичном, так и всеобщем уровне.
Краткий анализ того, как в структуре человеческой деятельности и полифункциональности культуры проявляется должное, позволяет рассматривать его не только как феномен, обозначаемый категорией моральной философии. Должное следует определить как системообразующую матрицу бытия культуры, являющуюся оценкой прошлого, измерением настоящего, проекцией будущего в актах, осуществляемых различными субъектами деятельности.
Деятельным субъектом культуры является человечество в лице каждого своего представителя, наделенного способностью осознавать должное и по мере своих сил и возможностей осуществлять его. Для того чтобы действительно стать субъектом, каждый индивид должен возвыситься над животно-биологическим уровнем существования, развить свои уникальные способности и достичь того уровня совершенства, на котором он становится самим собой — разумной, нравственной, творческой личностью. Именно человек обладает стремлением к самоосуществлению, которое позволяет раскрыть культура, т.к. ее сущность и основная «цель» состоит в том, чтобы выявить скрытые силы, развить потенциальные способности всего, что оказывается в ее пространстве и становится предметом культивирования. При этом следует вести речь не только о воздействии культуры на человека, но и его встречном движении к творчеству, обусловленном его родовой сущностью, связанной со стремлением воплотить должное в создании культуры: «Долженствование и способность к полному развитию неразрывно связаны с бытием человеческой души. Только в ней содержатся возможности развития, цели которого принадлежат телеологии ее собственной сущности»11.
На этих позициях человек предстает как мыслящее и деятельное сущее, обладающее уникальной способностью усматривать должное и в его реализации преображать себя и окружающий мир, становясь не только творением, но и творцом культуры.
Уточнить специфику данного процесса позволяет концепция М.С. Кагана, который показал, что бытие культуры охватывает:
а) самого человека как субъекта деятельности, — его сверхприродные качества, которые, не передаваясь генетическим путем, опираются на данные ему от природы возможности, формируются в ходе становления человечества, воссоздаваясь каждый раз в процессе становления индивида;
б) способы деятельности, которые не врождены человеку, — ни виду, ни индивиду, но которые им изобретаются, совершенствуются и передаются из поколения в поколение, благодаря обучению, образованию, воспитанию;
в) многообразие предметов — материальных, духовных, художественных, — в которые опредмечиваются процессы деятельности, становясь в каждом случае «инобытием» человека, «второй природой», творимой из материала первой для удовлетворения специфических потребностей людей;
г) вторичные способы деятельности, служащие уже не опредмечиванию, а распредмечиванию тех человеческих качеств, которые хранятся в предметном бытии культуры, и позволяющие извлечь из его многообразия находящееся в нем человеческое содержание;
д) вновь человека, вторая роль которого в культуре обусловливается тем, что в процессе распредмечивания он развивается, делаясь продуктом культуры;
е) связь процессов опредмечивания и распредмечивания с общением участвующих в них людей как особым аспектом человеческой деятельности и, соот-
12
ветственно феноменом культуры12.
Свою концепцию М.С. Каган сопроводил схемой, в которой показан «круг культуры» — ее движение от человека к человеку, опосредованное созидаемой им предметностью (см. схему 1).
Схема 1
Если же, замечает Каган, развернуть эту схему в исторической плоскости (см. схему 2), «круг превращается в спираль, ибо каждое новое поколение людей находится на более высокой деятельностной ступени, чем предыдущее, — оно освоило переданное ей культурное наследие и умножило традиционное тем, что само изобрело»13.
Схема 2
Использованный в теории Кагана метод схематичного моделирования процессуального бытия культуры позволил ему наглядно представить ее как систему — возникающую, завершающуюся и бесконечно возобновляющуюся в каждом человеке на новом витке спирали благодаря способности людей опредме-
чивать свои внутренние качества, материализовать духовное и затем его дематериализовать, извлекать его содержание из материальных предметов, «присваивать» его каждым совершающим эти акты распредмечивания человеком.
Сказанное позволяет предположить, что Каган усматривал импульс, задающий движение культуре, в самом человеке, его способностях реализовать себя в различных видах деятельности, так как и далее он высказывался о том, что «человек творит культуру и культура творит человека»14. Тем не менее, последующее изложение Каганом своих взглядов значительно корректирует его теоретическую концепцию процессов, происходящих в культуре. Это обстоятельство заставляет по-новому рассмотреть вопросы о том, какое именно сущее определяет и реализует должное и каким образом они становятся пусковым механизмом движения культуры и ее системообразующими факторами?
Объясняя свою позицию, Каган доказывал, что исходя из принципов синергетики, развитие любой системы детерминировано изнутри, но не извне. Применительно к культуре это означает, что «при несомненном, и подлежащем внимательному изучению, влиянии на нее изменений среды — и социальной, и природной, и физических и психических качеств самого человека — мотивация процесса развития культуры и его движущие силы лежат в ней самой, и там они должны быть найдены»15. Отнеся, таким образом, естественную и социальную среду, а так же физические и психические свойства человека к значимым, но, тем не менее, внешним факторам развития культуры и стремясь определить источник и движущие ее развитие силы в ее собственных недрах, Каган признавал, что к ним может быть отнесена «сложившаяся у человека в процессе его выхода из животного состояния потребность и способность самостоятельно, а не по генетическому императиву, определять цели и выбирать средства своей деятельности; тем самым в основе культуры лежит обретенная человеком свобода непрерывного изменения своей поведенческой программы ради ее совершенствования, повышения коэффициента полезного действия, приспособления к меняющимся условиям среды»16.
Но затем мысль о диалектическом взаимодействии человека и культуры отступает у Кагана на дальний план и становится ясно, что по его глубокому убеждению, подлинным мотором и двигателем культуры является ее материальная составляющая, определяющая развитие всех остальных ее подсистем: «Однако первичной, исходной и в конечном счете определяющей все другие процессы является эволюция материальной культуры, от характера которой зависят и отношения людей в процессе производства, их духовная деятельность», выражающая состояние их сознания17. Доказывая, что пусковым механизмом развития культуры является материальная деятельность, он заявлял, что «материальная культура — единственная область человеческой деятельности, для которой самодвижение — в точном и полном смысле этого слова, т.е. имманентное, безостановочное, непротиворечивое самоизменение, самосовершенствование, саморазвитие — есть “врожденный” ей способ существования, в отличие от всех амбивалентных (консервативно-прогрессивных), несамостоятельных в своем движении форм духовной и художественной деятельности»18. Из сказанного следует, что определенному сегменту социального сущего, или, иначе го-
воря, материальному производству, являющемуся частью многогранной социальной реальности, придавалась функция деятельного субъекта, развивающего, по мысли Кагана, культуру изнутри. Это высказывание о материальной культуре как самодостаточном двигателе всего ее развития было сделано Каганом на том основании, что, с его точки зрения, уровень, достигнутый развитием материальной культуры, позволил ей вобрать в себя науку, ставшую своеобразной производительной силой.
Однако диалектическое понимание бытия, его структуры, структуры культуры и ее функций не позволяет рассматривать науку только лишь в качестве элемента материальной культуры. Наука, аккумулируя духовный опыт и материальные достижения человечества, представляет собой совокупность идеальных (проективных, познавательных, оценочно-ориентационных) и материальных (опытно-экспериментальных, предметно-преобразующих) способов деятельности, результаты которой отнюдь не автоматически и не сами собой вводятся в производство только потому, что могут стать могучим стимулом технического прогресса. Как показывает практика, реализация научных достижений невозможна без соответствующей воли людей, принимающих решения и несущих за них ответственность. Совершенно очевидно, что Каган принял за основу своей концепции ту сторону марксистского учения, согласно которой все духовные процессы, происходящие в обществе, являются порождением материальных действий людей и обусловлены способом производства материальной жизни. При этом следует обратить внимание на то, что в самой марксистской философии изложение данного вопроса претерпело определенную эволюцию в сторону усиления значения материального фактора как основного и решающего в объяснении всего разнообразия человеческого существования.
Кратко данную тенденцию можно проследить на примере использования ключевых категорий терминологического аппарата марксистской философии. Так, если в «Немецкой идеологии» классики марксизма, говоря о способе производства, утверждали, что «это определенный способ деятельности данных индивидов, ... их определенный образ жизни»19, то затем в работе над «Капиталом», его черновой рукописи способ производства стал рассматриваться преимущественно в плане материального освоения окружающей среды: «Всякое производство есть присвоение индивидом предметов природы»20. Таким образом, категория «способ производства», ранее обозначавшая «образ жизни», стала указывать на «присвоение» форм и возможностей природы, распространяя этот смысл на «всякое производство». Согласно классикам марксистской философии, главной стороной производственного процесса, определяющей и производственные отношения, и, следовательно, все остальные аспекты социальной действительности, являются производительные силы, представляющие собой совокупность субъективных и материальных элементов производственного процесса — людей, а также средства и предметы труда, науку, обобществление, организацию и управление производством. Так, в «Манифесте Коммунистической партии» основатели марксизма, говоря о грандиозном масштабе производительных сил, созданных буржуазией, отнесли к ним «покорение сил природы, машинное производство, применение химии, промышленности в земледелии, пароходство, железные дороги, электрический телеграф, освоение для
земледелия целых частей света, приспособление рек для судоходства, целые, словно вызванные из-под земли, массы населения», заметив при этом, что ни
одно из прежних столетий не могло подозревать о том, «что такие производи-
21
тельные силы дремлют в недрах общественного труда»21.
Следует заметить, что недифференцированность столь сложного многоуровневого явления, как производительные силы, позволила данные разноплановые элементы производства (людей, технику, науку) свести к материальной форме существования производства и материальной форме бытия в целом. Данное положение получило подтверждение в суждении Кагана о развитии
«производительных сил, которые на философско-культурологическом языке
22
именуются материальной культурой» . Из указанного определения производительных сил следует, что каждый человек, включающийся в их структуру, является лишь частью организуемой природы, вещественным элементом производства, живым, но, прежде всего материальным орудием труда, выполняющим операции, направляемые некой безликой необходимостью материально-экономического плана.
Данное обстоятельство позволило некоторым последователям марксизма, выделившим в построении своих теоретических концепций только этот аспект марксистского учения, занять на деле позиции не исторического, а экономического материализма, согласно которому реальное диалектическое богатство общественного развития сводится к безоговорочному господству экономического фактора, автоматически и всеобъемлюще детерминирующего все остальные явления социокультурной жизни. Единственным субъектом культурно-исторического развития в таком концептуальном понимании становится материально-экономическое начало общественной жизни, не зависящее от воли и сознания людей, их представлений о должном и способах его реализации.
Это позволило, в частности, тому же Кагану рассматривать социальную динамику как стихийный, неуправляемый процесс, в котором основной движущей силой является экономический фактор, а в современных условиях рынок — материальная форма незапланированного взаимодействия между людьми. Историческая необходимость тех или иных перемен осуществляется, по мнению Кагана, «методом тыка», в случайной форме «проб и ошибок». Он заявлял: «Так протекал процесс перехода из биологического состояния бытия гоминид к социально организованному культурному существованию человечества, ... так переходила Европа от феодализма к капитализму, и именно так движутся в наше время Россия и ее бывшие “советские сестры” к новому, более совершен-
23
ному способу жизни»23. Развивая свою мысль, он говорил, что лишь «ход истории показывает, какой путь оказался более перспективным, а какой — тупико-
24 ^
вым» . С этих позиций, по его мнению, и следует воспринимать тот хаос и распад, который произошел в конце ХХ в. во всех сферах социокультурного бытия нашего общества.
Уместно заметить, что в современном мире распространилось понимание того, что у человечества с его невиданными ранее возможностями нет права на ошибки, так как этот путь может привести его к катастрофе. Крайне негативную оценку данному методу развития дал Арнольдов: «Может ли культурный человек начинать важное дело, от которого зависит судьба не только его, но и
других людей без плана, без экспериментов, без научной проработки — методом тыка? Такой метод — прерогатива дикаря. Так что же можно ... сказать о всей нашей перестройке, начатой без плана при преступно-легкомысленном
игнорировании ее последствий для народа, без предварительной подготовки и
25
прогнозирования» .
Объективности ради необходимо заметить, что сравнительно недавно общественности стало известно, что реформы в нашей стране осуществлялись не стихийно, но в соответствии с научными разработками, предложенными заокеанскими «партнерами», в частности специалистами Гарвардского университета. Предположим, что в третьем тысячелетии научная мысль, развивающаяся в экономической, социально-исторической, политической сферах определит, какую роль в реализации реформаторской программы сыграли особенности национального отношения к труду и служебному положению, а какую — целенаправленное высокопрофессиональное программирование желаемого результата. Таковым в нашем обществе стала полная дезориентация, дезорганизация промышленности, сельского хозяйства, оборонного комплекса, науки и т.д.
Возникла противоречивая, если не сказать парадоксальная ситуация: казалось бы, общество стремится к новому, более совершенному образу жизни, но без ясных представлений о перспективах своего развития, лишается возможности быть действующим субъектом истории, становясь объектом определенных сил, утрачивает способы цивилизованного образа жизни и утверждает в качестве основного принцип выживания сильнейшего, аналогичный закону естественного отбора, действующего в качестве главного движущего фактора в природно-биологической среде. Сложившуюся в конце прошлого века в нашей стране ситуацию Арнольдов охарактеризовал так: «Стоит ли удивляться невиданному в мире цинизму российских коммерсантов, . всплеску преступности, ... становлению в кратчайшие сроки отечественной мафии ... Нам остался один шаг до антропофагии ., когда каждый только за себя и когда выживает тот, у кого крепче зубы»26. Возникшая в российской среде установка на физическое самоутверждение, увязываемая со стремлением к материальному обладанию (это состояние Фромм назвал небытием), облеклась в самые различные модификации и выразилась не только в росте насилия, коррупции, сращивании криминальных и властных структур, но и в обратной стороне этого процесса — моральной деградации, алкоголизме, наркомании, распространении смертельно опасных болезней социального происхождения и мн. др.
Посулы на то, что «рынок все уладит» и законы спроса и предложения сами собой «расставят все на свои места» в российской практике стали прикрытием отсутствия ответственных позиций перед обществом, преследования сугубо личной выгоды, что в обозначенный исторический период привело не только к обрушению всех показателей экономики страны, резкому снижению уровня жизни широких слоев населения, но и его стремительному вымиранию.
Это (зафиксированное демографической статистикой, мониторингами Госкомстата, проводимыми Счетной палатой исследованиями) сползание российской действительности из бытия в небытие актуализирует осмысление вопросов о том, какое именно сущее действительно является субъектом культуры и утверждение какого должного укрепляет ее онтологический статус.
Культура существует, функционирует, развивается, только будучи системой, соединяющей все входящие в ее состав и открытые процессам взаимодействия подсистемы. Каждая из них (в том числе человек, общество, идеальная сфера), становясь на своем уровне относительно автономной системой со своим структурно организованным пространством, возникает и формируется в нерасторжимом единстве с другими, по-своему обусловливающими ее бытие.
В этом контексте человек не может быть представлен только лишь как элемент производительных сил, редуцированных к материальной культуре, или часть общественного бытия, суть которого сводится к независящим от сознания людей материальным отношениям между ними. Уникальность существования человека в том, что он представляет единство природного физического тела и социальным путем сформированного сознания, важнейшими функциями которого являются не только отражение фактической действительности, но и умозрительный выход за ее пределы с помощью «сверхсознания» или «надсоз-нательного» уровня психической активности, осуществляемой в сложнейшей комбинаторике рационального и образно-иррационального типов мышления. Именно благодаря работе сознания человек способен увидеть и реализовать модель должного бытия: мысленно обозначить цель и представить, что должно быть достигнуто; определить то, как должно быть осуществлено задуманное в последовательности необходимых для этого действий; оценить полученные результаты и соизмерить их с идеальным замыслом; на основе возникшего несовпадения между тем и другим установить цепочки следующих целей, уходящих за видимый горизонт существования человечества и делающих перспективу его движения почти бесконечной. Мыслительные операции позволяют каждому человеку осуществлять контроль, анализ и управление своим поведением в соответствии с осознаваемыми им нормами и правилами жизнедеятельности.
Уместно заметить, что и в марксистской философии, если принимать ее положения в целостности, отнюдь не исключалась роль сознания как важнейшего фактора культурно-исторического развития человечества. Анализируя в черновых рукописях 1857-1858 гг. проблему наиболее эффективного освоения природы, Маркс значительное внимание уделил науке, рассматривая ее как «всеобщие силы человеческой головы», «всеобщее общественное знание», «всеобщий 27
интеллект»27. Более того, в работе над «Капиталом» он очертил идею должного и, раскрывая специфику жизнедеятельности человека, утверждал: «В том, что дано природой, он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен
28
подчинить свою волю» .
Энгельс, выступая против искажения марксизма и доказывая, что, согласно позициям материализма, в историческом процессе определяющим моментом является производство и воспроизводство действительной жизни, подчеркивал: «Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является единственно будто определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую абстрактную бессмысленную фразу»29.
Надбиологический статус бытия человека выражается в его утверждении некой значимой идеи даже вопреки интересам собственной безопасности. Оста-
навливая свой выбор на том, что представляется наиболее значимым, каждый человек реализует его в определенном действии, внося свой вклад в создание культуры, в которой материальное является объективированным носителем идеального — человеческих идей, знаний, вкусов, предпочтений и т.д. Об организующей роли сознания, являющегося не только продуктом длительной эволюции и социального развития, но и орудием познания мира, адаптации в нем, его целенаправленного преобразования, говорят многие современные отечественные мыслители. В частности, П.С. Гуревич доказывает, что «человеческие творения возникают первоначально в мысли . и лишь затем объективируются в знаки и предметы»30. Из сказанного следует вывод о том, что материальная культура не обладает способностью к самодвижению и самоизменению, вызывающему перемены в образе жизни и мышлении народов, т.к. она не имеет собственных источников развития, становясь результатом целенаправленной деятельности людей. Воспринимаемое и создаваемое человеческим трудом бытие, в том числе и материальное, является пространством опредмеченных смыслов, значений и именно они оказывают воздействие на сознание людей, определяя условия их жизнедеятельности. При этом для того, чтобы воспринять скрывающиеся в конфигурациях формируемого материального бытия смыслы, сознание человека должно в ходе социализации войти в пространство культуры, освоить ее вербальные и невербальные языки, а этот процесс не замыкается материальными параметрами, происходя и на метафизическом уровне.
Таким образом, общественное бытие или, иначе говоря, социальное сущее не следует сводить лишь к материальной стороне жизни и ограничивать его сферой сугубо материальных отношений. Социальное сущее является предметно-процессуальной институциализированной системой взаимодействия людей, создающих реальность идеального и материального плана и формирующих ценностно-ориентированное многоуровневое пространство культуры. Сказанное позволяет подтвердить положение о том, что каждый человек и человечество в целом представляет собой уникальное сущее, которое, осознавая и реализуя должное в поведении и различных видах деятельности (результаты которой становятся материализованным инобытием людей, предметно-процессуальным воплощением их идей, замыслов, решений и т.д.) и является действительным субъектом культуры, ее носителем и творцом.
В зависимости от того, каким субъект деятельности представляет себе должное и как его реализует, возникают несхожие типы процессуального бытия культуры. В различных регионах нашей планеты вплоть до распространившейся в ХХ в. модернизации существовало немало этносов, по отношению к образу жизни которых не могло быть применимо суждение Кагана о том, что каждое новое поколение людей находится на более высокой деятельностной ступени, чем предыдущее, приумножая традиционное наследие своими изобретениями. Не всегда люди стремятся изменить виды деятельности, пусть даже основные в их жизни, зачастую транслируя полученный социокультурный опыт без существенных преобразований. Поэтому опредмечивание человеческих качеств, приобретаемых в процессах воспитания и обучения, может происходить различными путями — через традицию, инновации и их сочетание.
В обществе, где образ должного бытия считается уже некогда обретенным и
закрепленным в традиции, она превалирует над инновационными процессами, вызывая повторение, тиражирование, но не развитие форм культуры, функционирующей на одном ценностно-ориентационном уровне. Поэтому схему 1, где Каган показал, как замыкается «круг культуры», следует воспринимать не только как наглядную передачу принципа функционирования культуры, но и как воспроизведение одного из видов ее движения, в котором астрономический ход времени никак не сказывается на времени социальном, а незначительные появляющиеся инновации призваны укрепить традицию, сделать ее незыблемой для последующих поколений. Данный вид движения характеризует процесс функционирования традиционного бытия культуры, в котором при неизменных способах жизнедеятельности происходят в основном количественные изменения, связанные со сменой поколений, сокращением или ростом населения, заменой устаревших предметов культуры новыми, повторяющими форму и смысловую нагрузку прежних, совпадающих с ними.
При этом, как показывает культурно-историческая практика, общество, придерживающееся данного вида движения культуры, может оказаться не только в состоянии застоя, но вообще утратить способность к самосохранению, становясь весьма уязвимым при негативном внешнем на него воздействии во время стихийных бедствий, в том числе эпидемий, а также в период агрессии со стороны других социумов. Только совершенствуя свои силы и возможности, общество может защитить свое существование. Отсюда возникает другой вид движения культуры, связанный с ее качественным переходом на уровень усматриваемого должного, в стремлении к которому происходит ее всестороннее обновление. Поэтому можно считать, что схема Кагана, помещенная под номером 2, показывает процесс модернизации в бытии культуры.
Как известно, импульс социокультурной динамике задает осознаваемое людьми противоречие, в преодолении которого они вынуждены проявлять свои потенциальные силы и возможности, переводя их в актуальную действительность. Противоречие становится таковым, только будучи пережито и осознано субъектом действия, понятие о котором в равной степени может быть отнесено к единичному (человеку), отдельному (социальной группе и обществу в целом), всеобщему (человеческому роду) социальному сущему. Специфика этого системного образования состоит в диалектическом различии и тождестве всех обозначенных феноменов, каждый из которых становится и субъектом, реализующим свои сущностные силы, и объектом направленного на него воздействия.
Любой человек, вступая в жизнь, в первую очередь становится объектом воспитания и обучения, в результате чего он обретает социально-значимый опыт и затем использует полученные знания и практические навыки, позволяющие ему стать субъектом культуры. Развитие человека включает и его работу над собой, т.е. самовоспитание и самообразование, в результате чего он является не только объектом внешнего воздействия, но так же субъектом и объектом своей деятельности, нацеленной на совершенствование собственных интеллектуальных, нравственных, эстетических, профессиональных и других качеств.
Осознавая свое тождество с различным во взаимодействии с окружающим миром и свое различие в тождестве с собой в осуществлении своей духовной динамики, человек открывает уникальность своего бытия в его устойчивости и
изменчивости, преемственности и обновлении. «Организация сущего есть его самоорганизация, конкретное единство самополагания и саморазличения», — говорил Лойфман, напоминавший, что существовать — значит быть единством противоположностей. Развивая эту мысль, он доказывал, что «функционирование сущего есть его самодвижение, конкретное единство самосохранения и са-
моизменения» и далее, что «история сущего есть его саморазвитие, конкретное
31
единство самовоспроизводства и самообновления»31. Применительно к процессам организации, функционирования и развития культуры это означает, что сохранить свои позиции в системе бытия она может только при условии соответствия этим исходным онтологическим принципам, чему способствует дифференциация субъективного сущего, все составляющие которого образуют между собой многоуровневую систему связей и отношений.
Анализируя процесс развития культуры и используя для этого образ спирали, Каган по сути показал ее движение от человека к человеку или, иначе говоря, ее переход по цепочке «единичное — единичное» субъективное сущее. Между тем, так как единичное и отдельное существует только в связи, ведущей к всеобщему, а всеобщее — через отдельное и единичное, процессуальное бытие культуры может быть передано в полилинейном движении спирали, фиксирующей момент несовпадения субъекта деятельности с собой и его взаимодействие с иными социальными субъектами.
В зависимости от того, какой смысл вкладывается в понятия субъект и объект деятельности, как соотносится инобытие человека с общезначимой системой ценностей, возникает несколько вариантов прочтения данной схемы, указывающих на следующие уровни процессуального бытия культуры:
а) уровень формирования индивидуальной культуры в цепочке взаимодействия «единичного субъекта — единичного объекта/субъекта», в котором личный опыт предается от человека к человеку;
б) уровень формирования культуры различных социальных объединений — как всего конкретного общества, так и отдельных его групп и подразделений в цепочке взаимодействия «единичного — отдельного», в котором человек и его социальное окружение в той или иной мере оказывают влияние друг на друга;
в) уровень формирования мировой культуры в цепочке взаимодействия «единичного — отдельного — всеобщего», в котором субъектом становится не только выдающаяся личность, чья деятельность отмечена печатью общечеловеческой значимости, но и различные по масштабам социальные образования, которые, развиваясь во времени, могут вырабатывать систему ценностных координат и задавать направление культурному развитию всего человечества.
Как уже говорилось, все виды движения культуры имеют общую закономерность, которую можно обозначить выражением «субъект — деятельность опредмечивания — предмет — деятельность распредмечивания — объект» и т.д., однако на практике реализация этой последовательности приводит к образованию различных типов культуры в зависимости от потребности и готовности субъективного сущего переосмыслить заданные образцы жизнедеятельности и обновить их в соответствии с изменившимся представлением о должном, образ которого побуждает реформировать фактически имеющееся сущее, разворачивая деятельность опредмечивания на новом уровне.
Весьма условно данный процесс можно выразить в виде уравнения:
Индивидуальные природные данные
Левая часть данного выражения характеризует человека как био-со-цио-культурное существо (единичное субъективное сущее), осознающее должное как некую цель. Отмеченные здесь индивидуальные природные данные позволяют ему проявить свои врожденные дарования, что особенно важно в спортивных и творческих видах деятельности. Качества, приобретенные в ходе социализации, включают в себя воспитанные черты характера, различные знания, полученные во время обучения и самообразования, сформированные навыки и умения трудовой деятельности. Личная потребность в достижении цели определяется пониманием человека ее значения в своей жизни и выражается в его индивидуальной заинтересованности в ее осуществлении. Уровень субъективной оценки исходной реальности передает критическое отношение индивида к тому ее аспекту, который он намеревается реформировать. Чем выше уровень обозначенных в данной части выражения способностей субъекта, приумноженных целеустремленностью и активностью его воли, и критичнее его отношение к данной реальности, тем энергичнее будут его действия, направленные на осуществление должного в том понимании, каким оно ему представляется.
Обращаясь по аналогии к языку математики (при всей условности его применения в данном случае), заметим, что чем выше значение числителя и ниже величина знаменателя, тем явственнее между ними различие, в нашем случае — тем острее противоречие, обнаруживаемое субъектом. Стремление к его разрешению может породить динамику, стать импульсом развития личности, общества и культуры. Однако на возможность самореализации человека в процессе достижения им своей цели, т.е. на окончательный результат представленного здесь в виде уравнения выражения оказывают воздействие не только показатели его левой части.
Центральная часть выражения очерчивает внешние по отношению к человеку условия достижения поставленной им цели. Возможности общества характеризуются уровнем его развития в политической, правовой, этической, эстетической, научной, производственно-технической и других сферах культуры. Социальная заинтересованность в осуществлении человеком своего проекта исходит от сложившегося в данной среде понимания должного, выраженного в принимаемых сообща идеалах, нормах, правилах, ценностях, приоритетах и т.д. Руководствуясь их объективным значением, общество (отдельное субъективное сущее), воспринимая и оценивая исходящие от человека идеи, игнорирует, блокирует либо поддерживает их, соответственно препятствуя либо способствуя реализации его усилий. К внешним условиям осуществления человеком своего замысла необходимо отнести и показатели физического мира, с которы-
Качества, приобретенные в процессе социализации
Социальная заинтересованность в осуществленнии цели
;убьективной оценки исходной реальности
Сопротивление среды
Степень
вероятности
достижения
цели
ми может быть связана его целенаправленная деятельность. Чем сильнее индивидуальные прожекты противоречат установкам общества и/или законам природы, тем активнее сопротивление естественной и/или социальной среды.
Правая часть выражения демонстрирует результат взаимодействия двух систем — человека и внешнего — социального (и природного) мира. Вновь используя язык математики, напомним, что произведение тем значительнее, чем выше показатели умножаемых величин. В представленном здесь выражении окончательный результат определяется приумножением способностей человека соучастием общества в их соизмеримом понимании должного.
В стабильно развивающемся обществе объективно-значимый и индивидуально полагаемый образы должного не противопоставляются, дополняя и встраиваясь друг в друга. В этом случае возникающее на уровне общественного сознания представление о должном бытии отвечает социально значимым и разнообразно развивающимся потребностям каждого человека, защищая его права. Соответственно индивидуальное понимание должного утверждает необходимость свободной творческой самореализации личности с учетом социальных ожиданий и общественных потребностей даже отдаленного будущего.
Если всеобщее и единичное представления о должном не противоречат интересам их носителей, социум и человек образуют совокупное субъективное сущее, обладающее перспективой своего развития. Но, как заметил Швейцер, «когда общество воздействует на индивида сильнее, чем индивид на общество, начинается деградация культуры, ибо в этом случае с необходимостью умаляется решающая величина — духовные и нравственные задатки человека. Происходит деморализация общества, и оно становится неспособным понимать и решать возникающие перед ним проблемы. В итоге рано или поздно наступит ка-32
тастрофа»32. Чем ниже уровень жизненных возможностей, открываемых перед отдельным взятым индивидом, тем ниже перспективы его собственного и всеобщего развития. Только стимулируя инициативу каждого человека и совершенствуясь вместе с изменчивым миром, общество сохранит свою жизнеспособность, умение найти выход из возможных кризисных состояний. Ключевую роль в этом процессе выполняет социально ответственный субъект деятельности, способный вскрыть противоречия и найти пути их решения.
Таким образом, сущее представляет собой реальность, частью которой является не только материально-фактическое пространство культуры, якобы развивающее ее независимо от человеческого сознания, как утверждалось на позициях экономического материализма. Взятое в своей уникальности мыслящее деятельное субъектное сущее (каким является все человечество в лице каждого своего сознательного представителя), руководствующееся общезначимым смыслом должного и реализующее его в практике, в совокупности с ним становится единством системообразующих факторов процессуального бытия культуры, укрепляющим ее позиции в мировом универсуме.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. См.: Кант И. Основы метафизики нравственности // Сочинения. В 6 т. М., 1965.
Т.4.Ч.1. С. 279.
2. ЗиммельГ. Избранное. В 2 т. М., 1996. Т. 1. Философия культуры. С. 497.
3. Чавчавадзе Н.З. Внешние и внутренние факторы развития культуры // Культура и общественное развитие. Тбилиси, 1979. С. 23.
4. Агацци Э. Человек как предмет философского познания // О человеческом в человеке. М., 1991. С. 64-65.
5. Аристотель. Никомахова этика // Аристотель. Сочинения. В 4 т. М., 1984. Т. 4. С. 55.
6. Агацци Э. Человек как предмет философского познания. С. 65.
7. Аристотель. Никомахова этика. С. 87.
8. Агацци Э. Человек как предмет философского познания. С. 65.
9. Там же. С. 29, 30.
10. Судаков А.К. Должное и сущее //Этика: Энциклопедический словарь. М., 2001. С. 123.
11. Зиммель. Ук. соч. Т. 1. Философия культуры. С. 477.
12. См.: Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996. С. 41—43.
13. Там же. С. 42-43.
14. Там же. С. 110.
15. Там же. С. 319.
16. Там же. С. 321.
17. Там же.
18. Там же. С. 323.
19. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч.: 2 изд. Т.3. С. 20.
20. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 гг. // Там же. Т. 46. Ч. 1. С. 23.
21. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Там же. Т. 4. С. 429.
22. Каган М.С. Философия культуры. С. 320.
23. Там же. С. 327.
24. Там же.
25. Арнольдов А.М. Введение в культурологию. М., 1993. С. 15.
26. Там же. С. 16.
27. Маркс К. Критика политической экономии (черновой набросок 1857-1958 годов) // Маркс К, Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 2. С. 214, 215.
28. Маркс К. Капитал. Т. 23. С. 189.
29. Энгельс Ф. Письмо Йозефу Блоху. Т. 37. С. 394.
30. Гуревич П.С. Философия культуры. М., 1994. С. 29.
31. Лойфман И.Я. Мировоззренческие штудии. Екатеринбург, 2002. С. 45-47.
32. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М., 1992. С. 69.
DUE AND REAL IN PROCEDURAL EXISTENCE OF CULTURE
S.N.Amelchenko
Due, penetrating the whole structure of human vital functions is in fact an intentional-procedural-effective regulation of the actual reality and its speculative value-guided modification which is set and transferred from a potential opportunity into the actual reality by efforts of people. Being a part of the reality, the mankind on behalf of its each representative endowed with one's consciousness and will, represents a unique intellectual active real which, possessing ability to be guided by an objective-significant sense of due and embody it in practice, makes in the aggregate with due a unity of system factors within procedural existence of culture.
