CC BY
115
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2011. № 3
Дербицкая К.Ю.
(аспирантка кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки
исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА ЭКСПАНСИИ
ФРАНЦИИ В МАРОККО В КОНЦЕ XIX в.
В статье рассматривается начало борьбы европейских держав за Марокко в конце XIX в., в частности дается анализ дипломатической подготовки французской экспансии в султанат. Освещаются причины повышенного интереса европейцев к этой африканской стране, цели, которые они там преследовали, выявляется взаимосвязь между колониальным и европейским уровнями взаимоотношения держав. Особое внимание уделено французской политике сохранения статус-кво в данном регионе. Автор приходит к выводу, что именно Франция стала инициатором завязывания «марокканской драмы», которая вплоть до начала Первой мировой войны влияла на характер международных отношений.
Ключевые слова: колониальная экспансия, французская колониальная партия, Комитет французской Африки, Э. Этьен, Т. Делькассе, Мулай Абдельазиз, политика «мирного проникновения», франко-итальянский договор 1898 г., франко-испанское соглашение 1900 г.
The article analyses the launch of struggle of European powers for Morocco in the late 19th century; it offers the diplomatic preparation for the French expansion to the sultanate. The author describes the reasons for special interest of the Europeans to this African country, European aims there and relations between colonial and European levels of interaction of the countries. The article focuses of the French policy of maintaining status quo in the region. The author concludes that it was France that launched the "Moroccan drama", which had affected international relations up to the beginning of the First World War
Key words: colonial expansion, French colonial party, Committee for French Africa, E. Etienne, Th. Delcasse, Mulai Abd el-Aziz, policy of "peaceful penetration", French-Italian treaty of 1898, French-Spanish agreement of 1900.
* * *
В последней трети XIX в. европейские государства усиливают колониальную экспансию в Африку, Азию, Океанию, что на практике приводит к обострению конкурентной борьбы за эти регионы. В этой связи марокканский вопрос стал одним из ярких проявлений наметившихся тенденций, актуализация которого совпала с началом нового этапа борьбы европейских государств за свободные, еще никем не захваченные территории. Развернувшиеся на марокканской земле события оказались не только вписаны в контекст европейской дипломатии, но зачастую сами становились ка-
* Дербицкая Ксения Юрьевна, тел. 8-910-429-70-75; e-mail: marilyn1987@list.ru
тализатором международных процессов, обострявших противостояние между державами или, наоборот, заставлявших их искать пути к сближению.
Традиционно зарождение «марокканской драмы» относят к 1900 г., связывая его с намерением султана провести внутренние преобразования, что ознаменовало начало открытой фазы дипломатической борьбы Англии, Франции, Испании и Германии за султанат. Однако предшествовавший этим событиям период конца XIX в. является, на наш взгляд, не менее значимым для определения истоков всего марокканского вопроса, хотя он и не становился предметом отдельного изучения историков. Некоторые державы использовали этот период для подготовки экспансии в Шерифскую империю с целью установления здесь своего единоличного контроля. Среди претендующих на Марокко держав особенно преуспели французы, которые одними из первых появились у марокканских границ и которые были твердо нацелены на то, чтобы превратить эту африканскую страну в зону своего влияния.
Стоит отметить, что после поражения во Франко-прусской войне 1870—1871 гг. перед Францией возникла проблема возвращения себе былого престижа и превращения в державу, по силе и мощи не уступающую своим соперникам. И если решение данных задач однозначно виделось Парижу в активизации своей внешней политики, то вопрос ее приоритетов стал причиной разделения французской общественности и политических кругов на два лагеря. Так зародилось противостояние, с одной стороны, колониалистов, видевших в колониальной экспансии путь к восстановлению национального престижа, и с другой — европеистов, призывавших к возвращению Эльзаса и Лотарингии с целью обеспечения своей безопасности в Европе.
К началу 90-х гг. XIX в. симпатии общественного мнения оказались на стороне колониалистов, создавших колониальную партию (le parti colonial) — неполитическую по своей сути группировку, оказывавшую, однако, довольно значительное влияние на внешнеполитический курс французского правительства. Она не только предлагала его идеологическое (превращение Франции в мировую державу) и стратегическое (защита национальных интересов и экономические выгоды) обоснование, но и указывала способы реализации поставленных задач путем новых колониальных побед. Этот период вошел в историю Франции как время «колониального ренессанса»1 и превращения ее в «одну из великих держав, которая не может уступать никакой другой стране своих позиций в Африке и Азии»2.
1 KnightM.M. Morocco as a French economic venture. N.Y., 1937. P. 5.
2 Hubert L. Politique Africaine / Preface E. Etiènne. Paris, 1904. P. 8.
Активное участие в деятельности le parti colonial принимал неоспоримый лидер французских колониалистов Э. Этьен3. Во многом благодаря ему во французском парламенте летом 1892 г. возникла «колониальная группа», в задачи которой входила пропаганда на правительственном уровне идей проведения экспансионистской внешней политики. Интересен тот факт, что большая часть членов «группы» одновременно была участниками центрального органа колониалистов — Comité de l'Afrique françaisе. Своего успеха в колониальных делах, как говорилось в программе «группы», французы смогут добиться через «объединение правительства, колониальных сил и заинтересованных кругов»4, что должно будет вовремя остановить намечавшуюся борьбу европейских держав за эти регионы.
Возможно, именно в колониальных кругах и возникла мысль о необходимости присоединения Марокко к французским владениям на африканском континенте. Ведь после завоевания Алжира и установления протектората над Тунисом эта страна становилась тем важным звеном, которое завершило бы создание единого массива французских колоний на африканском континенте. «Марок-канисты» во главе с Этьеном на страницах подконтрольных им изданий и через «колониальную группу» призывали французское правительство обратить внимание на эту африканскую страну, которая выступит в роли своеобразного «моста» между французской Северной и Западной Африкой и станет логичным завершением формирования «нашего африканского блока»5.
Интерес, проявляемый французами к Марокко, был обоснован политическими, экономическими и социальными особенностями этой страны. Богатые полезными ископаемыми недра, рынки сбыта продукции и новые источники сырья, наличие портов, дающих выход в Атлантический океан и Средиземное море, преимущества географического положения Марокко, с одной стороны являющегося окраиной арабского мира, а с другой — важными воротами в Северную и Западную Африку и на Ближний Восток, — эти факторы не могли не привлекать внимания европейских держав. Начиная с середины XIX в. они стали вмешиваться во внутреннюю жизнь султаната: заключали неравноправные торговые соглашения, добивались концессий на право добычи полезных ископаемых, наводняли рынки Марокко дешевыми товарами. А отсталая феодальная структура страны, режим капитуляций и институт протеже, центробежные тенденции и борьба претендентов за сул-
3 Cooke J. Lyautey and Etienne: The Soldier and the Politician in the Penetration of Morocco, 1904—1906 // Military Affairs. 1972. Vol. 36. N 1. P. 14.
4 Bulletin du Comité de l'Afrique française (далее — BCAF). 1894. Jullet. P. 91.
5 Hanotaux G. Histoire des colonies française et l'exansion de la France dans le monde. 1931. Vol. III. P. 143.
танский трон — все это только облегчало проникновение европейского капитала и благоприятствовало постепенной утрате Шерифской империей своей независимости.
Тем не менее, несмотря на внутриполитическую нестабильность и первые попытки экономического давления со стороны европейцев, Марокко оставалось формально самостоятельным государством, которое не было ограждено колониальным управлением других держав. А это в свою очередь давало последним отличные возможности для начала более активных действий на данном направлении и делало неизбежным соперничество европейских государств, заинтересованных не только в самой Шерифской империи как в «превосходном объекте колонизации»6, но также намеревавшихся разыграть марокканскую карту для реализации своих политических, экономических и стратегических задач в регионе Средиземноморья.
Так, для Англии и Испании значимость султаната определялась в большей мере его стратегическим положением в зоне Средиземноморья и необходимостью поддержания равновесия сил в данном регионе. При этом для англичан особую ценность представляли марокканские порты, в особенности Танжер, где установление британского контроля, как отмечалось в журнале "XIXth Century", «является обязательным, как и тот факт, что Гибралтар — наш. И в этой связи Марокко для нас — и хлебный амбар, и наше дальнейшее продвижение»7. В свою очередь испанцы, претендовавшие на северные части Марокко на основе соглашения от 1861 г.В и исторических прав, за счет африканских успехов хотели решить проблему укрепления международного статуса своей страны.
В отличие от англичан и испанцев, правительственные круги Германии и Италии не рассматривали султанат в качестве первостепенного объекта своих колониальных устремлений. Так, в начале 90-х гг. XIX в. Берлин в большей степени был заинтересован в предоставлении здесь права свободной конкуренции в торговле, а активизация устремлений Парижа в Марокко была ему даже выгодна, так как отвлекала французское общественное мнение от идей реванша и возвращения Эльзаса и Лотарингии9. Царившие
6Польников П. Колониальная экспансия германского империализма в Африке в 1ВВ4—1945 гг. // Институт международных отношений. Уч. зап. Сер. ист. наук. 1963. Вып. 13. С. 151.
7 Documents Diplomatiques Français (1В71—1914) (далее — DDF). Ser. 1. T. VIII. N 372.
8 В 1В61 г. после захвата испанцами ряда северных областей Марокко между Мадридом и султаном было подписано соглашение, которое предусматривало расширение подконтрольных Испании территорий в районе Мелильи и Сеуты, выплату контрибуции и оккупацию северного оазиса Тетуана.
9 См.: Защук И.И. Германские колонии. Значение их в экономическом, политическом и военном отношениях. СПб., 190В. С. 12.
же в среде итальянцев антифранцузские настроения в свою очередь толкали Рим на разработку планов с целью получить за счет султаната компенсации «за поругание итальянских интересов в Тунисе»10.
В то же время позиции указанных держав в Шерифской империи не были окончательно определены, превращая их в равных участников борьбы, что было закреплено еще в 1880 г. на Мадридской конференции, которая уравняла права европейских держав в Марокко. При этом султанат оставался независимым государством, в случае же любого изменения этого положения ни одна из заинтересованных держав не могла быть обойдена. Получалось, что государства заранее исключали возможность активизации действий других претендентов без возможных последствий, в том числе и международного характера.
Таким образом, вакуум власти в Шерифской империи стал постепенно привлекать внимание европейских государств, превращая их в соперников Франции не только в деле приобретении новых колоний, но и в ее стремлении стать имперской державой. Ввиду этих причин и особой заинтересованности в марокканском султанате Парижу требовалось разработать четкий план его подчинения, потому что именно установление полной власти французов здесь стало бы своеобразной гарантией целостности и неприкосновенности их позиций на севере африканского материка. Как отмечалось в главном печатном издании Комитета французской Африки "Le Bulletin": «Нами занято уже 2/3 севера и северо-запада Африки. И мы потеряли бы все выгоды безопасности наших владений, если бы позволили какому-нибудь другому европейскому влиянию утвердиться в этой последней трети»11. А глава французской миссии в Танжере С.-Р. Тайландье в своих воспоминаниях обосновывал значение Марокко тем, что «нам нужен закон и порядок на севере Африки, ...но нам также необходимо, чтобы ни одна из стран не действовала здесь против Франции.»12.
Определенные волнения во французских политических кругах вызвала связанная с Марокко проблема безопасности алжирских владений, а точнее пограничных оазисов. Как образно заметил по этому поводу Тайландье: «Марокко — это продолжение нашего Алжира»13. Дело в том, что граничащие с шерифским государством алжирские территории подвергались постоянным набегам марокканцев, неоднократно приводившим к стычкам среди местных
10 Granville J. Italy's relations with England. Baltimore, 1934. P. 12—13.
11 BCAF. 1892. Novembre. P. 4.
12 TaillandierC.-R. Les origines du Maroc français (1901—1906). Paris, 1930. P. 28.
13 Цит. по: Hajoui Mohammed Omar el. Histoire diplomatique du Maroc (1900— 1912). Paris, 1937. P. 3.
племен. А отсутствие четкой демаркационной линии между двумя государствами только усиливало нестабильность в пограничных регионах. Важно отметить, что данная зона входила в так называемую «область мятежа», где местные марокканские племена отказывались признавать власть султанов, якобы продавших европейцам свое государство. Их призывы к началу джихада — священной войны против «неверных» — могли найти своих сторонников и среди алжирцев, также мусульман, способных поднять восстание против французских властей.
Одним из первых, кто стал связывать марокканский вопрос с проблемой безопасности французских позиций на алжирской границе, был генерал-губернатор Алжира Ж. Камбон. Имея возможность оценивать реальную расстановку сил на местах, он видел, что ослабленное внутренними проблемами Марокко могло стать дольно легкой добычей для любого из заинтересованных в нем европейских государств, чего, по его мнению, Франция допустить не могла. Поэтому для Камбона необходимость установления единоличной власти французов в Шерифской империи была очевидна, а для наведения порядка в пограничных зонах, которые в Марокко назывались «землями, куда европейцам проход запрещен», он призывал провести активную военную кампанию14. Примечателен тот факт, что именно эта область станет плацдармом, с которого французы в 1899 г. начнут завоевание марокканской территории и где в дальнейшем образуется главный центр борьбы местного населения против иностранного проникновения.
В сентябре 1893 г. Камбон направил в Париж письмо, в котором предлагал начать проникновение в Марокко с установления нескольких французских форпостов в оазисах Фигиг и Тафилальт, через которые проходили караваны из Алжира, Судана и со всех уголков Марокко. По замыслу Камбона, воспользовавшись сепаратистскими настроениями и отсутствием реальной власти султана в регионе, французы могли, во-первых, установить контроль над важными торговыми путями, проходившими по Сахаре, а во-вторых, под предлогом наведения порядка, начать постепенное проникновение в глубь марокканской территории с целью создания в пограничной зоне французского анклава по линии Туат—Гура-ра—Тидикелт—Фигиг15. В качестве дополнительного довода в пользу своего плана Ж. Камбон приводил возникший в то время в среде алжирских военных кругов проект строительства транссахарской железной дороги, соединявшей юго-западный и сахарский районы Алжира и проходившей через марокканский оазис Туат.
14 Hanotaux G. Op. cit. Р. 152.
15 DDF. T. X. N 251.
Несмотря на свою актуальность и обоснованность, план Ж. Кам-бона не был принят французским правительством из-за опасения возможных международных осложнений. Ведь политические и экономические интересы других европейских держав в султанате были также весьма значительны, и без их согласия Франция просто не могла бы присоединить Марокко к своим владениям. Более того, Италия, Испания и Англия могли бы временно объединить свои усилия и воспрепятствовать планам Парижа: в их глазах действия французов могли быть расценены как попытка прямого захвата марокканской территории и посягательства на независимость Шерифской империи, что нарушало бы ее статус, установленный на Мадридской конференции. Тем не менее предложенный Камбоном проект явился важной вехой на пути формирования французской стратегии завоевания Марокко: он не только предлагал конкретные пути реализации поставленных задач, а в более общем смысле отражал наметившееся в среде французских представителей на местах осознание значимости марокканской проблемы во внешнеполитическом курсе Франции.
Таким образом, можно сделать вывод, что в рассматриваемый период европейские государства были заинтересованы в сохранении статус-кво Шерифской империи, так как установление единоличной власти одного из них нарушило бы равновесие сил в Средиземноморском регионе и могло повлечь за собой международные осложнения16. Из числа претендовавших на Марокко держав именно Франция первой выдвинула идейно-политическое обоснование своего завоевания султаната, а потом и план его реализации, что давало ей дополнительные преимущества в предстоящей борьбе за султанат. В этом и заключается, на наш взгляд, значимость периода 1890—1900 гг.: именно тогда были определены основные претенденты на обладание султанатом, заложен фундамент системы взаимоотношений держав по марокканскому вопросу и намечены основные контуры их будущего дипломатического противостояния.
Разразившийся в 1894 г. в шерифском государстве династический кризис стал первым вызовом как установленному статус-кво, так и зарождавшейся системе взаимоотношений европейских держав в рамках марокканского вопроса. 6 июня 1894 г. во время поездки по стране неожиданно умер правивший султан Мулай Ха-сан, с именем которого были связаны попытки модернизировать Марокко, что на практике только ухудшило внутриполитическую ситуацию в стране и вызвало волну восстаний среди местного населения. Новым султаном стал молодой Мулай Абдельазиз, возведенный на престол без традиционных консультаций с улемами главным визирем Ба Ахмедом. С точки зрения мусульманских за-
16 Ibid. N 10, 68.
конов, действия Ба Ахмеда не были вполне правомерными, что повлекло за собой образование внутренней оппозиции во главе со старшим сыном Мулай Хасана — Мулай Мохаммедом. Тогда Му-лай Абдельазиз совершил поездку по стране, в ходе которой в каждом городе его признали законным правителем, а в конце июля 1894 г. он торжественно вошел в Фес и провозгласил его своей резиденцией17.
Следившие за развитием марокканских событий европейские державы в одинаковой мере понимали, что данная ситуация давала им возможность определить судьбу султаната, однако пути ее решения им виделись по-разному. Так, Германия и Италия призывали созвать новую международную конференцию, чтобы совместно урегулировать вопрос на основе равенства прав всех заинтересованных государств. В частности, предлагалось допустить европейских представителей в марокканское правительство (махзан), а также предоставить всем державам равные торговые возможности. Иными словами, Берлин и Рим предлагали ввести некоторые ограничения в экономической и политической жизни султаната, но при сохранении его внешней независимости18.
Англия в свою очередь была намерена завоевать расположение нового султана и не допустить усиления позиций французов, которые в это время вели с шерифским правительством переговоры об установлении своего вице-консульства в Фесе, где, согласно мусульманским законам, присутствовать «неверным» запрещалось. С целью демонстрации своих дружественных намерений Лондон направил в Фес миссию во главе с М. Сатоу. В ответ на эти действия новому французскому министру в Танжере де Монбелю в августе 1894 г. были даны инструкции «с повышенным вниманием и особой бдительностью» следить за действиями прибывших англичан, предлагавших махзану займ, что повлекло бы за собой усиление их позиций. Как отмечал сам де Монбель: «На мой взгляд, если мы хотим, чтобы Марокко было нашим, нам в первую очередь нужно расстроить планы английского займа. Мы должны добиваться преимуществ и не уступать никому другому». Кроме того, Монбель должен был убедить Мулай Абдельазиза в исключительно дружественных намерениях французов в Марокко и отсутствии у них каких-либо замыслов ограничить суверенитет его государства19.
В то же время Испания, увязшая в конфликте в районе Мелильи20, предлагала установить коллективный протекторат над султанатом
17 BCAF. 1894. Aout. P. 136.
18 German Diplomatic Documents (1871—1914). London, 1929. Vol. 2. N 276—277.
19 DDF. T. XI. N 229
20 Вспыхнувший в 1893 г. испано-марокканский конфликт был вызван началом строительства испанцами железной дороги, проходившей по священной для местного населения земле, ответившего на действия испанцев яростным сопротивлением и объявлением джихада.
и разделить его на сферы влияния. Для демонстрации серьезности своих намерений Мадрид направил военные корабли в Танжер, Мазаган и область Рифа. Вслед за ним и якобы с целью «защиты жизни и прав своих граждан» Англия и Италия также отправили к марокканским берегам свои суда21.
Такой поворот событий серьезно обеспокоил Францию. В Париж постоянно приходили сообщения о готовившемся полномасштабном восстании пограничных племен, отказавшихся признавать легитимность нового султана, что угрожало не только авторитету Мулай Абдельазиза, не сумевшего справиться с внутренними беспорядками, но и французским позициям в Алжире. Прибывший в июне 1894 г. в Париж Ж. Камбон предлагал воспользоваться сложившейся ситуацией и под видом наведения порядка начать военную оккупацию пограничных оазисов. Более того, он сообщал, что Лондон неоднократно обращался к нему с просьбой разрешить направить в эти районы (Туат, Гурара, Тидикелт) исследовательские экспедиции англичан с целью ознакомления с пограничной ситуацией, в чем им было отказано22.
Получалось, что, с одной стороны, не будучи уверенным в возможности удачного для себя разрешения в этот период марокканского вопроса, французы были заинтересованы в сохранении статус-кво в султанате с целью не дать переиграть себя другим европейцам, особенно англичанам. С другой стороны — сама ситуация, представляя угрозу их позициям на границе с Алжиром, требовала от французских властей довольно решительных действий. Все же в 1894 г. первый вариант оказался более приемлемым для французов, так как «в Марокко сохранение статус-кво является догмой, которую должны принять все, ибо даже самое малейшее его видоизменение может привести к обвалу всей системы»23. И значимость событий 1894 г., как нам кажется, заключается в том, что именно тогда, оценив сложившуюся ситуацию и грозившую опасность в лице англичан, в Париже окончательно убедились, что Марокко должно стать французским, а пограничные с Алжиром районы должны быть оккупированы и присоединены к французским владениям в Африке.
Более того, в 1894 г. французы на время переиграли англичан, так как после долгих переговоров с Ба Ахмедом им все же удалось первыми из европейцев получить право официально учредить свое представительство в Фесе. Конечно, это была не постоянная привилегия, другие державы неизбежно стали бы добиваться аналогичных прав. Тем не менее даже временно это положение давало
21 DDF. T. XI. N 203.
22 Ibid. N 251.
23 BCAF. 1894. Novembre. P. 179.
французам значительное преимущество, так как они могли изнутри контролировать баланс сил в Марокко, что на практике только разжигало европейское соперничество за султанат. В конечном итоге в этой борьбе на первый план выходит англо-французское противостояние, которое вплоть до 1903 г. стало главной составляющей политической жизни Шерифской империи, определенным образом влияя и на атмосферу международных отношений.
После событий 1894 г. марокканский вопрос временно утратил свою актуальность для французских правительственных кругов, сосредоточивших свое внимание на других колониальных проблемах. Однако в самом Марокко европейские представители продолжили вести борьбу за утверждение позиций своих государств: на повестке дня оказались вопросы контрабанды оружием через марокканские порты и создания международной полиции, гарантировавшей безопасность дипломатических миссий, и др.
Таким образом, к середине 90-х гг. XIX в. во французских колониальных кругах практически полностью сформировалось понимание ценности марокканского султаната для будущей французской империи, которая должна объединить под своим контролем весь север Африки и решить таким образом важные стратегические задачи в районе Средиземноморья. Период 1898—1900 гг. становится следующей важной вехой в подготовке французами подчинения Марокко. В этот период они переходят от теоретического обоснования к определению способов его практической реализации, выстраивая линию поведения как с марокканскими властями, так и с заинтересованными европейскими державами. Это было связано с приходом на пост министра иностранных дел Т. Делькассе, имевшего давние и прочные связи с le parti colonial. Именно он окончательно сформулировал стратегию завоевания французами Марокко, получившую название pénétration pacifique (мирное проникновение). Это была «мастерски составленная комбинация»24, под маской которой скрывалось установление господствующего положения французов в Марокко и вытеснение ими основных конкурентов во всех сферах жизни султаната.
Изменилось и само понимание марокканского вопроса. Уже в январе 1898 г. на заседании парламента Э. Этьен обратил особое внимание на угрожающую позициям французов активизацию действий англичан и немцев, которая привела к новой расстановке сил внутри Марокко. И «если мы не хотим отдать этот трофей», по его словам, необходимо начать более энергично продвигать «неоспоримые» французские интересы в Шерифской империи как в европейских кабинетах — путем дипломатических переговоров,
24 Andrew Ch. T. Delcasse and the Making of the Entente Cordiale. London, 1968. P. 56.
так и при султанском дворе25. При этом он не считал нужным отказываться от ранее выдвигаемых проектов оккупации пограничных с Алжиром районов.
Иными словами, если ранее «марокканисты» связывали вопрос о Шерифской империи с проблемой возвращения Республике национального престижа и безопасностью алжиро-марокканских границ, то новая международная обстановка, созданная последствиями Фашодского кризиса 1898 г., придала ему иной — дипломатический — оттенок. Тогда французские колониальные круги во главе с Делькассе решили отказаться от активного курса в отношении Шерифской империи, намереваясь не завоевать, а приобрести ее путем переговоров и взаимных уступок со стороны основных претендентов, главным образом Англии и Испании. Таким образом, считает ряд историков, был заложен базис будущей Антанты26.
Реализацию своей программы Делькассе начинает с удаления второстепенных конкурентов с марокканской сцены. По его инициативе в 1898 г. начинаются переговоры с Римом относительно его отказа от Марокко в ответ на согласие Франции не препятствовать итальянским притязаниям в Триполи, закончившимся в 1900 г. подписанием соответствующего договора. На наш взгляд, данное соглашение было безусловным успехом французской дипломатии, так как Парижу удалось не только устранить одного из претендентов на Шерифскую империю, но также фактически «вывести» Италию из членов Тройственного союза, что свидетельствовало о международном характере марокканского вопроса. В то же самое время французы начали вести переговоры с Испанией, которой они обещали уступить территории на севере султаната. Основные положения франко-испанского договора были готовы к 1902 г., однако из-за смены правительства в Испании он так и не был подписан.
Гораздо серьезнее обстояли дела с Англией и Германией, что было вызвано распространившимися слухами о возможном заключении между ними союза, в котором фигурировало также и Ма-рокко27. Еще в январе 1897 г. Г. Аното писал министру иностранных дел России Муравьеву: «Вопрос о двух средиземноморских проливах волнует одновременно несколько держав, и наше столкновение возможно именно в Марокко»28. Разрешение спорных моментов между этими державами и Францией начнется позднее, создав новую расстановку сил как в Марокко, так и в Европе, что достойно специального изучения.
25 Chaudorby. Considérations sur la politique exterieure et coloniale de la France. Paris, 1899. P. 24.
26 Andrew Ch. Op.cit. P. 103—104.
27 Granville J. Op. cit. P. 27.
28 DDF. T. XIII. N 278.
Параллельно с дипломатическим урегулированием марокканского вопроса на европейском уровне взаимоотношений держав Париж приступил к активным действиям на местах. Желая заверить султана в своих исключительно дружеских намерениях, французы устроили весной 1898 г. торжественный прием марокканских послов в Париже, где успешно решили вопросы усиления французской военной миссии, создания своего консульства в пограничной с Алжиром Уджде. Летом 1898 г. французы нанесли ответный визит в Фес и предложили создание Le Globe Ventura Syndicate, который получал бы единоличные права на установку телеграфа и чеканку марокканской монеты, но где они быстро становятся участниками придворных интриг англичан, стремившихся приобрести это право для своих предприятий29. А ровно через год, летом 1899 г. Мулай Абдельазиз получил известия о начале французской оккупации пограничных оазисов Туат, Гурара и Тидикелт, вслед за которой ему был предъявлен ультиматум не предпринимать ответных военных действий, а вступить на путь переговоров30.
Возмущенный двуличной политикой Парижа, султан выразил свой протест и направил европейским державам гневную ноту, обвинив их в попустительстве французам. Однако державы посчитали ее дипломатически незначимой, обосновывая свое решение нежеланием открыто вступать в конфронтацию с Парижем и не заострять марокканский вопрос. На самом деле, еще накануне европейские правительства получили от Делькассе подтверждение, что готовившиеся в Марокко действия продиктованы исключительно соображениями безопасности пограничных районов и были призваны остановить творившиеся там беспорядки; статус-кво Шерифской империи при этом оставался неизменным31. Эти заверения возымели должный эффект: ни одна из держав не обвинила Париж в нарушении независимости или территориальной целостности султаната, тем самым только поспособствовав успеху французской кампании. Уже к 1900 г. ситуация в пограничных районах была урегулирована, а между Парижем и Фесом начались долгие и сложные переговоры о подписании нового соглашения, заключенного в 1901 г. и ставшего официальным инструментом дальнейшего французского завоевания Марокко.
Примечателен тот факт, что оккупация оазисов в 1899—1900 гг. совпала по времени с появлением проекта завоевания Мавритании с целью создания здесь особой французской административной единицы, что могло привести Париж к столкновению с заинтересованными в Южной Сахаре испанцами. Чтобы избежать возмож-
29 BCAF. 1898. Juin. P. 194; Octobre. P. 350—351.
30 DDF. T. XIV. N 140.
31 Ibid. N 226.
ного конфликта Т. Делькассе в июне 1900 г. заключил с Мадридом соглашение о северных границах испанской Сахары и будущей французской Мавритании, дипломатическим способом избежав назревавших противоречий32. Мы не будем подробно рассматривать все детали разработанного французским дипломатом К. Ко-поллани плана, однако одновременность этих событий, на наш взгляд, не случайна: вероятно, превращение не ограниченной ничьим контролем Мавритании в зону французского влияния было напрямую связано с Марокко и являлось частью более общей стратегии проникновения французов в глубь Западной Сахары.
Взяв курс на победу в «схватке» за Марокко, Париж разработал весьма интересную комбинацию: одновременно подступать к султанату с севера из Алжира и с юга из Мавритании, окружить его таким образом и одновременно договориться с европейскими державами, оставив марокканские власти без какой-либо поддержки с их стороны и вынудив их подписать договор, признававший преимущественные права французов. Теоретически этот план мог быть реализован, если бы дальнейшие события развивались именно по тому сценарию, который предполагали в Париже. Однако интриги англичан и появление нового фактора в лице Германии, а также начало повсеместного антифранцузского восстания внутри Шерифской империи смешали французам все карты и во многом изменили ход развития марокканского вопроса, отдалив его окончательное решение на 12 лет.
Как отмечалось ранее, 1900 год открыл новую страницу в истории марокканского вопроса, но к этому времени французы, несмотря на то, что их позиции при дворе сильно уступали английским, имели обоснованный и готовый к реализации план превращения султаната в сферу своего влияния, что давало им важное преимущество по сравнению с другими претендентами. В этом смысле конец XIX в. можно назвать временем формирования французской концепции экспансии в Марокко, которая включала в себя два аспекта: стратегический — теоретическое обоснование подчинения султаната и тактический — определение основных способов его реализации как на европейском уровне (переговоры с державами), так и на местах (план Копполани и оккупация пограничных с Алжиром оазисов).
Таким образом, анализ событий последнего десятилетия XIX в. позволяет сделать вывод, что инициатором начала «схватки» держав за Марокко стала Франция. Ее стремление вернуть статус великой мировой державы и меркантильные соображения заинтересованных в колониях представителей промышленного и финансового
32 Hadges Г. ^гет 8аИага. Ьопёоп, 1983. Р. 45—46.
капитала стали катализатором проведения активной колониальной политики, что естественным образом соприкасалось с аналогичными устремлениями других европейских держав, в целом определяя атмосферу международных отношений в данный период. Выбрав в качестве первостепенного объекта своей колонизации ослабленное, но независимое шерифское государство, обосновав цели и разработав план их реализации, своими действиями и дипломатической игрой Париж постепенно завязал клубок сложных взаимоотношений держав. Это стало, на наш взгляд, первопричиной будущей довольно острой конкурентной борьбы между ними за Марокко, в конечном итоге решившей в пользу Франции судьбу этого «больного человека Магриба», как назвал султанат один из французских журналистов33.
Список литературы
1. Защук И.И. Германские колонии. Значение их в экономическом, политическом и военном отношениях. СПб., 1908.
2. Польников П. Колониальная экспансия германского империализма в Африке в 1884—1945 гг. // Институт международных отношений: Уч. зап. Сер. ист. наук. Вып. 13. 1963.
3. Andrew Ch. Delcassé and the Making of the Entente Cordiale. London, 1968.
4. Chaudorby. Considérations sur la politique exterieure et coloniale de la France. Paris, 1899.
5. Cooke J. Lyautey and Etienne: The Soldier and the Politician in the Penetration of Morocco, 1904—1906 // Military Affairs. 1972. Vol. 36. N 1.
6. Granville J. Italy's relations with England. Baltimore, 1934.
7. Hadges T. Western Sahara. London, 1983.
8. Hajoui Mohammed Omar el. Histoire diplomatique du Maroc (1900—1912). Paris, 1937.
9. Hanotaux G. Histoire des colonies française et l'exansion de la France dans le monde. Vol. III. Paris, 1931.
10. Hubert L. Politique Africaine / Preface E. Etiénne. Paris, 1904.
11. Knight M.M. Morocco as a French economic venture. N.Y., 1937.
12. Taillandier G. Les origines du Maroc francais (1901—1906). Paris, 1930.
Поступила в редакцию 23 июня 2010 г.
33 BCAF. 1898. Mars. P. 106.
