CC BY
16УДК 122
Философские науки
Денисов Александр Анатольевич, кандидат богословия,
Саратовская православная духовная семинария, Россия, г. Саратов
ДИСКУРС О СТАТУСЕ ФИЛОСОФИИ В ХРИСТИАНСКОЙ ПИСЬМЕННОСТИ II-III ВВ.
Аннотация: Одной из основных проблем, вставших перед раннехристианскими писателями, стал вопрос об отношении к греко-римскому культурному наследию. В статье прослеживается две линии отношения к языческой философии. Первая позиция предполагает частичную рецепцию отдельных положений античной метафизики и методологии познания. Вторая группа христианских богословов отрицала положительное значение философии и рационализма в целом.
Ключевые слова: христианство, философия, античная культура, вера и разум, наука и Откровение.
Annotation: One of the main problems faced by early Christian writers was the question of their attitude to Greco-Roman cultural heritage. The article traces two lines of attitude towards pagan philosophy. The first position involves a partial reception of certain provisions of ancient metaphysics and the methodology of cognition. The second group of Christian theologians denied the positive significance of philosophy and rationalism in general.
Keyword: Christianity, philosophy, ancient culture, faith and reason, science and Revelation.
Для историка культуры второй век по Рождеству Христову представляется периодом пышного цветения эллинизма, возрождения платонизма, создания литературных и художественных шедевров, яркой
полифонии философских школ. Но для христиан второй век - это победоносное шествие христианства в мученическом венце, становление церковной организации, формирование канона Священного Писания Нового Завета, развитие богословия. Образованные люди из язычников, воспринявшие новое учение как конкурентную философскую школу, решили в письменной полемике отразить неприятие Благой вести. Наиболее значительные труды христианских исповедников II века являли собой попытку ответить на чудовищные обвинения, показать языческому обществу приемлемость христианства и выразить свое отношение к языческой культуре и философии. В трудах апологетов (защитников христианства) прослеживаются две линии отношения к философии - положительная, считающая возможным диалог Откровения и философии (при бесспорном сохранении авторитета Откровения), и резко отрицательная, полностью ниспровергающая ценности греко-римской культуры.
Одним из первых апологетов стал святой мученик Иустин, живший на рубеже первого и второго столетий. Биографические сведения об св. Иустине содержатся в официальном протоколе допроса и мученичества, в его Житие, в Церковной истории Евсевия и в его собственных произведениях. Из этих источников известно, что Иустин был уроженцем Флавия Неаполиса (Сикхема) в Самарии, получил классическое философское образование, долго находился в духовном поиске, стремился к Богопознанию, нашел желаемое в христианстве. Во время гонений правителя Антонина Пия (138-167 гг.) был казнен через обезглавливание. Сохранилось три аутентичных сочинения св. Иустина: «Разговор с Трифоном», «Первая Апология» (около 150 - 155 гг.), «Вторая Апология» (около 164 - 165 гг.).
Разочаровавшись в попытках философии обнаружить истину, Иустин сохранил глубокое уважение к имени и званию философа. «Философом» назвал его Тертуллиан; наименование сохранилось за ним не только потому, что по своему образованию он был философ, но и потому, что он из первых, кто положил начало христианской философии [6, с. 172]. О желании оправдать
христианство в свете разума свидетельствовали начальные строчки «Первой апологии» св. Иустина. Он обращался к императору и приближенным, называя их философами [3, с. 271].
В сочинении «Разговор с Трифоном» св. Иустин сообщал о себе, что, еще будучи язычником, прилежно занимался изучением философии, которую преподавали ему лучшие учители философских школ. Но языческая философия не привела его к Богопознанию. После беседы со старцем - христианином, разоблачившим эллинскую мудрость, Иустин обратился к изучению слова Божия, которое удовлетворило его духовный голод.
До принятия христианства Иустин находился под влиянием платоников, которые учили, что человеческая душа может своими собственными природными силами достигнуть видения Бога. Это Иустин как христианин отверг: с помощью разума можно лишь знать, что Бог существует, но не пребывать в подлинном общении с Богом, языческая философия оставляет адепта жаждущим. Св. Иустину было присуще глубокое понимание духовных ценностей, которые еще в язычестве были явлены как зерна полной истины. По его глубокому убеждению, не философия сама по себе ложна, но ложно притязание языческой философии на обладание всей полноты истины и знание Бога. Сравнительно высоко ставя греческую философию, священномученник безоговорочно помещал ее намного ниже Откровения.
Судьбу Сократа св. Иустин использовал для иллюстрации современного ему положения христиан в обществе. Образ Сократа Иустин использовал для того, чтобы напомнить своим оппонентам, что этот мудрец тоже был осужден за неверие в богов и нарушение общественного порядка. Многие философы были презираемы и гонимы, подобно христианам. Но Иустин отметил, что Христос несоизмеримо превосходит Сократа. «Сократу никто не поверил так, чтобы решился умереть за это учение. Напротив, Христу, поверили не только философы и ученые, но и ремесленники и вовсе необразованные, презирая и славу, и страх и смерть, потому что все это производит сила неизреченного Отца, а не средства человеческого разума» [3, с. 315]. Мученическая кончина
самого Иустина, подтвердила, что христианство не было для него лишь философией, отвлеченным миросозерцанием, но - Жизнью, явленной во Христе Иисусе. Попытка св. Иустина связать греческое прошлое с христианской верой была впоследствии поддержана Климентом и Оригеном.
Татиан (112—185) в свою очередь гневно выступал против такого подхода. Сведения о жизни Татиана скудны. По всей видимости, начало его духовного пути подобно исканиям священномученика Иустина Философа. Он много путешествовал, изучал риторику и философию в различных школах. Его стойкость в православной вере не была длительной, во второй половине жизни Татиан впал в ересь. Его единственное сохранившееся сочинение «Речь против эллинов», как следует из названия, посвящено критике античных мифов и философских учений. Татиан полностью отказывал греко-римской цивилизации в оригинальности. Татиан утверждал, что те положения учений языческих философов, которые вполне приемлемы и для христиан, например, учение о Едином или Нусе, мудрецы черпали у иудейский пророков. «Моисей жил ранее древних героев, войн, демонов. Поелику же он древнее по времени, то ему должно верить более, нежели эллинам, которые, не признавая того, заимствовали у него учения; ибо многие из их софистов, по своему любопытству познакомившись с писаниями Моисея и подобных ему философов, старались переделать их учение» [16, с. 397].
Образ жизни философов, по убеждению Татиана, разительно отличается от провозглашаемых ими «истин», множество течений, разногласий и ссор свидетельствует о ложности лежащих в их основе предпосылок. Сущность философии в том, что она — явление развивающееся, подразумевающее присутствие взаимоисключающих и сменяющих одна другую учений. Божественное Откровение, напротив, характеризуется неизменностью. Татиан, обозревая плеяду известных языческих мудрецов, не находил ни одного достойного уважения. «Диоген, который хвастался своею бочкою и хвалился воздержанием, съел невареного полипа, и умер жертвою невоздержания. Аристипп вел распутную жизнь. Платон философ был продан Дионисием за
обжорство. Аристотель, вопреки долгу наставника, слишком льстил Александру. Что удивительного и великого делают философы? Они говорят, что ни в чем не нуждаются; но как Протей, нуждаются в кожевнике для сумы, в портном для одежды, в дровосеке для палки, в богачах и поваре для своей прожорливости» [16, с. 387-392].
Татиан называл эллинскую мудрость «бабьими сказками», «ребячьими бреднями», а «болтливых на язык глупых умом» философов «бесплодными виноградными лозами» и «крикливой стаей ласточек». Философы претендуют на то, что в постижении предметов и явлений они постепенно достигают все большей и большей точности и полноты знания, постепенно приближается к истине. Они неутомимо исследуют бытие, упустив из вида, что Истина постигается приобщением к Источнику жизни - Богу. Таким образом, христианство, по Татиану, не только превосходит греческую философию, но и не может иметь ничего общего с нелепыми и безнравственными языческими учениями [16, с. 404].
Философом по образованию был Афинагор Афинянин (II в.). Опровергая обвинения в атеизме, Афинагор доказывал, что христиане не единственные исповедуют Единого Бога. Монотеистами были и многие греческие философы: «поэты и философы, любомудрствовавшие о Боге, не казались безбожниками. Эврипид, сомневаясь в бытии тех, которые несправедливо называются богами, Бога же (невидимого) он познавал из дел. С ним согласен и Софокл. И Филолай, говоря, что все содержится Богом, как бы в крепости, показывает и единство Его и превосходство над материею. Также Лисий и Опсим, также Платон и Аристотель. Стоики, хотя допускают много наименований божества, но на самом деле признают единого Бога. Платон различает Бога безначального. Если не безбожник Платон, который признает единого Творца вселенной, то не безбожники и мы» [1, с. 435].
Даже догмат о воскресении Афинагор не считал противоречащим греческой мудрости: «не мы одни признаем воскресение тел, но и многие философы. По учению Пифагора и Платона ничто не препятствует, чтобы тела
после своего разрушения опять составились из тех же стихий, из которых они произошли первоначально» [1, с. 438].
Афинагор полагал, что мудрецы были просвещены Божественным светом, поэтому в их учениях можно найти крупицы истины. В среде языческих мыслителей царило множество разноречивых воззрений, поскольку каждый пытался, насколько возможно, найти истину своими силами. Христиане же, движимые божественным Духом, научены пророками и свидетелями [1, с. 441].
Всякий, исповедовавший взгляды, отличные от суеверий толпы, и живущий добродетельнее окружающих, подвергался остракизму, изгнанию, физическому уничтожению. Христиане в этом не одиноки, им предшествовали греческие мудрецы: «искони, не в наше только время, порок обыкновенно враждует против добродетели. Так и Пифагор был сожжен; Гераклит и Демокрит были изгнаны из родных городов, и Сократ был афинянами осужден на смерть» [1, с. 448].
Сходные положения развивал Аристид. Аристид был, по Евсевию, философ в Афинах и направил свою апологию императору Адриану. Блаж. Иероним называет его «одним из самых красноречивых афинских философов», Евсевий — «твердым последователем нашей веры» [14, с. 320].
Во вступительной части «Апологии» автор не выступал в качестве христианина, он размышлял над понятием истины, и вместе с читателями пришел к заключению, что истина в христианстве. С точки зрения установленного понятия о Боге и истине, Аристид подверг испытанию все известные ему вероисповедания. Согласно представлениям о божестве, Аристид классифицировал человечество на четыре группы: христиан, иудеев, греков и варваров, и вновь доказывал, что только христиане имеют истинное понятие о Боге [13, с. 171].
Аристид критиковал те школы эллинистической философии, которые исповедовали многобожие и поддерживали народные суеверия и таким образом приводили своих последователей во мрак заблуждений и пороков. Варвары, не
зная Бога, заблуждались относительно «стихий», а поэтому стали почитать тварь вместо Творца.
Из апологетов, размышлявших на тему взаимоотношений веры и разума, христианства и философии, во II в. прославился св. Феофил, епископ Антиохийский. В трактате «Три книги к Автолику» подверглись критике ложные мнения философов (стоиков, эпикурейцев, платоников), выдумки Гомера и Гесиода. Святитель подчеркивал противоречивость позиций мудрецов: «они говорили о богах, а после учили безбожию, говорили о происхождении мира, а под конец утверждали, что все явилось само собою» [18, с. 502]. Этой разноголосице святой противопоставлял ветхозаветных пророков, которых он называл «духоносными», «Богом наученными». Философия же суетна, не содержит истинных знаний о Боге, человеке и поэтому не приносит достойных плодов. Безнравственности и распутству язычников противопоставляет чистоту жизни христиан и разумность исповедуемой ими веры. Лучшее в эллинистической культуре и философии заимствовано из библейского Откровения. Феофил отстаивал древность священных писаний иудеев (Танаха, Ветхого Завета) по сравнению с творениями греческих философов [18, с. 518].
Авторство небольшого фрагмента сочиения «Слово против эллинов» или «О всеобщей причине. Против Платона» окончательно не установлено. Авторство приписывают священномученнику Ипполиту Римскому, ученику св. Иринея Лионского. Произведение, созданное на рубеже II - III вв., обращено, по всей видимости, к язычникам-философам и ставит своей задачей изложение христианского вероучения и сопоставления его с греческой философией, в частности, с воззрениями Платона. Автор затрагивал эсхатологическую и связанную с ней антропологическую проблематику: судьбы душ праведников и грешников после смерти, бессмертие души и воскресение тела. Доказывая возможность воскресения тела, древний богослов ссылался на Платона, учившего о божественном прохождении души: «Ибо вы, которые уверовали, что душа, по учению Платона, произошла от Бога в качестве сотворенной и
бессмертной, уверуйте, что Бог способен и тело, которое составлено из тех же самых элементов, оживив, сделать бессмертным. Ибо о Боге нельзя сказать, что он одно может, а другое - нет» [11, с. 46]. Из сохранившегося фрагмента очевидно, что Слово носило характер не критики греческой философии, а скорее проповеди, разъяснения сути библейского откровения образованным слоям греко-римского общества. Автор не усматривал непримиримого противоречия между представлениями христиан и последователей Платона, указывал на возможные точки соприкосновения учений, проповедью надеялся коснуться сердец и разума язычников и желал им спасения во Христе: «Поверив этим словам, вы будете общниками праведных» [11, с. 48].
Сочинение Ермия «Осмеяние языческих философов» (II - III вв.). вполне соответствует своему названию. Почти не касаясь истин христианства, автор анализировал различные системы языческой философии и с живым, остроумным сарказмом представлял их взаимный антагонизм и несостоятельность. Начиная словами апостола Павла: «премудрость мира сего есть глупость перед Богом» (1 Кор.3:19), Ермий утверждал демоническое происхождение философии: «премудрость эта получила начало от падения ангелов» [2, с. 196].
«Послание к Диогнету», авторство которого достоверно неизвестно, представляет собой апологию христианства, написанную для высокопоставленного язычника Диогнета. Он обратился к своему другу-христианину, желая ознакомиться религией христиан и узнать, «на какого Бога они уповают и какое служение воздают Ему? Что воодушевляет всех их презирать самый мир и не страшиться смерти? Почему они не признают богов, чтимых эллинами, ни соблюдают иудейского богопочитания? Откуда любовь, которого имеют они друг к другу и почему, наконец, этот новый род богопочтения, это учреждение явилось в настоящее время, а не раньше?» [12, с. 595]. В отношении к античной философии, как и в отношении к языческой религии, автор занимает резко отрицательную позицию, сближающуюся с позицией Татиана.
Наследие Тертуллиана (155/165 — ок. 220) хорошо сохранилось. Его преимущественной темой было опровержение заблуждений гностиков. Гностицизм, по-видимому, сопутствовал развитию христианства с самого начала евангельской проповеди (полемика апостола Павла с Симоном Волхвом). Гностицизм пытался внести в христианство языческие философские идеи, например, представление о том, что обладание тайным знанием есть путь к спасению, что телесность как таковая является источником небытия, зла и греха, и соответственно Христос просто не мог воплотиться в «настоящее» человеческое тело, а Яхве - «злой демиург» Ветхого Завета. Маркион, один из главных гностиков II в., учил о том, что Христос имел только видимость плоти и на Голгофе принял видимость страдания и смерти (в XIX в. эту идею развивали теософы и антропософы). Гностики (Карпократ, Епифан, Василид, Исидор, Валентин) считали, что непосредственное усмотрение Бога доступно только избранному малочисленному сообществу. Согласно их классификации, люди делятся на «телесных» (соматики, гилики), «душевных» (психики) и «духовных» (пневматики); вводилось неравенство людей по признаку их способности к эзотерическому обучению. Только последним доступны тайны гнозиса - высшего и подлинного мистического знаниям [9, с. 682]. Образ змея, предложившего Еве плод с древа познания, толковался ими как образ Учителя. Настаивая на принципиальной непередаваемости мистического опыта вербальными средствами, гностики в большинстве своем пошли не по пути апофатического богословия, а по пути метафоризации описания.
Гностики смотрели на видимую, материальную реальность, как на зло. Чувственный мир есть результат трагической ошибки, вторжения сил мрака в миры света. Освобождение из темницы материи достигается через причастность божественному знанию (гнозису) и через постижение природы собственного духа, как части единственного Абсолюта. Миссия Христа заключалась в том, чтобы принести человечеству освобождающее знание. Гностики занимались практикой заклинаний, участвовали в мистериальных ритуалах, предполагавших знание тайных божественных имен и формул [4, с.
5]. Несмотря на то, что Тертуллиан и сам закончил жизнь еретиком, Церковь признательна ему за критику гностицизма.
Тертуллиан был первым богословом, сформулировавшим знаменитую антитезу «Афины - Иерусалим». Он вменил философам вину за возникновение ересей. «Еретическое учение есть человеческое и бесовское. Философия послужила орудием этой мирской мудрости. Она произвела все ереси. Апостол Павел был в Афинах, где лично узнал эту мирскую философию. Но что общего между Афинами и Иерусалимом, между Академиею и Церковью, между еретиками и христианами?» [17, с. 190]. По мысли Тертуллиана, с воплощением Господа Иисуса Христа все философские поиски истины теряют свой смысл, поскольку Истина явила Себя миру. От философского толкования Откровения и ведут свое происхождение ереси. Логическое мышление должно уступит место вере, завершающей поиски истины.
Полемизируя с древними критиками христианства, усматривавшими в христианстве черты платонизма, стоицизма, аристотелизма, Тертуллиан стремился отделить христианство от античной философии, увидеть в нем что-то принципиально иное, чем философию. Тертуллиан подчеркивал различия между философскими школами и Откровением, как по сути, так и в этическом плане. Истина христианства открыта всем, а не только мудрым века сего. Откровение кардинально изменяет человека, философы же ведут порочный образ жизни. «Если философы подражают истине на подобие мимиков и при этом искажают ее, чтобы достигнуть собственной славы, то христиане и ищут ее, как необходимую, и в точности сохраняют ее, так как заботятся о спасении своем. Итак, что же сходного между философом и христианином, учеником Греции и учеником неба, между домогающимся славы и ищущим спасения, между мудрецом на словах и мудрецом на деле, между строителем и разрушителем, между другом заблуждения и врагом его, между подделывателем истины и верным толкователем ее, между вором ее и стражем ее?» [17, с. 194].
Тертуллиан был глубоко убежден, что греческое умозрение и библейское Откровение абсолютно несовместимы, что разум греческих и новых философов уничтожает «безумие» библейских пророков и между ними нельзя построить моста: вера есть «абсурд» с точки зрения разума, ибо разум не признает невозможного. Тертуллиан был настроен крайне враждебно против всякого рода человеческих измышлений и призывал к жестоким мерам пресечения распространения философских учений. В этом плане Тертуллиан был первым и самым категоричным из апологетов, его богословие неприятия философии получило развитие скорее в западной традиции, чем в восточной, его мысль о философии как источнике ересей была повторена, например, Мартином Лютером.
В отличие от Тертуллиана, считавшего всю языческую мудрость происками дьявола, Климент Александрийский (150-215?) сочетал ясность богословской мысли с уважением к наследию греческой философии. В произведениях Климента можно обнаружить множество цитат не только из Священного Писания, но и из философских произведений, причем цитаты используются Климентом для подтверждения его богословских постулатов [7, с. 32].
Климент предполагал, как большинство апологетов, что греки заимствовали свою мудрость у евреев: «Откуда у тебя, о Платон, эти проблески знания истины? От более мудрых, нежели греки, варварских племен. Знаю твоих учителей, даже если ты захочешь их скрыть. Истинные законы и представления о Боге получены тобой от самих евреев» и «позаботься представить мне, о философия, не только этого Платона, но и многих других, провозглашающих Богом лишь одного единственного Бога по наитию, когда им случается ухватиться истину» [5, с. 60-61].
Стремясь обратить греков в христианство, привести их в Церковь, Климент доказывал превосходство христианства над язычеством, в то же время призывал христиан быть открытыми для принятия философских истин: «философия сама по себе вовсе не влияет гибельно на человеческую жизнь и не
она причина ложных мнений и дурных дел, как клевещут некоторые, напротив, она является очевидным и воплощенным подобием учения истинного, тем даром, который эллинам был ниспослан от Бога» [7, с. 68].
От св. Иустина Мученика, Феофила, Афинагора, Климента Александрийского взяла свое начало тенденция рассматривать античную философию как постепенное приготовление к встрече с христианством, как пролегомены, положительное введение в нее. Особенно тщательное исследование по этому вопросу приводится у Климента Александрийского. В греческой литературе, особенно у древнейших провидцев и стихотворцев, есть ссылки на Бога, намного более близкие к монотеизму, чем к язычеству (на это неоднократно указывал Афинагор) [19, с. 71-72]. Многие Отцы церкви смотрели на языческую философию как на средство, избранное Промыслом для приготовления язычников к христианству. Христианство, думали они, не для того явилось в мир, чтобы уничтожить цветы, произведенные языческой философией, но для того, чтобы оплодотворить их истинами веры [15, с. 10-11].
Все христианские писатели были согласны в признании абсолютного преимущества Откровения перед философией: философии свойственно искать истины, а христианство уже имеет эту истину в Откровении. Философия стремится путем разума достигнуть знания высочайших предметов, а христианство старается только из разума объяснять и защищать откровенное учение об этих предметах, почитая откровение совершеннейшим проявлением божественного разума [15, с. 7].
По мнению прот. Александра Шмемана, «история раннего христианства есть история не примирения Афин с Иерусалимом, а их борьбы, через которую и совершилось воцерковление эллинизма, оплодотворившее христианскую мысль» [20, с. 66]. Страхи Тертуллиан перед языческим любомудрием были обоснованными. Примеры вероотступничества, возникновения гностических ересей демонстрируют опасность слишком большой восприимчивости и толерантности к философскому знанию. Диакон А. Кураев указывает, что к моменту запрещения Юстинианом Академии (V в.) греческая философия
переродилась до оккультного учения [8, с. 31]. Архимандрит Нафанил (Львов) писал, что необходимо избегать крайностей по отношению к мирской культуре: «Это не значит, что Господь и Его Церковь не приемлют ничего из внешнего, безблагодатного мира. Все приемлют, что не греховно. Многое принесли из языческой философии, из риторики, из писательского и проповеднического греко-римского искусства в Церковь святые отцы. Но принесли это смиренно, подчиняя все это Божией правде как ценности наивысшей» [10, с. 197].
Библиографический список:
1. Афинагор. Прошение о христианах // Ранние отцы Церкви. Антология. Брюссель: Жизнь с Богом, 1988. С. 411-452.
2. Ермий. Осмеяния языческих философов// Сочинения древних христианских апологетов. Перевод: протоиерея П. Преображенского. СПб.: Алетейя, 1999. С. 195-204.
3. Иустин Мученик, св. I Апология // Ранние отцы Церкви. Антология. Брюссель: Жизнь с Богом, 1988. С. 271-344.
4. Йонас Г. Гностицизм. СПб.: Лань, 1998. 256 с.
5. Карсавин Л.П. Святые отцы и учители церкви. М.: изд-во МГУ, 1994. 176 с.
6. Киприан (Керн), арх. Патрология. Киев: Общество любителей православной литературы, изд-во им. свт. Льва, папы Римского, 2003. 304 с.
7. Климент Александрийский. Строматы. СПб.: изд-во Олега Абышко, 2003. Т.1. 336 с.
8. Кураев А., диак. Уроки сектоведения. Как узнать секту. На примере рериховского движения. СПб.: Формика, 2002. 447.
9. Лютардт Хр. Э. Апология христианства. Петроград: Издание книгопродавца И.Л. Тузова, 1915. 988 с.
10. Нафанаил (Львов), архиепископ. Из истории Карфагенской церкви // Новые пер., ст. / Под общ. ред. М. Журинской. Н. Новгород: Изд-во Братства во имя св. князя Александра Невского, 2001. 359 с.
11. Патристика: Новые пер., ст. / Под общ. ред. М. Журинской. Н. Новгород: Изд-во Братства во имя св. князя Александра Невского, 2001. 359 с.
12. Послание к Диогнету // Ранние отцы Церкви. Антология. Брюссель: Жизнь с Богом, 1988. С. 593-606.
13. Поснов М.Э. История Христианской Церкви. Брюссель: Жизнь с Богом, 1964. 614 с.
14. Сагарда Н.И., Сагарда А.И. Полный курс лекций по патрологии. СПб.: Воскресение, 2004. 1216 с.
15. Скворцев К. Философия отцов и учителей церкви. Киев: Общество любителей православной литературы, изд-во им. свт. Льва, папы Римского, 2003. 383 с.
16. Татиан. Речь против Эллинов // Ранние отцы Церкви. Антология. Брюссель: Жизнь с Богом, 1988. С.365-406.
17. Тертуллиан. Апология // Патристика. Нижний Новгород: изд-во братства во имя святого князя Александра Невского, 2001. С. 188-203.
18. Феофил, св. Послание к Автолику // Ранние отцы Церкви. Антология. Брюссель: Жизнь с Богом, 1988. С.458-501.
19. Холл Дж. Ст. Учение и жизнь ранней церкви. Новосибирск: Посох, 2000. 324 с.
20. Шмеман А., протоиерей. Исторический путь православия. Репринт. изд. М.: Паломник, 1993. 387 с.
